Действия князя Мадатова в начале Персидской войны, по предписаниям А.П. Ермолова

По Гюлистанскому договору часть Чаундурского и Капанского магалов, со всеми землями по левую сторону Капан-Чая и Чаундур-Чая, отошли к России и поступили в состав Карабахской области; пространство между Мигри-Чаем, Капан-Чаем и Араксом оставалось еще спорным и неразмежеванным. Сии-то земли послужили предлогом к войне… Персия, захватив их вопреки договору, вынудила закавказское начальство двинуть наблюдательный отряд к горам, окружающим озеро Тохча, в северной части Эриванской провинции…

Летом 1826 года Аббас-Мирза принял главное начальство над войсками и внезапно вторгся в наши пределы. Один отряд под его личным предводительством бросился в Карабах, а другой, под командою эриванского сардара Гусейн-хана, в Бамбахскую дистанцию и провинцию Шурагель. Аббас-Мирза, разбив батальон 42-го егерского полка в селении Гирюсы… и тесно обложив крепость Шуму, послал передовой отряд для занятия Елисаветполя.

10 августа Мадатов получил в Тифлисе предписание принять в свою команду 9 рот пехоты, с 6 орудиями, которые были уже на марше, следовать в Казахскую дистанцию, на реку Акстафу, и там принять в свое начальство отряд подполковника графа Симонича, состоявший из одного батальона Грузинского гренадерского и одного батальона Ширванского пехотного полков.

Главная цель назначения этого отряда состояла в том, чтоб удержать жителей Казахской дистанции от возмущения, к которому склоняли их персияне разными низкими средствами, и прекратить разбои уже возмутившихся жителей Елисаветпольского округа и Шамшадильской дистанции. Движение этого отряда генерал Ермолов почитал нужным и потому, чтоб успокоить жителей Грузии, испытавших в минувшие времена ужасные бедствия от вторжения персиян и, при настоящем нашествии, приходивших в чрезвычайное уныние. Но до прибытия ожиданных войск с Кавказской линии главнокомандующий не желал начинать никакого действия, разве бы сам неприятель подал к тому повод и представился случай верного успеха; посему и приказал он князю Мадатову, если неприятель придет из Карабаха в несоразмерных силах и поставит отряд его в затруднительное положение, иметь в то же время дело со всеми войсками сардара Эриванского, – отступить в Борчалинскую дистанцию, оставя перед собою Красный мост на реке Храме. Ежели же неприятель не будет наступать на него с большими силами, тогда велено было ему остаться наблюдать Дилижанское ущелье и не иначе делать движение, как только частью войск, которая бы могла беспрепятственно соединяться, когда надобность того потребует.

«Призовите к себе благонамереннейших из агаларов, – говорит генерал Ермолов в инструкции, данной князю Мадатову, – внушите им их обязанности быть верными подданными своему государю. Я имею известие, несколько уже подтвержденное, что они ведут переговоры с сардаром Эриванским и допустили неприятеля в Дилижанское ущелье, чего без измены произойти не могло, ибо неприятель нашел бы там свою гибель. Если вашему сиятельству представится случай иметь сообщение с Нухою, то объявите жителям ее в прокламации, чтоб они немедленно изгнали людей коварного Селим-хана, или кровью своей заплатят за гнусную измену, и что одним изгнанием бродяг сих они могут снискать себе прощение. Весьма правдоподобно, что они сего исполнить не пожелают, но легко быть может, что боязнь наказания за неисполнение произведет несогласие и пришлец будет опасаться оного.

Старайтесь, ваше сиятельство, достать в дистанции провиант для войск, в команде вашей состоящих; когда жители казахские спустятся с гор в свои жилища, к чему сколько возможно побудить их необходимо, то учредить из них почты для препровождения бумаг. При всей надежде на бдительность вашего сиятельства я не могу не подтвердить вам, что осторожность необходима, что, сколько робким ни замечен неприятель, презирать его не должно, что гораздо полезнее противопоставить неприятелю соединенные силы для большей верности в успехе, нежели подвергнуться опасности действовать силами недостаточными, из одного тщеславия противоборствовать сильнейшему».

21 августа неприятельский отряд (грузинского царевича Александра, состоявший из 2 тысяч персидских войск и приставших к нему татар, на Шамхорских горах, близ речки Загам) был рассеян, и войска его, преследуемые русскими, бежали к Елисаветполю…

«Благодарю вас, любезный князь Валериан Григорьевич, – писал после этого генерал Ермолов (27 августа), – за прогнание мерзавцев и ожидаю от того хороших последствий. Хорош сардар, если точно справедливо, что он отошел от Соухбудака. Вам предлежит прогнать еще одного сардара из Елисаветполя. Воображаю, что хан не располагает своего царствования на долгое время, и надобно изгнать мошенника. Прикажите, любезнейший князь, артиллерийским офицерам сберегать снаряды и не приучать неприятеля к пустой пальбе. Пороху и свинцу трудно к вам доставлять, для грузинской милиции можете взять патроны из батальонов, но вдруг по многу не выдавать. Остерегайтесь, чтобы грузины не бросились на грабеж в Елисаветполе, особенно…ва когорта, ибо голы совершенно и преужасные. Особенно храните от них армян, ибо они никого не разбирают.

Не умедлю отправить и остальные войска, назначенные на дальнейшие предприятия. Теперь спешу приуготовлением парка, ибо артиллерия должна играть важную роль. Будет довольно патронов; умножу и артиллерию. Предупредите моих товарищей, что требую от них подвигов, достойных Кавказского храброго корпуса. Прощай, любезный. Дай Бог, князь, тебе счастия».

Между тем положение Закавказского края становилось час от часу затруднительнее. Крепость Шума, в которую полковник Реут едва успел войти с 6 ротами 42-го егерского полка, имевшего штаб-квартиру в селении Чанахчи, была тесно обложена войсками Аббас – Мирзы. Весь Елисаветпольский округ занят был персиянами; все сообщения между Грузией и мусульманскими провинциями прерваны, ближайшие немецкие колонии разорены неприятелем, жители увлечены в плен.

С другой стороны сардар Эриванский, с 5 батальонами пехоты и 8 тысячами конницы, ожидал только возможности соединиться с Аббас-Мирзою, чтобы совместно открыть наступательные действия; оба они всеми способами старались возмущать жителей против России. Угрозы, награды, обещания, фанатизм – ничто не было забыто, и самые грузины, вспоминая несчастную эпоху 1795 года и зверство персидского шаха Ага-Магмедхана, который сжег Тифлис и увел до 70 тысяч семейств в плен, верили нелепым слухам, распространяемым неприятельскими агентами, и некоторые даже зарывали свои имущества в землю.

При таком положении дел, угрожавшем гибельными последствиями, в стране, населенной единоверцами неприятелей, необходимы были решительные и скорые меры. Генерал Ермолов, извещенный о движении неприятеля, разрешил князю Мадатову, по заготовлении десятидневного продовольствия, следовать, с частью своего отряда, к Елисаветполю и открыть наступательные действия.

«Не переменяй ничего в моем распоряжении, – пишет генерал Ермолов (28 августа), – и ступай с Богом! Будь осторожен в Елисаветполе, и если точно придет Аббас-Каджар, то имей средства узнать заблаговременно и во всегдашней будь готовности двинуться. Противу сил несоразмерных не вдавайся в дело. Нам надобен верный успех, и таковый приобретешь ты со всеми твоими войсками, без сомнения; а я даю еще батальон и артиллерию, тогда не дожидаться Каджаров, но и самих их отыскивать возможно! Суворов не употреблял слова ретирада, а называл оную прогулкою. И вы, любезнейший князь, прогуляйтесь вовремя, когда будет не под силу; стыда нимало в том нет. Если, любезный князь, рассеяние неприятельской конницы в Таузе произвело впечатление, то я ожидаю, что изгнание персиян и пришлеца хана из Елисаветполя сделает большое и для нас полезное действие.

Ожидаю известий о Реуте, но их нет, и я боюсь ужасно, чтоб он не дал себя обмануть. Неужели никто не пройдет из стольких людей посланных и мы ничего не узнаем? Прощайте, любезный князь; дай Бог вам счастия, и я надеюсь!»

…персияне, переправившись чрез реку Шамхор, построились в боевой порядок на правом ее берегу под предводительством Махмед-Мирзы, старшего сына Аббас-Мирзы, и Амир-хана сардара, зятя шаха и главнокомандующего его армией.

Мадатов велел кареям быстро подаваться вперед и сам повел их в дело, Махмед-Мирза первый обратился в бегство. На месте сражения пал сам главнокомандующий… Амир-хан – сардар.

(Князь Мадатов вступил в Елисаветполь, оставленный неприятелем.)

Князь Мадатов, представляя генералу Ермолову, от 10 сентября, подробности Шамхорского дела, заключает донесение свое: «Так храбрые воины императора нашего исполнили приказание вашего высокопревосходительства: идти с малыми силами и победить неприятеля, в пять раз числом превосходившего».

Самое важное последствие (шамхорской победы) было снятие осады Шуми, которую осаждал сам Аббас-Мирза с главною армией.

…11 сентября генерал-адъютант Паскевич прибыл к Елисаветполю и принял начальство над всеми войсками.

Генерал-адъютант Паскевич преследовал неприятеля 12 верст по большой дороге до речки Куракчая, обнял Мадатова, благодарил…

…17 сентября разбитая армия Аббас-Мирзы переправилась за Араке; 18-го уже ни одного неприятеля не оставалось в Карабахе. Аббас-Мирза с небольшим числом прискакал в Тавриз…

В первых числах декабря князь Мадатов, по требованию генерала Ермолова, приехавшего в то время в Нухинскую провинцию, вызван был для личного совещания и получил секретное предписание сделать экспедицию за Араке.

9 января (1827 года) князь предпринял обратный путь к пределам России.

Эта экспедиция принесла нам следующую пользу: сильный страх был наведен на персидское правительство и на вероломные соседние племена; огромные запасы провианта и фуража, приготовленные персиянами для предстоящей в следующем году кампании, были истреблены; русские подданные были освобождены и могли возвратиться в пределы России; отбитые 2 тысячи верблюдов у шахсеванцев, главных пограничных грабителей, были употреблены для перевозки провианта в кампанию 1827 года, и, наконец, собраны были не только подробные сведения о сем крае, но вообще о внутреннем состоянии Персии, которые и были сообщены князем Мадатовым графу Дибичу, находившемуся тогда в Тифлисе.

В 1827 году, 17 марта, генерал Ермолов (за 10 дней до своей отставки) поручил князю Мадатову командование отдельным отрядом, с которым ему назначено было действовать на левом фланге в предстоящем весеннем походе. Князь Мадатов, первый, открыл наступательные действия. В первый же день очищен был от неприятеля левый берег Аракса, а на другой день и правый. Персидский пятитысячный отряд удалился… 22 апреля получено от Паскевича повеление о сдаче отряда князя Мадатова генерал-майору Панкратьеву. Потом Мадатов получил позволение отправиться в Петербург…