То, что обычно «за кадром»

То, что обычно «за кадром»

Авторы, пишущие о флоте и морских войнах, нередко увлекаются кораблями. Книги изобилуют техническими подробностями: миллиметрами, узлами, лошадиными силами и т.д. Силы флотов измеряются по количественным показателям, корабельному составу, качеству отдельных боевых единиц. Но подобный подход в действительности не показывает реального соотношения сил. Флот, а точнее военно-морские силы, это не только корабли и пушки. Конечно, ядром любого флота является его корабельный состав — корабли и катера всех типов и классов, а также суда обеспечения и вспомогательные корабли. Но оценка боеспособности флота включает в себя изучение не только корабельного состава. Необходимо учитывать всю материальную базу флота (корабельный состав, вооружения, системы береговой обороны и т.д.). Следует также иметь в виду качество и профессиональную подготовку офицерского корпуса и личного состава, возможные резервы. Структуру и организацию ВМС, их связь с другими ветвями вооруженных сил, положение в политической иерархии страны. Нужно знать кораблестроительные возможности промышленности и ее ресурсную базу, промышленность, выпускающую боеприпасы, торговый флот как потенциальный донор вспомогательных кораблей. Это уже не говоря о более мелких вопросах или столь важной составляющей, как личностный фактор.

В этой главе мы попробуем рассмотреть некоторые вопросы, связанные с организацией и системой управления американским флотом. Главнокомандующим в Соединенных Штатах является президент, но непосредственного руководства войсками он не осуществляет. ВМС и армия подчинены двум специальным органам: военно-морскому министерству и военному министерству. Морской министр, как правило, является фигурой политической, это обыкновенный гражданский чиновник. Никогда данный пост не занимает адмирал или человек, находящийся на действительной военной службе. В задачи министра непосредственное руководство флотом не входит, не входило оно и в 30-е гг. Его задачей была координация деятельности военных и гражданских служб. Он являлся своеобразным представителем флота в Конгрессе и перед президентом, а заодно осуществлял проведение текущей политики администрации в отношении ВМС.

Надо отметить, что, учитывая все особенности американской демократической государственной системы, существовавший способ управления вооруженными силами был вполне адекватен. Военный и морской министры, будучи чиновниками действующей администрации (правда, в кабинет министров они не входили), были фигурами сменяемыми. То есть после очередных выборов, как правило, их посты переходили новым людям, в особенности если менялся президент. Именно поэтому их функции ограничивались по большей части чисто хозяйственными и политическими вопросами. Заниматься систематическим строительством вооруженных сил коротенькими отрезками по четыре года сложно.

Военно-морской министр имел одного заместителя и двух помощников, один занимался всеми береговыми вопросами, административными и организационными проблемами. В его функции входило заключение контрактов с судостроительными и судоремонтными заводами. Обеспечение флота продовольствием, горючим, боеприпасами и другими необходимыми материалами. Он управлял государственными верфями и заводами, принадлежавшими министерству, урегулировал трудовые конфликты, вел дела с профсоюзами. Второй помощник курировал вопросы воздухоплавания.

В 20-е гг. военно-морское министерство отвечало за управление ряда американских территорий — заморских владений и тех мест, где высаживалась американская морская пехота. Фактически большая часть колоний и номинально суверенных протекторатов, таких как Гаити или Куба, управлялась морским министром или его заместителем. Так, в 1913—1920 гг., будучи заместителем военно-морского министра, Франклин Делано Рузвельт, без преувеличения, управлял островами Самоа, Гавайями, Пуэрто-Рико и рядом стран Центральной и Южной Америки. Конституцию Гаити в США называли исключительно по имени автора: «конституция Рузвельта». А в Белом доме морского министра Д. Дэниэлса в шутку приветствовали «Слава королю Гаити!»[611] Впоследствии Рузвельт не стеснялся открыто, при дебатах или на публике заявлять, что он правил многими странами.

Кроме того, в структуру военно-морского министерства входил «Генеральный совет» — коллегиальный орган, состоявший из восьми офицеров. Этот совещательный орган не занимался оперативными вопросами, в его функции входила разработка проблем большой политики и общей стратегии.

Таким образом, гражданские чиновники в военно-морском министерстве отвечали за те сферы деятельности, в которых военные ничего не смыслили. Это приносило свои плоды, именно правильным, эффективным размещением заказов на частных заводах можно объяснить ту скорость, с которой Америке удавалась наращивать свои военно-морские силы как в 1908—1920 гг., так и в 1939— 1941 гг.

Военное руководство флотом осуществлял начальник штаба ВМС (ЦНО), подчиненный непосредственно военно-морскому министру. Нередко, в особенности в бытность президентом Ф.Д. Рузвельта, ЦНО общался напрямую с главой государства. Начальник штаба был четырехзвездным адмиралом и фактически, если использовать отечественную терминологию, являлся главнокомандующим военно-морскими силами США.

В ведении начальника ЦНО находились морские силы и морские округа. Различные управления, ведающие техническим снабжением флота, также несли перед ним ответственность, но лишь в вопросах, связанных с боеспособностью флота по административной линии, они подчинялись непосредственно морскому министру. В 30-х гг. такими управлениями являлись: управление мореплавания, ведающее личным составом, службой гидрографии (карты, лоции и т.д.) и морской обсерваторией; артиллерийское управление, в обязанности которого входило проектирование и наблюдение за производством, установкой и использованием орудий, бронирования, снарядов, систем управления огнем, торпед, башен, орудийных установок, порохов и мин; техническое управление, ведавшее проектированием, постройкой и установкой главных и вспомогательных механизмов, радиоаппаратуры и звукоулавливателей; управление воздухоплавания — самолеты и авиамоторы; управление кораблестроения и ремонта — проектирование и постройка всех кораблей; управление портов и доков, отвечавшее за проектирование и постройку всех береговых предприятий, военных портов, баз, сухих доков и т.д.; управление снабжения и отчетности, ведавшее приобретением и распределением разного рода снабжения (топливо, обмундирование, продовольствие и т.д.), а также всеми вопросами денежного довольствия и расходными статьями; медицинское управление.

Начальнику штаба ВМС также подчинялся корпус морской пехоты США, который входил в состав морского министерства на правах управления. В своей внутренней организации, однако, он выполнял функции практически всех вышеприведенных управлений, применительно к морской пехоте. Кроме того, в случае начала военных действий, береговая охрана, в мирное время входившая в состав министерства финансов, придавалась военно-морскому министерству.

США и их владения разделены на военно-морские округа, во главе которых стояли начальники военно-морских округов в чине не ниже контр-адмирала. Все округа в административном отношении подчинялись заместителю военно-морского министра. Тем не менее различные управления морского министерства имели право контроля, каждое по своей линии[612].

В обязанности округов входило выполнение многочисленных задач, связанных с береговой деятельностью морских сил: постройка, ремонт и осмотр кораблей и самолетов, производство и испытание торпед, мин, бомб, орудий, снарядов, порохов, брони, обмундирования, а также опыты с ними. Вербовка и обучение рядового состава и морского резерва. В береговых учреждениях работало под начальством морских офицеров более 60 000 вольнонаемных служащих. Кроме чисто тыловых задач, описанных выше, начальники военно-морских округов в соответствии с уставом несли ответственность «за военно-морские обустройства, инфраструктуру и за военно-морские местные оборонительные силы»[613]. Они же отвечали за координацию действий с военными армейскими округами, чьи границы нередко совпадали с границами военно-морских округов. Противовоздушная оборона округа, кораблей и соединений, находящихся в портах района, и дальняя авиационная разведка также закреплялись за начальниками округов.

Собственно флотом, то есть кораблями и соединениями, руководил главнокомандующий флотом Соединенных Штатов, подчиненный исключительно начальнику штаба ВМС. Он держал свой флаг на линкоре «Пенсильвания». Структурно в 1939—1941 гг. американский флот делился на линейные силы (линкоры, тяжелые крейсера, авианосцы), подводные силы (субмарины), разведывательные силы (крейсера, авианосцы) и силы береговой обороны.

Линейными силами командовал вице-адмирал, флагманом которого являлся линкор «Вест Виржиния», подчиненные ему корабли делились на 4 дивизиона, кроме того, линейным силам или, как их еще называли, «боевой эскадре» придавались 2 дивизиона[614] крейсеров и флотилия эсминцев. В состав линейных сил также входили авианосцы и отряд заградителей.

Разведывательные силы флота состояли из 4 дивизионов крейсеров под командованием вице-адмирала с флагом на крейсере «Индианаполис». Разведывательной эскадре могли быть приданы авианосцы, которые в таком случае получали название «воздушные силы разведывательной эскадры». Кроме того, сюда же входили одна флотилия эсминцев, два учебных линкора «Арканзас» и уже не числившийся в списках флота как линейный корабль «Вайоминг».

Субмарины флота США были сведены в подводные силы или эскадру подводных лодок флота США. Ими командовал контр-адмирал, державший флаг на плавучей базе подводных лодок «Бушнелл». Ему подчинялись базы подводных лодок, все дивизионы субмарин, один из которых, как правило, действовал в составе разведывательных сил. В состав флота США входила также эскадра снабжения под командой контр-адмирала, который держал свой флаг на транспорте «Аргона». В его подчинении находились вспомогательные суда флота, а также 15 отрядов самолетов обслуживания и тяжелых дальних разведчиков-бомбардировщиков, приданных эскадре и расположенных либо на авиатранспортах, либо на авиабазах флота.

Стоит отметить, что указанные выше соединения носили скорее чисто номинальный характер и к 1941 г. отражали лишь структуру подчинения, а не действующие эскадры кораблей. Дело в том, что данная система создавалась, когда Соединенные Штаты держали основные силы флота на одном океане, как правило. Тихом. При переходе к флоту двух океанов в 1939—1941 гг. эта структура перестала отражать действительное положение вещей. В действительности флот делился на Атлантическую эскадру, Азиатский флот (Филиппинские о-ва.), Эскадру специального назначения и Эскадру 40-Т. 1 февраля 1941 г. была проведена реорганизация флота. В соответствии с приказом № 143 военно-морского министерства создавались три независимых флота. Адмирал X. Киммель назначался командующим Тихоокеанским флотом (и главнокомандующим флотом США в случае, если несколько флотов будут действовать совместно). Атлантическая эскадра получала статус флота (командующий адмирал Э. Кинг). Азиатский флот не претерпел изменений, его командиром остался адмирал Т. Харт. До этого основные силы ВМС США базировались на порты Тихоокеанского побережья, и фактически тихоокеанскими силами также управлял главком.

Из вышесказанного сложно увидеть недостатки существовавшей системы организации, а они были — и были серьезные. Пожалуй, важнейшей проблемой вооруженных сил США было отсутствие единого командного центра. Комитет начальников штабов таковым не был, это был координационно-совещательный орган. разрабатывавший общие направления большой стратегии — не более. На основании составленных комитетом планов военное и морское министерства разрабатывали независимые оперативные и тактические планы. То, до чего большинство европейских армий дошло в конце XIX в. — Генеральный штаб — высший орган военной организации и планирования, в Соединенных Штатах создан не был. Только после кровавой мясорубки Второй мировой войны, в 1947 г., в США было создано министерство обороны и Пентагон[615], как главный центр вооруженных сил. Лишь в 1964 г. военное и военно-морское министерства были включены в состав министерства обороны.

Очевидно и следствие, вытекавшие из полной независимости армии и флота друг от друга, — абсолютное отсутствие координации. Хуже того, координация действий отсутствовала не только в высших эшелонах, ее не существовало на оперативном уровне. Вопиющими примерами этой несогласованности в первый день войны стали Гавайские и Филиппинские острова. 14-й военно-морской округ (о. Оаху, Гавайи) и Гавайский военный округ находились на одной территории, командующие округами прекрасно знали друг друга, а по уик-эндам поигрывали в гольф. Но близкие отношения еще не значили тесную взаимосвязь в работе. Один совершенно не представлял, что творится в епархии другого. Более того, они дублировали выполнение одних и тех же задач, хотя, несомненно, могли использовать имевшиеся в наличии силы и средства куда с большей эффективностью. На Филиппинах ситуация мало чем отличалась. Заметим, что случай расположения военно-морского и армейского округов на одной территории в мировой практике не является уникальным. Подобные примеры к началу Второй мировой войны можно найти в Германии, Великобритании, Советском Союзе и многих других странах, но, как правило, проблема координации решалась просто и радикально. Все вооруженные силы, находившиеся на данной территории, подчинялись одному командующему. Был ли он от армии или ВМС — зависело от конкретных условий округа.

В Соединенных Штатах этим прагматичным путем не пошли, каждый командир подчинялся своему министру и своему начальнику штаба. В Вашингтоне же министры свои действия также не очень-то согласовывали, они докладывали напрямую президенту. Согласитесь, ну не дело главе государства заниматься координацией действий трех десятков генералов и адмиралов и отдавать приказы примерно следующего содержания:

«В день Y дальнюю авиационную разведку и патрулирование воздушного пространства над о. Оаху осуществляют самолеты армейских ВВС. В день Y+1 эти задачи возлагаются на авиацию ВМС.

Главнокомандующий вооруженными силами США

Ф.Д. Рузвельт».

Президент этим и не занимался. А для единственного чисто военного органа, который хоть как-то связывал армию и флот, — Комитета начальника штабов — подобные вопросы выглядели мелочевкой. Да и не было сил у комитета заниматься подобными делами — тех двух десятков офицеров, входивших в него на постоянной основе, к 1941 г. едва хватало для выработки общестратегических планов. Вот и получалось прямо по Крылову: «а воз и ныне там». Причины подобной несуразицы в военной организации очевидны — Америка не имела достаточного военного опыта. Те же две крупные войны, которые США вели в конце XIX — начале XX в. (американо-испанская и Первая мировая), в силу объективных причин дать такой опыт не могли. Первая была практически полностью на плечах флота, вторая для США длилась всего год, да и воевали американские войска и флот в основном под английским руководством.

Отсутствие надлежащей связи между армией и флотом еще как-то объяснить можно, сложнее оправдать бардак, царивший в военно-морском министерстве. Выше, разбирая структуру подчинения, мы отмечали, что командующие соединениями кораблей подчинялись начальнику штаба ВМС, командующие военно-морскими округами напрямую министру. Когда корабли соединения находились в базе, они никак не зависели от ее командира, а он, в свою очередь, не подчинялся флагману эскадры. Вот и получалось, что на практике все выглядело очень близко к средневековой феодальной формуле: «вассал моего вассала не мой вассал». Нередко интересы навигации и проводки судов в порту доминировали над вопросами безопасности флота. Связь между кораблями и наземными службами была поставлена из рук вон плохо. К этому прибавьте, что охрана порта с моря осуществлялась кораблями, приданными военно-морскому округу, об обнаруженной опасности (скажем, неизвестная субмарина) флагман эскадры мог узнать лишь по прошествии часов.

А теперь добавьте к вышесказанному личностный фактор. Система ротации офицеров на командных должностях в американском флоте была более чем уникальной. Подробней мы на ней остановимся ниже, а пока лишь отметим, что командирами военных округов, как правило, становились люди, чей карьерный пик был уже позади. То есть командиры округов уже побывали главнокомандующими флотом США. На новых должностях они, так сказать, дослуживали. Представьте себе еще не очень старого адмирала (средний возраст в американском флоте был очень молодой), которому уже не к чему стремиться, который свысока смотрит на «сопливого», «зеленого» главкома или флагмана эскадры. На наш взгляд, комментарии излишни.

Но вернемся к флоту, точнее к его походному распорядку. В соответствии с уставами и традицией походный ордер американского флота выглядел как огромный круг, диаметром до 160 км. В центре этого круга находился флагманский корабль и дивизионы линкоров, сопровождаемые вспомогательными судами и авианосцами. Вокруг этой сердцевины располагалась противолодочная завеса из эсминцев и легких крейсеров. Далеко вперед выдвигались разведывательные силы из тяжелых крейсеров и эсминцев, готовых предупредить свой флот о появлении флота противника и вступить в соприкосновение с ним или с его авангардом. В случае контакта с противником требовалось выслать вперед силы прикрытия, которые бы, вступив в соприкосновение с врагом, позволили развернуть основные корабли в боевой порядок. Вспомогательные суда перебрасывались в сторону, наиболее удаленную от противника, и плотно окружались противолодочной охраной. Эсминцы линейных сил располагались вплотную к линкорам — между ними и противником. Авианосцы также отводились назад.

Но сложные эволюции кораблей, в особенности в составе эскадры, требуют сплаванности и мастерства экипажей и командиров. А с этим в американском флоте было плохо. Только за период с 1 января по 7 декабря 1941 г. в результате навигационных ошибок, неумелого управления и несогласованности действий кораблей и береговой обороны произошло 13 катастроф и инцидентов. Повреждения получили 22 корабля, из которых 2 затонули. В этом прискорбном списке фигурировали 3 линкора, 1 авианосец, 11 эсминцев и несколько других судов (2 иностранных)[616]. Неправда ли, многовато потерь для невоюющего флота?

Низкий уровень подготовки личного состава и офицерского корпуса отмечали еще в 1936 г. Делингер и Гери объясняли его нехваткой личного состава и его большой текучестью: «Корабли флота были укомплектованы в среднем только на 79%, а линкоры и крейсеры — всего на 77% штатной численности личного состава»[617]. Они видели серьезную опасность в подобном некомплекте, указывая, что держать на крупных кораблях менее 85% личного состава — опасно, они также говорили о необходимости более полного укомплектования малых и вспомогательных кораблей флота. Аналитики называли основной причиной подобного положения недостаток финансирования. В 1935 г. Конгресс выделил дополнительные средства, что позволило увеличить численность моряков и офицеров до 93 500 человек (до того 82 500 человек), что в определенной мере покрыло некомплект, но не решило проблему. Уже послевоенный исследователь и апологет американского флота С.Э. Морисон писал: «В некотором отношении подготовка личного состава флота была не на высоте. Личный состав, включавший 100 000 человек, к середине 1937 г. увеличился лишь на 10 000 в течение двух последующих лет»[618].

Схема 1. Боевой ордер американского флота

Низкий уровень подготовки матросов и мичманов объяснялся двумя причинами: текучкой и катастрофическим некомплектом. Даже строгие критерии отбора при поступлении на флот не спасали положения. При поступлении на флот 17—19-летний волонтер должен был пройти массу тестов. Оценивалось его физическое здоровье, умственные способности, моральные качества, учитывалось социальное происхождение и подвергались проверке сведения о прежней работе. Так, на 35 вербовочных пунктах в 1935 г. из 170 000 волонтеров было отобрано лишь 9 000 человек. Многие испытания были направлены на то, чтобы определить будущее место прохождения службы: «Например, специальные тесты определяют тех, кто лучше подходит для службы телефонистом, ночным впередсмотрящим, заряжающим орудия...»[619]

После поступления на флот волонтеры проходили непродолжительное обучение в четырех специальных военно-морских школах, располагавшихся в Ньюпорте, Норфолке, Грейт Лейке и Сан-Диего. Однако созданные в 20-хх гг. учебные заведения не могли удовлетворить потребности флота ни в качестве, ни в количестве выпускников. С 1939 г. началось лавинообразное увеличение личного состава флота.

Таблица 12. Увеличение численности личного состава ВМС США в 1939—1941 гг.

Естественно, что при столь резвых темпах учебные заведения просто не поспевали, ведь только за 5 месяцев 1941 г. в действующий флот поступило 40 668 человек. То есть в четыре с половиной раза больше, чем во все службы ВМС в 1935 г. Короче, за два года личный состав увеличился вдвое. Неудивительно, что на корабли поступали совершенно необученные салаги. А теперь еще добавьте

тот факт, что большинство волонтеров на флот шло из сухопутных штатов (больше всего из Техаса), для них море было романтикой, которую они никогда не видели.

После введения президентом ограниченного военного положения в США 8 сентября 1939 г., в военно-морские силы стали призывать лиц, уволенных из флота, и практически полностью военно-морской резерв (примерно 100 000 человек). Если первая категория имела все необходимые навыки, которые необходимо было лишь освежить, то вторая — была пополнением крайне сомнительного качества. Члены резерва во флоте не служили и лишь изредка проходили тренировки во время летних больших маневров на кораблях — чаще в качестве туристов, но, к несчастью, они сразу зачислялись в экипажи. Подытоживая, можно сказать лишь одно — офицерам приходилось учить экипажи «на ходу», уже на кораблях и во время боевых действий. Суровая и очень дорогая школа.

Здесь мы упираемся еще в одну проблему: качество и подготовка офицерского корпуса. Самое интересное, что здесь мы наблюдаем картину, очень схожую с проблемой личного состава. В мирное время на кораблях служили строевые офицеры, как правило, выпускники Военно-морской академии в Аннаполисе. Однако незадолго до войны стало очевидно, что академия не сможет справиться с потребностью флота, поэтому были учреждены тренировочные курсы офицеров военно-морского резерва (РОТК)[620]. Данные курсы представляли собой некоторое подобие отечественных военных кафедр при ВУЗах и создавались при колледжах по всем стране. Студенты проходили практику на кораблях во время учений и по окончании ВУЗа зачислялись в военно-морской резерв. Однако качество их подготовки было неудовлетворительным, а количество недостаточное. Самое интересное, что некоторые из офицеров, окончивших РОТК, получали под свое командование сразу боевые корабли вплоть до эсминцев. Еще более парадоксальным выглядит то, что экипажи подобных кораблей также комплектовались полностью резервистами. Как ни странно, эсминцы со столь посредственными экипажами иногда действовали крайне грамотно и эффективно[621].

Интересной чертой американского флота была довольно сложная и неповоротливая система производства в новые чины. Реальная морская карьера мичман-адмирала была скорее делом случая или, что чаще, связей, нежели усердия и службы. Стать гардемарином Морской академии человек мог лишь при наличии направления из Конгресса или от президента. Только 100 человек в год зачислялись на основании общих экзаменов. Думается, что именно эти последние и оставались в лейтенантских погонах до седин. Отсев из академии составлял до 40% гардемаринов с курса. Перед выпуском составлялся определенный кондуит, определявший «старшинство» выпускников в соответствии с оценками. Это «старшинство» сохранялось за ними на все время службы. То есть хорошо учившийся «зубрила» всегда занимал должность и имел чин выше, нежели талантливый, но не такой успешный в истории или философии флотоводец. Правда, эта архаичная и порочная система действовала не всюду. К 1941 г. в военно-морском министерстве поняли, что данная система является атавизмом, и применяли ее только вплоть до чини капитан-лейтенанта[622]. Далее действовала система назначения по «отбору», то есть командиры решали, кого и когда произвести в новый чин. Характерно, что отобранный кандидат мог легко перескочить несколько ступенек — в особенности если этого требовало назначение на новую должность или его протежировал крупный чиновник администрации.

В итоге производство в новые чины было делом долгим и сложным. Делингер и Гери приводят следующие данные (на 1936 г.): «...очень редко встретишь капитана 1-го ранга моложе 50 лет, а контр-адмирала — 55 лет. А так как офицеры, достигшие 64 лет, должны уходить в запас, то они могут служить в высших чинах только 9 лет. В этом отношении наши морские силы являются самыми отсталыми»[623]. В 1941 г. в связи с быстрым ростом флота эта проблема приобрела гипертрофированный характер: новыми кораблями и соединениями командовали офицеры, совершенно не готовые к исполнению своих новых обязанностей.

Еще интересней обстояло дело с назначениями на высшие должности. Если военно-морской министр был чиновником гражданским и его назначение было связано прежде всего с очередными выборами, то начальник штаба ВМС мог просидеть на своем посту довольно долго. Хотя на практике — новый министр — новый начштаба. Но здесь все понятно и адекватно, карусель начиналась дальше. Некоторые офицеры оставались на капитанских должностях всю жизнь — например в разведке (не уважали ее в морском министерстве и не понимали). А вот на должность командующего флотом США или каким-либо соединением могли назначить «в обход» нескольких других кандидатур, при этом с повышением сразу на несколько чинов[624]. «Обход» заключался в нарушении существовавшей системы назначений. Например, на должность главкома флота человека назначали всего на два года. Всего два года человек командовал флотом! В нормальных флотах такие должности занимали десятилетиями. Такая же система ротации существовала и в отношении других крупных должностей (командиры соединений, кораблей и т.д.), за исключением командующих военно-морских округов — то была должность для бывших главкомов, своеобразная почетная ссылка, в которой адмирал дослуживал до пенсии.

Получалось, что американские флотоводцы корабли водить не умели, зато умели «держать нос по ветру» и соизмерять свои действия с потаенными пожеланиями начальства. Недаром битва при Мидуэе называется «чудом». Морское сражение, в котором японский флот потерял свои лучшие авианосцы и летчиков, было не более чем прихотью фортуны, американские адмиралы в этой победе не повинны. Даже те самые пикирующие бомбардировщики лейтенанта-коммандора К. Маккласки не имели данных о месте нахождения японских авианосцев адмирала Нагумо, а вот авиагруппа, вылетевшая на час позже, имела. В итоге обе группы пошли в атаку одновременно. Про 33 самолета просто забыли... Американцы наделали в этой битве такое количество тактических ошибок, что просто сочувствуешь японцам и поражаешься несправедливости судьбы, действия Нагумото можно вносить в учебники...

Проблема усугублялась фантастически быстрым развертыванием флота: если 30 июня 1940 г. ВМС США насчитывали 1099 кораблей, то всего через год, 30 июня 1941 г. — 1899 судов[625]. Восемьсот кораблей за год! Конечно, многие из них были мобилизованы из гражданского флота и являлись вспомогательными кораблями, но на них также требовались экипажи и офицеры. Дело в том, что экипаж военного судна начинал формироваться, когда корабль еще был в заводских стенах — на стапеле. Матросам и офицерам предстояло изучить и освоить материальную часть, механизмы и вооружение новой боевой единицы. Американцы в этом вопросе не были оригиналами, так, по сообщению адмирала Кинга, экипаж линкора «Нью-Джерси» (в составе флота с 1941 г.) был уже на борту, когда «корабль еще строился»[626]. Вот только в отличие от других флотов, где на новый корабль назначали опытных офицеров и костяк матросов-профессионалов, на «Нью-Джерси» был совершенно «необстрелянный» экипаж. Большая часть матросов, мичманов и офицеров практического опыта не имела и набиралась из гардемаринов академии и выпускников колледжей, прошедших курсы резерва. Понятно, что боевые возможности такого корабля были куда ниже его тактико-технических характеристик.

Промышленность продолжала набирать обороты. В 1941 г. на воду спускались 1,33 эсминца. После вступления США в войну темпы строительства вырастут по большинству классов кораблей вдвое, а эсминцев станут спускать по шесть штук в месяц. Нижеследующая таблица наглядно показывает процесс мобилизации американской кораблестроительной промышленности.

Таблица 13. Темпы строительства кораблей американскими верфями до и после 7 декабря 1941 г.

Стоит отметить, что перевод судостроительной промышленности на военные рельсы начался задолго до вступления Соединенных Штатов в войну. Американское правительство медленно, но верно проводило скрытую мобилизацию промышленности, начиная с сентября 1939 г. В основном мероприятия касались государственных предприятий военно-промышленного комплекса. Не обошли они стороной и судостроительные верфи и заводы по производству боеприпасов, принадлежавших военно-морскому министерству США. 25 августа 1939 г. «Нью-Йорк тайме», сознавая необходимость увеличения и модернизации флота, писала, что, если военно-морские верфи перейдут на 24-часовой рабочий день, они могут быстро увеличить свою совокупную рабочую силу с 68 000 до 100 000 человек[627] .

Первые изменения в расписании работы военно-морских предприятий произошли после объявления Ф. Рузвельтом ограниченного военного положения. Патрулирование вод Атлантики, начатое в соответствии с приказом президента, требовало скорейшего увеличения Атлантической эскадры. Следовательно, требовалось расконсервировать, провести капитальный ремонт и включить в состав действующего флота огромное количество кораблей, и прежде всего эсминцы времен Первой мировой войны. Для проведения столь масштабных мероприятий военно-морское министерство отдало распоряжение своим заводам перейти на более чем 40-часовую рабочую неделю на постоянной основе. Воскресенье, в соответствии с тем же приказом, перестало быть выходным днем. Однако морское ведомство требовало от руководства верфей, чтобы они до минимума свели переработки и сверхурочные работы в выходные дни.

16 мая 1940 г. США приступили к выполнению очередной части кораблестроительной программы. В связи с этим судостроительные заводы были переведены на 48-часовую рабочую неделю[628]. Стремясь сэкономить деньги, государство пошло на введение неоплачиваемого часа, пока одного в неделю, для некоторых категорий рабочих. В июне 1940 г. министерство дало разрешение руководству верфей эксплуатировать рабочих более чем 48 часов в неделю при необходимости, несмотря на то что это было незаконно.

Столь расплывчатые указания привели к тому, что расписание работ на разных верфях и заводах было разным. Например, на Нью-Йоркской военно-морской государственной верфи 27,7% работали по 40 часов в неделю, 32,3% — по 48, а большинство рабочих (40%) вкалывало более чем по 48 часов. На верфи в Портсмуте последней категории рабочих не было вообще, а в Норфолке, наоборот, больше половины — 52%. Летом 1941 г. министр Нокс потребовал от судостроительной промышленности увеличить объемы выпускаемой продукции и прийти к единому расписанию рабочей недели. В конечном итоге к концу 1941 г. американские военно-морские верфи перешли на трехсменную рабочую неделю, подверглись серьезному урезанию отпуска, что позволило значительно увеличить объемы продукции и скорость строительства военных кораблей. Общая численность рабочих, занятых на государственных судостроительных предприятиях, возросла до 133 200 человек, то есть в два раза в сравнении с летом 1939 г.

Таким образом, американское правительство приложило значительные усилия для развития и увеличения мощностей военно-промышленного комплекса, что стало базисом для резкого увеличения продукции военных предприятий, последовавшего сразу после японского нападения на Пёрл-Харбор. Но прочность цепи определяется прочностью самого слабого ее звена, а слабым звеном американского флота на Тихом океане была ремонтная база и вспомогательные корабли. На Западном побережье США и в зоне Панамского канала существовала развитая сеть судоремонтных и судостроительных заводов. А вот американские военно-морские базы такими возможностями не обладали. Лишь в Пёрл-Харборе имелся один сухой док (правда, способный принять сверхдредноут) и несколько плавучих — и все. Но этого было явно недостаточно, чтобы обеспечить потребности целого флота во время войны. На зализывание ран, полученных кораблями вследствие непрофессионализма капитанов, их, конечно, хватало, но для ремонта боевых повреждений требовались месяцы. Следовательно, один снаряд, бомба или торпеда полностью перекрывали судоремонтные возможности американских тихоокеанских форпостов.

В отношении вспомогательного флота дела обстояли не лучше. Транспортных кораблей, которые бы подвозили в случае начала боевых действий флоту вооружения, оборудование, топливо и пополнения, было катастрофически мало. Нефтяных танкеров, например, было всего три. Ситуация в определенной мере сглаживалась наличием огромного торгового флота, который в случае войны стал бы донором подобных кораблей. Единственное, что требовалось для приведения в нормальное состояние вспомогательного флота, это время на мобилизацию судов.

Итак, к 1941 г. американские ВМС в их материальной части представляли собой грозную силу. В строй вступили новейшие корабли основных классов, на верфях строилось беспрецедентное количество боевых судов. Грозной силой была американская морская авиация, и если некоторые типы самолетов и уступали своим японским аналогам, то мощности промышленности вполне компенсировали это. За три предвоенных года было подготовлено 4 270 пилотов (это не считая армейских летчиков), включая уже служивших офицеров, и можно заключить, что в воздушном аспекте морская мощь Соединенных Штатов была на высоте. Однако «ахиллесовой пятой» ВМС США была некомпетентность значительной части офицерского корпуса и полная неразбериха в системе управления и координации действий между различными структурами как внутри флота, так и в деле взаимодействия с армией.