Любовь и шифры
Любовь и шифры
Подарки, подобные Олдхаму, судьба преподносила советской радиоразведке редко. Значительно чаще возможный источник ценнейших данных о шифрах зарубежной страны приходилось «разрабатывать» годами, играя на тщеславии, корыстолюбии или любовной привязанности, прежде чем сделать конкретное предложение о сотрудничестве. Примером такой кропотливой работы советской разведки стало задание, к выполнению которого в 1927 году приступил советский разведчик Дмитрий Александрович Быстролетов.
Родился он в Крыму 17 января 1901 г. Будучи незаконнорожденным сыном графа Александра Николаевича Толстого, он унаследовал свою фамилию от матери-учительницы, дочери сельского священника. Воспитала она своего единственного сына атеистом, так как была близка по воззрениям к либералам, даже ездила на север для передачи денег ссыльным. Хотя у Димы не было настоящей революционной закалки, ничто накрепко не связывало его со старым миром — с царизмом, религией, частной собственностью. В революционных событиях 1917 года мать Димы не участвовала, но советскую власть в своем городе встретила без оппозиционных настроений. Диме тогда было 16 лет, политика его не интересовала, он увлекался морем и после окончания мореходной школы в Анапе в 1918 году стал вольноопределяющимся матросом, через год попав в Турцию с последним белогвардейским судном, покинувшим Россию. В 1920 году Дима вернулся на родину в составе матросской команды парусника «Сергий». В 1921 году он вновь нелегально выехал в Турцию, где учился в русской гимназии. В 1922 году Быстролетов переехал в Прагу и как эмигрант воспользовался правом поступления в местный университет.
Патриотизм и юношеский романтизм привели Быстро-летова в 1925 году в советскую разведку. Начатое годом раньше сотрудничество с пражской резидентурой ОГПУ получило официальное признание: Дмитрий был зачислен на работу в оперативное разведывательное управление, а для легализации — устроен на одну из рядовых должностей в торговое представительство СССР. После усвоения соответствующих приемов и техники Быстролетову доверили вербовку агентуры в посольствах, работу по получению доступа к дипломатической переписке и по нахождению источников в зарубежных министерствах иностранных дел. Одновременно Быстролетов продолжал нести полную нагрузку на своей должности в торговом представительстве и за 5 лет прошел путь от простого регистратора бумаг до заведующего информационным отделом.
В 1930 году Быстролетов перешел на нелегальное положение, став сотрудником резидентуры в Европе и получив агентурную кличку Ганс. Он работал под видом иностранцев — от потомственного английского лорда до афериста с греческим паспортом, добывая с риском для жизни ценнейшие материалы, включая дипломатические шифры крупнейших капиталистических стран. Одним из самых плодотворных для Быстродетова стал 1930 год, когда он обосновался в Германии и наладил регулярное снабжение Центра шифрами трех европейских государств.
Тремя годами ранее Дмитрий получил задание, которое касалось графини Фьореллы Империали, первой и единственной женщины-дипломата Италии. Красивая, умная, образованная, богатая. Попытки советской разведки найти к ней подходы потерпели полный крах: деньги графине были не нужны, легких любовных связей она не искала. Быстрсшетову было поручено испытать на ней новую тактику вербовки: использовав ее интерес к советским людям, и беседуя о русской культуре, сблизиться, а потом инсценировать любовь. Однако торопиться не следовало — грубой игрой можно было только испортить дело.
На задание отводилось в общей сложности три года. В течение двух Быстродетов должен был подготовить благодатную почву для своего предложения увезти графиню сначала в Москву, а затем в Вашингтон, куда его, якобы, отправляли в командировку на 10 лет вторым секретарем посольства СССР в США. Поскольку опытная Фьорелла вряд ли поверила бы своему любовнику на слово, были подготовлены необходимые документы о «новом назначении» Быстролетова. Соблазненная яркими картинами предстоящей светской жизни в двух столицах, графиня непременно должна была пойти навстречу, когда ее возлюбленный вдруг печально объявил бы, что Москве нужно какое-нибудь пустячное доказательство перехода графини на нашу сторону. Так себе, сущая малость, пара расшифрованных телеграмм. Конечной же целью операции являлись шифры итальянского посольства в Москве.
Быстролетов был молод и недурен собой. Знал иностранные языки, прекрасно рисовал, писал стихи. Тем не менее задание было непростым. Графиня казалась неприступной крепостью — светская дама на 10 лет старше, которую Быстролетов мог видеть только издали. Но делать было нечего, «разработка» графини началась. В этот же период времени пришла страстная любовь к чешской красавице Иоланте и женитьба на ней, что, впрочем, не помешало Быстралетову установить с графиней близкие отношения.
Наконец пришла пора потребовать от Фьореллы доказательств бесповоротности ее выбора. В ответ она принесла какую-то мелочь. Быстролетов долго втолковывал ей, что этого мало: мосты за собой надо сжигать дотла. Через несколько дней графиня ухитрилась захватить все шифровальные книги посольства, но только на один час.
Операция на этом и закончилась. На сообщение о достигнутом успехе Москва ответила единственным словом: «Законсервировать». Быстролетов принял на веру объяснение своего резидента о том, что Центр не захотел читать шифрованные сообщения московского посольства Италии, поскольку по их содержанию можно было точно установить лицо, выдававшее наши секреты итальянцам. А лицо это, по косвенным данным, добытым нашей разведкой, являлось настолько высокопоставленным, что о его разоблачении нельзя было даже помыслить.
Возможно, но маловероятно. Скорее всего в Центре решили, что более надежной гарантией бесперебойного получения доступа к содержанию итальянских шифртелеграмм являлась не любовь, а корыстолюбие. Свидетельство тому — история о том, как глава МИД Италии наладил торговлю собственными шифрами по всему миру.