Глава 21 Поражение Энвер-паши

1 января 1915 г. провал турецкого наступления стал очевиден как для российского, так и для турецкого командования. Тем не менее, несмотря на холод, усталость и голод, войска обеих сторон были готовы сражаться, и битва продолжалась еще две недели.

Абдул Керим-паша, командующий XI корпусом, который, по-видимому, верил чересчур оптимистичным докладам о событиях в Сарыкамыше, не настаивал на фронтальных атаках своего корпуса, но в последний день 1914 г. развернул мощное наступление. В его распоряжении находилось более 30 батальонов и около 100 орудий[96].

В отличие от него Юденич имел только 19 батальонов и 48 орудий[97].

Абдул Керим собрал в атаку две дивизии против Туркестанской бригады между Гюллю-Дагом и Караурганом. 31 декабря туркам не удалось добиться успеха, но они с новой силой возобновили свои атаки 1 января 1915 г. Особенно сложной была обстановка под Караурганом, где позиции 16-го Туркестанского полка несколько раз переходили из рук в руки. 2 января Абдул Керим, узнав, что русские позиции у Алтын-Булака, между левым флангом туркестанских войск и правым 153-го полка, довольно слабы, бросил туда целую дивизию; селение захватили и заняли высоту 808, расположенную в основании ущелья, по которому можно было зайти в тыл к Месинкирту. Юденич бросил в контратаку одиночные роты туркестанских стрелков и бакинцев 153-го полка; они сумели отбросить турок, а бакинцы захватили батарею из 4 орудий и 300 пленных. 3 января вице-генералиссимус появился в штабе Абдул Керима, и атаки возобновились. 4 января одна турецкая дивизия провела решительную атаку на крайний правый фланг позиций Юденича. Русские оставили Гюллю-Даг, но успех турок не получил развития. Абдул Керим понес тяжелые потери, и после 6 января его атаки утратили свою мощь. 7-го числа Энвер отбыл в Эрзерум, а оттуда уехал в Стамбул, оставив армянской зиме потрепанные остатки своей пантуранской армии. 10 января русские вновь захватили Гюллю-Даг, 6 орудий и тысячу пленных.

В течение 12 дней напряженных боев Юденич ни разу не усомнился в победе своих великолепных войск. И хотя ряды туркестанских стрелков на его правом фланге сильно поредели, он посчитал возможным послать один батальон в подкрепление Довгирту, который оказался в трудном положении у Яйла-Бардиз[98].

Будучи неспособным противостоять повторяющимся атакам 32-й турецкой дивизии, он отошел к югу, но все еще удерживал гору Чилхороз, которая находилась всего лишь в 5 км от крайнего правого фланга позиций Юденича у Гюллю-Дага.

Пржевальский вывел 17-й Туркестанский полк с Яйла-Бардиз, потому что надеялся 2 января полностью окружить остатки турецкой армии у Сарыкамыша. И хотя он знал, что от трех дивизий IX корпуса осталась лишь тень, он полагал, что в Турнагельских лесах осталось еще 3–10 тыс. турецких солдат. На самом деле их было менее 3 тыс., но, имея несколько горных орудий и пулеметы, они продолжали упорно сопротивляться, умело строя оборону на покрытой снегом местности. А войска Пржевальского и сами были почти полностью измотаны многодневными боями и бессонными ночами. В особенно плохом состоянии находился отряд, стоявший на перевале Бардиз (которым в свое время командовал полковник Букретов): из 6 батальонов боеспособными оставались только 800 солдат. Сам Сарыкамыш был переполнен войсками. Здесь находились 1200 русских больных и раненых солдат и 3 тыс. турецких пленных. Прибытие 154-го (Дербентского) полка, которым руководил сам Бергман, довело число боеспособных солдат до 7 тыс.[99]

Полное окружение Турнагельских лесов началось 2 января. В тот день Бардизский перевал взяли вместе с несколькими сотнями пленных и 6 орудиями. 3-го числа необычно густой туман сделал боевые действия практически невозможными. 4 января остатки IX корпуса были атакованы одновременно из долины Сарыкамыш-Чая и с тыла. Бравые аскеры продолжали упорно сопротивляться, несмотря на свое отчаянное положение. Расположив 16 пулеметов на одной линии, они били из своих окопов, вырытых в снегу на опушке леса. Но их обошли с тыла, и русские наконец захватили все, что осталось от IX турецкого корпуса: 200 офицеров (включая Ихсан-пашу и 3 дивизионных штаба), тысячу солдат, 20 пулеметов и 30 горных орудий (большинство из которых были повреждены). В этот день и весь следующий Пржевальский прочесывал леса – там захватили несколько сот пленных. X армейский корпус 3-й армии турок перестал существовать.

Ликвидация X корпуса оказалась более сложной и долгой задачей и не была завершена. Вина лежала на Бергмане, который с 31 декабря пытался руководить операциями ударной группы, сосредоточенной между Карсом и Сарыкамышем.

Надо отдать должное несчастному заместителю командующего, генералу Мышлаевскому, которому принадлежала идея сосредоточения ударной группы между Карсом и Сарыкамышем для охвата X корпуса. Это он предложил перебросить казачью дивизию Баратова и пластунскую бригаду Гулыги с крайнего левого фланга Бергмана, стоявшего южнее Аракса, на крайний правый фланг, расположенный по обе стороны от железной дороги Карс – Сарыкамыш[100].

Мышлаевский также прилагал максимум усилий, чтобы добавить к частям Баратова и Гулыги стрелковую бригаду Габаева, которую он отозвал в Карс после ее марша на Мерденик[101].

Когда Габаев прибыл в Карс, Мышлаевский вызвал его к телефону и, обсуждая с ним наступление на X турецкий корпус, изложил весьма оригинальный маневр широкого охвата. Уже 1 января Мышлаевский правильно понял, что Хафиз Хакки будет отступать по дороге через Дивик, Веришан и перевал Ишак-Мейдан. Чтобы перерезать этот путь, он посоветовал Габаеву идти от Ново-Селима не на Дивик, а обогнуть с севера массив Эмирхан-Даг, двигаясь через Башкёй на Веришан. Таким образом, турки были бы отрезаны от перевала Ишак-Мейдан и, кроме того, лишились бы возможности отступить по тропам, идущим через Башкёй и Бейкёй в район Ольты.

Однако, когда Габаев прибыл со своими четырьмя стрелковыми батальонами в Ново-Селим[102], ему сообщили, что Бергман поставил его под командование Баратова и что он должен принять участие в операциях к северу от Сарыкамыша, спланированных самим Бергманом.

Операция должна была начаться через несколько часов, и Габаеву уже было поздно обращаться к Мышлаевскому.

На рассвете 2 января пехота Габаева и Воронова[103] была сосредоточена на станции Ново-Селим.

Казачья дивизия стояла уже у Алисофу, но пластунская бригада Гулыги находилась еще на марше. Баратов решил перенести атаку на следующий день.

Следуя инструкциям Бергмана, который был убежден, что левый фланг турок находится у Чатака и Дивика, Баратов направил свой главный удар (пластунская бригада Гулыги) на Дивик, а 80-й Кабардинский полк из Сарыкамыша получил приказ привлечь внимание турецкого центра, который, как полагали, находился в Ягбасане. Для более глубокого охватывающего маневра габаевскую пехоту, при поддержке Воронова, послали в направлении Верхнего и Нижнего Салута и Лалоглу, а казачьи части под командованием Фесенко – окружить турок, шедших на Чиплакли.

Этот план полностью провалился. Во-первых, 3 января стоял такой густой туман, что передвижение войск стало невозможным. Однако гораздо важнее было то, что Хафиз Хакки хорошо понимал, что после того, как Энвер отбыл в Эрзерум, его положение стало очень опасным. 1 и 2 января он наблюдал за передвижениями русских войск, и в ночь с 1-го на 2-е солдаты 31-й и 30-й турецких дивизий уже начали свой отход. Отступление продолжалось весь день 2 января и в ночь со 2-го на 3-е. К полудню 3 января основная часть X корпуса была уже в районе Веришана. Сильный арьергард все еще удерживал Чиплакли и Верхний и Нижний Салут, но в Чатаке и Дивике остались лишь 2 роты с пулеметами.

3 января разъезды Гулыги в тумане не смогли рассмотреть, что эти две точки заняты лишь горсткой солдат, поэтому обе деревни оставались в руках турок до самой ночи. В тот же день Габаев обошел Лалоглу, но на правом фланге его контратаковал сильный отряд. Понимая, что операция была плохо спланирована, Габаев решил задержаться в Лалоглу на ночь. Воронов встал лагерем в 5 км позади него. Утром 4 января казаки Фесенко дошли до Чиплакли и даже до Веришана. Но здесь на них неожиданно напала турецкая пехота и отбросила за Чиплакли. И Габаев и Фесенко пришли к выводу, что вместо окружения левого фланга турок они наткнулись на главные силы X корпуса. Благоприятный момент был упущен из-за того, что Бергман неправильно оценил обстановку, а Баратов наступал слишком медленно. 4-го числа войска Габаева атаковали в направлении Верхнего Салута и были вновь контратакованы на правом фланге. К концу дня в руках его бойцов оказались оба Салута, хотя слева все действия бригады Гулыги свелись к овладению Дивиком. Фесенко вновь попытался выйти на Веришан и Башкёй и опять был отброшен назад. Сильный турецкий арьергард отбил у русских Чиплакли и угрожал Лалоглу. В тот же вечер, озабоченный положением на правом фланге, Габаев решил действовать независимо от Бергмана. Он прошел в Башкёй, где встал на ночевку, прикрыв свой тыл отрядом Воронова в Лалоглу. На следующий день он намеревался захватить хребет Эмирхан, который, как было видно, защищал фланг отступавших турецких сил. Предположения Мышлаевского оказались верными.

6 января Габаев занял хребет Эмирхан силами четырех батальонов кавказских стрелков, а Баратов, одобрив план своего подчиненного, послал Кавказскую казачью дивизию в обход северного хребта на Бейкёй. С появлением русских на этом хребте турки ускорили свой отход по перевалу Ишак-Мейдан. Но габаевские войска опоздали на 48 часов, и две турецкие дивизии успели избежать окружения: 30-я прошла тропами вокруг Бейкёй по направлению к Косору, стоящему на дороге Мерденик – Ольты, а 31-я соединилась с 32-й у Бардиза. Казаки Баратова, задержанные глубоким снегом к северу от Эмирхана, не смогли подойти вовремя, и перевал Ишак-Мейдан был занят только 7-го – на три дня позже назначенной Мышлаевским даты.

Узнав об этом, заместитель главнокомандующего пришел в ярость и 6 января добился согласия наместника назначить Юденича полевым командующим вместо Бергмана, но операция по окружению сорвалась, и Юденичу не оставалось ничего иного, как преследовать остатки отступавшей турецкой армии.

В то время как Бергман проявил свою полную неспособность организовать контрманевр из Ново-Селима, Калитин полностью ликвидировал турецкие части, занявшие Ардаган. Армянские беженцы сообщили Калитину, что войска Штанге не заняли старых фортов, расположенных вокруг города. Он приказал одному из Сибирских казачьих полков обойти город с севера и северо-запада и блокировать дорогу в Ахалцихе, а также создать угрозу для дороги на Ардануч, по которой должны были отступить войска Штанге. Трем пластунским батальонам поручили атаковать турок на главной дороге, шедшей из Ахалкалаки, а другому Сибирскому казачьему полку – прикрывать их левый фланг. Калитин оставил в резерве только один полк кубанских казаков, ожидая поддержки от бригады Истомина с юга.

3 января густой туман позволил русским подойти к пригородам Ардагана незамеченными. Меткий артиллерийский огонь горных батарей произвел на Штанге огромное впечатление; вероятно, он подумал, что перед ним стоит очень сильный противник. Поэтому, когда в 6 утра Калитин отдал приказ наступать, турки уже отходили по Арданучской дороге. Сибирские казаки, налетевшие с востока, сабельной атакой смешали все турецкие пехотные колонны[104].

Когда пластуны и люди Истомина взяли город, в их руки попали еще тысяча пленных и 4 горных орудия, составлявшие артиллерию Штанге. Практически все турецкие части на Чорохе были рассеяны, и лишь остатки их сумели спастись, перейдя Яльнизчам-Даг[105].

Бригада Истомина повторно захватила перевал Яльнизчам-Даг, Ардануч и Артвин, а калитинские войска двинулись маршем на юг к Мерденику и в Ольты.

Калитин прибыл в Мерденик 7 января – в тот же самый день, когда голова колонны турецкой 30-й дивизии вышла из ущелья на дорогу Мерденик – Ольты. Один полк этой дивизии был послан для прикрытия перевала Агундир, что довело численность турецких войск в этом месте до 3 тыс. Остаток 30-й дивизии сосредоточился позади ущелья Пенек. Тем временем к Калитину присоединилась Кавказская казачья дивизия и 2 батальона 263-го полка. Эти части отправились преследовать турок, отступавших из Бейкёя в Косор. В течение 10 и 11 января турки храбро сопротивлялись на линии нижнего течения Бардиз-Чая, довольно грамотно используя 4 горных орудия, которые им удалось вывести с перевала Агундир. Тем не менее их сопротивление было сломлено, и 30-я дивизия прекратила свое существование как боевая единица. 12 января Калитин повторно овладел Ольты; после этого ему приказали проследовать к Найману и далее на юг и перерезать пути отступления 31-й и 32-й дивизий, которые отходили из Бардиза.

Однако в районе Бардиза оставалось еще около 10 тыс. турок[106].

Когда 17-й Туркестанский полк был выведен из состава войск Довгирта, с целью усиления группы Пржевальского у Сарыкамыша, турки вновь взяли Яйла-Бардиз. Они находились всего лишь в 10 км от передовых подразделений IX корпуса, которые появились в районе Гюллю-Дага, и Юденич в какой-то момент даже опасался их совместных боевых действий против своего правого фланга.

Первой операцией Юденича в качестве главнокомандующего (6 января) стала ликвидация турок в Бардизе. 8 января он приказал Баратову сосредоточить ударную группу в районе Кизилкилисе – Чермук. Предполагалось, что отсюда три отдельные колонны начнут окружение: полковник Родионов с одним батальоном 10-го Кавказского стрелкового полка и одним пластунским батальоном при 6 орудиях должен был пройти от Чермука по берегу Бардиз-Чая до деревни Бардиз; Бабаев с 11-м полком кавказских стрелков – наступать между Яйла-Бардиз и селением Бардиз, взаимодействуя с правым флангом отряда Довгирта в Чилхорозе; Булыга с двумя пластунскими батальонами и четырьмя горными пушками – выполнить маневр широкого охвата с севера, пройдя по диким горным тропам у Нисунка и спустившись в долину Бардиз-Чая. Баратов держал в Чермуке два резервных батальона. План был весьма смелым, поскольку эти три колонны состояли из 6 батальонов (4 тыс. солдат) при 10 орудиях против 10 тыс. турок с 20 орудиями. Однако в русском маневре был заложен элемент внезапности.

9 января Булыга с огромным трудом достиг Нисунка. Родионов атаковал турок в тот же вечер, но был отброшен с большими потерями, что вынудило его подтянуть свой резерв. Солдаты Бабаева, двигаясь по пояс в снегу, наткнулись на сопротивление у Яйла-Бардиз и остановились. Юденич был обеспокоен этими новостями и попросил Баратова действовать максимально энергично.

10-го числа Бабаев захватил Яйла-Бардиз, взяв 200 пленных и 3 орудия. Была налажена связь с Довгиртом, и доставлены 6 орудий для обстрела селения Бардиз. Булыга тем временем столкнулся с исключительными трудностями и продвигался буквально шагом. В ночь с 10 на 11 января Булыга спустился в Бардизскую долину и внезапным ударом захватил это село; в его руки попали 200 пленных. Это были солдаты 31-й дивизии, которые представляли собой арьергард, прикрывавший отход остатков турецкой армии по top yol.

Последние перестрелки в битве за Сарыкамыш происходили 15–17 января, когда небольшие группы солдат 32-й, 31-й и даже 30-й дивизий продолжали оказывать сопротивление частям калитинских войск, подходившим к Ольты-Чаю, и 11-му Кавказскому стрелковому полку, который вел по «пушечному пути» неутомимый Габаев. Потери турок составили около 4 тыс. человек (большей частью пленными) в Бардизском сражении; еще 2 тыс. пленных и несколько пушек были захвачены на берегу Ольты-Чая. Тем не менее 32-я и 31-я дивизии избежали полного разгрома, а остатки X корпуса достигли Хасан-Кале после 16 дней ужасного отступления в количестве 3 тыс. солдат, которые привели с собой несколько орудий. 18 января Калитин вошел в Ид, и преследование прекратилось.

А тем временем Юденич начал контрнаступление против XI корпуса. 10 января Гюллю-Даг был снова занят двумя батальонами 153-го (Бакинского) полка, который отправили для поддержки полностью измотанной 4-й Туркестанской стрелковой бригады. Юденич понимал, что фронтальная атака обойдется дорого, поскольку турецкий центр располагался на знаменитой Зивинской позиции. Он решил выбить турок внезапным охватывающим маневром. Довгирт со своими поистине героическими туркестанскими стрелками, из которых осталось только 1,5 тыс. человек при четырех орудиях, получил приказ идти из Гюллю-Дага в тыл Зивинской позиции[107].

Довгирт шел 5 дней по очень глубокому снегу со скоростью 3–5 км в день; Юденич уже решил, что он погиб. Однако 15 января этот особый маневр, возможно самый исключительный в знаменательной битве за Сарыкамыш, был успешно завершен. Абдул Керим принял появление маленькой колонны Довгирта в своем тылу за сигнал к отступлению, на которое он уже давно решился. 16–18 января XI армейский корпус отступил на позиции, которые он занимал до начала наступления вице-генералиссимуса. Таким образом, зимнее наступление Энвера, в условиях той местности и климата, не имело ни единого шанса на успех. Эти условия сразу же сильно затруднили продвижение турок. Энвер начал наступление с армией, которая насчитывала около 95 тыс. солдат[108].

У русских было только 65 тыс. человек в группах Бергмана и Истомина, а также разбросанные резервы, которые могли использовать в бою. Но это соотношение радикально изменилось уже к тому моменту, когда турецкие войска вступили в решающую битву за Сарыкамыш. Потери Энвера, в основном из-за мороза и дезертирства, достигли 25 тыс. человек. Через неделю суровые погодные условия в сочетании с плохой подготовкой наступления лишили турок их главного преимущества – превосходства в живой силе. Просчет Энвера стал очевиден.

Эта ошибка была обнаружена еще до начала операции опытным командующим IX корпусом, и вице-генералиссимус потребовал его отставки. Ахмет Февзи-паша тоже настаивал на необходимости специальной подготовки снаряжения и продовольственного обеспечения перед началом намечаемого наступления; кроме того, он потребовал подкреплений для 3-й армии – не менее одного армейского корпуса из Стамбула. Однако Энвер заявил, что переброска еще одного корпуса из столицы задержит операцию на месяц, и русские получат время подготовиться; момент внезапности будет утрачен – а этот элемент был важнейшей частью плана вице-генералиссимуса.

Усиленная дополнительным корпусом, турецкая 3-я армия, вероятно, смогла бы отбросить русских к Карсу, но тогда к потерям, понесенным во время обходного маневра, прибавились бы еще около 25–30 тыс. погибших в битве, и 4 турецких армейских корпуса, численностью 60 тыс. человек, не смогли бы осуществить вторжение в долины Грузии, пройдя по Боржомскому ущелью и боковым притокам Куры. Даже с 4 армейскими корпусами у пантуранского наступления в зимние месяцы не было никакого шанса на успех.

Так и получилось – наступление закончилось полной катастрофой для турецкой 3-й армии. Ее потери были огромны: около 75 тыс. личного состава с большей частью артиллерии. К середине января в ней осталось лишь 18 тыс. солдат (из которых 15 тыс. принадлежали XI корпусу), а к концу месяца турки с трудом смогли наскрести 30 тыс. человек для обороны Эрзерумской области.

Потери русских также оказались достаточно велики: 16 тыс. убитыми и ранеными; среди них 12 тыс. больных, причем большинство пострадало от обморожения. Особенно сильно уменьшилась численность всех полков Туркестанской стрелковой дивизии. В каждом осталось в среднем по 600–700 солдат против исходного числа – 2,5 тыс.

Единственное, что могло спасти Энвера, – это наличие в руководстве Кавказской армии людей, которые по темпераменту не пригодны для командования, – Мышлаевского и Бергмана. К счастью для русских, талант генерала Юденича и обученные им офицеры и солдаты, обладавшие высоким боевым духом, помогли остановить храбрый порыв турецких аскеров, которые с удивительным мужеством пошли за своим глуповатым и некомпетентным командиром. Русские показали, что обладают отличными командными кадрами в лице таких высших офицеров, как Пржевальский, Калитин и Бабаев[109].

На турецкой стороне командование 3-й армией перешло к Хафизу Хакки. Как и Энвер, он был одним из новых политических бойцов революции младотурок, однако уже успел проявить решимость и инициативу в самых критических обстоятельствах. Битва за Сарыкамыш интересна не только необычными топографическими условиями, в которых она происходила. Это была битва на уничтожение, в которой и турки, и русские проявили невероятную выносливость и решимость. Если Аладжийская битва остается подвигом русского оружия, то Сарыкамыш должен остаться в истории как пример героизма турецкого солдата.