Глава 23 Фланговые операции на Кавказском фронте, январь-март 1915 г.

После вторжения Энвера на территории, принадлежавшие России, среди мусульманского населения кавказских пограничных областей начались волнения. В долинах Чороха и Ольты-Чая существовало множество смешанных общин: в городах Артвин, Ардануч, Ардаган и Ольты преобладали христиане (армяне), а в сельской местности было больше мусульман. Последние включали в себя группы грузинского происхождения, вроде лазов, аджаров и тюрок, а также остатки старых татарских орд. Мусульманами были и черкесы, которые поселились там после 1864 г., на территории тогдашней Турции. Независимо от своего происхождения, все мусульмане были склонны помогать туркам, особенно когда они захватывали территории, на которых жили эти народности. Черкесы Верхнего Сарыкамыша упрямо защищали свои каменные сакли, сражаясь на стороне турецких аскеров, а нищие обитатели высокогорий снабжали скудной пищей дивизии Хафиз Хакки во время их отчаянного марша через горы Аллахуэкбер.

Впрочем, эти союзники оказывали туркам лишь моральную поддержку, но оправдать пантуранские надежды вице-генералиссимуса не могли. Маленькие разрозненные отряды вооруженных людей, куда входили местные жители, заняли территорию к северу от Ольты и в районе Пософ-Чая, где в 1828 г. более многочисленное ополчение Ахмет-бея Химшиашвили угрожало Ахалцихе. Более активными были банды, пришедшие со стороны турецкой границы: лазы с прибрежных районов Понтийских Альп и дикие курды из Дерсима, которые шли вниз по течению Чороха и Ольты-Чая.

Лишь немногие из этих нерегулярных формирований смогли удержать позиции под Ардаганом, когда калитинские казаки подошли к городу; большинство из них предпочли вовремя убежать через Яльнизчам-Даг, предоставив аскеров Штанге своей судьбе. После повторного взятия Ардагана бригада Истомина (с тремя батальонами генерала Генике, которые составляли начальный гарнизон Ардагана) выдвинулась по дороге в Артвин. Перевал через Яльнизчам-Даг был занят после нескольких стычек, и Истомин медленно продвигался к Ардагану. Однако в феврале его бригада вместе с двумя полками 20-й дивизии получила приказ вернуться в тыл и подготовиться к переброске в европейскую часть России. В то же самое время три пластунских батальона бригады Генике включили в состав II Туркестанского корпуса. В этих обстоятельствах восстановление внутренней безопасности в долине Чороха и возвращение Артвина было поручено генералу Ляхову, который теперь командовал войсками Батума[121].

Генерал Ляхов, энергичный офицер, обладавший вспыльчивым характером, получил приказ в начале января изгнать противника из бассейна Чороха и отбросить его от Батума как можно дальше по побережью. Ляхов имел всего 12 батальонов с 8 орудиями и 2 дружины грузинского ополчения[122]. Огромная площадь региона и труднопроходимый характер местности потребовали от этих небольших войск огромных усилий.

Турецкие регулярные войска в этом регионе имели около 1,5 тыс. бойцов, которые пережили разгром под Ардаганом, и два или три батальона пограничной охраны. Число бойцов в нерегулярных формированиях, как всегда, было непостоянным, оно менялось в зависимости от обстановки на данный момент. Когда Ляхов начал свои операции, в районе Артвина и Ардануча находилось 3–4 тыс. аджаров. Около 5 тыс. лазов, которых Штанге выдавал за Грузинский легион, размещались в порту Хопа. На побережье турки имели лишь 8 орудий; в течение марта – апреля два или три регулярных батальона прибыли туда в качестве подкрепления. У Ляхова было около 10 тыс. регулярных солдат и 5 тыс. ополченцев – вполне достаточно, чтобы противостоять 10 тыс. бойцов противника, которые по большей части входили в состав нерегулярных формирований. Ляхов начал наступление вдоль побережья позади устья Чороха в первую неделю января. Этот район представляет собой серию лесистых утесов с крутыми скалами, нависающими над морем. Утесы разделены глубокими ущельями – очень удобная позиция для обороны. В то же время близость моря позволяла кораблям вести продольный огонь по каждой отдельной позиции. Тем не менее адмирал Эберхардт отказался отправить в Батум военные корабли, поскольку считал этот порт неподходящим для базы и открытым для обстрела с «Гёбена» и «Бреслау».

В 1910 г. было решено разоружить Батум вместе с несколькими другими русскими приморскими крепостями, но дело двигалось медленно, и в начале войны несколько 6-дюймовых орудий и тяжелых мортир все еще оставались на позиции. 10 декабря 1914 г. «Гёбен» атаковал Батум, впрочем без особого успеха.

Только после 9 января, когда из Кронштадта прибыли две современные дальнобойные 254-мм пушки, адмирал согласился помочь и отправил сначала два, потом еще два эсминца в Батум. С помощью этой небольшой флотилии, к которой прибавили несколько вооруженных пароходов, где были установлены пушки и мортиры, Ляхов провел несколько операций против дикого лесистого побережья в районе устья Чороха. Пока сухопутные войска (19-й Туркестанский полк и пластунские батальоны) продвигались по обрывистым лесистым склонам, которые спускались к райскому побережью этой далекой земли, морская флотилия вела фланговый огонь по оборонительным позициям турецких и лазских стрелков. Во второй половине января сухопутные войска заняли территорию между Чорохом и российской границей. Затем была занята деревня Макриам; а в феврале, после многочисленных стычек с врагом, туркестанцы овладели Хопой, небольшим портом, стоявшим примерно в 30 км от Батума, который турки использовали для снабжения своих войск в долине Чороха. Из Хопы можно было по ущелью Ишкая перебрасывать войска и снаряжение в Борчку на Чорохе.

В течение марта сухопутные войска захватили еще 10 или 11 км побережья и достигли деревни Архави и реки под тем же названием, за которыми турки подготовили укрепленные позиции.

С занятием района Хопа – Архави генерал Ляхов мог считать свою задачу на Черноморском побережье выполненной. Тем временем подразделения 264-го полка и пластуны очистили от врага район Борчки и медных рудников Дзангул. 27 марта, после жестокого боя, был занят Артвин, и остатки нерегулярных отрядов противника были выдворены из окружающих районов. Бои на голых склонах Чорохских гор и в рано расцветающих лесах Лазистана прекратились до следующего года, пока на Эрзерумском фронте не открылась возможность для новых совместных операций на побережье[123].

Операции на крайнем юге российской линии обороны приняли более крупный размах. Здесь панический приказ Мышлаевского поставил русских в очень невыгодное положение. Генерал Чернозубов, поняв инструкции своего начальника буквально, отвел свои войска за Араке, эвакуировал войска из Тебриза и района озера Урмия. Многочисленное христианское население региона в панике бежало, и вся местность оказалась в руках курдских банд.

Своим роковым приказом Мышлаевский в один день уничтожил результаты кропотливой работы по умиротворению курдских племен на турецко-персидской границе, которую русские проводили в течение нескольких лет. Присутствие отрядов русской кавалерии по всему Северному Азербайджану не только держало в узде персидских курдов, но и оказывало сильное устрашающее влияние на курдов в Турции.

Из последних во время мобилизации в Турции были созданы 4 племенные (аширетские) кавалерийские дивизии; но они воевали настолько плохо, что командующий 3-й армией решил две из них распустить. В общем, как и в войне 1877 г., курды не особенно рвались в бой. Но их настроение изменилось, когда стало известно, что русские войска покидают Тебриз и район Урмии; в этом они увидели слабость русских и решили пограбить армянское, несторианское и персидское население. Через несколько дней многочисленные вооруженные банды появились в районе озера Урмия: знаменитый Хан Симко, ранее дружески относившийся к русским, овладел этой местностью; к племенам курдов присоединились турецкие добровольцы (под предводительством фанатичного «Эмира» Хаджи из Мосула). Все это тайно поощряли турецкие агенты. 14 января Эмир Хаджи вошел в Тебриз; другие нерегулярные формирования грабили города вокруг Урмии и продвигались к Дилману. Генерал Чернозубов перешел к активным действиям; он послал генерала Назарбекова[124] с четырьмя батальонами, двумя казачьими полками и 8 орудиями, велев ему занять Хой и выслать патрули к Дилману и Котуру.

Одним из первых действий Юденича в качестве главнокомандующего был приказ Чернозубову восстановить прежнее положение вещей в Персидском Азербайджане. Оставив Назарбекова прикрывать район Хой – Дилман, Чернозубов выдвинулся из Джульфы в Тебриз[125].

В течение 26–28 января нерегулярные формирования противника численностью 4–5 тыс. бойцов попытались оказать сопротивление в Сафианском районе, но были рассеяны в основном артиллерийским огнем. Чернозубов вошел в Тебриз 30 января.

Назарбеков тем временем не предпринимал активных действий в районе Хоя; он лишь занял Дилман 1 марта. Но нерегулярные формирования противника ушли за границу в район Баш-Кале, и спокойствие в Персидском Азербайджане, похоже, было восстановлено.

Однако новости распространялись в 1915 г. довольно медленно; и между событиями и выработкой решения о том, как на них реагировать, проходило определенное время. Энвер, как мы уже видели, был потрясен уходом русских войск из Тебриза в январе, а рейды курдских нерегулярных формирований пробудили в нем новые надежды на успех пантуранских или панисламистских операций против русских в Северо-Западной Персии. В течение марта Халил-бей усиленно занимался сосредоточением регулярных частей в Ване для Персидской экспедиции. Этот же регион привлекал внимание и русских.

Приближалась весна, и реорганизация Кавказской армии приближалась к завершению. Юденичу очень не нравилось то, что основная масса призывников шла в Европу[126].

Юденич хорошо знал недостатки турецкой организации и предполагал, что реорганизация турецкой 3-й армии закончится не скоро. Общая обстановка на Ближнем Востоке складывалась достаточно благоприятно: англо-французские войска атаковали Дарданеллы, а британцы готовились расширить свои операции в Ираке до Багдада.

Стратегическое значение Персидского Азербайджана хорошо понимали в Генштабе Кавказской армии; наступление из этого региона в сторону долины Тигра через Рувандиз или через несторианскую страну позволило бы полностью окружить все турецкие позиции к северу от Армянского Тавра[127].

Захват Диярбакыра угрожал бы Османской империи потерей Армении, Курдистана, Ирака и даже Сирии. Однако такие обширные планы требовали наличия мощных сил, которые базировались бы в районе Тебриза. Однако этот город был совсем неподходящей базой из-за ограниченной связи с Россией и Закавказьем. По крайней мере, в 1915 г. не планировалось никаких амбициозных операций против восточных провинций Турции. В то же самое время не было никакой нужды в осуществлении глубокого охвата крайнего правого фланга турецкого фронта, поскольку этот фланг был известен как довольно слабый и удерживался только 36-й и 37-й дивизиями. Юденич решил, что достаточно нанести здесь удар войсками IV Кавказского корпуса из долины Алашкерт на Малазгирт и Муш, а фланговые дозоры должны были помочь ему, двигаясь из Баязета на Ван и из Персидского Азербайджана туда же. Такая операция давала двойное преимущество: ее успех сократил бы растянутый русский левый фланг; и она могла бы способствовать оккупации важных стратегических пунктов Муша и Битлиса в самом ближайшем будущем.

Первый этап этого ограниченного плана должен был помочь стабилизировать обстановку на персидской границе; это казалось более насущным, поскольку группировка противника «неизвестной численности» неожиданно начала наступательные действия в этой местности. Сосредоточение турецких войск в районе Муша и Битлиса завершилось в марте; а в апреле 36-я дивизия под командованием нетерпеливого Халил-бея уже двигалась по южному берегу озера Ван в направлении Баш-Кале[128].

В середине апреля Халил появился в городе Урмия с передовым отрядом, который состоял из нескольких батальонов, 6 орудий и отряда курдов[129]. Он двинулся дальше на север к Дилману.

Чернозубов приказал сконцентрировать в Дилмане стрелковые батальоны и казаков из Хоя и Джульфы; но это заняло некоторое время, и 29 апреля Халил атаковал Дилман, который удерживал только один русский батальон, армянские добровольцы с 6 орудиями. После жестокого сражения русские войска отошли. Но в течение суток генералу Назарбекову удалось собрать в 7 км к северу от Дилмана подкрепления из 6 батальонов и 2 казачьих полков с одной батареей. 1 мая Халил атаковал на широком фронте и попытался окружить русских силами 10 тыс. солдат пехоты и конными курдами. Пять турецких атак были отбиты, и Халил оставил на поле боя почти тысячу убитых. Большинство курдов дезертировали, а в ночь с 1 на 2 мая Халил, опасаясь русской контратаки, отошел за границу. Назарбеков не стал развивать инициативу и ограничился возвратом Дилмана.

Перед вторжением Халил-бея в Азербайджан Юденич предпринял первые шаги по сосредоточению войск на левом фланге, в соответствии со своим планом наступления в сторону бассейна озера Ван и долины Мурат-Су. А тем временем дикие атаки курдов погрузили целую страну между двумя большими озерами в состояние анархии. Сильнее всего пострадали армяне и христиане из несторианской секты; наконец, озлобленное население окрестностей озера Ван, где всегда было сильно армянское националистическое движение (Дашнак-цутюн), восстало и после жестокого уличного боя захватило древний город у озера (13–14 апреля). Жандармская дивизия (созданная из военизированных полицейских батальонов) под командованием Казим-бея, усиленная несколькими регулярными батальонами, спешно прибыла из Битлиса и взяла восставший город в осаду.

Проинформированный армянскими агентами об обстановке у озера Ван, Юденич решил воспользоваться ею. С начала марта 4 армянские дружины были сосредоточены в Баязете[130].

Юденич усилил отряд убежденных националистов-волонтеров 2-й Забайкальской казачьей бригадой генерала Трухина, приказал ему пройти перевалом Тепериз через Аладжийские горы и двинуться на Бегри-Кале и Ван. Отряд Трухина составлял крайнюю левую колонну наступавшего фронта IV Кавказского армейского корпуса. Юденич планировал этот маневр на май, надеясь, что к этому времени перегруппировка его войск будет завершена, и Персидский Азербайджан будет очищен от нерегулярных элементов[131].

Кавказская кавалерийская дивизия и 3-я Забайкальская казачья бригада были тоже отправлены по железной дороге в Тебриз. Юденич планировал использовать эту внушительную кавалерийскую силу, чтобы держать в страхе курдские районы[132].

Русский командующий рассчитывал, что впечатляющий маневр этой кавалерийской массы окажет такое моральное воздействие на курдов, какого не добиться длительными (и более дорогостоящими) операциями по поддержанию внутренней безопасности силами малых колонн пехоты и казаков. Он оказался прав. Когда генерал Шарпантье вел свои великолепные драгунские полки и тучи казаков из Тебриза в Дилман и из Дилмана в Суж-булак, Василий Никитин, русский вице-консул в Урмии, доложил, что проход русской кавалерии восстановил престиж России в Персии; маневр конницы произвел огромное впечатление на население этой страны, и в мае русские стали полными хозяевами положения в Персидском Азербайджане.

Тем временем русские не спеша двигались на помощь армянским повстанцам в Ване. Трухин прибыл в Бегри-Кале только 24 мая. Назарбеков, которому приказали выступить из Дилмана на помощь Трухину, был в Баш-Кале уже 7 мая. Несколько турецких патрулей заметили на Чуха-Гедике, пути, ведущем в Хосап; но Назарбеков не спешил продолжать наступление до 25 мая[133].

20-го числа он достиг Хосапа, но противника там не обнаружил, поскольку Халил, покинутый своими курдами, опасаясь наступавшей колонны Трухина, ускорил отход 36-й дивизии. Он обошел Ван и двинулся к Битлису – откуда за ним вскоре последовали жандармские батальоны Казим-бея. Таким образом, осада Вана была поспешно снята, и 31 мая Трухин вошел в город, где его с ликованием встретило армянское население. В тот же самый день разъезды Трухина встретились с авангардом Назарбекова между Ваном и Хосапом[134].

Юденич был очень недоволен медлительностью генерала Назарбекова, который позволил 36-й дивизии Халил-бея бежать без боя. В результате Назарбекова отстранили от командования. Юденич решил отдать Кавказские стрелковые полки Чернозубову для поддержания порядка в Азербайджане, а стрелковая бригада Назарбекова (за исключением 8-го полка, который остался у Чернозубова), а также пластунская бригада были включены в IV Кавказский армейский корпус. В июне эти части перебросили в Эрсиш. Они обогнули озеро Ван по его берегу, рассчитывая позже начать наступление на Малазгирт.

Тем временем кавалерия Шарпантье сосредоточилась в Дилмане, где получила отдых. Затем она проследовала мимо озера Ван на Адилджвеваз (26 июня). Конные части прошли более 800 км, но присоединились к IV корпусу в очень хорошем состоянии, поскольку воспользовались богатыми травой лугами поздней весны вдоль всего своего маршрута[135].

Трухин со своими армянами и казаками в июне был занят изгнанием турок с южного берега озера Ван. Армянские дружины, под предводительством таких популярных лидеров, как Андраник, Хамазасп и Дро, воевали с большим воодушевлением и выдворили турецкие жандармские части из Вастана (на озере) и из двух деревень Чатак и Мюкюс (на дороге в Сирт). 20 июня армяне заняли Севан, 25-го числа Сорп – обе деревни стояли на берегу озера. Однако турки, беспокоясь о безопасности важного города Битлис, перебросили туда большую часть 36-й дивизии, и армяне отступили к линии Норкев – Мюкюс, которую они могли удерживать с помощью забайкальских казаков.