Чертовщина в американском посольстве в Москве
Чертовщина в американском посольстве в Москве
Дипломатические отношения между США и СССР были установлены в ноябре 1933 года. Первый посол США в Москве Буллит в 1936 году писал в государственный департамент: «В Советский Союз ни в коем случае нельзя засылать шпионов. В отношениях с коммунистами нет средства эффективней или более обезоруживающего, чем абсолютная честность». Такая позцция главы посольской миссии США в Москве вместе с отсутствием правительственной шпионской службы, а у военных — мало-мальски приличного и организованного штата сотрудников, обладавших достаточной квалификацией в области проведения контршпионских операций за рубежом, не замедлили неблагоприятно сказаться на безопасности посольства.
Один из первых сотрудников Буллита в Москве позднее вспоминал, что зимой 1933/34 года у посольства не было ни сейфов, ни шифров, ни курьеров, ни даже элементарных правил безопасности: «С правительством мы связывались по обычному телеграфу, и послания наши запросто лежали на столе для всеобщего обозрения».
Сначала для хранения секретных документов в Москву из США прибыла партия сейфов с кодовыми замками. Конструкция замков оказалась не известной НКВД. Поручение раздобыть замок, идентичный установленным на сейфах в американском посольстве в Москве, получил один из сотрудников НКВД, Борис Штейгер. Он подходил для этих целей как нельзя лучше. Бывший барон швейцарского происхождения, а теперь советский гражданин, хорошо образованный и воспитанный, Штейгер прекрасно говорил по-французски, вращался в дипломатических кругах и имел большое количество знакомых среди американских дипломатов в Москве и их жен.
На одном из дипломатических приемов Штейгер пожаловался жене посла США на отсталость русских в технике и спросил, не поможет ли она ему достать сейф, такой же, как были получены американцами накануне. Та попросила мужа заказать в США еще один сейф. Когда сейф наконец прибыл, техники из НКВД разобрали установленный на нем замок и научились его вскрывать. Поскольку в то время посольское здание не имело круглосуточной охраны, в дальнейшем все документы посольства регулярно фотографировались сотрудниками НКВД, беспрепятственно проникавшими в это здание по ночам.
Об этой операции Штейгер поведал своему сокамернику во внутренней тюрьме НКВД, куда он попал в 1937 году по обвинению в «систематическом шпионаже в пользу одного из иностранных государств». Рассказ бывшего барона свидетельствует либо о легкомыслии американских дипломатов (ведь о сотрудничестве Штейгера с НКВД говорили даже на дипломатических приемах), либо о непрофессионализме чекистов (неслыханно, чтобы американский посол преподнес иностранной разведке за здорово живешь дубликат замков на посольских сейфах, не преследуя своих, далеко идущих целей). А скорее всего, ни о том ни о другом.
Получая фотокопии документов из американских сейфов, НКВД знал, что это дезинформация чистейшей воды, и мог определить, в чем именно были заинтересованы его убедить американцы. Но и американцы знали, что наши быстро сообразят, что их потчуют <<дезой». Значит, американская дезинформация должна была быть специально рассчитана на то, что ее раскроют... И так до бесконечности.
А возможно, и наоборот, все значительно проще. Штейгер наврал, или наврал его сокамерник, или оба. Но как бы там ни было на самом деле, возня вокруг сейфов — это первая ставшая известной попытка проникновения НКВД в американское посольство в Москве.
Вскоре после установки сейфов американцы решили обзавестись в своем посольстве круглосуточной охраной. По просьбе посла Буллита для этой цели в Москву были направлены морские пехотинцы. В НКВД быстро сообразили, как наилучшим образом использовать новую ситуацию.
Болен, служивший в посольстве с первых дней, а впоследствии ставший послом, вспоминал, как примерно в середине 30-х годов он сидел в фойе столичной гостиницы «Савой», где расквартировали прибывших в Москву морских пехотинцев США. Вдруг к стойке администратора подошла ярко накрашенная женщина и заявила, что ей надо в номер сержанта О’Дина. «Я, — сказала она, — его преподаватель русского языка». С помощью таких «преподавателей» НКВД быстро свел на нет положительный эффект, который имело появление в посольстве круглосуточной охраны из морских пехотинцев.
Со старшими сотрудниками американского посольства старались завести близкие отношения балерины из московской труппы. В посольстве они и обедали, и ужинали, и пили, и болтали чуть ли не до рассвета. Одна балерина постоянно демонстрировала пламенную любовь к Буллиту, велеречиво называя его «мое солнце, луна и звезды».
В начале 1940 года военный атташе посольства на свой страх и риск пригласил в Москву сотрудника ФБР для проверки системы безопасности и предотвращения утечки шифров. Сотрудник ФБР, который приехал под видом дипкурьера, заглянул ночью в шифровальную комнату и увидел, что сейфы в ней стоят незапертыми, а шифровальные блокноты лежат на виду вместе с самими сообщениями. Дежурный шифровальщик, видимо, отлучился по своим делам, оставив дверь в шифровальную комнату открытой.
В посольстве нередкими были гомосексуальные контакты. Дошло до того, что шифровальную комнату посольства США «голубые» сделали местом свиданий.
В 1945 году посол США в СССР Аверел Гарриман получил в подарок вырезанный из дерева герб Соединенных Штатов. Герб украшал стену кабинета при четырех послах, и только в начале 50-х годов специалисты посольства по обнаружению скрытых электронных средств увидели в нем подслушивающее устройство. «Мы нашли его, но не знали принцип его действия, — вспоминал С. Питер Карлоу, начальник службы специального оборудования ЦРУ. — В гербе находилось устройство, похожее на головастика с маленьким хвостом. У Советов имелся источник микроволнового сигнала, который заставлял рецепторы внутри герба резонировать». Голос человека, по всей видимости, влиял на характер резонансных колебаний устройства, позволяя осуществлять перехват слов на расстоянии по организованному радиоканалу. «С технической точки зрения это устройство пассивного типа: ни тока, ни элементов питания, одно лишь пожизненное ожидание».
После этой находки специалисты ЦРУ занялись воспроизведением подслушивающего устройства, основанного на совершенно новом для них принципе. Ведь иметь открытую информацию, которая затем могла появиться в зашифрованном виде в каналах связи, — это мечта любого криптографа.
США молчали про герб почти 10 лет и лишь в конце 1960 года, как известно читателю, после шпионского полета Пауэрса, сделали факт использования этого подслушивающего устройства достоянием гласности.
В 1953 году начались работы по возведению нового здания американского посольства на улице Чайковского. Во время строительства американские охранники целыми днями дежурили на стройке, чтобы не допустить установления подслушивающих устройств. Но это дежурство не имело никакого смысла, поскольку на ночь охрану то ли по беспечности, то ли из желания сэкономить деньги снимали. В 1964 году показания Носенко помогли обнаружить в посольстве свыше 40 «жучков», спрятанных в бамбуковых трубках, которыми был обшит кусок стены за батареей отопления, чтобы их нельзя было обнаружить металлоискателем. На это Болен заявил, что прослушивание двух этажей, где размещались кабинет посла, шифровальное оборудование и бюро ЦРУ, еще не означало, что «русские выведали какие-то настоящие секреты». Такое суждение являлось простым отголоском беспечного оптимизма, заставлявшего Болена снимать на ночь охрану строящегося посольства. Ведь только за 4 года, в течение которых Болен был послом в Москве, 12 его сотрудников были отправлены домой, так как признались, что их фотографировали во время половых контактов, а потом пытались использовать фотографии против них.