Артиллерия в битве под Вейденом 21–22 октября 1578 г

Осенью 1578 г. на военном совете Иваном Грозным было принято решение в третий раз идти на Венден…

Старая крепость, существенно «попорченная» русской артиллерией в 1577 г., все же представляла собой серьезный оборонительный узел. Каменная крепость из горного доломита защищалась десятью башнями, две из которых были самыми крупными: Северная и Южная башни имели достаточно большую толщину стен – до 4 м. Разбитые в прошлую осаду стены были укреплены деревянно-каменными конструкциями.

Осада Вендена русскими войсками длилась 6 дней, с 15 по 20 октября 1578 г. За это непродолжительное время артиллерией достаточно быстро удалось разрушить участок стены, поскольку состояние укреплений Вендена после прошлой осады 1577 г. оставляло желать лучшего. Но неожиданно 21 октября 1578 г. на помощь Вендену пришли литовские, ливонские и шведские силы. Литовский отряд под командованием Андрея Сапеги включал хоругви: гусарскую гетмана Радзивилла под командованием А. Сапеги, гусарскую Вацлава Жабки, гусарскую Матвея Дембинского, гусарскую Димитра Рагозы, Ленарта Китлича, пятигорскую князя Гаврилы Пятигорца (это князь Гаврила Камбулатович Черкасский, Хокяг-мурза), казацкую Збысжевского, а также ок. 400 пехоты, витебских стрелков, всего ок. 2000 чел. Ливонские и шведские силы состояли из отрядов Николая Корфа и Юргена Нильссона Бойе (1 эскадрон рейтар Ганса Вахтмайстера и два шведских эскадрона, всего 800 чел., а также 3 роты пехоты, Мартена Буллера, Джона Гисслессона, Сигварда Якобссона, а также еще, возможно, рота Ганса Грота – до 1300–1500 чел.)[683]. Объединенное войско сумело переправиться через реку Аа (Говья) до того, как русские приготовились атаковать. Попытки последних сбросить врага в реку не увенчались успехом.

Русский корпус был обременен тяжелой артиллерией, малопригодной в полевом бою, и большим обозом в осадном лагере. Четверо воевод – главный воевода кн. И.Ю. Булгаков-Голицын, Ф.В. Шереметев, А.Д. Палецкий и дьяк А.Я. Щелканов покинули позиции и отвели свои отряды в Юрьев-Ливонский, бросив на произвол судьбы своих товарищей (как написано в разрядной книге, «с дела сбежали, и своих выдали и наряд покинули»). Оставшиеся в лагере воеводы не могли бросить «большой огнестрельный наряд» – в глазах ратников это означало покрыть себя позором перед государем.

21 октября во время штурма русского лагеря под Венденом в бою погибли воеводы кн. В.А. Сицкий и кн. М.В. Тюфякин, а кн. П.И. Татев, П.И. Хворостинин, М.Ф. Гвоздев-Ростовский и дьяк А. Клобуков попали в плен. Весь «огнестрельный наряд» попал в руки противника.

Со сражением под Венденом связан еще один миф. По свидетельству Р. Гейденштейна, русские пушкари, не желая сдаваться в плен, повесились на собственных орудиях. В дореволюционной и советской историографиях этот якобы имевший место случай неоднократно воспроизводился: «Когда из поставленных при этих орудиях пушкарей большая часть была перебита, а другие разбежались, то остальные, видя, что наши овладели лагерем, потеряв надежду на спасение орудий, и вместе с этим любовь к жизни, добровольно повесились на веревках, которые, как мы выше сказали, спускались сверху жерл»[684].

Миф о массовом самоубийстве артиллеристов Ивана Грозного оказался устойчивым. В реальности же пушкарей на орудиях перебили литовцы, поляки и шведы, причем начальника русской артиллерии «Ивана Облоцкого, наместника Обдорского, казнили на большой пищали «Волк». В «летучем листке» 1579 г. есть гравюра, изображавшая казнь топором «московита», обхватившего двумя руками ствол.

Казнь командира русских пушкарей под Венденом. Гравюра 1578 г.

О численности и составе захваченной артиллерии источники оставили противоречивые сведения. Так, в русских разрядах отмечена потеря 17 орудий[685]. Иностранные источники оценивают количество захваченных стволов от 20 до 30. Так, например, согласно немецкому «Новому известию» в руках победителей «оказались 14 прекрасных отлитых орудий и 6 огненных мортир» («Des Gesch?tzes so in ihre kommen sein gawesen 14.sch?ne gegossene St?ck und 6. Feuerm?rser welche der Obriste dem sie vornemlich geb?ret…») [686].

Балтазар Рюссов в своей хронике также писал о 20 орудиях («und haben darin gefunden 14 St?ck grob Gesch?ss an Kartaunen und Schlangen und 6 M?rser und etliche Feldgesch?tze»)[687]. Рейнгольд Гейденштейн говорил неопределенно об «около 30 орудиях»[688].

Польские источники перечисляли в руках победителей «шесть больших красивых стенобитных орудий и, самое главное, отличающееся своим великолепием и размерами орудие с изображением волка». В хронике Мацея Стрыйковского говорится о захвате «более 20 больших орудий, и особенно Волка» («i dzial wiqcej niz 20 wielkich burzqcych, a zwlascza Wolka odjqli»)[689]. 5 ноября 1578 г. Филиппо Талдуччи из Кракова сообщал в Рим, опираясь на польские сведения, что полякам и шведам удалось разбить «в Ливонии под замком, называемом Киссон (Кесь. – А.Л.) 22 000 человек с 20 большими артиллерийскими орудиями» («in Liuonia sotto un castello detto Kisson in numero di XXIIm persone et con XX pezzi d' artiglieria grossa»)[690].

Соломон Хеннинг в своей хронике, по всей видимости, опирался на это известие, так как у него также фигурируют 24 орудия («und 24. grober st?cke Gesch?tzes abermals nach Wenden abgefertiget»)[691]. Несомненно, что перечень в немецком «летучем листке» отразил не без ошибок какой-то польский источник (в тексте присутствуют искаженные названия орудий по-польски: Dzinki, Pultoray, Murzinckwitzen).

Некоторые из упомянутых «именных» орудий перечислены в русских разрядах: «…бояр и воевод побили перед Покровом во вторник и наряд весь взяли: Волка, да две Девки, да Змей перновской, да три верховых, да 7 полуторных, да три скорострелных»[692].

В одном из «летучих листков», изданных в 1579 г. в Нюрнберге Леонардом Гейслером[693], приводится подробный перечень трофейной артиллерии:

Разрядный список, очевидно, перечисляет первоначальный реестр артиллерии, отправленной под Венден. Впоследствии произошли изменения в составе артиллерии. По сообщению немецкого «Известия», незадолго до сражения «московитами» была произведена рокировка – они отослали вместе с частью войска очень огромную пищаль, называемую Медведем («haben sie ein sehr und das gar gr?ste St?ck… der B?er genant»)[694]. Пищаль «Медведь» – реально существовавшее орудие, она упоминается в разряде Ливонского похода 1577 г. (калибр 40 фунтов). Кроме того, в записях разрядной книги фигурирует пищаль «Змей Перновский». Но странным на первый взгляд кажется тот факт, что в перечне захваченной артиллерии ее нет. Орудие так и не попало в руки врага, поскольку сохранилось упоминание о нем в период Русско-шведской войны 1590–1595 гг.[695]. Следовательно, под Венденом 21 октября 1578 г. русская артиллерия была не в том составе, как ее перечисляет разрядная книга.

Несмотря на то, что в «Известии» и разрядах выявляются явные расхождения, тем не менее оба источника единогласны относительно наличия в «осадном наряде» 3 мортир, пищалей «Волк», двух «Девок» и трех «скорострельных» пищалей («3 очень длинных железных серпентина»).

Помимо перечисленных известий, существуют документы, ранее не привлекавшие внимание исследователей. Обнаруженные новые данные в архивных собраниях России и Латвии[696] позволяют прояснить некоторые вопросы состава и численности русской артиллерии под Венденом.

Прежде всего, следует отметить «вестовую отписку» в составе 60-й книги литовской Метрики одного из участников сражения, Андрея Сапеги[697]. Именно эту «вестовую отписку» показывали русским послам, которым рассказывали: «а были деи на том бою вместе с государя нашего людми люди свиского короля, и государя нашого многих людей побили и воевод и наряд взяли». Затем «лист показали послом», с перечислением имен воевод, «которые побиты и которые пушки взяты». В отчете указано, что тот лист прислал «из Лифлянт Ондреи Павлов сын Сопега, воеводы ноугородцого». Московские дипломаты отказывались верить, ссылались на то, что между Россией и Речью Посполитой действует перемирие, скрепленное крестоцелованием. Но им с гордостью называли раздутые цифры потерь армии

Ивана Грозного: 6000 татар, 4000 стрельцов, «ездового люду» и посохи 12 000»[698].

Сапега в «вестовой отписке» указывал, что «дела вси взято, которыхъ есть штукъ двадцать зъ мождчерами». Отдельно в послании выделено «дело великое Волк на сем локтей, куля важитъ фунтов 58», а потом перечислены: «дела Соловей, Сокол, Девка, Гладкая, Собака, шостому имени запамятовали, дел верховых, то есть мождчеров 5. Дел полуторных 5»[699]. Перечисление орудий в документе идет спонтанно, без градации на калибры.

Таким образом, Сапегой упомянуто 17 стволов из двадцати, а мелкие орудия не перечислены (если сравнить с русскими данными, то это как раз те самые «три скорострелных» пищали).

Коронный канцлер Ян Замойский в письме из Вильны папскому нунцию позднее (послание от 12 марта 1579 г.) писал, что захваченные орудия врага Московита были переданы пану светлейшему Виленскому воеводе («digredienti capta nuper ab hoste Mosco tormenta bellica tradita per Illustrem Dnm Palatinum Vilnensem fuere»), то есть Николаю Радзивиллу, в том числе шесть огромных орудий («muralia sex magna»), из которых самое интересное и примечательное размерами одно с изображением пасти волка у жерла, с роскошно оформленным стволом («et perpulcra omnia, sed imprimus insigne cum magnitudine, turn opere unum lupi imagine atque rictu magna tubi parte affabre ad modum insignitum»), а также шесть больших мортир и большое количество обыкновенных пушек («mortaria itidem sex magna, et major etiam tormentorum mediocrium numerous»)[700].

Однако коронный канцлер был неточен. После сражения все трофеи были поделены между победителями, и самая большая пищаль «Волк», а также еще несколько орудий было передано шведам. Об этом свидетельствует комплекс рижских актов 1578 г.

В Академической библиотеке Латвийского университета хранится двухтомный сборник документов по истории Ливонии «Sylloge diplomatum Livoniam illustrantium», составленный Иоганном Кристофом Бротце (1742–1823)[701]. Во втором томе содержатся указания на переписку с властями Риги и Зегевальда одного из участников сражения, шведского штатгальтера и военачальника Юргена Бойе. Оригиналы писем, как удалось установить, находятся в Латвийском государственном архиве[702].

После того как союзные войска взяли лагерь русских, встал вопрос транспортировки трофейных орудий. Через три дня после сражения, 24 октября, Бойе сообщал властям Риги, что в ходе боя с московитами захвачены орудия в количестве 20 штук (geschutzes in die zwanzigck kopferst?ckenn) со всеми припасами, в том числе:

– целая картауна (eine ganze Carthaune);

– три трехчетвертных картауны (drey dreyquartiers Carthaunen);

– полкартауны (halb Carthaune);

– 9 полевых орудий (9 feldschlangen);

– 6 огненных мортир (6 feuerm?rser).

Трофеи были поделены с поляками, но вследствие плохого осеннего пути Бойе не мог перевезти в Ревель часть орудий. Военачальник просил рижские власти помочь в перевозке артиллерии. 28 октября бургомистры Риги ответили ему, что готовы предоставить 200 человек плотников, рыбаков и других рабочих, а также речные суда и инструмент для транспортировки орудий. 16 ноября командующий польскими войсками в Ливонии Альбрехт Оборский (Albricht Oborsky Ritter, dieser Zeit K?. Ma. in Eifland Oberster etc.) сообщал в Ригу о прибытии трофейной артиллерии под крепость Зегевальд[703]. Очевидно позже орудия доставили в Динамюнде, а оттуда перевезли в Швецию.

И «вестовая отписка» А. Сапеги, и переписка города Риги датированы концом октября – концом ноября 1578 г., то есть отражают события буквально «по горячим следам». Однако при сравнении этих источников выявляется расхождение по количеству захваченных мортир (5 и 6). Сведения Ю. Бойе более точны, так как касаются технической стороны транспортировки орудий, а Сапега составлял послание по памяти (на то указывает оборот «шостому имени запамятовали»).

Попробуем сопоставить данные этих двух источников. «Целая картауна» у Бойе – это, несомненно, большая пищаль «Волк». Об этом крупном орудии писали практически все западноевропейские известия[704]. Впоследствии пищаль очутилась в замке Грипсгольм, где и находится ныне. Длина ствола «Волка» – до 5 м, калибр 40 фунтов. На стволе имеются надписи, с правой стороны: «Божиею милостию Иван царь и великий князь, государь всея Руси», с левой стороны: «Пищаль Волк делан в лета 7085, делал Ондрей Чохов». Ствол оформлен растительным орнаментом, дульная часть ствола выполнена в виде пасти волка, из которой торчит жерло [705].

Далее в письме Бойе перечислены четыре осадные пищали (3 трехчетвертные картауны и одна полкартауны) и 9 фельдшлангов, а в «вестовой отписке» Сапеги – 6 «именных» и 5 полуторных пищалей. Таким образом, по шведской классификации к фельдшлангам отнесены некоторые из «именных», а также все полуторные и те пищали, которые не упомянуты в литовском списке.

Андрей Сапега писал, что название шестого орудия не помнит, но обратим внимание: у него перечисляется только одна «Девка», а не две. Вероятнее всего при перечислении артиллерии адресант забыл, что у русских было два однокалиберных орудия (по 20 фунтов ядро) с одинаковым названием «Девки».

Итак, из трех трехчетвертных картаун две носили имя «Девка». Какое имя носила третья трехчетвертная картауна?

Нарративные источники отмечают вторую большую после «Волка» пищаль под именем «Ястреб». Например, у Гейденштейна говорится: «…vnum lupi: alterum accipitris: virginum duo: totidem Falconum imaginibus atque no mine: quae dam preterea Sueco adempta cum eiufdem infignibus» («…одно под названием Волк, другое Ястреб, две Девушки, столько же с названием и изображением соколов, а также несколько отнятых у шведов с их обозначением»)[706]. В немецких «летучих листках» называются орудия Habicht (ястреб-тетеревятник) и Sperber (ястреб-перепелятник). В «вестовой отписке» говорится только об орудии «Сокол». Несомненно, речь идет о крупной пищали, на которой имелось изображение одного из представителей семейства соколиных или ястребиных. В царствование Ивана Грозного многие русские пищали имели названия хищных птиц. Например, в разряде Ливонского похода 1577 г. перечисляются орудия небольшого калибра «Чеглик» (15 фунтов), «Ястробец» (15 фунтов), «Ястреб» (8 фунтов), «Кобец» (12 фунтов), «Дермблик» (12 фунтов). За XVI в. имеются три указания на орудия с именем «Сокол». «Сокол Свертной» (назван так потому, что, очевидно, имел «витой» ствол) обстреливал в 1552 г. Казань[707]. Другой «Сокол», калибром в 36 фунтов, не мог быть под Венденом, поскольку еще в 1590–1595 гг. входил в состав русского наряда (т. е. не был захвачен)[708]. Наконец, третий «Сокол» известен по архивной описи Виленского цейхгауза 1602 г.: «Орудие московское Сокол, для него 405 ядер, ядро весом 16 фунтов» («Dzialo moskiewskie Sohol do niego jest kul 405 wazy kula funt 16»)[709]. Однако в источниках речь идет о более крупном орудии, калибром не меньше, чем у обеих «Девок», то есть калибром не 16, а не менее 20 фунтов.

По всей видимости, третьей «трехчетвертной картауной» могла быть пищаль «Ястреб». Известны две пищали с таким названием.

Одна была отлита в 1574 г. В 1612 г., во время Смуты, шведы захватили ее в Ивангороде[710]. После Плюсского перемирия 1583 г. Иван-город отошел к Швеции, и трофейный «Ястреб» мог быть поставлен на вооружение крепости. В результате Русско-шведской войны 1590–1595 гг. Ивангород, а с ним и орудия, вновь вернулись в состав Российского царства и оставались там до 1612 г.

Вторая пищаль была отлита после Венденского сражения в 1578/79 г. – и она практически повторяла форму и калибр первого «Ястреба». Уместно привести здесь сообщение Рейнгольда Гейденштейна: «Потеряв (под Венденом. – А.Л.) названные пушки, московский царь тотчас приказал вылить другие с теми же названиями и знаками и при том еще в большем против прежнего количества…»[711] В следующем, 1579-м, году московский Пушечный двор отливает партии осадных орудий. Реальным подтверждением этому служит следующий факт: в 1579 г. по указу царя Андрей Чохов отливает вместо потерянного «Волка» такое же орудие. Точно так же была отлита пищаль «Ястреб». Однако впоследствии она также оказалась в руках шведов. В Россию орудие вернулось только в 1710 г., когда во взятом Кексгольме русские войска нашли 21-фунтовую пищаль «Ястреб», что «лита при царе Иване Васильевиче в 7087 году»[712]. Калибр орудия рассчитан в артиллерийских фунтах (492 гр), а не в принятых в XVI–XVII вв. торговых фунтах-гривенках (409,2 гр). Следовательно, калибр этой пищали был в 25 фунтов. В настоящее время судьба «Ястреба» 1579 г. неизвестна, скорее всего, ствол был пущен в переплавку, как и «Ястреб» 1574 г.

Две пищали «Девки» калибром в 20 фунтов фигурируют в разрядах Ливонского похода 1577 г., отмечены они также в качестве захваченных неприятелем под Венденом.

Относительно пищали «Соловей» следует отметить, что в составе огнестрельного наряда 1570-1580-х гг. числились следующие орудия с таким именем: две 40-фунтовые (одна из них называлась «Соловей Московский») и одна 15-фунтовая пищали[713]. Так как в реестрах трофейной артиллерии самыми крупными были «Волк» (40 фунтов) и «Ястреб» (21 фунт), то, скорее всего, речь в «вестовой отписке» шла о пищали калибром около 15 фунтов.

Пищаль под именем «Собака», упомянутая в «вестовой отписке», действительно существовала в составе русской осадной артиллерии, и не в одном экземпляре. Источники позволяют утверждать, что во времена Ивана Грозного существовало несколько пищалей с именем «Собака».

Одну из «собак» отлил Андрей Чохов в 1575 г. Орудие калибром 10 фунтов перечислено среди прочих в разрядах Ливонского похода 1577 г. 26 августа того же года вместе с пищалью «Лисица» «Собака» была отправлена «в посылку к городу Столбину»[714]. Известно, что чоховская пищаль до 1670-х гг. стояла на вооружении г. Белгорода [715].

Таким образом, существовало еще одно осадное орудие.

Сведения еще об одной пищали «Собака» (масса ствола – 51 пуд, судя по всему, калибр ее был до 6 фунтов) содержится в документах XIX в., обнаруженных Н.Н. Рубцовым. На стволе имелась надпись: «Повелением царя государя и великого князя всея Руси Ивана Васильевича зделана пищаль «Собака» в Слободу в лето 7082, делал Микула Микулаев»[716]. Но эта пищаль так и не была захвачена противником.

К сожалению, имеющаяся скудная информация не позволяет утверждать, участвовала она или нет в осаде Вендена в октябре 1578 г., или это была другая «Собака».

Еще одна пищаль, упомянутая в «вестовой отписке» Сапеги, носила имя «Гладкая». Само название могло означать отсутствие на стволе каких-либо украшений (т. е. гладкий ствол), а калибры у «гладких» орудий, согласно описям XVI–XVII вв., могли варьироваться от 5-10 до 12–18 фунтов[717].

В XVI в., как мы знаем, в состав каждого походного наряда входили «полуторные пищали» – орудия с длиной ствола в полтора десятка пядей (отсюда и название) и калибром в 6 фунтов[718]. В иностранных источниках эти пищали включены в разряд «полевых фельдшлангов».

Помимо полуторных к «полевых фельдшлангам» были отнесены также «скорострельные пищали». В документах 1570-1580-х гг. неоднократно говорится о «пищалях скорострелных со въскладинами», а в описи ливонских орудий 1582 г. упоминаются оставленные в городах «pisczali skorostrzelnye zo wkladnem». Известно, что в Ливонский поход 1577 г. Иван Грозный взял с собой «скорострельные пищали с медены ядры» калибром в 1 фунт. В числе захваченных под Вейденом орудий, по русским сведениям, упоминаются 3 скорострельные пищали, а в немецком «Известии» – «3 очень длинных железных серпентина». В письме Бойе эти орудия также отнесены в общее количество фельдшлангов. Указанные особенности (длинный ствол, наличие «вкладня», скорострельность) позволяют расценивать данные орудия как казнозарядные. «Скорострельные пищали» не получили широкого распространения, но все же заняли определенную нишу в артиллерийском парке времен Ивана Грозного.

Мортиры (в документах – «пушки верховые») времен Ивана Грозного имели калибр от VA до 6 пудов. Они выстреливали каменные и огненные ядра «верхом». В немецком «Известии» большие снаряды названы «черным цветком». Некоторые зажигательные «огненные» снаряды полой конструкции могли быть с «сюрпризом», о чем мы уже говорили, когда рассказывали о Казанском взятии 1552 г.

Таким образом, в результате изучения всех имеющихся источников вырисовывается следующая роспись артиллерии, захваченной под Вейденом 21–22 октября 1578 г.

5 или 6 мортир (калибром от 1 ? до 6 пудов);

1 пищаль «Волк» (40 фунтов);

1 пищаль «Ястреб» (25 фунтов) или «Сокол» (16 фунтов)?

1 пищаль «Девка» (20 фунтов);

1 пищаль «Девка» (20 фунтов);

1 пищаль «Соловей» калибром до 15 фунтов;

1 пищаль «Собака» (10 фунтов);

1 пищаль «Гладкая» (калибром до 8 фунтов);

5 полуторных (калибром в 6 фунтов);

3 «скорострельные» (калибром в 1 фунт).

К сожалению, мы не знаем, как были разделены трофеи победителями. Известно только одно: самая большая пищаль «Волк» досталась шведам, ее переправили сначала в Динамюнде, а затем – в Грипсгольм. Впрочем, в виленском цейхгаузе числилась еще одна пищаль «Волк»: «Орудие московское Волк, от него 324 ядра, ядро весом 46 фунтов» («Dzialo moskiewskie Wolk do niego jest kul 324 wazy kula funt 46»)[719]. Калибр ее несколько больше, чем у 40-фунтового «Волка».

«Ястреб» после долгих «скитаний» оказался в 1612 г. в Ивангороде, затем был перевезен в Швецию, однако, судя по зарисовкам Я. Телотта начала XVIII в., ствол орудия сильно пострадал – был разорван в казенной части. Две «Девки» в ходе дележа были взяты литовскими войсками – позже переправлены в Вильно. По архивной описи (AGAD) Виленского цейхгауза 1601 г. значились «Dzial dwie zowq je Pannami kul do nich jest 218, wazy kula funt 20» («пушки две, называемые Девками, ядер к ним 218, каждое ядро 20 фунтов») [720].

Судьба остальных орудий неизвестна. Часть из трофеев, очевидно, были пущены на переплавку, часть распределена по городам.

Шведы, как и поляки, неоднократно использовали захваченные трофеи в боях. Так, например, среди орудий, поднятых с военного корабля «Солен», затонувшего во время морской битвы под Оливой в ноябре 1627 г., были две «фальконы», отлитые мастером Богданом в 1560-х гг. на московском Пушечном дворе[721]. К сожалению, мы не знаем, при каких обстоятельствах были захвачены эти пищали.

Потеря русской артиллерии под Вейденом, конечно же, являлась болезненной, но не катастрофичной. Утраченный артиллерийский парк удалось впоследствии восстановить. Однако сражение в октябре 1578 г. положило начало череде тяжелых поражений России на заключительном этапе Ливонской войны.