Предыстория вопроса

Как отдельная структура военная контрразведка появилась в Российской империи в 1911 г. А ранее этим родом деятельности в разной степени занимались Военное министерство, МВД и МИД. В самом законе имелось некоторое противоречие. С одной стороны, борьба с военным шпионством составляла специальную обязанность военного ведомства, а с другой – в крепостных и приграничных районах она возлагалась на чинов Отдельного корпуса жандармов[717]. После реформы политического сыска 1880?х гг. департамент полиции издал минимум 7 циркуляров, в которых предписывал приемы наблюдения за военными разведчиками: 5 июля 1882 г. № 1861, 16 июля 1883 г. № 1534, 20 ноября 1888 г. № 3104, 1892 г. № 1165, 20 июля 1893 г. № 2167, 31 января 1897 г. № 1094 и 25 декабря 1910 г. № 119955.

В циркуляре 1910 г. руководство департамента следующим образом обрисовало работу политического сыска на направлении борьбы со шпионажем: «К этой отрасли деятельности корпуса жандармов далеко не все начальники жандармских управлений и охранных отделений относились с должным вниманием и усердием. Лишь весьма немногие из них оказывали действительное содействие окружным штабам и военно-разведочным чинам Генерального штаба, подвергая тщательной разработке полученные от последних сведения, и в свою очередь доставляли в подлежащие штабы подробные отчеты о произведенных жандармскими учреждениями по собственной инициативе изысканиях в области контрразведки. Некоторые жандармские управления и охранные отделения хотя и проявили более или менее деятельное участие в борьбе с военным шпионством, но борьбу эту вели совершенно обособленно от военно-окружных штабов… Придавая прекращению развития военно-шпионской деятельности в России исключительное значение, господин товарищ министра внутренних дел, командир корпуса жандармов (П. Г. Курлов. – В. Х.-Г.) приказал обратить самое серьезное внимание всех офицеров корпуса жандармов на усиление в настоящее время наблюдения за военными разведчиками, приобретение в этой области секретной агентуры, сообщение всех получаемых в этой области сведений в окружные штабы и районные охранные отделения»[718]. Курлов требовал от жандармов не исключительно исполнительских функций, а проявления инициативы в расследовании, но в согласии лишь с военно-окружными штабами[719]. Следует отметить, что именно он спустя 13 лет после выхода последнего руководящего циркуляра ДП МВД по контрразведке поднял этот вопрос и обрисовал методы его решения. Он же в 1914 г. был одним из основных действующих лиц в межведомственной борьбе за руководство прифронтовыми КРО.

Особое внимание контрразведывательной деятельности уделяли жандармские и охранные структуры на территории Польши. Так, 3 ноября 1908 г. начальник Варшавского охранного отделения подполковник П. П. Заварзин представил генерал-квартирмейстеру штаба Варшавского военного округа С. А. Воронину доклад «О мобилизационных приготовлениях в Австрии», из содержания которого следовало, что Заварзин обладал значительной разведывательной агентурой в регионе[720]. Доклады Варшавского охранного и районного охранных отделений по разведке поступали и в дальнейшем – в 1910, 1912 гг.[721]А в январе 1909 г. начальник Сувалкского ГЖУ в докладной записке на имя помощника Варшавского генерал-губернатора по полицейской части четвертым по важности направлением деятельности жандармского управления назвал наблюдение за военными разведчиками[722], в подробностях описывая цели, задачи и характер борьбы со шпионажем в приграничной зоне.

Борьба между Военным министерством и МВД за руководство контрразведкой продолжалась с 1908 по 1911 г. В декабре 1908 г. была сформирована соответствующая межведомственная комиссия под председательством директора департамента полиции М. И. Трусевича. В комиссию вошли выдающиеся представители политического сыска (Виссарионов, Климович, Беклемишев) и не менее видные руководители военной разведки (Монкевиц, Доливо-Добровольский, Самойло, Марков). Члены комиссии сошлись в том, что для контршпионажа необходимо создать особый орган, который занимался бы исключительно этой проблематикой[723]. Далее было рассмотрено 4 проекта создания контрразведки: 1) контрразведывательные бюро находятся в непосредственном ведении военного начальства, а ДП МВД оказывает лишь спорадическую помощь, 2) военная контрразведка возлагается на охранные отделения под непосредственным руководством ДП, 3) контрразведывательные бюро подчиняются одновременно штабу округа и охранному отделению, 4) КРО создается отдельно от районного охранного отделения и подчиняется непосредственно ДП МВД, обращаясь с местными охранными отделениями и жандармскими управлениями на равных. При этом ГУГШ, Морской Генеральный штаб и штабы военных округов ведут с данным КРО полный обмен информацией. Большинством голосов (пять против двух) была принята последняя схема, остальные отвергнуты.

Комиссия решила поставить во главе КРО жандармского офицера «ввиду необходимости не только теоретической, но и практической подготовки лиц, состоящих во главе розыска, и для установки более тесной внутренней органической связи вновь учреждаемых отделений с существующими ныне розыскными учреждениями, во главе коих в большинстве случаев стоят офицеры корпуса жандармов»[724]. Комиссия желала всех офицеров КРО набрать из жандармерии, но в силу недостатка личного состава корпуса было принято решение о возможности допускать до ведения розыска по контршпионажу и строевых офицеров военного и морского ведомств, но лишь в случае прохождения ими специальной подготовки при департаменте полиции[725].

Однако 29 марта 1909 г. Трусевич подал заявление об отставке с поста директора департамента и был назначен сенатором. По мнению как современников, так и историков полиции, сыск потерял одного из самых выдающихся, знающих и энергичных своих руководителей[726]. Пришедший ему на смену директор Нил Петрович Зуев был родным братом Дмитрия Петровича Зуева, бывшего начальника штаба ОКЖ, а на тот момент видного руководителя военной разведки, и мог прислушиваться к точке зрения брата. Так или иначе, военные смогли пересмотреть решение комиссии Трусевича и переподчинить КРО себе при практически полном непротивлении со стороны руководства МВД.

Положение о контрразведывательных отделениях и Инструкция начальникам КРО были утверждены начальником Генерального штаба Я. Г. Жилинским и военным министром Сухомлиновым только в начале июня 1911 г., а реально сеть КРО на территории империи была сформирована лишь к середине декабря того же года[727]. Активная работа тыловых КРО началась только в 1912 г. – разоблачением ряда крупных германских агентурных организаций в Варшавском и Виленском округах[728]. Центральное руководство контрразведкой находилось в руках КРО Главного управления Генерального штаба и Центрального военно-регистрационного бюро при ГУГШ (ЦВРБ). На местах было сформировано 11 КРО военных округов. Общий бюджет всей контрразведки составлял 583 500 руб.[729]

На большинство руководящих постов были назначены жандармские офицеры: подполковник князь В. Г. Туркестанов возглавил КРО штаба Московского военного округа[730], подполковник Н. Н. Аплечеев – Одесского округа, ротмистр А. А. Немысский – Санкт-Петербургского округа, ротмистр С. В. Муев – Варшавского округа, ротмистр В. В. Беловодский – Виленского округа, ротмистр Александр И. Зозулевский – Туркестанского округа, ротмистр А. И. Куприянов – Иркутского[731]. В июне 1911 г. по просьбе начальника Генерального штаба и руководства ГУГШ Курлов командировал на все руководящие посты в КРО жандармских офицеров[732]. Выдающийся российский контрразведчик генерал Батюшин так охарактеризовал назначение жандармов на руководство контрразведкой в мирное время: «Благодаря привлечению к этому нелегкому делу опытных в политическом сыске жандармских офицеров контрразведка значительно скорее встала на ноги, чем не имевшая у себя поначалу опытных руководителей тайная разведка. К началу Великой войны мы имели кадры опытных контрразведчиков, которыми и поделились с формировавшимися с объявлением мобилизации штабами армий»[733].

Борьба за руководство контрразведкой закончилась компромиссом: КРО возглавили жандармы, но сами отделения подчинялись штабам военных округов и ГУГШ. В качестве содействия вновь созданной структуре 13 сентября 1911 г. ДП МВД выпустил совершенно секретный циркуляр № 107398 по вопросам контрразведки, отменявший действие циркуляра 1910 г. ГЖУ и охранным отделениям вменялось прекратить работу по контрразведке, а все имеющиеся или случайно полученные в будущем сведения передавать окружным генерал-квартирмейстерам для дальнейшей передачи в местные КРО[734].

Однако окончательно развести политическую полицию и военный контршпионаж не удалось. Уже 5 февраля 1912 г. разразился первый скандал: чины КРО начали принимать на службу секретных сотрудников ГЖУ без ведома и согласия начальников последних. Последовала острая переписка между генерал-квартирмейстером ГУГШ и вице-директором ДП МВД. В итоге генерал Монкевиц в самой строгой форме распорядился принимать на службу секретных сотрудников ГЖУ, ЖПУЖД и охранных отделений только с согласия жандармского начальства и о каждом таком случае доносить в ГУГШ[735]. Кроме внутренней агентуры начальники КРО стали в массовом порядке обращаться к местным жандармским органам за помощью в организации наружного наблюдения силами филёров ГЖУ и охранных отделений. Возмущенный Белецкий 22 июня 1912 г. опубликовал совершенно секретный циркуляр № 104171, в котором писал: «Содействие, оказываемое чинам упомянутых отделений (КРО. – В. Х.-Г.), отнюдь не должно отражаться на успешном выполнении прямых своих обязанностей по ведению политического розыска, и потому наружное наблюдение должно устанавливаться лишь в случаях экстренной надобности, до прибытия на место чинов отделений и только в местах постоянного квартирования филёров»[736].

3 сентября 1912 г. в совершенно секретном циркуляре № 105824 департамент полиции отмечал, что для выполнения собственных задач КРО активно обращаются в устной форме за содействием к местным ГЖУ и охранным отделениям, в основном по части проведения обысков у лиц, заподозренных в шпионстве. Ответственность в таких случаях ложилась всецело на жандармско-полицейские структуры. Руководство департамента настойчиво рекомендовало жандармскому начальству требовать от руководства КРО письменных или в крайнем случае телеграфных запросов[737]. Реальная работа сыска была такова, что на местах розыскные и разведывательные органы были вынуждены сотрудничать. 22 марта 1911 г. начальник Гродненского ГЖУ доносил в департамент: «В целях военной разведки, согласно распоряжению штаба Варшавского военного округа, при штабе крепости Осовец формируется разведывательное отделение; главное руководство разведкой возложено на коменданта крепостью, непосредственное наблюдение и необходимые указания даются начальником штаба, ближайшее участие в разведке, наблюдении за разведчиками, а также приискание агентов и вообще лиц, полезных в деле разведки, возложены штабом Осовецкой крепости на начальника Осовецкой крепостной жандармской команды ротмистра Миляшкевича»[738].

Руководством политического сыска (циркуляром ДП № 11188 от 1911 г. и секретным циркуляром начальника штаба корпуса жандармов Д. К. Гершельмана № 22 от 20 марта 1913 г.) на жандармские управления также была возложена обязанность по борьбе с военно-воздушной разведкой иностранных держав, производившейся в то время через «путешествия» различных «любознательных граждан» через границу на воздушных шарах. В организации данного вида контрразведки жандармские управления должны были действовать в непосредственном контакте с губернатором и начальником местного военного округа[739]. Несмотря на возникавшие конфликты в работе двух ведомств, такие как превышение полномочий (как военными, так и жандармами[740]), их сближение продолжалось.

По соглашению между ГУГШ и департаментом полиции весной 1914 г. началось слияние фотографических картотек подозреваемых и проходивших по делам о шпионаже. При КРО создавались отдельные фототеки по шпионажу, в которые ГЖУ и охранные отделения передавали копии данных своих фототек[741].

По имеющимся сведениям, незадолго до начала войны активность полиции на направлении контрразведки была высокой. 25 июня 1914 г. по поручению Джунковского департамент выпустил секретный циркуляр № 173431 о борьбе с военным шпионством. Он не только доводил до сведения начальников жандармских управлений и охранных отделений новые методы иностранного военного шпионажа, но и требовал самостоятельно вести дознание и аресты, сообщая о них местным КРО лишь в уведомительном порядке[742].

С другой стороны, сами жандармские управления и охранные отделения с марта 1912 г. вновь приступили к контрразведывательной деятельности. Можно сравнить данные историка Н.В Грекова по количеству арестов по делам о шпионаже, проведенных КРО[743], с данными о задержаниях, произведенных жандармерией из отчетов регистрационного бюро департамента полиции. За 1912–1913 гг. доля арестованных жандармскими управлениями по подозрению в шпионаже в общем числе арестованных по этому обвинению выросла с 14,6 до 19,4 %. В количественном же выражении жандармами было арестовано почти в 2 раза больше подозреваемых – 14 и 27 человек соответственно. В то же самое время число арестованных КРО выросло всего в 1,4 раза – с 82 до 112 человек.

В среднем же в предвоенные годы более 15 % всех задержаний по обвинению в шпионаже было произведено жандармскими властями.

Из вышеприведенных данных становится очевидно, что масштаб контрразведывательной деятельности органов политического сыска стремительно рос. И перед началом Первой мировой войны жандармские управления и охранные отделения вели почти пятую часть всех работ по контрразведке.

Неизбежно начались первые столкновения между КРО и начальством ОКЖ. Для их разрешения в декабре 1913 г. было собрано межведомственное совещание в составе генерал-квартирмейстера Генерального штаба Монкевица и начальника штаба корпуса жандармов Никольского. В первую очередь был определен порядок назначения офицеров ОКЖ на должности по контрразведке. Было признано желательным, чтобы начальники контрразведывательных отделений преимущественно назначались из числа помощников начальников этих отделений, числящихся в ОКЖ. В случае неимения соответствующих кандидатов начальники и помощники начальников КРО должны были избираться Генеральным штабом из числа жандармских обер-офицеров, рекомендованных командиром корпуса[744].

По вопросу о предоставлении начальникам КРО прав производства ликвидаций и обысков было решено «зачислять начальников контрразведывательных отделений на должности помощников начальников губернских жандармских управлений»[745]. А по вопросу, как приводить в действие издаваемые ГУГШ и штабами военных округов частные инструкции по борьбе со шпионством, постановили сообщать их для сведения начальникам ЖУ не иначе как через ШОКЖ, куда они направляются исключительно через ГУГШ[746].

Наконец, был решен самый болезненный вопрос о порядке подчиненности состоящих в КРО офицеров ОКЖ. Они продолжали числиться в списках соответствующих жандармских управлений и считались откомандированными для несения службы в распоряжение ГУГШ и штабов военных округов по принадлежности. Чины ГУГШ и окружных штабов объявлялись начальниками состоящих в КРО жандармских офицеров, но пользовались в отношении последних дисциплинарной властью исключительно при нарушении воинского чинопочитания и обязанностей службы по контрразведке. Начальники ГЖУ должны были пользоваться дисциплинарной властью по отношению к офицерам, состоящим в КРО, лишь при совершении ими поступков, противоречащих долгу службы и присяги, если таковые поступки не имели прямого отношения к службе по контрразведке. В обязанности начальников ГЖУ входил также разбор ссор состоящих в КРО офицеров ОКЖ с иными офицерами и гражданскими лицами. Руководство жандармских управлений и штабов военных округов взаимно оповещало друг друга о совершенных служащими в КРО жандармами проступках и наложении взысканий. Состоящие в КРО офицеры ОКЖ имели право обращаться за получением необходимых им служебных справок или содействия непосредственно к начальникам своих управлений[747].

Столь запутанная схема на практике была очень важна, ибо вопросы чести мундира, корпоративной этики и амбиций зачастую создавали конфликтные ситуации по самым незначительным поводам, нанося вред делу контрразведки. Решения совещания были одобрены командиром ОКЖ Джунковским и начальником Генерального штаба Жилинским и введены в действие секретным приказом по ОКЖ № 17 от 17 января 1914 г. Таким образом, последние вопросы организации контрразведывательных отделений были согласованы только зимой 1913–1914 гг. На детальное урегулирование работы КРО ушло целых три года.