Глава 37 Наступление 2-й турецкой армии, август-сентябрь 1916 г.

Рано утром 2 августа русские позиции в районе Муша и Битлиса были атакованы войсками XVI корпуса Мустафы Кемаля. На обоих берегах узкой долины Битлис(или Басор)-Чая генерал Назарбеков на подготовленных к бою позициях имел 6 тыс. пехотинцев из 7-й и 8-й кавказских стрелковых дивизий, которых поддерживала огнем секция полевой артиллерии и батарея гаубиц. В городе Битлис в резерве стоял один батальон 6-й стрелковой дивизии. Однако Назарбеков, обычно очень осторожный и вечно сомневающийся командир, считал эту позицию не совсем надежной. Битлисская долина отделялась от соседней – Мушской – узким ущельем верхнего течения Битлис-Чая, над которым нависал довольно низкий выступающий отрог Нимруд-Дага. Назарбеков опасался, что вспомогательные силы противника (в состав которых входили закаленные в боях жандармы, части пограничной охраны и курды) смогут проникнуть в узкую долину к западу от Битлис-Чая, по которой, пройдя через высокий хребет Армянского Тавра, можно было попасть в Мушскую долину. К тому же он опасался, что на востоке турки сумеют просочиться в долину Гюзель-Чая через Симек (в 8 км юго-восточнее Битлиса), доберутся до озера Ван и даже смогут создать угрозу его ближайшему тылу в Татване.

2 августа 5-я турецкая пехотная дивизия атаковала позиции Назарбекова, но он успешно отбил ее атаку; силы были практически равны по числу бойцов и орудий. Турки на следующий день с удивительной храбростью снова пошли в бой, и обе стороны испытывали все возраставшее напряжение. 4-го Назарбекову сообщили, что ашкеры и курды наступают в долине Гюзель-Чая. Опасаясь, что его войска, стоявшие южнее Битлиса, будут окружены, он под прикрытием арьергарда вывел после наступления темноты свои части и занял мощную позицию в 8 км к северо-востоку перед селением Башан, в верхнем ущелье Битлис-Чая (5 августа)[288].

7 августа турки больше не тревожили Назарбекова, удовлетворившись тем, что им удалось овладеть Битлисом. Однако вечером того же дня пришло известие, что 21-й полк оставил Муш, и 7-го Назарбеков ушел в Татван, расположенный на юго-западном берегу озера Ван. Но и здесь этот осторожный командир не чувствовал себя в безопасности и предпочел уйти в Ахлат – на северо-западный берег озера. Таким образом, правый фланг Мустафы Кемаля менее чем за неделю боев добился полной победы, хотя его потери оказались внушительны. 5-я дивизия была не сильнее бригады Назарбекова, однако приданные ей вспомогательные подразделения, мобильные и хорошо знающие местность, оказались гораздо важнее численного превосходства сил. Назарбекова очень тревожила его изоляция, а по своему характеру он был не способен преодолевать непредвиденные трудности.

Битлис, 2–8 августа 1916 г.

Мустафа Кемаль добился еще одной победы в первые же дни наступления 2-й армии. Ему принадлежит огромная заслуга в восстановлении боевого духа своей 8-й дивизии после того, как ей не удалось удержать позиции на Куртик-Даге. Теперь эта дивизия под его командованием сумела вытеснить русских с занятой ими позиции на той же самой горе. Здесь турки имели преимущество в численности: 5 тыс. пехотинцев против 3 тыс. бойцов 21-го Ахулгинского полка полковника Потто. В том месте, где подход к позициям был особенно сложным, русскую пехоту поддержала батарея полевых орудий и две гаубицы. Из-за того что этот подход оказался невозможным, турки лишились практически полностью поддержки своей артиллерии.

Бой за Куртик-Даг начался 2 августа. Обе стороны сражались очень упорно. Турки 3-го и 4-го продолжали свои атаки, но безуспешно. Однако на следующий день им удалось прорвать в одном месте линию русской обороны, а поскольку в глубине ее укреплений не существовало, полковник Потто 6 августа вынужден был оставить позицию Куртик-Даг (бросив здесь 2 гаубицы и 2 пулемета)[289] и отойти из города Муша. 261-й полк потерял 30 % своего личного состава убитыми и ранеными. Потери турецкой 8-й дивизии были еще больше: в ней осталось всего 3 тыс. человек, поэтому Мустафа Кемаль не смог развить свой успех и ограничился лишь оккупацией Муша. Тем не менее психологический эффект «двойной» победы (в Битлисе и Муше), одержанной XVI корпусом, был велик.

Начало главного турецкого наступления, в особенности на Огнотском направлении, оказалось не столь успешным. Здесь 2 августа отступавшие 7-я и 12-я дивизии и наступавшие 1-я и 49-я не были готовы возобновить атаку. 3 августа русское наступление в долине Огнот-Чая продолжилось, и турецкая 12-я дивизия после арьергардного боя была снова отброшена назад. 4-го активные действия с обеих сторон вели только патрули. Однако в этот день командующий IV Кавказским армейским корпусом получил донесение о сдаче Битлиса и Муша. Он понял, что Назарбеков и Потто оказались в трудном положении, и приказал войскам в долине Огнот-Чая (трем полкам 66-й пехотной дивизии) и в районе Боглана (5-му и 6-му полкам кавказских стрелков) прекратить наступление и готовиться к отступлению.

На следующий день, когда из Битлиса и Муша поступали тревожные доклады, пришел приказ об общем отступлении соединений IV Кавказского корпуса с линии Элмали – Боглан на восточный склон Шерефеддинских гор. Это было сделано для того, чтобы отвести линию русской обороны за реку Чарбухур, которая впадает в Мурат-Су в 15 км юго-восточнее Гюмгюма и в 40 км севернее Муша. Кавказские стрелки должны были совершить обходной маневр по перевалу Боглан и вдоль южных и восточных склонов Шерефеддинской горной цепи, а три полка 66-й дивизии – отойти из долины Огнот-Чая по очень плохой тропе, протяженностью около 50 км, вдоль северного склона этой цепи и, миновав Силкан, прийти в Гюндемир.

При наличии активного противника оба этих марша, в особенности тот, что шел из долины Огнот, могли стать очень опасными. Но Ахмет Иззет даже в начале своего большого наступления отличался замедленной реакцией и не проявил никакой предприимчивости. 7-я турецкая дивизия слишком поздно двинулась за кавказскими стрелками и преследовала их до самого Зиарета, не проявляя особой активности. В Зиарете она остановилась, чтобы установить связь с 8-й дивизией в Муше. 1-я и 49-я дивизии вошли в Огнот уже после того, как последние части арьергарда 66-й пехотной дивизии русских покинули город и двинулись на восток. Похоже, что Ахмет Иззет так и не понял, в каком направлении они ушли, – столь неожиданным был для него их отход. Его патрули осторожно проникли в северную часть Огнотской долины в районе Борана, где встретились с теми русскими подкреплениями, которые дошли до Бингёл-Кале.

Фланговый отход IV Кавказского корпуса на линию Хинис – Гюмгюм – Муш стал удачным стратегическим ходом Юденича, которого очень встревожили победы турок под Битлисом и Мушем. Он опасался, что турки сосредоточат на Мушской равнине не менее 3 дивизий вместе со вспомогательными частями и курдами и пойдут отсюда в наступление вдоль реки Мурат-Су или на Хинис. Юденич посчитал необходимым противопоставить противнику в районе Муша нечто большее, чем полки, которые понесли большие потери в тяжелых боях за Муш и Битлис. Конечно же фланговый отход русских на восток вокруг Шерефеддинских гор открывал туркам дорогу на север от Огнота, но Юденич был уверен, что это ненадолго. 5-я Кавказская стрелковая дивизия дошла уже до верхнего течения Эндрес-Чая, а Сибирская казачья бригада двигалась туда же из Эрзерума. 4-я Кавказская стрелковая дивизия после пяти дней форсированного марша из Келкита 6 августа появилась в Эрзеруме.

Турки начали свое наступление на Бингёл-Даге не раньше 12–13 августа. Войска турецкого III корпуса при поддержке 12-й дивизии 3 или 4 дня вели бои с 5-й Кавказской стрелковой дивизией. Эта дивизия, созданная совсем недавно, не имела еще боевого опыта и была отброшена назад с большими потерями. Однако наступление турок остановили закаленные в боях сибирские казаки и 2-я пластунская бригада, которой теперь командовал Букретов, первый защитник Сарыкамыша.

Турецкие дивизии, истощенные сложным маршем и непрерывными боями, заняли оборонительные позиции на обоих берегах Огнот-Чая, южнее Борана, all-я дивизия осталась в резерве, неподалеку от Огнота. А тем временем на широкой высокогорной долине Огнот-Чая русские сосредоточивали войска для контрудара: 4-ю и 5-ю Кавказские стрелковые дивизии, 2-ю пластунскую бригаду и Сибирскую казачью бригаду – всего 38 батальонов и 18 сотен против 36 турецких батальонов и плохой нерегулярной кавалерии. К 15–16 августа стало ясно, что маршал Иззет упустил свой шанс разгромить русские войска в районе Огнота.

Группа Киги 2-й турецкой армии получила приказ начать наступление одновременно с Огнотской группой. Однако две дивизии IV корпуса (47-я и 48-я) оказались не готовы выступить в первые дни августа. Они двинулись в путь только 5-го и 6-го и шли по уже описанным плохим тропам. Обе эти дивизии, сформированные в 1915 г., не имели боевого опыта, но прошли хорошую подготовку в районе Стамбула. Боевой дух солдат был высок, но их никто не подготовил к горной войне; эти дивизии не имели горных орудий, а полевые пушки в условиях горного рельефа в районе Киги оказались практически бесполезными.

Когда наконец турецкий IV корпус двинулся в наступление, концентрация русских войск в долине Эндреса, неподалеку от Меликана, уже подходила к концу. Сюда прибыла 6-я Кавказская стрелковая дивизия под командованием прекрасно зарекомендовавшего себя Волошинова-Петриченко. Его собственная бригада донских пехотинцев тоже была здесь. Казаки 5-й Кавказской казачьей дивизии патрулировали долину Эндреса и Шайтан-Даг, где неоднократно вступали в стычки с бойцами 3-й турецкой кавалерийской дивизии.

До прихода турецких дивизий Волошинов-Петриченко, обладавший огромным опытом горной войны, занял Киги и небольшую равнину, восточнее этого города. На северном краю этой равнины, в долине реки Хорхор, 15 августа начались бои между передовыми отрядами турецкого IV корпуса и русской пехотой и казаками. Турки вскоре превзошли противника по числу пехотинцев (16 тыс. против 12), но у русских были 3 горные батареи, которые оказали пехоте мощную поддержку. Несколько дней турки с большим рвением ходили в атаки, но оттеснить русских не смогли, зато понесли большие потери. Закавказские ополченцы вновь созданной 6-й Кавказской стрелковой дивизии были горцами, которые воевали лучше регулярных частей 5-й дивизии (также вновь сформированной, но из обычных солдат). Волошинов-Петриченко знал, что на помощь ему идут отличные войска. С 3 августа полковник Крутень шел маршем со своей 4-й пластунской бригадой кратчайшим путем из Эрзинджана в Киги. Пастушьими тропами он пересек восточный отрог высокого Мерканского хребта (2727 м) и добрался до Плюмюра в Дерсиме. Курды, жившие в этом заброшенном районе, относились к туркам враждебно, и Крутень без труда нашел проводников, которые провели его через массив Багир-Паша в долину Эндреса. 20 августа он соединился с войсками Волошинова-Петриченко в Темране. Его бригада прошла более 200 км по горной стране, где еще ни разу не ступала нога европейца. Крутень явился как раз в тот момент, когда русские уже готовились нанести контрудар в районе Киги.

18 августа концентрация мощной русской группировки, к северу от Огнота, завершилась, и генерал Воробьев перешел в наступление. Его войска двигались по трем направлениям: по обоим берегам Огнота и в сторону реки Хаснави (приток Чарбухура). Несколько дней шли ожесточенные бои, во время которых турки вынуждены были использовать свой резерв, 11-ю дивизию, которая полегла в штыковой контратаке. Русские тоже понесли большие потери на обоих флангах[290], но их гаубицы и горные батареи обеспечили им преимущество, и в конце концов букретовские пластуны у Хаснави сумели обойти турецкие позиции с фланга. После семидневного сражения русские отбросили противника в долину Огнота, и 4 турецкие дивизии в этом секторе начали общее отступление в сторону Элмали.

Одновременно с действиями группировки Воробьева Юденич приказал возобновить наступление IV Кавказскому корпусу. Бойцы 5-й и 6-й кавказских стрелковых дивизий без особого труда захватили мост через Мурат-Су около Муша, и турецкая 8-я дивизия отошла в горы, окружавшие город. В то же самое время справа от кавказских стрелков 66-я пехотная дивизия 20 августа атаковала 7-ю дивизию турок в районе Зиарета. Турки пытались удержать позицию неподалеку от Карабел (монастырь Сурп-Карапет), прикрывавшую перевал Боглан, но были разбиты и в беспорядке отошли, бросив несколько пушек и оставив 500 пленных в руках русских.

Успех 66-й дивизии имел очень важные последствия. Эта дивизия, преследуя отступавшую армию противника, миновала Боглан и Харабу. Вскоре ее патрули вошли в контакт со 2-й пластунской бригадой на крайнем левом фланге группы Воробьева в районе Огнот-Чая. Обеспокоенный судьбой своего правого фланга, Ахмет Иззет решил отвести главные войска в долину Чапакчура, оставив в ущелье Огнот-Чая и на склонах Солхан-Дага лишь арьергард. Таким образом, к 1 сентября стало ясно, что турецкое наступление через Огнот полностью провалилось, и центральная группировка 2-й армии была отведена на исходные позиции.

На крайнем левом фланге русских действия генерала Назарбекова оказались менее успешными. Он прошел из Ахлата в Татван и после непродолжительных боев занял этот город, расположенный на юго-западном берегу озера Ван. Однако, узнав, что турецкая 5-я дивизия отошла на более сильную позицию, прикрывавшую Битлис, он решил, что у него недостаточно сил, чтобы взять его[291].

В районе Киги прибытие пластунской бригады Крутеня стало сигналом для контрудара. Однако исключительно сложный характер рельефа в долине Эндреса южнее Киги и на берегах Хорхора позволил войскам турецкого IV корпуса организовать здесь смелую и решительную оборону. 1 сентября они были усилены 14-й пехотной дивизией (переведенной из III корпуса), после чего решили перейти в контрнаступление. Несколько дней продолжались жестокие бои. Русские части, на которых наседали турки, были усилены 156-м Елизаветпольским полком, переброшенным из Эрзинджана через Меликан. Соотношение сил стало более или менее равным, но русские имели преимущество в горной артиллерии и были лучше обучены для ведения горной войны. После 10 сентября наступательный порыв турецких войск в районе Киги иссяк, и они оставались более или менее пассивными на своих позициях южнее реки Хорхор, а русские сохранили свои позиции, прикрывавшие город Киги и по обе стороны от Темрана.

В районе Огнота в течение сентября наблюдались лишь отдельные столкновения; к 15 сентября ситуация стабилизировалась. Русские сохранили за собой позиции, проходившие южнее Огнота, через Хараба-Чай и селение Боглан. За перевалом Боглан они твердо удерживали район Зиарета, простиравшийся до самого правого берега Мурат-Су. Зима началась очень рано; в высокогорном районе Огнот и на Куртик-Даге первый снег выпал уже 26 сентября. Передвижения обеих армий зависели теперь от условий доставки продовольствия. Турки в последние дни сентября оставили город Муш.

Наступление 2-й турецкой армии закончилось провалом, хотя она, в отличие от 3-й, не подверглась разгрому. Потери были очень велики: около 30 тыс. человек убитыми и ранеными (перед началом наступления численность 2-й армии приближалась к 100 тыс.). Впрочем, в плен попало немного – всего около 3 тыс. человек, и все – малыми группами. Дезертиров оказалось гораздо меньше, чем на севере, где они создали неразрешимую проблему для 3-й армии. Нищие и враждебные курды, обитавшие в диких и суровых горах Дерсима и Армянского Тавра, встречали беглецов совсем не так, как гостеприимные и дружественно настроенные жители Анатолии, чьи селения находились между Эрзинджаном и Сивасом. К концу сентября Ахмет Иззет обнаружил, что его армия сократилась до 60 тыс. человек; численность нескольких дивизий упала так резко, что рассчитывать на них в будущем не приходилось[292]. От четырех армейских корпусов фактически осталось лишь три: XVI (5-я и 8-я дивизии) – на правом фланге, II (12-я и 1-я дивизии) – в центре и IV (14-я и 48-я дивизии) – на левом фланге.

Мечты генералиссимуса Энвера о совместном наступлении 2-й и 3-й армий оказались совершенно невыполнимыми из-за проблем со снабжением. Нетрудно было предвидеть, что еще до завершения концентрации 10 дивизий 2-й армии русские сумеют нанести удар по 3-й, а потом перебросить свои резервы против Ахмет Иззета. Такую возможность турецкое командование могло осознать еще до конца июня. После захвата Трапезунда русские получили дополнительный и гораздо более удобный путь для подвоза продовольствия и снаряжения; было совершенно очевидно, что очень скоро они предпримут попытку очистить от турок линию Трапезунд – Гюмюшане – Байбурт – Аш-Кале – Эрзерум. Таким образом, уже в первую неделю июля турки лишились всякой возможности проведения совместного наступления силами двух своих армий. Ахмет Иззет должен был начать наступление по крайней мере за 5 недель до того, как он его начал. В конце июня он сумел бы добиться гораздо больших результатов с 7 дивизиями, чем он надеялся достичь в августе с 10, ибо в то время у него еще была возможность получить поддержку 13 дивизий 3-й армии.

Ни тот ни другой турецкий командующий, по-видимому, не могли определить, по какому направлению надо нанести главный удар. Попытка Вехипа менее чем с двумя дивизиями создать угрозу для русских в прибрежной полосе была поистине ребяческой. Он сумел одержать (вероятно, совершенно неожиданную для себя) победу под Мамахатуном и приблизиться к Аш-Кале. Он мог бы развить свой успех в июне, сосредоточив 9 дивизий на линии фронта между Аш-Кале и истоком реки Тузлы. Одновременно Ахмет Иззет мог бы перебросить 4 дивизии в долину Огнот-Чая (оставив 2 дивизии на своем правом фланге и 1 – в резерве). Таким образом, можно было бы организовать совместное наступление 13 турецких дивизий в направлении Эрзерума. Вполне вероятно, что большая часть резервов Юденича сосредоточилась бы для поддержки 39-й дивизии, воевавшей на думанли-дагском участке фронта. В этом случае дивизиям Ахмет Иззета русские смогли бы противопоставить лишь 2 дивизии IV Кавказского армейского корпуса. Турки имели все шансы повторить удачный малазгиртский маневр, только в более крупном масштабе[293]. Юденич, без сомнения, остановил бы наступление противника с запада, а также – с юга, что он сделал в прошлогодней Алашкертской операции. Тем не менее подобное изменение турецких планов могло бы отложить, если вообще не предотвратить, развал на том участке Турецкого фронта, который держала 3-я армия.

Неспособность турецкого командования адаптировать разработанный ранее план к реальной ситуации можно сравнить с аналогичным просчетом французского Генерального штаба перед началом наступления на Эсне весной 1917 г. В обоих случаях решающим фактором стали особенности темперамента турецкого и французского генералиссимусов – Энвера и Нивея, которым было присуще сочетание оптимизма и упрямства. В обоих случаях наблюдалось отсутствие гибкости при планировании крупного наступления и воображения – у сотрудников штаба. Они предпочли проигнорировать сложившиеся на фронте трудности, о которых им было хорошо известно[294].

Численность французских и турецких войск в обоих случаях была несравнима, однако соотношение потерь было примерно одинаковым. Когда дело дошло до начала отчаянного и безнадежного наступления, армии Ахмет Иззета в целом повезло гораздо больше, чем генералу Манжену. Однако турки в лице Мустафы Кемаля обрели талантливого молодого командующего, который даже в самых неблагоприятных условиях сумел продемонстрировать силу своего характера.