Классификация артиллерии

Начиная с работ известного археолога, директора Артиллерийского музея Н.Е. Бранденбурга, в отечественной военной историографии принято различать четыре «главных типа орудий древней русской артиллерии: а) тип пищалей для стрельбы прицельной; б) тип пушек верховых или можжир (т. е. мортир); для действий навесным огнем; г) тюфяки дробовые и дробовые пушки, специальность назначения которых составляло действие дробом (картечью); и д) органы – тогдашние представители скорострельных орудий…»[161]. Однако такая типология не учитывает основные особенности русской артиллерии допетровского времени и даже вносит определенную путаницу. К примеру, тюфяки (тип «г») в документах часто именовались «пищалями дробовыми», стреляли они прицельно, настильно, следовательно, должны относиться к типу «а». Органы и органки, в зависимости от конструкций и форм, могли представлять собой пищальные или мортирные батарейки, то есть их можно относить как к типу «а», так и к типу «б». И совершенно непонятно, куда относить гаубицы («гафуницы»), которые могли стрелять и по настильной, и по навесной траектории? Таким образом, видим, что принятая ныне типология допетровских орудий весьма условна и несовершенна. Как мне кажется, пытаясь систематизировать материальную часть артиллерии XVI в., необходимо отталкиваться прежде всего от той классификации, которая была принята в то время.

Имперские бомбарды. Арсенальные книги Максимиллиана, ок. 1500 г.

В нарративных и делопроизводственных источниках присутствуют следующие видовые характеристики наряда: «пушки», «пушки верховые» и «пищали», «дела верхние и дела великия», «болшой наряд стенной и верьхней». Обратим внимание – термины «пушки» и «пищали» не тождественны друг другу, в документах XVI в. они всегда разнятся между собой, в отличие от более поздних актов XVII в. Источники XVI в. четко разграничивали длинноствольные орудия «пищали», стрелявшие по настильной траектории, и орудия, стрелявшие по навесной траектории, – «пушки». В качестве примера приведем перечень артиллерии, отправленной в Ливонский поход 1577 г. Со слов «пометил государь наряду» вначале перечисляются «пищали» от 100 до 30 фунтов калибром, а также «деветнатцеть пищалей полуторных – ядро по 6 гривенок, две пищали скорострелных с медеными ядры по гривенке»[162]. Затем идут шесть «пушек» (ядра от 13 до 6 пудов), а далее – «пушки верхние» (ядром от 6 до 1? пуда). Рассмотрим значения вышеуказанных терминов.

«Пушки верховые» или «дела верхние» – это короткоствольные мортиры калибром от 1? до 6 пудов, пускавшие ядра «верхом». Но что же тогда называли в разрядах просто «пушками»? Если сопоставить упомянутые в источниках XVI в. «именные» орудия («Кашпирова пушка», «Степанова пушка», «Пушка «Павлин» и др.) с их описаниями в архивных документах Пушкарского приказа за 1694–1695 гг., то можно заметить, что «пушками» названы гигантские бомбарды, по сути – мортиры с удлиненными стволами, которые выстреливали огромные ядра весом от 6 до 20 пудов. Длина ствола доходила до 8-10 калибров, так, например, у «Кашпировой пушки» ствол был длиной 460 см (калибр ок. 660 см), у «Степановой пушки» – 430 см (ок. 600 см), у «Павлина» 1488 г. длина ок. 400 см (калибр ок. 550 см). В отличие от «верховых пушек» они не имели цапф и станков. Ствол укладывали в специально оборудованное из тяжелых брусьев ложе, имевшее сзади наклоненный вниз хвостовик-рикошетник, чтобы отдачу направить также вниз. В зависимости от заданного угла возвышения можно было стрелять как по навесной, так и по настильной траектории. Таким образом, конструкция была аналогична имперским бомбардам Инсбрукского арсенала.

То обстоятельство, что со временем термин «пушка» потерял свое первоначальное значение, необходимо принимать в расчет при работе с документами XVI в. Мы в своей работе будем придерживаться видовых характеристик артиллерии XVI в.

Следовательно, если рассматривать деление артиллерийского парка с помощью метода типологии, то по терминологии XV–XVI вв. можно выделить всего три типа орудий (пищали, пушки, пушки верховые), в каждом из которых существовала своя классификация.

Самый простой метод классификации многим, начиная с упомянутого Н.Е. Бранденбурга, виделся в составлении списка орудий из описных книг XVII в., сгруппированных по названиям.

Несколько уточнил и расширил этот метод А.Н. Кирпичников, в процессе анализа описи 1582 г. предложивший располагать орудия по «весовому калибру»[163]. Итоговый вывод историка можно сформулировать следующим образом: «весовой калибр» – самый точный признак, размеры и массы орудий не были основными критериями[164]. А.Н. Кирпичниковым был получен ряд новых выводов о развитии артиллерийского вооружения в сторону типизации продукции.

Однако историки не обращали внимания на изменения видовых названий орудий на протяжении XVI–XVII вв. Крайне осторожно надо использовать документы XVII столетия для выявления типологии XVI в., так как развивалось артиллерийское вооружение, изменялись формы, вес и калибры стволов.

Несколько слов следует сказать об упомянутой «Описи» ливонской артиллерии 1582 г. Она состоит из нескольких документов – перечней орудий и боеприпасов, оставленных в Ливонии или по соглашению переданных в Россию. Опись написана на польском языке в дословном переводе с русского экземпляра, один документ подписан русским дьяком Босоногом Верещагиным [165]. Ее основным источником послужила, очевидно, переписная книга 1578–1579 гг., составленная И.Т. Мясоедовым и подьячим С. Болдыревым. Известно, что наказная память об обследовании ливонских городов им была дана 25 января 1578 г. Согласно сохранившемуся документу, смотрителям приписывалось подробно описать орудия, их состояние, размеры, калибры и даже предполагаемую дальность стрельбы: «И что… во всяких городовых боех наряду – пушек и пищалей железных и медяных, и сколь которая пушка и пищаль в мере длиною, и каково у которые пушки и у пищали весом ядро железное ли или каменое, или свинчатое, или будет ис которые пушки в осадное время стреляют дробом, и сколь далече от города из которые пушки и пищали стрельба, и сколько у которые пушки и у пищали по кружалом каких ядер по счету числом, и дробу…»[166]

Таким образом выявляется главный недостаток метода А.Н. Кирпичникова. Перед нами – переписи именно ливонской артиллерии 1582 г., в которых доля русских пушек и пищалей среди тысяч стволов, упомянутых в документах, небольшая. То есть часть описи характеризует прежде всего бывшую орденскую артиллерию, которую по соглашениям 1582 г. делили между собой Речь Посполитая и Россия. Насколько тогда обоснованно изучение русской артиллерии XVI в. исходя из указанного документа, если в нем перечислены в том числе трофеи?

Кроме этого важно отметить еще один момент. В период с XIV по XVI в. в крепостях скапливалось большое количество орудийных стволов, как архаичных, так и новых. Арсеналы представляли собой склады не только годных, но и негодных орудий, из которых «стрелять было престрашно». По лаконичным характеристикам орудий в описи практически невозможно установить, к какой эпохе (XIV, XV или XVI в.) принадлежит та или иная пищаль или пушка. Поэтому вполне резонен вопрос – можно ли на основе анализа описи 1582 г. дать обстоятельную классификацию русской артиллерии в XVI в.?

Использование классификации из «Описной книги пушек и пищалей 1647 г.» для выявления типов и видов орудий XVI в. сопровождается рядом трудностей, поскольку в первой половине XVII в. происходили естественные изменении в номенклатуре артиллерии, вызванные исчезновением одних типов орудий, архаичных, и появлением других, современных.

При изучении типологии следует отметить, что русские орудия похожи на своих европейских собратьев. Но было бы совершенно неправильно механически переносить всю европейскую артиллерийскую классификацию на русскую почву. У «государева пушечного дела» появились свои, хотя и небольшие, отличительные особенности. Если в Германии «острыми девками» именовались проломные пищали до 100 фунтов[167], то в России «острые панны» могли иметь ядро до 35 фунтов. «Змеями» в описях названы все длинноствольные орудия калибром от 3 до 40 фунтов, то есть европейские серпантины и шланги, а «вальконейками» – все длинноствольные орудия калибром от ? до 2 фунтов, то есть малые кулеврины, фоконы и фальконеты. В разрядных документах пищали разделялись, в зависимости от размеров, на «большие» и «малые», например: «А наряду велел государь оставить… четыре пищали больших, да 6 пищалей малых».

«Эклектические» особенности в русской артиллерии появились естественным образом – в период развития огнестрельного вооружения она впитала в себя достижения нескольких европейских «школ» – Болоньи, Рима, Инсбрука, Шпаера, Копенгагена, Любека и других производственных оружейных центров.

При исследовании артиллерии XV–XVI вв. так или иначе возникает вопрос: а к какой «системе» была приближена русская артиллерия – к итальянской, немецкой или какой-то другой, европейской?

Из документов, которые приведены в этой работе, мы можем заключить, что в 1480-1490-х гг. русское военное дело в части артиллерии и фортификации испытывает на себе сильное итальянское влияние. Между тем нам известны случаи прибытия в Москву шотландских и датских мастеров, которые если и отливали орудия, то вряд ли они это делают по итальянскому образцу. В то же время русские ученики иностранных мастеров могли переходить (в случае отъезда или смерти учителя) к другим литейщикам. Первые известные нам литые русские орудия, отлитые Яковом, Иваном и Васюком, тяготели к итальянской системе фальконетов – небольшой калибр, стволы без цапф, более похожие на прямые колонны. Но мы не знаем орудия других русских учеников, ставших впоследствии литейщиками – Федько Пушечника, Булгака Новгородова и др., не знаем также, влиянию каких систем подвергалось их творчество, у каких европейских мастеров они учились. Может быть, русская артиллерия рубежа XV–XVI вв. находилась в «эклектическом» развитии, подвергаясь влиянию различных европейских артиллерийских техник и типологий.

В первой половине XVI столетия итальянское влияние уступает место имперскому. К этому времени тирольские литейщики переводят артиллерию Империи на новые орудийные образцы.

При Карле V, после Шмалькальденской войны 1546–1547 гг. стараниями известного литейщика Грегора Лёффлера была введена новая типология орудий: 40-фунтовые картауны (длина ствола до 19 калибров), 24-фунтовые полукартауны (19 калибров), 12-фунтовые нотшланги (в 27 и 38 калибров), 6-фунтовые фельдшланги и фальконы (стволы в 34 и 32 калибра соответственно), и 3-фунтовые фальконеты (35 калибров). Самыми крупными проломными орудиями были шарфметцы и двойные картауны (ядра до 80-100 фунтов).

Согласно немецким военным книгам, типы этих орудий отливаются на протяжении всего XVI в. Судя по количеству упоминаемых в 1520-1550-х гг. немецких мастеров (Николаус Оберакер, Иоганн Йордан, Якоб фан Вайлерштатт, Кашпир Ганус), основная часть артиллерии отливается по имперскому образцу, в то же время литье орудий итальянской системы, очевидно, имеет место быть (известны итальянские мастера Петр Фрязин Молодой, Александро, Варфоломей-Бартоломео).

Мы же имеем возможность оценивать артиллерию времен Василия III только теоретически, ибо сохранились сведения только об одном орудии 1513 г. Булгака Новгородова.

В царствование Ивана Грозного ливонцы и шведы, описывая русскую артиллерию, приводят ее к европейской типологии, называя тяжелые пищали «Лев», «Аспид», «Соловей», «Певец» и др. «картаунами», «шлангами» или «серпентинами», а полуторные пищали – полевыми шлангами.

При упоминании орудийного парка «московитов» иностранцы использовали общепринятые в Европе артиллерийские термины. Да и как могло быть иначе, если этот самый парк создавали европейцы?

Англичанин Роберт Бест, в 1557–1558 гг., видевший русскую артиллерию, сообщал: «Есть у них орудия всех родов: бризы, фальконы, малые пушки, кулеврины, пушки двойные и королевские, василиски длинные и крупные. Также есть у них шесть больших орудий, ядра которых высотой до ярда, и когда они летят, их легко различаешь; у них много мортир, из которых стреляют огнем»[168]. В то же время Марко Фоскарини в середине XVI столетия (около 1557 г.) сообщал, что русская артиллерия «в достаточном количестве снабжена бомбардирами, превосходно устроена, обучена и постоянно упражняется»[169].

В источниках отмечено, что к вражеским крепостям «московиты» подступали «с серпентинами», как малыми, так и крупными» («med Skerpentiner sma ok storo»), среди которых были огромные стволы в 24 фута длиною (т. е. более 7 м)[170], использовали они также для осады «большие орудия – двойные картауны» (grossen geschutzen dubbelten Cartowen) [171], а в своих рейдах по Ливонии тащили с собой на санях «небольшие орудия наподобие фальконетов (falckenetell)» или «маленькие полевые орудия» (kleine stucklein feltgeschutz)[172]. Обозначены у «московитов» и полевые шланги (Feld Schlangen), полушланги (halbe Schlangen), четвертыпланги (Quartier Schlangen), фальконеты (Falconeten)[173].

Соотнести имперскую систему с российской достаточно сложно, поскольку в Москве, как уже отмечалось, работали представители разных литейных школ. К 1510-1520-м гг. в государственной литейной мастерской можно было наблюдать пеструю картину смешивания «артиллерийской номенклатуры»: в одной «пушечной избе» итальянский мастер лет десять или даже двадцать продолжал лить орудия по болонскому или римскому образцу, в соседнем амбаре немецкий литейщик шпаерской школы делал стволы по немецкой системе, а только что прибывший из имперского Инсбрука немец начинает отливать пушки по новым «лёффлеровским» рекомендациям. Русские ученики, переходившие от одного мастера к другому, учились разным приемам отливки орудий, знакомились с разными артиллерийскими «системами».

Очень сложно соотнести русскую классификацию с европейской. Поскольку в течение XVI столетия в России преобладало немецкое (имперское) влияние, попробуем провести параллели между артиллерийскими терминами. Следует отметить, что соотношения эти будут условные, потому как по калибрам они различались порой даже значительно. Примерное соотношение с европейской артиллерией будет следующим:

Бомбарды – пушки, пушки большие.

Мортиры – пушки верховые, пушки верхние, дела верхние.

Двойная картауна – пищаль 60-100-фунтовая (например, «Орел»).

Шарфметц – «Острая девка» (35 фунтов).

Картауны – 35-40-фунтовые пищали.

Полукартауны – 25-30-фунтовые пищали.

Шланги – змеи (от 3 до 20 фунтов).

Нотшланги – 8-16-фунтовые пищали.

Фельдшланги – 6-фунтовые полуторные пищали.

Фальконы – средние и малые полуторные пищали.

Фальконеты – вальконейки, финколеты, девятипядные и семипядные пищали, У2-4-фунтовые.

Гаубицы, гафуницы – пушечки верховые, до 10 фунтов.

Органы – сороковые пищали, сороки, органки, шутихи.

Фоглеры, малые кулеврины – «пищали со вкладнем», скорострельные, хвостуши «с вкладнем».

Гаковницы – затинные пищали.

Кошка, огненный кот (Feuerkatze), potthunde – тюфяк, дробовая пищаль.

Я не согласен с мнением известного историка и археолога А.Н. Кирпичникова относительно того, что в русской орудийной классификации XVI–XVII вв. «весовой калибр» являлся основным показателем, а «размеры и массы орудий не были основными критериями». Для чего же тогда оружейники зачастую обозначали пищали одного калибра разными характеристиками? С какой целью было принято деление их на вальконейки, дробовые, затинные, скорострельные, сороковые, семипядные, девятипядные, полковые, полуторные? Следует все-таки признать, что и массы, и размеры, и калибры стволов имели какое-то значение для подобных делений. Наименования пищалей характеризовали определенный конструктивный вид орудий.

Типология того или иного орудия определяется традицией литья в конкретный период, а в некоторых случаях – географическим местом производства или нахождения того или иного ствола. Так, пушки и пищали в XVI в. различались по виду, а в XVII в., особенно во второй половине, эти понятия уже нередко смешивались между собой. Когда болховский воевода доносил, что «пушек в Волхове мало, всего 16 пищалей, и те малы (выделено мной. – А.Л.)»[174], он имел в виду, конечно же, длинноствольные орудия-пищали, пригодные для обороны башен, а не пушки-мортиры.

Что касается «географических» особенностей названий орудий, то в некоторых случаях периферийные описи артиллерии дают разное название одного и того же типа орудия. Например, многоствольные орудия именовались в разных уездах «органами», «органками», «сороками», «сороковыми пищалями», «стволами на колесах», «пищалями о трех стволах» и «шутихами».

В качестве еще одного примера можно привести полуторные пищали. В XVI в. полуторными пищалями именовался только определенный тип орудий с определенной длиной ствола (15 пядей) и калибром (6 фунтов), а в XVII в. «полуторными» называли в городовых описях пищали калибром от V до 8 фунтов [175] с длиной стволов от 1 сажени до 4 аршинов[176].

Именно поэтому при попытках типологии русской артиллерии необходимо принимать во внимание все вышеизложенные обстоятельства – при характеристике орудий необходимо использовать терминологию XVI в., а не XVII в. В противном случае возможна путаница в определении номенклатуры артиллерии рассматриваемого периода.

Источники XVI в. перечисляют следующие типы средних и мелких пищалей: сороковые, затинные, скорострельные, вальконейки (вальконеты), полуторные. Остальные термины характеризуют либо конструктивные особенности ствола (например, «хвостушами» назывались как скорострельные пищали, так и малые кулеврины – очевидно, они имели длинный торельный хвост для поворота), либо предназначение орудия (например, «полковая», «городовая», «стеновая»).

В четвертом томе сборников конференции «Война и оружие» 2017 г. вышла статья Тарасевича Ю.Г.[177]. Вообще, нельзя не приветствовать статьи подобной тематики – по бомбардологии работ немного, а тем более по классификации русской артиллерии. Автор пишет: «Наилучшая попытка разъяснить смысл и употребление этих терминов сделана А.Н. Лобиным в ряде работ 2004–2016 гг. К сожалению, уважаемый автор допускает неоправданный, как кажется, произвол в своих положениях, а фактически отказавшись от рассмотрения исходных данных в контексте западноевропейских классификаций, упускает, к тому же, возможность сделать некоторые более правдоподобные выводы из приводимого им же материала».

Посмотрим на имеющихся материалах, что это за «неоправданный произвол в своих положениях» и в чем еще меня обвиняет автор указанной статьи. Часть претензий Ю.Г. Тарасевича сводятся к моим трактовкам сороковых и полуторных пищалей.

Согласно описям, часть мелкокалиберных орудий XVI в. названы сороковыми пищалями. Вслед за Н.Е. Бранденбургом я также полагаю, что сороковые пищали – есть многоствольные орудия, которые могли делаться как из обрезков ружейных стволов, так и из соединенных на одном ложе небольших пищальных и пушечных стволов (от двух и более штук). Отсюда их вариации названий – «сороки», «шутихи», «органы», «органки». Есть все основания утверждать, что изготовлять их стали с XV в. – например, в Муроме в 1639 г. упоминаются 6 пищалей «меденых сороковых Фрязины с станки и колесы, к ним 2623 ядра железных», сделанных, очевидно, Якобом или Петром Фрязиным еще в 1490-е гг. [178].

Но Ю.Г. Тарасевич отмечает: «Очень спорно отождествление А.Н. Лобиным сороковых пищалей и многоствольных установок («рибодекинов, органов, сорок»), основанное не на сходстве ли с одним из русских названий такой установки – «сорока»?». Ю.Г. Тарасевич совершенно безосновательно уравнивает между собой обычные «фрязиновские» пищали и сороковые «фрязиновские»: «…пищали Якова Фрязина» встречаются не раз, но без указания, что они «сороковые», и поскольку совершенно невероятно, что именно в Муром 1639 г. попали именно многоствольные, и никакие другие, пищали авторства Якова или Петра Фрязина (да еще 6 единиц!), то это довод как раз за то, что «сороковая» пищаль – это пищаль обыкновенная, одноствольная». Такие рассуждения вызывают недоумение.

Нет ни одного источника, который показывает, что обычные одноствольные пищали в разных описях могли называться сороковыми пищалями или наоборот. Для доказательства своего тезиса автору следовало бы сравнить описи орудий одной и той же крепости за разные годы, и на примерах показать, что в таком-то году та же сороковая пищаль названа, например, простой полковой. Тогда это был бы по крайней мере обоснованный на примерах вывод. Но ничего этого в критике моих работ нет – Ю.Г. Тарасевич только приводит пример с посылкой в Елец орудий. Но если в марте 1593 г. туда было велено прислать «в прибавку три пищали девятипядных или сороковых», то это не означало, что сороковая пищаль тождественна девятипядной. Подобные наказные фразы в делопроизводственных документах встречаются нередко и означают лишь одно – надо отправить те пищали, девятипядные или сороковые, которые будут в наличии и готовы «к службе» на момент присылки наказа.

Автор критики оказался в плену своих же логических утверждений. Он пишет: «…сороковые пищали – малокалиберные и сравнительно короткоствольные, и, значит, легкие, можно понять, куда они «исчезают» около середины XVII в.: обозначение выходит из употребления с приходом в 1610-1630-х гг. полковых пищалей…»[179]. Ю.Г. Тарасевич игнорирует тот факт, что полковые пищали соседствовали с сороковыми еще в XVI в., эти типы существовали параллельно: в источниках 1570-1580-х гг. упоминаются пищали полковые в 10, 7, 5 и даже в 2 пяди длиной (см. Приложения 1, 2). Уточнения в описях – «в станку и на колесах» показывают, что полковыми называли орудия на походных станках. Таким образом, сороковые пищали никак не могли «перейти» в полковые, поскольку они существовали вместе на протяжении около ста лет.

Из документов можно выделить следующие особенности сороковых пищалей:

1) все они имели мелкий и очень мелкий калибр; зачастую снаряды кузнецами ковались и для них, и для затинных пищалей (в 1540 г.: «кузнец Матфеико Сидоров, а делает ядра пищальные на великого князя затинные и сороковые»[180]); в ливонских описях 1582 г. встречаются сороковые пищали калибром в.?, ?, ?, ?, 2?. и 3 фунта. В XVII в. встречаются случаи более мелкого калибра, например: «Пищаль вестовая медная сороковая, к ней 102 ядра, по 8 ядер в гривенку»[181], т. е. каждое ядрышко весило 50 г, как у обычного мушкета (скорее всего, эта сороковая пищаль состояла из нескольких мушкетных стволов на станке);

2) они использовались только в качестве оборонительного вооружения – как в городах, так и на «окском рубеже» («на Берегу») против легкой конницы – татар. Так, осенью 1534 г. литовцы получили сведения об оборонительных мероприятиях на рубежах: «которые делы великии были посланы на берег, тых дей болших осм назад к Москве отвезено, одно малый сороковыи делы при тых людех на берегу зоставлены»[182]. И вплоть до 1640-х они составляли часть артиллерийского вооружения, направленного против татар и ногаев.

3) если в XVI – начале XVII в. они встречаются в документах нередко, то ко второй половине XVII в. исчезают из состава городового вооружения. Так, в описи Смоленска их 29 в 1609 г., а к 1654-му – ни одной. При сравнении оказывается, что парк смоленских орудий значительно обновился. В городовых описях начала XVII в. сороковые пищали упоминаются, а к 1670 г. исчезают почти полностью, новые сороковые, естественно, не производят, а вместо них на вооружение ставят современные образцы медных и чугунных орудий.

4) В описях XVI – начала XVII в. в случаях полного боекомплекта к сороковым пищалям счет ядер идет на сотни и тысячи – «5500 ядер сороковых железных» в Коломне в 1570-х гг., в Смоленске в 1609 г. к 29 сороковым пищалям полагался комплект до 600 ядер к каждой установке, в Муроме на 6 сороковых пищалей приходилось 2623 ядра железных и т. д.

5) в некоторых случаях, когда речь в описи шла о дефектах конкретного орудия, встречаются упоминания сороковых пищалей с жаграми, например «у сороковой пищали по жагру оторвало»[183]. Данное обстоятельство говорит о том, что, скорее всего, использовался ружейный механизм воспламенения заряда – жагра. Такой механизм использовался и для других мелкокалиберных орудий – затинных пищалей (например, «Пищаль железная затинная с жагрою, длина два аршина без шти вершков»[184]).

6) в особых случаях в описях упоминается особый порох, «сороковое зелье», притом отдельно от пищального и пушечного. Судя по малому калибру, сороковые пищали могли делаться из обрезков ружейных стволов, а для такого огнестрельного оружия нужен более мелкий порох, ружейный или же порох переходного типа, со средним размером гранул, между ручным и пушечным.

Ю.Г. Тарасевич искренне удивляется тому факту, что в описи 1678 г. сороковые пищали практически не встречаются. Но уважаемый оппонент не учитывает два момента:

– в XVII в. сороковые пищали уже не производили (единственный случай производства многоствольных орудий – 1646 г., когда X. Рыльский делал в Ливнах «органки и пушечки на образец для скорого походу против… крымских и нагайских людей» [185]);

– естественный износ стволов из-за длительной эксплуатации, как то: сильная коррозия железных элементов («попорчаны», «ржавы»), непорченое запальное отверстие («растрелян запал», «от стрельбы попорчаны»), разрыв ствола от стрельбы («урывок пищали»), оплавление ствола из-за городского пожара («в пожарное время растопилась и стрелять не мочно») и т. д. Впоследствии бронзовые старые орудия отсылали на переплавку, а железные «списывали» за ненадобностью. Достаточно сравнить описи артиллерии одной и той же крепости, например Ельца, за 1590-е, 1640-е и 1678 гг., чтобы понять, насколько сильно менялось вооружение города. В 1593 г. в Ельце было 2 полуторных, 6 – девятипядных, 4 – сороковых, 50 – затинных пищалей[186]. К 1640 г. мы встречаем другое разнообразие: 3 полуторных, один «урывок» полуторной пищали, 7 железных вальконеек, 10 затинных пищалей. После этого артиллерийский парк был обновлен присылкой чугунной 8-фунтовой пищали, 4 орудиями «нового литья», 1 «сороковой» тульской пищалью и 1 железной «литовской» 3-фунтовой пищалью. В 1678 г. в том же городе было 4 полуторных, 18 железных, из которых 1 – 8-фунтовая, 5 – 5-фунтовые, 5 – 3-фунтовых, 7 вольконеек в ? фунта, сороковые и затинные отсутствуют[187]. Если в Коломне в 1577 г. значились сороковые пищали в ? фунта, 5-фунтовая пушка «Тофа», 90 затинных пищалей, то к 1678 г. ничего подобного из этой номенклатуры калибров нет, из старых числились всего лишь девятипядная пищаль и «отломок семи пядей в станку на колесах»[188].

Такую же картину наблюдаем в Муроме. В 1636–1639 гг. артиллерия города была достаточно «архаичной» – в нем числились 4 старых медных тюфяка, стрелявших каменными ядрами (!) в 5-10 фунтов, 6 пищалей «меденых сороковых фрязины» (т. е. сделанных итальянцами в конце XV в.), 2 полуторные медные пищали, 5 медных полковых орудий на станках, 2 скорострельные железные пищали, 8 затинных пищалей[189]. Но к 1678 г. в арсенале от прежнего наряда сохранились только 8 затинных пищалей «горелых, изогнутых, без станков», а откуда появились вместо старых медных «10 пушек железных горелых изогнутых без станков» и «пушка железная, неболшая, в целости»[190] – неясно. Таким образом, за 20–30 лет арсенал крепости мог измениться до неузнаваемости.

Подробное изучение описей артиллерии не подтверждает тезисы Ю.Г. Тарасевича, что «новое название вытесняет старое, хотя функциональное подобие старых сороковых и новых полковых пищалей налицо. В позднейших списках в «полковые» попадают и бывшие сороковые пищали (либо их часть)»[191].

Поэтому странно удивляться практически полному отсутствию в 1670-х гг. старых «сороковых» и «девятипядных» орудий. Данные типы перестали производиться еще с конца XVI в. и в XVII в. «дослуживали» свой срок.

Следует также пояснить, что отождествлять «сороку» и «сороковую пищаль» стали без исключения предшественники, начиная с директора Артиллерийского музея Н.Е. Бранденбурга. Причин не отождествлять два этих термина я не вижу – если проанализировать Опись ливонской артиллерии 1582 г., то видно, что каждый из воевод использовал разные обозначения одних и тех же типов стволов, например одни употребляли для крепостных ружей термин «гаковницы», другие – «затинные пищали», одни писали «сороковые пищали», другие – «сороки», и в сводной описи мы встречаем и те, и другие названия. И каждый из воевод мог указать/или не указать особенности типов пищалей. Так, например, в небольшой крепости Полчев (Оберпален) упомянуты 2 «пищали сороковые», а в Феллине, самой крупной крепости бывшего Ливонского ордена, указана 21 (!) «сорока», но при этом в самой крупной орденской крепости не употребляется термин «сороковые пищали», а только «сорока». И в Чествине (Сессвеген) также вместо сороковых пищалей употребляется термин «сорока», причем со следующими подробностями: «сорока немецкая железная на 8 пищалей», «сорока немецкая железная на 7 пищалей», «сорока немецкая железная на 3 пищали». В других крепостях, наоборот, употребляется термин «сороковые пищали», а не «сороки». Все зависело от того, какую терминологию использовал составитель документа. Предельно ясно одно – «сороки», они же сороковые пищали – многоствольные орудия.

Распространение в XVI в. многоствольных ружейных орудий связано с тем, что при дефиците артиллерийского городового вооружения сделанные из стволов или обрезков испорченных мушкетных стволов (от 2 и более) сороковые пищали являлись важным дополнением крепостных арсеналов.

В XVI в. Пушечный двор продолжает выпускать небольшие орудия – фальконеты, только уже не по итальянским образцам, а по немецким или ближе к немецким. В источниках с 1560-х гг. можно встретить транскрипции с итальянского или немецкого «фанкалет» и «фомколет», а в 1570-1590-х встречаются адаптированные формы «волконет», «волконея», «волконейка», «волкомейка», «пищаль фальконетная медяная»[192] и «соколка» (от falck – сокол). Имперский посол Сигизмунд Герберштейн писал о русских фальконетах еще в 1520-х гг. В конце 1550-х гг. ливонские разведданные отмечают находящиеся в русском лагере у палаток «маленькие орудия наподобие фальконетов», а Андрей Курбский писал про пищали «польныя многия около царских шатров».

По описям XVI в. мы видим разнообразие по калибрам среди фальконетов. В Юрьеве Ливонском в 1582 г. были «фальконеты железные с вкладнями», в Лаисе – единственный экземпляр среди всех ливонских орудий «фальконет чугунный», в Володимирце – фальконеты – затинные пищали в количестве 9 штук (см. Приложения 1–2).

Длина фальконетных стволов с XVI в. увеличивается и составляет более 2 аршин. Наиболее распространенными были 9-пядные фальконеты. Так, в 1565 г. Свияжск был вооружен, помимо других орудий, 21 девятипядным фальконетом калибром от ? до ? гривенки ядро. Фальконеты отливались как на Пушечном дворе целыми партиями, так и ковались в кузницах в столице и на периферии. Главным центром производства фальконетов была Устюжна-Железнопольская, где делались пушечки калибром в ?, ?, ?, 1, 2 фунта в течение XVI и до первой трети XVII в. И.Х. Гамель в своем исследовании приводил указ 1628 г. о производстве в Устюжне железных кованных «вальконеек» (последний известный документ об изготовлении этого типа орудий), но подлинник документа в 175 фонде академика (архив СПбИИ РАН) обнаружить не удалось.

Затинные пищали, или гаковницы, представляли собой тяжелые крепостные ружья, длинные стволы которых («за тын», отсюда и название) были оснащены «гаком» для поворота. Стреляли они как мелкокалиберными ядрами (пулями) до ? фунта, так и сеченым свинцом. Затинные пищали составляли значительную категорию орудий в городах.

Некоторые пищали, судя по всему, имели особую конструкцию казенной части ствола – в документах 1570-х гг. неоднократно говорится о «пищалях скорострелных со въскладинами», в описи ливонских орудий 1582 г. упоминаются оставленные в городах «pisczali skorostrzelnye zo wkladnem». В Ливонский поход 1577 г. Иван Грозный взял с собой 2 «скорострельные пищали с медены ядры». Наличие указанных особенностей и само наименование пищалей «скорострельными» позволяет расценивать данные орудия как казнозарядные. Они не получили широкого распространения, но все же заняли определенную нишу в артиллерийском парке времен Ивана Грозного.

Среди других полковых орудий следует отметить пищали семипядные и девятипядные. Сами названия говорят о размерах орудий – 133 см (семь пядей) и 171 см (девять пядей) соответственно. В небольшом количестве они представлены в городовой артиллерии 1630-1640-х гг., а затем исчезают – очевидно, старые стволы отправляют на переплавку. В сметах артиллерии XVII в. нет обстоятельных описаний этих орудий. Данные об их производстве отсутствуют и в материалах второй половины XVI в., и в более поздних росписях артиллерийских орудий XVII в.; не сохранилось ни одного подробного описания декора, надписей, конструктивных особенностей семи- и девятипядных пищалей. Во второй половине XVI в. пищали часто использовались также в качестве оборонительного вооружения[193]. В чем же отличие фальконетов «в 9 пядей» от «девятипядных пищалей»? Описи XVI в. показывают, что у первых калибр не превышал 1? фунта, а большинство вторых стреляли ядрами в 3–4 фунта. В 1609 г. все пищали девятипядные в Смоленске (6 шт) – в 4 фунта калибром. Соответственно разница была также и в весе стволов.

Один из самых распространенных типов полковых и городовых орудий – «полуторные пищали». Эти орудия фигурируют не только в отечественных, но и в иностранных источниках – в немецком летучем листке, изданном по случаю поражения «Москвитян под Вейденом» в 1578 г. («Pultoray oder Feltschlangen») [194], и в письмах ревельцев 1577 г. («polutornie»)[195].

Прояснить значение термина «полуторные» очень сложно. А.П. Лебедянская утверждает, что «полуторными» назывались пищали калибром в полторы гривенки (фунта)[196]. Данная версия несостоятельна – в «Описной книге пушек и пищалей» 1647 г. «полуторными» названы пищали калибром до 8 фунтов[197].

Учитывая то обстоятельство, что в XVII столетии происходит расширение значения этого термина (полуторными пищалями в описях XVII в. названы стволы от сажени до полутора саженей в длину), в определениях необходимо отталкиваться от документов XVI в. – тогда полуторными пищалями называли только один тип орудий.

Впервые полуторные пищали упоминаются в 1530 г. – однако данное известие не лишено доли сомнения [198].

Первое датированное изображение полуторной пищали относится к 1551–1553 гг. – иностранный мастер Якоб фан Вайлерштатт отливал эти орудия для Казанских походов. Точно известно, что такие же по форме пищали отливали в 1560-х гг. Каспар Ганусов и его ученики – М. Микулаев и А. Чохов, и Богдан, а в 1590-х – Р. Евсеев, С. Дубинин и чоховские ученики.

Можно предположить, по аналогии с девятипядными и семипядными пищалями, что само название указывает на размеры орудий. В польском варианте описей ливонской артиллерии 1582 г. упоминаются «pisczali polutornye» длиной 15 piendzy, то есть полтора десятка пядей[199]. Измерение длины в «пядях» – явный признак орудия XVI в.[200]

Московская полуторная пищаль 1550-х гг. мастера фан Вайлерштатта. По рисунку Я. Телотта

Мой вывод о полуторных пищалях был подвергнут критике Ю.Г. Тарасевича: «Этот вывод кажется спорным. О таких «эталонных» размерах речь лишь с 1560-х гг., и разнобой в калибрах и в длине (!) фиксируемых образцов гораздо существеннее». Далее он пишет: «Мы полагаем этим более общим свойством примерное соотношение длин стволов 2-аршинных легких пищалей «итальянского» периода и легких пищалей начала «немецкого» периода – вполне вероятно, фальконетов, стволы которых как раз имеют типовую длину ок. 3 арш. и превосходят длиной «прежние малые пушки» в полтора раза»[201]. Очень странный прием, когда в обсуждении русских орудий автор использует данные… европейской номенклатуры. В своих построениях Ю.Г. Тарасевич исходит не от артиллерийских образцов, систематизированных на основе описей XVI в., а от теоретических рассуждений, основанных на сравнении с западноевропейскими экземплярами. Автор не анализирует размеры и калибры известных нам по описям XVI в. орудий, а охватывает главным образом описи XVII в., отчего и получается неразбериха.

Остается загадкой, каким образом автор соотносит «итальянские образцы» (из описей известны только данные о мелких орудиях в % фунта) с некими пищалями «немецкого периода» с непонятно откуда взявшейся «типовой длиной ок. 3 арш[ин]», которые якобы превосходят первые в полтора раза.

Автор критики не учел также, что в истории артиллерийского вооружения необходимо отделять полуторные пищали XVI в. от XVII в. На примерах далее будут показаны характерные особенности этого типа орудий.

Можно выделить следующие особенности «полуторных пищалей»: во-первых, все они имели достаточно длинную дульную часть ствола. Во-вторых, по описям 1580-1590-х гг., у полуторных пищалей всего шесть калибров, от 2 до 7 фунтов, – такой кажущийся разнобой может объясняться условными определениями калибра, а также и тем, что к той или иной пищали приписывались ядра меньшего калибра. Например, «к полуторной пищали 100 ядер по 3 гривенки» вполне могло означать, что орудие калибром 4–6 фунтов могло стрелять ядрами меньшего размера, какие имелись в наличии (с использованием пыжей). В «Описной книге пушек и пищалей», по наблюдению А.Н. Кирпичникова, «встречаются случаи, когда тому или иному орудию придавались ядра на ?, 1 гривенку меньше заданного веса»[202].

В-третьих, в артиллерийском вооружении различали «большие полуторные», «середние полуторные» и «малые полуторные»[203]. В целом можно заключить, что первыми в XVI столетии называли орудия, имеющие ствол калибром около 6 фунтов и длину не менее 15 пядей (ок. 285 см, или около 4 аршин). В описях XVII в. они описаны так: «пищаль медная полуторная русского литья, в станку на колесах, ядром 6 гривенок, длина 4 аршина с вершком, у казны подписано русским письмом: «Богдан». В собрании ВИМАИВ и ВС сохранилась подобная «полуторная» пищаль мастера Богдана из Литвы, отлитая в 1562/63 г. Орудие было найдено в 1805 г. в д. Поборы Виленской губернии вместе с двумя польскими гаубицами 1506 и 1562 гг. Длина орудия составляет 299 см (на 14 см длиннее стандартных размеров «полуторных»), вес 801 кг («48 пудов 34 фунта»).

«Середние полуторные» очень редко упоминаются в источниках. По-видимому, это были 4-фунтовые пищали с длиной ствола несколько меньшего размера, чем «большие полуторные» – 3 аршина с одним-двумя вершками.

«Меньшие полуторные» имели калибр 2 фунта и такую же, как и у «середних», длину ствола.

Таким образом, «малыми» и «середними» полуторными пищалями называли орудия меньшего калибра (2–3 фунта и 4–5 фунтов соответственно) и меньшей длины (от 220 см), но таких же пропорций (удлиненная дульная часть, равные средние и казенные части).

Если говорить конкретно о 6-фунтовых орудиях периода 1550-1590-х гг., называемых «полуторными», то для 95 % (в случаях, где размеры выявляемы) характерна длина в полтора десятка пядей. По описи 1582 г. всего упомянуто 39 полуторных пищалей – и почти 72 % имеют калибр 6 (±1) фунтов, а некоторые из них с указанием длины в 15 пядей. Все это в очередной раз говорит об устойчивой терминологии.

Если взять существовавшую до XVI в. малую пядь в 19 см, то получаем 285 см, что соответствует 4 аршинам по описаниям орудий в XVII в.

Несколько слов следует сказать и о восточных «заимствованиях». Русские тюфяки (тюркское «тюфенг» – ружье) – это отнюдь не мушкеты, а короткоствольные небольшие орудия («дробовые пищали»), имевшие коническую форму ствола для веерного разлета дроби, аналог ливонского potthunde[204]. Для обозначения этого вида оружия заимствовано только тюркское название. Тюфяками в России XVI в. назывались мелкокалиберные орудия, они являлись частью оборонительного вооружения (еще в конце XV в. их возили в государевы походы). По описи 1582 г. различались тюфяки разных конструкций: «тюфяки железные с вкладнем», «тюфяки дробовые в 3 пяди», «тюфяк в 4 пяди на колесах», «тюфяки малые дробовые», «пищали тюфяки немецкие дробовые в 3 пяди», «тюфяки дробовые железные в 2 пяди», тюфяки железные дробовые в 3? пяди. Всего в описи 1582 г. перечислены 61 тюфяк русский и ливонский. 4 пяди – это максимальная длина ствола тюфяка (вариант на лафете с колесами). Часть тюфяков отливались на Пушечном дворе, часть ковалась на кузницах из железа. «Описная книга пушек и пищалей» 1647 г. показывает явное преобладание 90 бронзовых тюфяков над 50 железными[205]. Упоминание старых архаичных тюфяков можно встретить в описях городов, например в 1630-х гг. в составе городового наряда Калуги был «тюфяк медяной старой 2-х пядей, к нему 5 ядер каменных»[206].

От XVI столетия сохранилось несколько интересных образцов кованого производства. Так, в собрании ВИМАИВ и ВС две достаточно крупные 12-фунтовые (125-мм) пищали, которые были изготовлены, очевидно, во второй половине XVI в. Они имеют интересную конструкцию (в 1948 г. был произведен химический и металлографический анализ): ствол состоит из железных спаянных колец, покрытых снаружи листовой медью, украшен растительным орнаментом. Длина каждого ствола по 246 мм. Считается, эти орудия в 1578 г. были подарены Иваном Грозным Соловецкому монастырю[207].

Затинные пищали ковались в кузнях повсеместно – на Московском и периферийных пушечных дворах, кузницах и т. д., даже в далекой Сибири. Еще на заре покорения Сибирского ханства Строгановы оплатили производство нескольких затинных пищалей. И, надо сказать, артиллерия, как и весь «огненный бой», сыграла в процессе покорения Сибири важную роль. Строгановская летопись сообщала, что купцы Строгановы снабдили Ермака «оружием огненным, пушечки и скорострельными пищалями семипядными и запасы многими». По Ремезовской летописи дружина Ермака была снабжена «поартелно… по именом на всякого человека по 3 фунта пороху и свинцу и ружья и три полковые пушки…»[208]. Одна из затинных пищалей до революции 1917 г. хранилась в Строгановском дворце. На ней была надпись: «В граде Кергедане на реце Каме дарю я, Максим Яковлев сын Строганов, атаману Ермаку лета 7090»[209]. В начале XX в. ствол был утрачен.

Длинный сваренный железный ствол затинной пищали, или гаковницы имел гак – крюк, для того чтобы можно было им цепляться за стену (ствол вылезал и цеплялся «за тын», отсюда название) – во время выстрела вся отдача уходила в этот упор. Второе название – гаковницы – пришло из Великого княжества Литовского и в России употреблялось очень редко.

Несколько экземпляров затинных пищалей сохранилось до наших дней. В историографии известны т. н. «устюжские пищали». Наиболее крупным центром производства орудий в XV в. была Устюжна Железопольская. В 1852 г. в Устюжне, под одним из сараев, было откопано 30 железокованых пищалей. Известный историк артиллерии Н.Е. Бранденбург сделал предположение об их местной выделке и относил к концу XV и началу XVI в., то есть ко времени Ивана III[210]. Такое количество собранных в одном месте орудий говорит о значительных по тому времени масштабах производства [211].

Технология производства найденных устюженских пищалей была восстановлена научным сотрудником Государственного Артиллерийского исторического музея В.И. Заборским, в работе которого подробно рассказано о процессе приготовления ствола из 5–9 железных трубок длиной от 200 до 230 мм. Кузнечной сваркой заваривали днище и проделывали запальное отверстие; ствол пищали прикрепляли к деревянной колоде железными скобами[212]. Б.М. Яковцевский указывает, что калибр пищалей составляет от 13,5 до 40 мм[213]. Относительно их датировки отметим, что к концу XV в. можно отнести лишь некоторые из них, например пищали, хранящиеся в ВИМАИВ и ВС под инв. номерами №№ 312, 315, 320, 321. Они не имеют цапф (которые появились в начале XVI столетия), их стволы более грубой выделки, отсутствуют прицельные приспособления. Остальные орудия имеют приливы по бокам (цапфы), у некоторых мушки в виде колодок и прицелы в виде щитков с отверстиями, что позволяет отнести их ко второй половине XVI в.