Новый командующий для Запада

Если мистер Дэвис и решил вопрос о смене командования в приказном порядке, у него хватило мудрости предоставить генералу Ли самостоятельно решить, какие войска он возьмет с собой на Запад и, что еще важнее, кто заменит его во главе армии Северной Виргинии. Из трех корпусных командиров (Джеймса Лонгстрита, А. П. Хилла и Дика Эввелла) Ли полагался только на Лонгстрита и, естественно, остановил выбор на нем.

Парадоксально, но как раз Лонгстрит долго добивался прямо противоположного: перевода его корпуса из армии Северной Виргинии в армию Теннесси. Такой перевод сулил ему возможность стать командующим армией. Теперь, оказавшись на месте Ли, он настаивал на том, чтобы с ним оставили и его соединение. Ли пошел ему навстречу, и вместо корпуса Лонгстрита взял с собой на Запад корпус Дика Эввелла, принявшего боевое крещение в качестве корпусного командира в Геттисбергском сражении. Он прекрасно проявил себя, воюя под началом Джексона Каменной Стены, и Ли рассчитывал скомпенсировать недостаток опыта этого командира своим умелым руководством.

Правда, сам Ли высказывал опасения, как бы назначение их командующим «чужака» не вызвало возмущение высших офицеров Западной армии, но его тревога оказалось напрасной. Брэгг сумел так настроить против себя собственных подчиненных, что Ли был встречен с распростертыми объятиями. Едва он успел принять командование, как ему представилась возможность продемонстрировать свой излюбленный агрессивный стиль ведения боевых действий. Отступавшая армия Брэгга оставила Чаттанугу и полностью очистила Теннесси, однако федералы Уильяма Розенкранца увлеклись преследованием и неосторожно подставили себя под контрудар. Задуманный еще Брэгом, он был нанесен в Чикамуге по приказу Ли, 20 сентября. На второй день операции присланный для усиления армии корпус Дика Эвела нанес решающий удар с востока. Армия Розенкранца оказалась расколотой надвое, и сумерки застали ее поспешно отступающей к Чаттануге.

На рассвете следующего дня кавалерийский командир Натан Бедфорд Форрест поднялся с разъездом на господствовавший над Чаттанугой кряж Мишинери. Он увидел внизу беспорядочные толпы бегущих федералов и немедленно послал в штаб донесение. «Полагаю,— докладывал он,— они бегут со всем возможным усердием... Думаю, нам следует двинуться вперед как можно скорее». Форрест уверял, что сейчас Чаттанугу можно захватить силами одной пехотной бригады, но предупреждал, что каждый потерянный час будет стоить тысячи человек.

Брэкстон Брэгг имел обыкновение упускать такие блистательные возможности, но это никак не относилось к Роберту Э. Ли. Он распознал в Форресте то же безошибочное чутье, какое отличало в Восточной армии Джеба Стюарта, и не преминул воспользоваться его советом. Ли приказал бросить вперед всех, способных носить оружие. На предупреждение о возможной нехватке военного снаряжения он заявил, что все необходимое можно раздобыть на складах янки, как ему уже удалось сделать при Ченселорсвилле

На протяжении нескольких следующих дней потрепанная Кумберлендская армия понесла чудовищные потери: это был один из немногих случаев в военной истории, когда полевое сражение обернулось массовым уничтожением. Джордж Томас, пожалуй единственный из юнионистских командиров, проявивший себя при Чаттануге с самой лучшей стороны, после пленения командующего сделал все возможное, чтобы собрать остатки разгромленной армии Розенкранца и восстановить порядок при отступлении. Ли вновь захватил Чаттанугу, и теперь федеральным силам под командованием Эбмроуза Бернсайда пришлось убраться из восточного Тенесси. К октябрю весь штат Теннесси, по которому пролегал жизненно важный путь к Глубокому Югу, прочно удерживался конфедератами.

Обеспечив южанам надежное положение на Западе по меньшей мере до начала следующей весенней кампании, генерал Ли подал на имя Дэвиса рапорт с просьбой передать армию Теннесси Джозефу Э. Джонстону, а ему позволить вернуться к своей любимой армии Северной Виргинии.

Пока Лонгстрит неплохо справлялся со своей задачей, успешно сковывая в Виргинии нерешительные передвижения генерала Мида (Потомакской армии тоже пришлось направить подкрепления на Запад), но Ли решил, что Лонгстриту недостает наступательного пыла. Роберту Ли все еще казалось, что независимость Конфедерации может быть достигнута победой на Востоке, и он хотел лично возглавить решающую стадию борьбы. Президент Дэвис едва ли мог отказать в подобной просьбе лучшему из своих генералов.

К сожалению для Конфедерации, у нее имелся лишь один Роберт Э. Ли, а также один чрезмерно осторожный Джо Джонстон. Весной 1864 г. юнионистам в Теннесси пришлось начинать все сначала, но на сей раз во главе их стоял Грант. Объединив силы Шермана и потрепанный, но пополненный за счет резервов, корпус Томаса, Грант продемонстрировал то же блистательное умение маневрировать, какое было проявлено им при Виксбурге. Сначала он обманным движением выманил слишком нервного Джонстона из Чаттануги, а потом, не давая передышки, погнал его к Атланте. Уже 2 сентября 1864 г. Грант телеграфировал Линкольну: «Атланта наша, и это честная победа».

Участие Ли в Западной кампании и его блестящие победы при Чикамуге и Чаттануге пропали даром — оказались, как будет сказано впоследствии «унесенными ветром». Единственное, чего он в конечном счете добился, — это назначение Гранта именно туда, где он был больше всего нужен.

* * *

В конце августа 1864 г. представители Демократической партии собрались в Чикаго, чтобы выдвинуть своего кандидата в президенты. Еще до начала съезда все понимали, что назван будет Мак-Клеллан, и даже в стане республиканцев многие ожидали избрания популярного генерала. В том числе и Авраам Линкольн. За несколько дней до съезда он велел членам своего Кабинета подписать «слепой меморандум», содержание которого было известно лишь ему одному. Линкольн не рассчитывал на переизбрание и потому считал долгом своей администрации обеспечить сохранение Союза до инаугурации нового президента, поскольку тот «будет избран на такой основе, что не сможет преуспеть в деле спасения».

Однако демократы встали на путь политического самоубийства. На съезде фракция «медноголовых», выступающая за мир любой ценой, сумела оттенить последовательных сторонников Мак-Клеллана и, захватив контроль за комитетом по выработке предвыборной платформы, провела резолюцию, утверждавшую, что война закончилась провалом, и призывавшая к прекращению военных действий безо всяких условий. Выдвижение Мак-Клеллана состоялось, но ему, стороннику продолжения войны, навязали мирную избирательную платформу. Хотя он и поспешил отмежеваться от этого пункта, инициатива миролюбцев обрекла его на поражение. Прежде всего он потерял голоса большинства солдат. К тому же захват Шерманом Атланты мгновенно дезавуировал тот пункт программы демократов, где говорилось о «провале войны». 8 ноября Мак-Клеллан проиграл, получив 1,8 миллиона голосов против 3,2 миллиона в общем голосовании и 21 голос против 212 в коллегии выборщиков.

Но что, если бы демократы проявили в Чикаго побольше благоразумия? Что, если бы составной частью избирательной платформы (и подспорьем для генерала Мак-Клеллана) стала серьезная военная программа? В таком случае выборы 8 ноября вполне могли закончиться с иным результатом.