Тора! Тора! Тора!

Тора! Тора! Тора!

Самолеты, за которыми более получаса наблюдали Элиот и Локкард, взлетели с палуб японских авианосцев в 6.00. 183 машины поднялись в воздух всего за 15 минут, несмотря на то что погода была свежая, а качка достигала 15°. Все это вызывало опасения командиров, но воодушевленные пилоты сделали свое дело великолепно, ни одного инцидента. Ведомые молодым капитаном ВВС Футида 49 высотных и 51 пикирующий бомбардировщик в компании 40 торпедоносцев и 43 истребителей устремились по направлению к Пёрл-Харбору. До базы американского флота было 220 миль.

В 7.15 от палуб авианосцев ударного соединения Нагумо оторвалась вторая волна атакующих: 54 высотных, 80 пикирующих бомбардировщиков и 36 истребителей. В резерве японского адмирала осталось 36 истребителей на случай контратаки противника. 1-й воздушный флот взял курс на юг, пока не достиг точки в 180 милях севернее Оаху, здесь корабли должны были встретить возвращающиеся с задания самолеты.

Флот поглотила оглушительная тишина. Вторая волна ушла, когда самолеты Футиды еще не достигли цели. Чем закончится операция, было неизвестно. Япония рисковала 353 самолетами и лучшими летчиками, это уже не говоря о кораблях 1-го флота. Многие, в том числе и адмиралы, беззвучно молились. Оставалось уповать только на волю небес. И небеса были благосклонны.

В 7.49 бомбардировщик Футида вынырнул в просвет облаков над Пёрл-Харбором. Идеалистическая картина не требовала пояснений — американцы не ожидают удара. По радио он передал приказ о начале атаки и выпустил ракету — сигнал, что внезапность достигнута. (Дублирование сигналов по радио и визуальными средствами было необходимо, так как японские истребители не имели радиопередатчиков.) В воздухе начались сложные эволюции. Пикирующие бомбардировщики пошли вверх, торпедоносцы, которым предстояло начать, стали снижаться. Только строй истребителей остался неподвижным — летчики не заметили сигнала. Футида выпустил вторую ракету. Но ее заметили не только истребители, но и пикировщики, последние решили, что внезапность потеряна и теперь они атакуют первыми. Тщательно спланированный строй атаки сломался — но это было неважно. Противник ни о чем не подозревал.

В 7.53 радиопередатчик Футиды выдал в эфир: «Тора! Тора! Тора!»[824] Теперь адмирал Нагумо знал — внезапность достигнута. По прихоти судьбы слабенький передатчик самолета прогрыз пространство на 5 000 миль и условный сигнал приняли радисты флагмана Объединенного флота — линкора «Нагато». Теперь на другом конце Тихого океана адмирал Ямамото, отец гавайской операции, знал — внезапность достигнута. Через две минуты, в 7.55, первые бомбы обрушились на Пёрл-Харбор…

Поражающая своей монументальностью и патетичностью картина предстает перед нами: пять минут до церемонии официального поднятия флага. Экипажи кораблей в парадной форме построены на баках. Оркестры замерли в ожидании сигнала, чтобы грянуть «God bless, America». Капитаны на мостиках. И вдруг рев сотен авиационных моторов. Полосы трассирующих выстрелов, рикошетящих от палуб и бронированных башен линкоров. Многометровые всплески и грохот — рвутся бомбы. Так начало японской атаки показывают в блокбастере «Пёрл-Харбор». Так ее описывают американские историки. Вслед за американцами эту картину живописуют исследователи всего мира. Но американцев-то понять можно — уроки патриотизма нужно давать даже на примерах поражений.

На самом деле все выглядело куда прозаичней. Конечно, флаг поднимали, и на палубах были построены матросы — но не все, а вахтенные. Остальные спали, отходя от бурно проведенной ночи. Капитаны многих судов отсыпались на берегу. Выходной все-таки! Если кто-то нам не верит, то приведем воспоминания спасшихся офицеров с линкора «Аризона»:

мичман Д. Миллер: «Я проснулся около 7.45 и одевался, когда зазвучал сигнал воздушной тревоги…»;

мичман Г. Фланниган: «Я был в спальной каюте… Затем я услышал взрыв. Я был не одет…»;

мичман Д. Хайн: «Я вышел из кают-компании младших офицеров…увидел, что зенитные орудия стреляют…»;

лейтенант-коммандор С. Фугуа: «Я ел завтрак в офицерской кают-компании…»;

радист 3-го класса Г. Лэйн: «Я был на баке «Аризоны», когда увидел торпедоносцы…»;

капрал морской пехоты Б. Нантингейл: «Я заканчивал завтрак…»

Занятия матросов и офицеров, находившихся на берегу и других кораблях, мало чем отличались от их коллег с «Аризоны»: мичман У. Буш: «Я спал в своей каюте, когда услышал сирену…» мичман А. Шуберт: «Я брился…»[825]

Итак, в 7.55 самые проснувшиеся офицеры только заканчивали завтрак. Главком флота, правда, уже ждал машину на своей вилле, в 7.35 его разбудили докладом о действиях эсминца «Уорд». Начальник разведки флота еще спал. Вообще офицеры должны были появиться на службе лишь в 8.30. У зенитных орудий некоторых кораблей неполные боевые расчеты. Воскресное утро… Небо наполнилось ревом моторов. Оркестр, игравший государственный гимн, на линкоре «Невада» стало неслышно… В воду скользнули первые торпеды…

Пять американских линкоров стояли попарно: «Оклахома» — пришвартованный к борту «Мэриленд», «Вест-Вирджиния» — к борту «Теннесси», плавучая мастерская «Вестал» — к борту «Аризоны»; «Невада» и «Калифорния» стояли поодиночке, а флагман флота линкор «Пенсильвания» с двумя эсминцами занимали сухой док.

Пораженные зрелищем, американские моряки гадали: что это? Кто-то предположил, что это русский авианосец входит в порт. Другие решили, что армия проводит масштабные учения. Первые трассирующие очереди, разрывы бомб и торпед рассеяли сомнения. На Перл напали японцы. Расчеты бросились к зенитным орудиям. Офицеры стали отдавать сбивчивые распоряжения и приказы. Но шок продлился недолго. Через 4 минуты открыли огонь крейсера, минутой позже зенитчики линкоров стали поливать огнем утреннее небо. Дольше всех возились на эсминцах, только через семь минут их орудия и пулеметы начали охоту за японскими самолетами. Учитывая ситуацию, стоит оценить действия ПВО кораблей высоко. Еще бы эффективность… Стреляли кто во что горазд, ни о какой координации действий или управлении огнем речи не шло.

Таблица 16. Стрельба ПВО ВМС. Расход боеприпасов и эффективность в бою 7 декабря 1941 г.[826]

⁽¹⁾ Следующее обозначение 5/3* означает, что подтверждено 5 сбитых самолетов, или в отчете о действиях корабля капитан уверен, что самолеты были сбиты ПВО его судна, 3 самолета были сбиты либо совместным огнем указанного судна и других кораблей или береговыми ПВО, т.е. это неподтвержденные данные. (Прим. авт.)

Интересная таблица, не правда ли? Учитывая то, что ошибались не только капитаны конкретных кораблей, по три раза считавшие один и тот же сбитый самолет. Ошибались и наземные ПВО 14-го военно-морского округа. Вообще титаническая работа предстояла Киммелю, чтобы установить реальные потери японской стороны, кстати, он ошибся всего на 8 машин. Американцы усилиями ПВО армии и флота сбили 20 самолетов. Разночтения в расходе боеприпасов скорее всего объясняются тем, что адмирал в финале учел не только стрельбу кораблей, но и наземных ПВО ВМС, а также приплюсовал все то, что ушло на дно вместе с погибшими линкорами.

Но вернемся к тому, что происходило в гавани Пёрл-Харбора. В 7.58 раздался сигнал тревоги: «Воздушная атака. Пёрл-Харбор. Это не учения». Но предупреждение запоздало, все и так уже было ясно. Первой мишенью для японских летчиков стали линкоры. Через восемь минут после того, как в «Оклахому» врезалась первая торпеда, линкор опрокинулся и затонул. Поступавшая через пробоину вода легко заполнила чрево гиганта: водонепроницаемые переборки были открыты. Вслед за «Оклахомой», получив последовательно несколько торпед, на ровный киль села «Вест-Виржиния».

С юго-запада над бухтой появилась пятерка пикирующих бомбардировщиков. На высоте 300 футов самолеты вышли из пике, распрощавшись со своим смертоносным грузом. Бронебойные снаряды главного калибра, завернутые в скорлупу от бомб, устремились вниз. Расчет японских инженеров, нашедших столь остроумное решение для борьбы с бронированными палубами линкоров, оправдался. Замедлитель артиллерийского боеприпаса сработал как надо: одна из бомб прошила палубу «Аризоны» и взорвалась глубоко в трюме корабля. Как именно, неизвестно, скорее всего бомба угодила прямо в пороховой погреб, но запас 14-дюймовых снарядов сдетонировал. Столб пламени взметнулся на несколько сотен метров, унося с собой 1 102 человеческих жизни. Среди них командующий 1-й дивизией линейных кораблей контр-адмирал И. Кидд и старший офицер линкора капитан Ф. Ван Валкенбург. Пятно мазута, вылившееся из топливных цистерн корабля, загорелось, пожар угрожал перекинуться на «Пенсильванию». Флагман отстреливался, находясь в сухом доке.

Только линкор «Невада» смог отдать швартовы и попытаться уйти из огненного ада, в который превратился некогда райский Пёрл-Харбор. Так получилось, что на корабле были разогреты два котла, и спустя 40 минут после начала боя он смог дать ход. Капитан 3-го ранга Томас, старший офицер на борту, принял решение увести корабль от места швартовки. Проводка столь большого судна по мелководной гавани — задача сложная даже для опытного лоцмана. Обычно линкоры и авианосцы входят и покидают порт при помощи нескольких буксиров. Но вахтенный офицер, принявший командование в отсутствие капитана, проделывал сложнейшие маневры с филигранным мастерством. С каждой секундой японские атаки становились все ожесточеннее. Самураи просто решили добить корабль. На берегу это тоже поняли. Линкору было приказано очистить фарватер, в 9.10 корабль выбросился на мель. «Невада» получила до 10 бомб и одну торпеду, полностью потеряв плавучесть. К счастью, линкор не затонул на фарватере, иначе японский успех был бы еще более полным — Пёрл-Харбор был бы заблокирован на несколько месяцев. А так ПВО корабля продолжало вести ожесточенный огонь по противнику.

Не успели американцы оправиться от ужаса первого налета, как в небе над Оаху появилась вторая волна атакующих самолетов. В 9.00 она вступила в бой. Несмотря на то что плотность зенитного огня значительно возросла, он по-прежнему был неуправляем и малоэффективен. Дым пожаров и разрывы снарядов сделали небо практически непроницаемым. Завеса играла на руку японским летчикам, скрывая их от глаз наводчиков.

Но корабли были не единственной целью. Пока торпедоносцы и пикирующие бомбардировщики терзали флот, истребители обрушились на авиацию. Флот был, конечно, главной целью, но чтобы самолеты могли работать по кораблям без лишних помех, 199 машин (60%) были направлены на подавление американской авиации[827]. Потери американской авиации были грандиозны. На базе морской авиации Канеохе в северо-восточной части бухты были уничтожены все 33 разведывательные машины. На флотском аэродроме Ева, на западе от бухты, были выведены из строя или уничтожены все самолеты, такая же судьба постигла авиацию ВМС на острове Форд. К концу атаки военно-морской флот и морская пехота потеряли уничтоженными 87 самолетов и выведенными из строя — 31, это практически все истребители, бомбардировщики и разведчики, которыми обладали Киммель и Блох.

Армейская авиация пострадала не меньше. Перед японскими пилотами предстала изумительная картина: американские самолеты стояли посреди аэродромов крылом к крылу — их защищали от диверсий. О лучшей мишени и мечтать нельзя. Один проход на бреющем, одна очередь — и десятки машин объяты пламенем. Полное господство в воздухе. На Главный аэродром Гавайского военного округа Хикэм базировались в основном бомбардировщики. Первая волна вражеских самолетов прошла над ним в 7.55, но это были торпедоносцы, они спешили к другим целям. Но не успели на аэродроме удивиться стройным рядам аэропланов с красными кругами на крыльях, как четыре группы пикирующих бомбардировщиков накрыли поле, атака длилась примерно 10 минут. В 8.25, а потом в 9.00 еще две волны пикирующих и горизонтальных бомбардировщиков обработали аэродром. Хикэм был практически полностью уничтожен, три из пяти ангаров горели, серьезно разрушены были бараки и другие здания, больше половины самолетов превратились в металлолом или были серьезно повреждены.

Когда атаки на аэродром были в самом разгаре, 12 «летающих крепостей» появились в воздухе. Самолеты гнали из Калифорнии, и оружия на них не было. Майор Лондон, командовавший перелетом, был в полном замешательстве, японские истребители оказывали ему воистину «горячий» прием. Восемь самолетов попытались приземлиться на Хикэм, два под огнем японцев пошли на Халайва, один на Беллоуз, последний, «Б-17», устремился к северной оконечности острова. Феноменальная живучесть этих бомбардировщиков послужила хорошей защитой для экипажей, всего одна машина была сбита и три серьезно повреждены. Главное — 11 самолетов сели.

На Веллерфилд базировались значительные силы армейской авиации, но им тоже не суждено было подняться в воздух. Боевая готовность №1 предписывала держать большую часть самолетов в 4-часовой готовности. Горючее было в цистернах, а боеприпасы на складах. Буквально в самом начале атаки примерно 25 пикирующих бомбардировщиков первой волны нанесли удар по Веллеру. Ангары горели, а две трети самолетов были уничтожены — эффективная профилактика ответного удара.

Но надежда еще была. Незадолго до 7 декабря две эскадрильи истребителей были отправлены на аэродромы Беллоуз и Халайва для проведения воздушных стрельб. Самолеты стояли с полными баками и заряженными пушками. Оставалось прогреть моторы и отдать приказ на взлет. Эти два маленьких и удаленных взлетных поля японцев не интересовали. Специальные группы самолетов для их уничтожения планом предусмотрены не были. Правда, в 8.30 шальной истребитель атаковал Беллоуз с бреющего полета. Но получасом позже «Б-17», приземлившийся там, притащил на хвосте 9 самолетов противника. Они-то и пресекли попытки американских летчиков вмешаться в дело: два истребителя были сбиты на взлете, а один пилот расстрелян при попытке запрыгнуть в кабину.

Тем не менее урон, нанесенный аэродрому Беллоуз, был незначительный, еще меньше досталось Халайва. Именно с этого единственного, нетронутого взлетного поля американская истребительная авиация нанесла ответный удар. Точнее укол булавкой.

В военном городке Веллер, рядом с одноименным аэродромом, два молодых лейтенанта-истребителя спорили в офицерском клубе. Уэлч и Тейлор всю ночь сражались в покер, подогревая игру спиртным, и теперь не могли решить: идти им купаться или нет. Рев пронесшихся мимо «Зеро» оборвал их препирательства на полуслове. Судорожно набрав телефон аэродрома Хал айва, они с нетерпением ждали ответа. Новость была обнадеживающей: их самолеты целы, заправлены и вооружены. Лейтенанты отдали приказ механикам прогреть машины, а сами стремглав бросились к автомобилю Тейлора. На бешеной скорости они пытались сделать сразу два дела: покрыть те несколько миль, разделявшие их и взлетное поле, и не дать растерзать себя японскому истребителю «Зеро», увязавшемуся за машиной, — явно не с намерением познакомиться.

Примерно в 8.15 летчики беспрепятственно поднялись в воздух, они были первой парой американских истребителей, которая попыталась оказать хоть какое-то сопротивление противнику. Великолепно владея своими новенькими «П-40», лейтенанты начали охоту за неповоротливыми бомбардировщиками. Совместно они сбили 4 самолета, после чего Тейлор пошел на посадку, он был ранен, а Уэлч отправил на землю еще один японский самолет[828].

Следующему пилоту, попытавшемуся поднять свой «П-36» с Халайва, не повезло, его сбили из пулемета свои же. Чуть позже с аэродрома Веллер в воздух поднялись шесть истребителей «П-36» и завязали бой с девятью японскими самолетами. По заверениям американских летчиков, они уничтожили двоих, а что достоверно известно, так это то, что один из этой шестерки точно был сбит японцами.

В то время как корабли флота отчаянно стреляли по врагу, а некоторые летчики предпринимали почти самоубийственные попытки взлететь, артиллерия ПВО Гавайского военного округа бездействовала. Трехдюймовые мобильные пушки находились не на позициях, боеприпасы лежали на складах. Лишь несколько орудий дали залпы по японским самолетом за время боя. Солдаты и летчики вели зенитный огонь из пулеметов и винтовок, эффективность его, конечно, была нулевая.

Генерал Шорт отдал приказ о переводе округа на военное положение через несколько минут после начала атаки. Но прежде всего занялся собственной безопасностью. Его штаб и командный пункт были перенесены в более безопасное место, чем Форт Шафтер. В трех милях от форта в скале был специальный туннель, оборудованный под командный пункт на случай войны. В 8.45 передислокация была закончена, всего через час генерал Шорт приступил к выполнению прямых обязанностей. В 9.00 главным соединениям округа: Командованию береговой артиллерии, 24-й и 25-й пехотным дивизиям было приказано развернуться и действовать в соответствии с планом боевой готовности №3. Правда, командиры соединений уже не нуждались в этом приказе, они приступили к развертыванию до того, как генерал закончил переезд в тоннель. Как оказалось, округ был готов к отражению масштабной десантной операции, но оказался беззащитен перед внезапной атакой с воздуха.

Противоположностью Шорту выглядел в эти минуты Киммель. Он прибыл на командный пункт в 8.10. Уже в 8.17 он отдал приказ патрульной эскадрилье обнаружить врага. Приказ, конечно, был невыполним. Не смогли его выполнить американские летчики, и когда небо опустело от противника. Самолеты-разведчики обшаривали наиболее вероятные направления: южное и западное, про северный маршрут никто не думал. Спросить же было не у кого. Киммель даже предположить не мог, что армейские операторы РЛС Элиот и Локкард наблюдали, как с севера приближалась первая волна. Адмирал потускнел и осунулся: один за другим тонули его линкоры и эсминцы. Тихоокеанский флот переставал существовать. Адмирал не прятался, все время атаки он стоял у окна, выходящего на гавань, наблюдая за происходящим. В какой-то момент пуля из крупнокалиберного пулемета разбила окно, ударила адмирала в грудь и, оставив на кителе черное пятно, отскочила. «Куда милосердней убить меня», — произнес Киммель[829].

Налет закончился в 9.45. За неполных два часа японская авиация завоевала полное господство в воздухе, уничтожив или серьезно повредив 129 самолетов ВМС и 145 армейских[830]. В ходе боя флот США потерял потопленными и поврежденными 8 линкоров, 3 легких крейсера, 3 эсминца и 4 других корабля, в основном в результате попадания торпед с торпедоносцев. Потери среди личного состава ВМС и армии были также значительны: 2117 моряков погибли или умерли от ран, еще 779 получили ранения. Личный состав армии пострадал значительно меньше: 194 погибли в бою, 22 пропали без вести, 21 солдат погиб от ран, 360 получили ранения, погибли 57 гражданских лиц[831].

Об эффективности огня ПВО говорит статистика японских потерь: 29 самолетов, из них боевые — 20. Зато благодаря американским зенитчикам Пёрл-Харбор превратился в опасное место. Во время налета в городе раздалось сорок взрывов, вызвавших человеческие жертвы и причинивших ущерб в 500 тысяч долларов. Собравшиеся у трупов, а среди убитых была 13-летняя девочка, проклинали японских варваров, попирающих законы войны. Последующее расследование показало, что лишь один из сорока взрывов был взрывом японской бомбы — у городской электростанции, остальные — дело рук зенитчиков флота[832].

Не смогли расчеты ПВО оправиться от шока и в последующие часы. Вечером 7 декабря несколько самолетов с авианосца «Энтерпрайз» попытались приземлиться в Пёрл-Харборе, однако были встречены плотным зенитным огнем — 11 машин было потеряно, 9 летчиков погибли[833]. В течение всего 8 декабря в штабы флота и Гавайского округа постоянно приходили сообщения о налетах японской авиации или о высадке десанта, как минимум дважды под зенитный огонь попадали американские самолеты в 5.25 и 6.08.[834]

Информация о катастрофе на Гавайях достигла Вашингтона практически немедленно. Стало совершенно понятно, что США находятся в состоянии войны. Советники президента предлагали в речи перед Конгрессом 7 декабря объявить войну Германии и Италии, однако Рузвельт отклонил предложение. Из перехвата «Магии» от 29 ноября ему было известно об обещании Берлина «немедленно вступить в войну» в случае конфликта между США и Японией, президент по-прежнему стремился представить страну как жертву агрессии[835] .