Итоги первого года войны

Подводя итог первому году мировой войны (июль 1914 г. – июль 1915 г.) для жандармерии, можно сказать, что он проходил под знаком политики Джунковского. После провала в Государственной думе законопроекта о реформе полиции, а также под давлением огромного количества новых проблем, связанных с войной и волнениями внутри страны (в Баку в 1914 г., в Москве в 1915 г.), Владимир Федорович прекратил реформирование политического сыска. Если до декабря 1914 г. он во всем последовательно поддерживал армейское руководство (отмена военной агентуры, соглашение о разделении полномочий между ГЖУ и КРО, массовые «поставки» жандармов по первому требованию в действующую армию), то с конца 1914 г. он начал оказывать настойчивое противодействие военным в их попытках поставить жандармерию под контроль контрразведки. Одновременно он не пытался в корне решить проблему кадрового голода, до предела обострившуюся к осени 1915 г., ограничиваясь лишь полумерами, чем подорвал реальную способность жандармерии противостоять политическим врагам режима и принимать меры к предотвращению надвигавшейся революции. Война вовлекла политический сыск в затяжной конфликт с армией, избежать которого было практически невозможно в силу отсутствия единой четкой системы работы и взаимодействия жандармской полиции и военной контрразведки.

Летом 1915 г. серьезно изменилась расстановка сил во властных кругах. 13 июня в итоге интриг Ставки, в лице главкома великого князя Николая Николаевича, части членов Совета министров во главе с Кривошеиным и политической оппозиции[910] на фоне военных поражений и скандального дела Мясоедова лишился своего поста военный министр Сухомлинов[911]. Этому предшествовала длившаяся полгода кампания Гучкова, Родзянко, Поливанова и князя Андроникова по очернению персоны министра. Яркий ее пример описывает Владимир Иосифович Гурко, член Государственного совета, брат генерала Василия Гурко. По его словам, видный октябрист, один из политических лидеров русской буржуазии П. П. Рябушинский, вернувшись с фронта в Петроград, сделал сенсационный доклад о том, что «на фронте ни орудий, ни снарядов, что целые части не имеют даже ружей и вооружены лишь палками… Поскольку докладчик имел в виду своим сообщением усилить общественное негодование на правительство, то слова его дышали глубоким патриотическим чувством, и впечатление, им произведенное, было огромное»[912]. Патриотическая истерика, основанная на голословных фантастических обвинениях, имела успех по всей стране. Речь обсуждали, а военного министра нещадно критиковали в прессе и коридорах власти.

За неделю до отставки Сухомлинову через посредство его знакомого, действительного статского советника С. С. Хрулева, было сделано недвусмысленное предложение встретиться в приватной обстановке с Родзянко и заявить о намерении работать в согласии с Государственной думой. Министр ответил отказом[913]. Свое отношение к Думе он очень емко и недвусмысленно изложил в дневнике: «Этот, с позволения сказать, парламент пристал России, как корове седло»[914]. В итоге несговорчивого вояку заменили на старого гучковского соратника А. А. Поливанова. 5 июля 1915 г. в отставку был отправлен министр внутренних дел Маклаков, замененный на князя Н. Б. Щербатова. Был отставлен министр юстиции И. Г. Щегловитов, а 15 августа 1915 г. был снят с должности Джунковский. В августе же император отправил в отставку великого князя Николая Николаевича с поста Верховного главнокомандующего. Наконец, 4 сентября директор департамента полиции В. А. Брюн-де-Сент-Ипполит был сменен на Р. Г. Моллова.

В целом оппозиция ликовала. Почти одновременное удаление Сухомлинова, Маклакова и Щегловитова казалось реализацией заветной мечты. На смену тактике уговоров правительства пришло неприкрытое давление. Уже в начале августа 1915 г. П. П. Рябушинский, А. И. Гучков, А. И. Коновалов, Г. Е. Львов и М. В. Челноков провели ряд встреч, формально посвященных проблемам работы военно-промышленных комитетов, но реально нацеленных на формирование новой политической повестки дня. Радикальнее всех высказывался Павел Рябушинский, требовавший «вступить на путь полного захвата в свои руки исполнительной и законодательной власти», правда, пока не путем государственного переворота, а через выдвижение ультимативных требований царю. На квартире Рябушинского даже был составлен список желательного для октябристов состава Совета министров, который вскоре, 13 августа, был опубликован в его газете «Утро России»[915].