Мы писали, нас читали

Мы писали, нас читали

Хотя в начале войны Россия испытывала большие трудности в обеспечении своих войск всем необходимым, в том числе и средствами связи, уже в первой половине сентября 1914 года ей удалось полностью снабдить их шифровальными средствами. 14 сентября российская Ставка Верховного главнокомандования отдала распоряжение о том, что все военные приказы подлежат зашифрованию.

Принятая шифрсистема основывалась на многоалфавитном шифре цифровой замены, в котором допускалось зашифрование нескольких букв подряд по одному алфавиту. Этот шифр представлял собой таблицу, в верхней части которой в строку были выписаны буквы русского алфавита. Сама таблица состояла из восьми строк двузначных цифровых групп, выписанных в произвольном порядке. Строки отличались друг от друга порядком расположения в них этих групп. Слева они были бессистемно пронумерованы. При зашифровании эти строки использовались поочередно: сначала под номером один, потом два и так далее. Каждая из строк применялась для зашифрования нескольких знаков открытого текста. Количество знаков, подлежащих зашифрованию данной строкой, определялось самим шифровальщиком. Для того чтобы адресат мог расшифровать полученное сообщение, в его заголовке пять раз проставлялась цифра, соответствующая количеству знаков, которые были зашифрованы каждой из строк. Когда в процессе шифрования оператор хотел изменить это число, он вставлял в текст шифровки пятизначную группу, элементами которой была одна и та же цифра, соответствующая новому числу знаков, шифруемых одной и той же строкой. Таким образом, шифр-телеграммы русской армии состояли из групп букв, зашифрованных одним и тем же алфавитом. Длина каждой группы букв определялась однозначно по пятизначной цифровой группе, состоявшей из одной и той же цифры.

Уже к 19 сентября молодой одаренный начальник русского отделения дешифровальной службы Австро-Венгрии капитан Герман Покорный вскрыл эту систему и полностью восстановил все строки. Дело в том, что такие шифрсистемы не представляли непреодолимых преград для криптоаналитиков, поскольку в шифртексте зачастую сохранялась структура наиболее часто встречавшихся в открытом тексте слов, таких как «атака», «дивизия», которые полностью шифровались одной строкой таблицы. К тому же поначалу русские связисты нередко вставляли открытый текст в шифрованный. Вскоре одновременное использование открытых и шифрованных текстов в сообщениях было запрещено, но было уже слишком поздно, и оно сыграло свою негативную роль.

Первую важную шифртелеграмму Покорный прочитал 25 сентября. Это было длинное донесение генерала Новикова о результатах разведки с примечанием в конце: «Я принял решение не форсировать Вислу». Шифртелеграм-ма была отправлена в 8.40 утра, а в 16.00 офицер связи австрийских войск довел до сведения немецкого штаба ее содержание. Знание решения, принятого генералом Новиковым, обеспечило успех действий австро-немецких войск в начальной стадии битвы на реке Висла.

Чтение другой шифрпереписки тоже оказало большое влияние на ход боевых действий. Из телеграммы полковника русской кавалерийской дивизии князя Ингалищева немцы узнали о готовившемся наступлении на крепость Перемышль. Предупрежденный об этом комендант крепости успешно отражал атаки, пока наступление австрийских войск не вынудило нападавших в середине октября снять осаду крепости. Во время этого наступления группа Покорного читала ежедневно до 30 шифртелеграмм противника.

Примерно в это же время русские впервые сменили шифр. Сами строки остались без изменений, переменился порядок выбора строк для шифрования. Новый шифр был вскрыт Покорным в течение нескольких минут: все трудности отпали, когда одна из русских радиостанций передала зашифрованную новым шифром телеграмму, переданную еще до смены шифра.

Продолжали развивать свою дешифровальную службу и немцы. Профессор филологии Кенигсбергского университета Людвиг Дойбнер был зачислен в народное ополчение Германии в качестве переводчика с русского языка. Он начал свою службу на поприще радиошпионажа с перевода перехваченных сообщений, переданных в открытую. По мере появления в этих текстах зашифрованных слов он пытался прочитать и их. Постепенно у профессора накопился такой опыт работы в этой области, что он смог читать и полностью зашифрованные тексты противника.

В середине сентября 1914 года Дойбнер был вызван в штаб и назначен руководить переводчиками, отобранными для обучения криптоанализу. После подготовки из них была образована дешифровальная группа при штабе. Каждый вечер к 11 часам она направляла Людендорфу прочитанные криптограммы. Тот ожидал их с большим нетерпением и часто спрашивал у своих подчиненных, есть ли дешифрованные криптограммы противника. Приказы, которые Людендорф отдавал на следующий день, в значительной мере основывались на информации, полученной от дешифровальщиков. Если же прочитанные криптограммы не доставлялись вовремя, он сам отправлялся в дешифровальную группу, чтобы выяснить причины задержки. А когда в перехваченных и обработанных радиограммах противника не содержалось ценных данных, Людендорф выражал недовольство по поводу того, что дешифровальная группа работает недостаточно внимательно. Однако такое случалось редко.

Вскоре была установлена прямая телефонная связь между группами Покорного и Дойбнера. Они совместно читали почти все русские шифрсообщения, полученные на постах перехвата. Из радиообмена стало известно о планировавшемся русском наступлении на Силезию, являвшуюся промышленным центром Центральной Европы. К концу сентября перед Гинденбургом и Людендорфом лежала информация о составе, дислокации, численности и планах русских войск, которая почти ничем не отличалась от плана, разработанного в русской Ставке. Неизвестна была только дата начала наступления, но немцы решили взять инициативу в свои руки и нанести упреждающий удар.

И вот 11 октября армия под командованием Маккензена вклинилась в русскую оборону. В 14.10 следующего дня начальник штаба одной из русских армий, по которым был нанесен удар, передал по радио длинную шифровку. Кроме даты запланированного наступления в шифровке указывалась наиболее уязвимая зона в боевом порядке этой армии — стык между ее войсками и армией соседа. На следующий день дешифрованная и переведенная радиограмма уже лежала в штабе немецких войск

Восточного фронта, а ее содержание было незамедлительно передано Маккензену. В 19.30, имея перед собой карту со схемой расположения русских, он отдал приказ о переходе подчиненных ему войск в наступление по всему фронту с нанесением главного удара в стык двух армий.

К этому времени русские уже ежедневно меняли порядок использования шифралфавитов, но по-прежнему оставляли без изменений шифралфавиты. В результате дешифровальщики противника без перебоев читали их шифрпереписку. Поток информации, добываемой с помощью радиошпионажа, не сокращался. Немцы уже настолько привыкли к этому, что 19 октября Маккензен не отдавал приказов до тех пор, пока не были получены сведения от дешифровальщиков.

Следующий день стал черным для немецкой дешифровальной группы. В перехваченной шифртелеграмме 4-й русской армии содержалось предупреждение о том, что немцы имеют ключи к русскому шифру: русские сумели захватить ключи к немецкому и предположили, что аналогично мог поступить и противник. В действие был введен новый шифр, причем на этот раз — с заменой всех элементов шифрсистемы. На Восточный фронт опустился занавес молчания. Лишенные глаз и ушей, войска Маккензена к 21 октября оказались в «мешке». Русские предвкушали победу и уже заказали поезда для вывоза военнопленных. Но на следующий же день группа Покорного вскрыла новый шифр, и в немецкий штаб вновь пошел поток ценной информации. Из него немцам стало известно слабое место в кольце русских войск. К 25 октября кольцо окружения было успешно прорвано.

К весне 1915 года в русских войсках полностью отказались от старой системы шифров и стали применять простой шифр Цезаря. Большое количество таблиц, использовавшихся в условиях ведения активных боевых действий, и ежедневная смена ключей ставили непосильную задачу перед связистами. В этих условиях вскрытие очередного русского шифра для дешифровальных служб Австро-Венгрии и Германии не составило почти никакого труда.

Чтение русских криптограмм позволило странам германского блока принимать время от времени такие меры, которые были единственно правильным тактическим решением в данной ситуации. Российский Генеральный штаб был озадачен прозорливостью противника. Однажды немцы оставили занимаемые ими позиции за два дня до начала большого наступления русских войск. Одним из объяснений точного соответствия решений германского командования создавшейся обстановке русские считали использование им аэрофотосъемки.

Но постепенно крепло убеждение, что противник читает русскую шифрпереписку. Когда немецкое весеннее наступление второго года войны достигло апогея, русские опять сменили шифр. Но эта смена доставила больше хлопот им самим, так как почти все шифровки, переданные по радио в первые два дня после смены шифров, из-за допущенных ошибок так и не были прочитаны адресатами.

В июне 1916 года вновь произошло изменение способа шифрования — русские ввели свой первый код. Возможно, это было сделано под влиянием Франции, которой из дешифрованных немецких криптограмм стало известно, что немцы читают русские шифрсообщения, или под воздействием собственной службы перехвата, которая начала функционировать в 1916 году.

Нараставшая дезорганизация русской армии оказывала отрицательное воздействие и на ее службу связи. Пропорционально снижению дисциплины в войсках росла болтливость радистов. В начале 1917 года только в течение одного дня австрийская дешифровальная служба прочла более 300 русских шифртелеграмм, из чего следовало, что служба обеспечения безопасности связи России быстро разваливалась.

Надо сказать, что к началу второй мировой войны русская шифровальная служба учла плачевный опыт своих предшественников и извлекла из него уроки. Сразу после нападения Германии на СССР один из передовых постов Красной Армии передал по радио открытым текстом: «Нас обстреливают. Что нам делать?» На это последовал ответ: «Вы с ума сошли! Почему ваше сообщение не зашифровано?!»