Е2-Е4

В конце 1940 — начале 1941 г. как перед гражданским кабинетом Японии, так и перед военными стаял вопрос о выборе направления дальнейшей экспансии. Становилось ясно, что в условиях санкций, вероятность которых теперь была крайне велика, Страна восходящего солнца была обречена на голодную смерть. В Токио видели только один выход из сложившегося положения — прокормить страну и военную машину за счет новых захватов. Альтернативный вариант: выход из состава «оси» и уступки Вашингтону практически не рассматривался. Потенциально Япония могла направить свою агрессию на север — против СССР и на юг — против США и Великобритании. Но в Токио не было ясности по вопросу поведения союзников, прежде всего Германии. С целью выяснить дальнейшие планы Берлина и, соответственно, скоординировать собственную политику, в Германию был направлен министр иностранных дел Мацуока.

Во время встречи Риббентропа и Мацуоки 23 февраля 1941 г. первый заявил, что Германия намерена закончить войну как можно скорее. Как ни странно, оба государства, кровно заинтересованные в союзе, не верили друг другу. То ли Гитлер дал Риббентропу четкие указания, то ли последний вообще не знал о плане «Барбаросса», что маловероятно, но шеф министерства иностранных дел нацистской Германии даже не сделал намека о планах нападения на СССР своему японскому коллеге. Наоборот, он всеми силами убеждал японца нанести удар по Сингапуру. Логика была железная: Германия ведет битву с Англией в Атлантике, а Япония наносит решающий удар в Тихом океане. У Лондона просто не хватит сил сопротивляться такой коалиции, транспортные артерии и морские перевозки Британской империи будут перерезаны. Черчиллю останется небольшой выбор — капитулировать или погибнуть от истощения.

В то же время Риббентроп пытался всячески внушить Мацуоке, что ни при каких обстоятельствах не стоит выступать против американских владений, в частности против Филиппин, захват которых выглядел крайне заманчиво со стратегической точки зрения. В Берлине ни при каких обстоятельствах не хотели навлечь на себя еще одного противника, по крайней мере, до разгрома России. Гитлер довольно бесцеремонно и однозначно толкал Японию к войне на юге, против Великобритании.

Но самообожествеление и, как следствие, самоослепление, головокружение от успехов и вера в собственное всесилие уже в 1941 г. сыграли с Гитлером злую шутку. Он был безоговорочно, абсолютно полностью уверен, что справится с восточным соседом самостоятельно. Фюрер считал, что будет значительно лучше, если Япония вступит в схватку с Великобританией. Была, конечно, в этом своя изуверская логика. Координация политики вещь необходимая, но давая согласие, а точнее, взвешивая возможности для выступления на юге, Мацуока не мог не думать о северном фланге Японской империи — о границе с Советским Союзом. Министр иностранных дел активно интересовался планами Берлина в отношении России, однако, несмотря на активную подготовку к нападению на СССР со стороны Германии, ответа не получил. А вот «дальновидный» Риббентроп добился от коллеги заверений, что «никакой японский премьер-министр или министр иностранных дел не сумеет заставить Японию остаться нейтральной, если между Германией и Советским Союзом возникнет конфликт»[375].Во время беседы с Гитлером 4 апреля 1941 г. японский министр иностранных дел заявил, что конфликт с США неизбежен. Фюрер, который в принципе ожидал подобного вопроса, заверил своего партнера, что Германия выступит «без задержки в случае столкновения между Японией и Америкой»[376]. Он просто был уверен, что Рузвельт сидит в стороне лишь до поры до времени. Из захваченных документов польского МИД Гитлер знал о содержании одной очень интересной беседы между послом Буллитом и польским дипломатом Потоцким. Американец многозначительно сообщил желание Рузвельта, чтобы «дело дошло до столкновения между Германией и Россией» и чтобы затем «демократические страны атаковали Германию и заставили ее капитулировать»[377]. Фашистский диктатор не питал особых иллюзий в отношении позиции Америки. Однако он не считал, что вступление США в войну может серьезно ухудшить положение в Европе. Для мобилизации и обучения армии, производства оружия и транспортных средств, создания необходимых материальных резервов Рузвельту потребуется время. Даже учитывая колоссальную экономическую мощь США — много времени, тем временем Германия успеет раздавить СССР, а уж с его ресурсами она станет воистину тысячелетним рейхом. Подтверждала данную позицию и разведывательная информация. Военно-воздушный атташе в Вашингтоне докладывал, что опасаться вступления США в войну не стоит. Усиление Японии на тихоокеанском театре серьезно беспокоит Соединенные Штаты, которые также вынуждены были держать флот в Атлантике. Таким образом, несмотря на двоекратное количественное превосходство, на Тихом океане они не могли себе обеспечить значительного преимущества над Японией. По оценкам атташе, США должны были увеличить свой флот втрое для адекватного противостояния силам «оси» на двух океанах[378]. Немецкий военный дипломат даже поскромничал. В 1938 г. американский флот насчитывал 11 695 офицеров и 122 631 матроса (в том числе обслуживающий персонал), а в 1945 г. во флоте служило только 8 727 представительниц прекрасного пола в офицерских погонах и 71 980 женщин рядового состава, всего же американские военно-морские силы насчитывали 3 400 646 матросов и офицеров. Несложный арифметический подсчет показывает, что по количеству матросов и офицеров ВМС США увеличились более чем в 25 раз. С корабельным составом цифры менее впечатляющие, примерно с 1 200 000 тонн американский военный флот увеличился до 5 299 480 тонн — и это только военные корабли, вспомогательные корабли флота США весили 9 225 000 тонн! Согласитесь, по всем параметрам — не в три раза, но на это и потребовалось долгих 4 года.

Удостоверившись в том, что южный вариант экспансии является предпочтительным для Германии, и учитывая то, что экономически он был также выгодней, нежели нападение на СССР, японское правительство решило пойти на урегулирование отношений с Советским Союзом. На обратном пути из Берлина в Токио 1—13 апреля Мацуока провел переговоры в Москве, которые закончились подписанием пакта о нейтралитете. Таким образом, Япония окончательно определилась с выбором направления экспансии.

Еще в августе 1940 г. командование японских ВМС предоставило Тайному совету предварительный план завершения подготовки войны против Англии и Америки в восьмимесячный срок. С момента подписания тройственного пакта подготовка к войне интенсифицировалась, создавались запасы стратегического сырья, в особенности нефти, разрабатывались планы экономической эксплуатации подлежащих оккупации районов.

Основную опасность японские военные видели в Тихоокеанском флоте США, который базировался на Гавайи и являлся довольно уязвимой мишенью. «Если нам придется воевать с Соединенными Штатами, мы не можем питать какой-либо надежды на победу, пока американский флот на Гавайских островах не будет уничтожен»[379]. Под руководством командующего Объединенным флотом Японии адмирала Ямамото Исороку велась активная разработка операции по нападению на Гавайи. В то же время в штабе ВМС прекрасно понимали, что война будет затяжной. Ямамото заявлял: «Если возникнет война, то недостаточно захватить Гуам и Филиппины, даже Гавайи и Сан-Франциско. Мы должны будем дойти до Вашингтона и подписать там мирный договор, то есть продиктовать условия мира в Белом доме»[380]. Но в отличие от многих военных и политического руководства он понимал, что это невозможно: «...если мы собираемся воевать с Америкой, то должны смириться с тем, что вступаем в войну почти со всем остальным миром. Даже если мы подпишем с Советским Союзом пакт о ненападении... где гарантия, что такой договор помешает ударить нам в спину, пока мы будем воевать с Америкой?.. Хочу умереть на борту "Нагано". К тому времени, думаю, в Токио, по крайней мере, будут трижды полыхать пожары, а Япония окажется низведенной до жалкого состояния»[381]. Тем не менее, Ямамото отдал все силы для планирования войны с США.

Итак, первый ход был сделан. Направление удара определено. Оставалось выбрать время.

Американские военные руководители прекрасно осознавали возможность подобной атаки. 24 января 1941 г. морской министр Нокс в письме к военному министру Маршаллу заявил, что в случае войны с Японией «военные действия начнутся с неожиданной атаки на флот или морскую базу в Пёрл-Харборе». Руководитель военно-морских сил США даже прямо указывал на возможность массированного применения авиации[382]. Для американских стратегов не было секретом то, что начиная с русско-японской войны лейтмотивом японского планирования стала неожиданная массированная атака на главные силы противника в базе. В 1904 г. это было нападение миноносцев на Порт-Артур, в 1941 г. место кораблей вполне могли занять самолеты. Подобные указания поступали и главкому Тихоокеанского флота X. Киммелю от руководителя военно-морской разведки адмирала Захариаса. Разведчики ставили акцент на том, что атака скорее всего будет воздушной и произойдет утром, в воскресенье, без объявления войны[383].