УСЛОВИЯ ВЕДЕНИЯ БОЕВЫХ ДЕЙСТВИЙ, ДИСЛОКАЦИЯ И ПРОЦЕСС ПЕРЕФОРМИРОВАНИЯ ДОНСКИХ ЧАСТЕЙ
УСЛОВИЯ ВЕДЕНИЯ БОЕВЫХ ДЕЙСТВИЙ, ДИСЛОКАЦИЯ И ПРОЦЕСС ПЕРЕФОРМИРОВАНИЯ ДОНСКИХ ЧАСТЕЙ
После победоносного взятия Эрзерума русские войска в январе — марте 1916 г. значительно продвинулись в направлении на Эрзинджан и Трапезонд. Не менее успешно воевал русский экспедиционный корпус в Персии (Иране). В конце 1915 — начале 1916 г. русские части совершили серьезное тактическое продвижение на Мосульском и Багдадском направлениях. В результате проведенных войсковых операций под несокрушимым натиском российской армии пал важнейший в стратегическом отношении город-порт Трапезонд. Во взятии Трапезонда активное участие принимал 55-й Донской казачий полк.
В апреле — мае русские войска продолжают последовательно развивать наступление на Багдадском направлении. На Мосульском направлении в августе они наносят ощутимое поражение 4-й турецкой армии у Раята. 25 июля части Кавказской армии с триумфом берут Эрзинджан. В этих боях прекрасно зарекомендовала себя Донская казачья пешая бригада. К данному моменту в ее составе уже насчитывалось 6 казачьих пеших батальонов. В победоносном наступлении русских войск участвовали и отдельные казачьи сотни{262}. В июле — августе 1916 г. кровопролитные бои шли на Диарбекирском, Огнотском и Битлисском направлениях. Русским частям противостояла 2-я турецкая армия. В этих тяжелейших боях отличилась 82-я особая Донская казачья сотня, входившая в состав VI Кавказского армейского корпуса. 1916 год заканчивается тотальным наступлением русской армии в Персии. Это весьма существенно изменяет исходные позиции воюющих сторон. Общая линия фронта между турецкими и русскими войсками теперь протянулась от района Трапезонда — Ардаса — западнее Калкита (Кя(е)лькита) и Эрзинджана — Муш — Тадван (у Битлиса) — южнее Урмии — Сенне — Буруджирд.
Итоги военной кампании 1916 г. превзошли самые смелые ожидания русского командования. Казалось бы, Германия после ликвидации в конце 1915 г. Сербского фронта на Балканах и создания единого фронта Центральных держав могла тем самым значительно усилить оборону Турции на всех ее фронтах, и в первую очередь на Кавказском. Однако русские войска довольно удачно продвинулись в глубину территории Турции почти на 250 километров и овладели целым рядом важнейших городов, начиная с крепости Эрзерум и порта Трапезонд и заканчивая Эрзинджаном. В ходе нескольких боевых операций они разгромили по частям 2-ю и 3-ю турецкие армии. Таким образом, Отдельная Кавказская армия успешно выполнила свою основную задачу — обеспечение охраны Закавказья от вторжения турок на фронте с огромной протяженностью, составлявшей к концу 1916 г. 2600 километров{263}.
В соответствии с боевым расписанием донских частей на декабрь 1916 г. в составе Отдельной Кавказской армии находились: 55-й Донской казачий полк и присоединенная к нему 48-я особая Донская казачья сотня (V Кавказский армейский корпус); Донская казачья пешая бригада (6 казачьих пеших батальонов) и 83-я особая Донская казачья сотня в составе 1-го Кавказского армейского корпуса; 82-я особая Донская казачья сотня (VI Кавказский армейский корпус); 72-я особая Донская казачья сотня (в армейском резерве в г. Тифлисе); 1-я Отдельная Донская казачья бригада (56-й и 57-й Донские казачьи полки) в Рионском отряде; 61-я и 73-я особые Донские казачьи сотни в г. Владикавказе; 78-я особая Донская казачья сотня в г. Ставрополье{264}. Общая численность донских казаков на Кавказском театре войны в декабре 1916 г. составляла 7000 человек{265}. Приведенные нами выше данные о боевом расписании донских казачьих частей на декабрь 1916 г. несколько расходятся с цифрами и другими параметрами, которые, опираясь на архивные материалы, использует. Н.Г. Корсун в свое книге «Алашкертская и Хамаданская операции на Кавказском фронте мировой войны в 1915 году»{266}. Так, 55-й Донской казачий полк шестисотенного состава входил в 127-ю пехотную дивизию V Кавказского армейского корпуса. Донская казачья пешая бригада четырехбатальонного состава была включена в 6-ю Кавказскую стрелковую дивизию 1-го Кавказского армейского корпуса. 83-я особая Донская казачья сотня входила в 5-ю Кавказскую казачью дивизию 1-го Кавказского армейского корпуса. 32-я особая Донская казачья сотня[22] числилась в 5-й Кавказской стрелковой дивизии VI Кавказского армейского корпуса. Этим исчерпывается список донских казачьих частей по сведениям Н.Г. Корсуна. Расхождения, очевидно, объясняются тем, что он не учитывал подразделения, которые несколько отстояли от линии фронта или находились в глубоком тылу. В 1916 г. после годичного непрерывного участия в боевых действиях встал вопрос о естественном пополнении Донской казачьей пешей бригады личным составом и вооружением. Некомплект бригады, включавшей четыре казачьих пеших батальона, был в ту пору весьма значительным. Поэтому командование бригады настойчиво обращается вверх по инстанции со служебным рапортом о безотлагательном решении назревшей проблемы. В августе 1916 г. командир бригады полковник Полухин настоятельно поднял вопрос перед командованием Кавказского фронта о непременном укреплении боеспособности своего подразделения. Он твердо считал, что необходимо решать проблемы бригады с обязательным расчетом на более отдаленную перспективу. Полухин тогда достаточно аргументированно предлагал не просто пополнить казачью часть по составляющим ее подразделениям недостающим до штатного расписания личным составом, но и последовательно развернуть хорошо зарекомендовавшую себя Донскую казачью пешую бригаду в особую Донскую казачью пешую дивизию. Понимая, вероятно, что сразу это будет сделать невозможно, командир бригады одновременно внес на рассмотрение вышестоящего военного руководства и второй вариант: придать уже существующей бригаде еще два донских казачьих пеших батальона. Мнение Полухина о сформировании казачьей пехотной дивизии сочли вполне обоснованным на уровне корпусного командования. Командир I Кавказского армейского корпуса однозначно поддержал ходатайство своего подчиненного. Однако Ставка Верховного Главнокомандования, руководствуясь своими соображениями, решила совсем иначе. Приказом начальника штаба ВГК № 1169 от 25 августа 1916 г. было предписано срочно сформировать 5-й и 6-й Донские казачьи пешие батальоны. Такие батальоны, общей численностью в 2500 казаков и 250 лошадей, достаточно быстро укомплектовали, и в декабре 1916 г. они успешно прибыли на Кавказский фронт в район Сарыкамыша{267}. Побатальонно Донскую казачью пешую бригаду возглавляли в этот период: 1-й Донской казачий пеший батальон — войсковой старшина Краснов, 2-й Донской казачий пеший батальон — полковник Фетисов, 3-й Донской казачий пеший батальон — войсковой старшина Духопельников, 4-й Донской казачий пеший батальон — войсковой старшина Попов, 5-й Донской казачий пеший батальон — войсковой старшина Кутейников, 6-й Донской казачий пеший батальон — войсковой старшина Смагин{268}.
Однако боевые заслуги «молодцов-станичников Донской пешей бригады» и примеры «доблестных пластунов Кубани и Терека» в этот же самый момент едва не сыграли злую шутку с казачьей конницей вообще. В декабре 1916 г. на свет появляется директива Верховного Главнокомандующего о сокращении числа сотен в казачьих полках с шести традиционных до четырех путем спешивания. Из спешенных сотен предполагалось формировать стрелковые части для непосредственной поддержки тех же казачьих полков.
Освобождающийся конный состав предписывалось обратить на пополнение некомплекта артиллерийских частей. Эту реформу начали осуществлять, несмотря на протесты кавалерийских, особенно казачьих, военачальников. Даже отмена непопулярной директивы лично императором Николаем II 23 февраля 1917 г. не смогла приостановить намеченной реорганизации. Основные мероприятия уже были проведены{269}.
Военная кампания первой половины 1917 г. на Кавказском фронте складывалась не очень удачно. Донельзя обострились стародавние «болячки» русской армии в связи с беспрерывным функционированием тыловых служб в сложнейших условиях постоянного ведения военных действий на малонаселенной и неосвоенной территории противника. Сложилось практически критическое положение с повседневным продовольственным снабжением боевых частей. В воинских подразделениях хронически не хватало самого элементарного: обуви и одежды. Войскам мешало бездорожье в непростых условиях пересеченной горной местности, где тогда проходила извилистая линия фронта. Русские части, к сожалению, были вынуждены даже отойти назад на Диарбекирском направлении из завоеванных районов Огнота и Муша. Но, несмотря на всерьез обострившиеся проблемы тылового снабжения русской армии, больших успехов противнику добиться так и не удалось. На большей части фронта положение постепенно стабилизировалось. Более того, в Персии на Мосульском направлении в марте — апреле 1917 г. русские войска успешно вели наступательные бои против турок.
В целом успешность действий Кавказской армии зачастую зависела отнюдь не от возможности или невозможности выполнения боевых задач воинскими подразделениями, а от сопутствующих войне факторов, от изначально допущенных просчетов, отчетливо проявившихся уже в ходе кровопролитных боев даже за отдельные позиции. Названные обстоятельства отразились на всех частях Кавказской армии, в том числе и на донских воинских формированиях.
Среди указанных факторов следует отметить военно-политическое отношение к Турецкой Армении. Она давно была облюбована Россией в качестве своей доли турецкого «наследства» и высоко расценивалась русским командованием в оперативном отношении, поскольку обладание ею обеспечивало господство в Северо-восточной Персии (в настоящее время Иран), в Анатолии и Ираке (Месопотамии). Исходя из названных стратегических соображений, Россия всячески препятствовала проведению железных дорог в этой области, усматривая в последних непосредственную угрозу для Закавказья в случае войны с Турцией. Турция, в свою очередь, тоже тормозила экономическое развитие и дорожное строительство в этом районе, так как ясно видела вероятную угрозу со стороны императорской России{270}.
Все это привело к тому, что уже в ходе боевых действий русское командование было вынуждено отвлекать немалые средства и значительное количество людей на строительство дорог{271}, отсутствие которых, безусловно, сказывалось на исправности снабжения воинским снаряжением и продовольствием частей Отдельной Кавказской армии. В результате колоссального напряжения сил Россия построила целый ряд дорог. В частности, от Трапезонда к Гюмиш-хале в сложнейших условиях русские проложили 150-километровую узкоколейку (шириной 750 мм), а от стратегически важной крепости Эрзерум до Мемахатуна развернули строительство стокилометрового железнодорожного полотна. К сентябрю 1917 г. укладка этого участка была завершена только на протяжении 25 километров западнее Эрзерума. Большую роль в снабжении IV Кавказского армейского корпуса сыграла Макинская железная дорога (шириной 1067 мм) протяженностью 203 километра от Шахтахты до Кара-килиса. Рельсы для этого стратегически важного пути сняли с внутренней российской железной дороги Вологда — Архангельск. Сооружавшаяся между Баязетом и Арнисом в районе озера Ван железнодорожная ветка длиной 160 километров была доведена лишь до Софали (40 км). 36 километров пути уложили от пристани Гейдер-абад (на южном берегу озера Урмия) непосредственно к линии фронта. Использование механической тяги на железных дорогах позволило улучшить снабжение Отдельной Кавказской армии. Также этому способствовало налаживание морских коммуникаций на Черном и Каспийском морях. В труднодоступных районах русские перешли на вьючный транспорт, в свою очередь требовавший большого количества вьючных и упряжных лошадей. Использовали даже мелкий рогатый скот. Небольшие стада овец перевозили мелкие грузы, например армейские консервы.
Однако питание оставалось притчей во языцех в течение всей военной кампании на Кавказском фронте. Тем более что в горных условиях продовольственный паек войск обязательно требует высокой калорийности (примерно на 40% больше, чем на равнинных театрах). Вследствие недостатка хлеба и сухарей русские войска обычно при захвате гуртов мелкого рогатого скота бесконтрольно расходовали его для своего пропитания. В итоге от чрезмерного потребления жирной баранины без хлеба и особенно без соли наблюдались случаи повальных желудочных заболеваний. При нехватке хлеба и мяса бойцы довольно успешно промышляли ловлей черепах, из мяса которых варили суп, а также рыбы, которую, как правило, «глушили» взрывами пироксилиновых шашек. При большом избытке мяса солдаты на маршах несли его куски наколотыми на штыки, что, естественно, сопровождалось летом роями мух, заражавших столь уязвимый продукт{272}. Опять же страдали люди и, соответственно, снижалась боеспособность воинских частей.
Примечательно, что даже при наличии реальных возможностей для поставки всего необходимого в войска порой происходили удивительные вещи, проистекающие исключительно от российской безалаберности. Так, в период отступления IV Кавказского армейского корпуса, которое совершалось неорганизованно, вдруг оказалось, что часть обозов 1-го и 2-го разрядов прибыла «самотеком» в м. Игдырь. Это произошло потому, что путь через перевал Ахты был недостаточно разработан для колесного сообщения, а кроме того, на указанном маршруте образовались заторы повозок. С переходом корпуса в контрнаступление, занятием вновь русскими подразделениями Алашкертской и Диадинской долин и восстановлением там этапной линии вышеназванным обозам было приказано возвратиться к своим частям. Однако данное приказание, по причине перемешивания обозов, оторвавшихся от своих частей и потерявших с ними всякую связь, проводилось в жизнь крайне медленно, что в итоге и вызвало неожиданную катастрофу с питанием войск в решительный момент Алашкертской операции. Эта катастрофа усугублялась тем обстоятельством, что часть вольнонаемных транспортов во время отступления просто разбежалась и затем их приходилось собирать и сосредотачивать для работы в звеньях подвоза{273}.
В ходе Сарыкамышской операции русские войска совершенно не были снабжены теплой одеждой, несмотря на наступившую суровую зиму. (Впрочем, теплой одежды не хватало и позже.) Не имелось не только полушубков, но и теплых портянок, что вызывало большой процент обмороженных. В докладе № 6 начальника штаба армии главнокомандующему Отдельной Кавказской армией прямо указывалось: «Войска вследствие отсутствия теплой одежды изнуряются и уже теперь становятся непригодными в боевом отношении»{274}. Многие солдаты просто не имели нормальной целой обуви. Некоторые смекалистые бойцы сами находили выход из сложного положения и мастерили себе самодельные лапти из кожи павших животных и убитого скота. Большие затруднения испытывала санитарная служба. Болезни и эпидемии, особенно эпидемия сыпного тифа, буквально косили подразделения русских войск не меньше, чем кровопролитные сражения с противником.
Частям Отдельной Кавказской армии в период Эрзерумской операции из-за малонаселенности района пришлось даже создать носимые (!) запасы топлива, для чего при наступлении каждый боец нес по два полена дров, что, естественно, крайне отягощало людей. Помимо этого, войска тщательно использовали скудные запасы кизяка[23], который они находили на месте, а также дрова, подвозившиеся за сотни километров. В дальнейшем Отдельной Кавказской армии пришлось, соорудив железные дороги, обратиться к разработке каменноугольных копей и к добыче нефти в районе Эрзерума. Тем самым организация тылового обеспечения требовала значительных сил{275}.
Отвлечение сил на сооружение сопутствующих объектов, хроническое недоедание, скверное качество пищи, недостаток боеприпасов, столкновение измотанных в боях частей со свежими подразделениями турок, спешное формирование, особенно в первые месяцы войны, сборных отрядов из числа надерганных с различных участков фронта разных сотен, батальонов, полков и дивизий с приданными случайными артиллерийскими и кавалерийскими соединениями и возглавляемых случайными военачальниками, импровизированными штабами, не знавшими своих подразделений, приводили к многочисленным случаям недостаточной стойкости частей Кавказской армии, в том числе и донских. Казаков, как и другие подразделения, изматывали порой бесцельные и «бессвязные» форсированные марши по указанию «высшего начальства», причем некоторые части проходили сотни километров.
В служебных донесениях все командиры частей неуклонно свидетельствовали о чрезмерном переутомлении людей. Кроме того, во всех воинских подразделениях периодически осложнялся вопрос войскового управления вследствие большой убыли командного состава. Некомплект личного состава в отдельных частях достигал 1000 человек. В таком затруднительном положении оказалась, в частности, Донская казачья пешая бригада.
Сильно поредевшая в кровопролитных сражениях с турецкими войсками Донская казачья пешая бригада нуждалась в основательном отдыхе. Два года непрерывных боев на Кавказском фронте невольно давали о себе знать. Донские казачьи пешие батальоны героически дрались с противником в наиболее кошмарных и тяжелых природных условиях горной страны и климата, совершенно отличавшегося от привычной среды родных мест. Требовавшееся пополнение для Донской казачьей пешей бригады не всегда вовремя поспевало и часто не покрывало неизбежные в такой ситуации боевые потери. К тому же укомплектование единственной пешей бригады велось преимущественно беднейшими и штрафными казаками.
Здесь сильно сказывался присущий донцам казачий менталитет. Они вырастали на вольном Дону и неизменно на протяжении многих столетий воспитывались природными конниками, поэтому любая служба в пехоте в среде донского казачества никогда не пользовалась популярностью. Достаточно сказать, что казаки, даже весьма несостоятельные, стремились обязательно купить коня по непомерно высокой для мирного времени цене в 500 рублей{276}, лишь бы избежать вероятной службы в пеших батальонах Донской казачьей пешей бригады на Кавказском фронте. В силу совокупности вышеназванных причин боеспособность бригады постепенно снижалась, и в мае 1917 г. по приказу русского командования ее отвели на Дон. По прибытии на родину 6-й отдельный Донской казачий пеший батальон был дислоцирован в столичном Новочеркасске, а прочие — по линии железной дороги на Царицын. При штате в 6960 строевых казаков некомплект личного состава бригады составлял 4737 человек{277}. В начале лета 1917 г. линия боевого соприкосновения с противником уходила достаточно далеко в глубь турецкой территории. Фронтовая полоса протянулась из района западнее Трапезонда и Ардаса к верховьям реки Калкит-чай, и далее она прошла западнее и южнее района Эрзинджана — северо-восточнее Муша и Битлиса — Ван-Вастанский перевал — южнее озера Урмия — Сакиз — Каср-и-ширин и Ханекин (южнее Сенне — Сенендеджа) — восточнее Керманшаха — Кянговера — Буруджирда. Так выглядел тогда Кавказско-Турецко-Персидский фронт.
Поступательное движение русских войск на Багдадском направлении коренным образом изменило геополитическую ситуацию в этом стратегически важном для России и ее британских союзников регионе. Сам город Багдад триумфально заняли английские войска, которые успешно выступали навстречу частям победоносной российской армии. Это была общая и убедительная победа России и Англии над противоборствующей коалицией.
В военной кампании первой половины 1917 г. на Кавказском театре боевых действий значительно сокращается участие донских казаков. К середине года численность донских казачьих частей уменьшилась и ограничивалась лишь тремя кавалерийскими полками и тремя особыми сотнями. В то время донские казачьи полки, находившиеся на Кавказском фронте, состояли из 4 сотен, тогда как обычный штатный состав донского казачьего полка традиционно включал шесть сотен при общем количестве строевых казаков в 1000 человек, отдельная сотня по штату имела 150 казаков, а казачья батарея — 180 казаков. Однако на Кавказе общая численность казачьих подразделений в тот момент составляла всего лишь до 2000 казаков{278}.
Сокращение численности донских частей на Кавказском фронте отчасти объяснялось начатым процессом переформирования казачьих подразделений. 20 февраля 1917г. Генеральный штаб дал соответствующее указание Главному управлению Генштаба по устройству и службе войск. В нем было четко предписано, что необходимо в целях радикального усиления Кавказского фронта конницей «из казачьих полков корпусной конницы и нескольких отдельных казачьих сотен Западного театра военных действий спешно сформировать 7-ю, 8-ю, 9-ю Донские и 2-ю Оренбургскую казачьи дивизии»{279}. Непосредственный приказ о формировании трех новых казачьих дивизий из донских полков последовал 9 марта 1917 г.
В служебной директиве, направленной лично главнокомандующим фронтами, говорилось, что эти новые казачьи дивизии должны быть сформированы только после полного покрытия потребностей самих фронтов в коннице, предназначенной для использования в качестве конвоев. Перечисленные насущные потребности всецело определялись естественной необходимостью для каждого фронта иметь в своем распоряжении не менее 6 сотен конвоя. Соответственно, каждая армия отныне должна была обязательно располагать такими конвойными подразделениями в составе 6 сотен. Каждый армейский корпус теперь сосредотачивал в своих тылах 3 сотни конвоя. Штатные конвои в пехотных дивизиях с настоящего момента упразднялись. Для покрытия вышеназванных потребностей фронтов верховным командованием предлагалось использовать казачьи сотни, как непосредственно находящиеся на фронте, так и дислоцирующиеся в тыловых районах. Казачий отдел Генштаба при этом обращал особое внимание на то, что при общем подсчете числа казачьих сотен, подлежащих выделению для новых казачьих формирований Кавказского фронта, нельзя принимать в расчет полки бывшей 4-й Отдельной кавалерийской бригады, 1-й и 2-й Отдельных Прибалтийских кавалерийских бригад, 4-го Петроградского пограничного дивизиона и 4-й Донской казачий Графа Платова полк, находившийся тогда в Петрограде.
По согласованию с Походным Атаманом казачьих войск при ВГК для последующей отправки на Кавказский фронт были определены следующие части: с Северного фронта — 39-й и 45-й Донские казачьи полки, с Западного фронта — 34-й, 36-й, 44-й, 46-й, 48-й, 51-й Донские казачьи полки, 7-я, 10-я и 11-я отдельные Донские казачьи сотни.
С Юго-западного фронта для усиления Кавказского фронта направлялись 21-й, 22-й, 58-й Донские казачьи полки, 9-я и 12-я отдельные Донские казачьи сотни, а с Румынского фронта — 35-й, 41-й Донские казачьи полки и 27-я отдельная Донская казачья сотня.
Часть донских казачьих полков, выделенная на формирование новых казачьих дивизий, первоначально была направлена в Казанский военный округ для комплектования там 7-й Донской казачьей дивизии (21-й, 22-й, 34-й, 41-й Донские казачьи полки). Но, как свидетельствуют архивные материалы, они все равно попали в Область Войска Донского. Штаб 7-й Донской казачьей дивизии разместился в станице Урюпинской.
Отводимые на отдых донские казачьи части постепенно прибывали в родные места и привычно обустраивались в новых пунктах своей дислокации. Штаб 8-й Донской казачьей дивизии разместился на станции Миллерово. Она формировалась из 35-го, 36-го, 39-го и 44-го Донских казачьих полков, а также 7-й, 10-й, 27-й отдельных Донских казачьих сотен. Штаб 9-й Донской казачьей дивизии располагался в станице Аксайской. Эта дивизия укомплектовывалась казаками из 45-го, 48-го, 51-го и 58-го Донских казачьих полков. Кроме того, в ее состав были включены 9-я, 11-я, 12-я отдельные Донские казачьи сотни{280}. Процесс формирования новых казачьих дивизий шел очень быстро. К концу июля 1917 г. 7-я, 8-я, 9-я Донские казачьи дивизии в основном были уже готовы к предстоящему выступлению на новый для их личного состава театр боевых действий. Задержка полной готовности дивизий для намеченной отправки их на Кавказский фронт обусловливалась исключительно недоукомплектованием данных казачьих соединений конно-пулеметными, конно-саперными командами, телефонно-телеграфными станциями, походными кухнями{281}. В результате планируемая переброска трех донских казачьих дивизий на Кавказский фронт так и не состоялась. Они оставались на Дону до конца войны{282}, что несколько позднее сказалось на развитии событий в годы Гражданской войны.
В своей книге «Казачество в первой мировой войне 1914–1918 гг.» Г.Л. Воскобойников приводит полный список командиров воинских подразделений новых 7-й, 8-й и 9-й Донских казачьих дивизий. Во главе 7-й Донской казачьей дивизии, согласно его сведениям на 1 июля 1917 г., стоял генерал-лейтенант Ефрем Кунаков, а соответственно 21-й Донской казачий полк возглавлял полковник Упорников, 22-й Донской казачий полк — полковник Ханжоков, 34-й Донской казачий полк — полковник Васильев, 41-й Донской казачий полк — полковник Цыганков. 8-й Донской казачьей дивизией командовал полковник Дьяков, а соответственно 35-м Донским казачьим полком — он же, 36-м Донским казачьим полком — полковник Кочетов, 39-м Донским казачьим полком — полковник Донское, 44-м Донским казачьим полком — полковник Инютин. 9-й Донской казачьей дивизией командовал генерал-майор Орлов, а соответственно 45-м Донским казачьим полком — полковник Краснянский, 48-м Донским казачьим полком — полковник Попов, 51-м Донским казачьим полком — полковник Давыдов, 58-м Донским казачьим полком — полковник Климов{283}.
Ускоренное формирование трех донских казачьих дивизий, безусловно, явилось частным отражением общего процесса укрепления казачьих частей, начавшегося на завершающем этапе войны. Как наиболее боеспособные подразделения русской армии, казачьи части становились консолидирующим фактором на всех театрах боевых действий. Поэтому появляются совершенно новые казачьи соединения. Согласно приказу Ставки от 13 ноября 1917 г., все отдельные и особые казачьи сотни начали сводиться в самостоятельные казачьи отряды.
Таким образом, несмотря на политический переворот в столице, механизм управления русской армией продолжал довольно исправно функционировать, хотя политические события осени 1917 г. оказали влияние на настроения в армии. Однако донские казачьи части на завершающем этапе войны до конца выполнили свой долг. На Кавказском фронте в Сводно-Казачий Кубанский отряд вошли две донские и четыре кубанские сотни. На Кавказском фронте также в этот период еще находились: 55-й Донской казачий полк и 72-я, 78-я, 82-я и 83-я особые Донские казачьи сотни. Последние были отмечены в боевых расписаниях даже в декабре 1917 г.
В целом военная кампания 1917 г. на Кавказском фронте радикально не изменила положение противоборствующих сторон. Единственной крупной операцией русской армии могла стать Мосульская, но, очевидно, русским войскам не суждено было поставить победоносную точку в войне на Кавказе. 5 октября 1917г. Ставка рассмотрела имеющиеся возможности и вынужденно приняла отрицательное решение. Учитывая многочисленные трудности подготовки службы тыла к широкомасштабным боевым действиям, она отложила Мосульскую военную операцию до весны 1918 г. Однако уже 4 декабря 1917 г. в городе Эрзинджане было заключено перемирие с Турцией{284}. Обе стороны оказались не в состоянии больше продолжать войну, хотя все же русское командование удерживало тогда за собой стратегическую инициативу. В такой ситуации внутренние события в России бесспорно внесли кардинальные коррективы в окончательную расстановку акцентов. Именно они в первую очередь вызвали развал фронта и уход войсковых частей со своих позиций в глубинные районы страны. Война быстро покатилась к своему закату.
Россия, как никогда ранее в историческом прошлом, была очень близка к получению своей доли турецкого «наследства». Складывавшаяся благоприятно геополитическая ситуация позволяла весьма легко заполучить давно желаемые районы Закавказья и сделать Каспийское море внутренним водоемом Российской империи. Но военные успехи, особенно на Кавказском фронте, достигнутые колоссальнейшим напряжением сил, остались невостребованными.
Приход к власти большевиков неотвратимо привел к огромным территориальным потерям (не возвращенным даже «железной сталинской рукой»), оплаченным поистине самой высокой в мире ценой — кровью отважных русских воинов, среди которых достойное место занимали донские казаки.
Боевые действия на Кавказе не стали главным объектом для проявления уникального воинского искусства донских казаков. Вместе с тем даже те достаточно отрывочные сведения, которые нам удалось обобщить, неизменно открывают перед нашими современниками воистину героические картины боевого подвига донского казачества. За этими красивыми словами мы вовсе не пытаемся скрыть и суровую правду истории, состоявшую в том, что Кавказский театр военных действий далеко не у всех казаков пользовался популярностью, что существовали довольно серьезные проблемы в укомплектовании донских частей для войны с Турцией, что донцы в большей мере действительно несли в этом регионе сторожевую и конвойную службу, обеспечивали ближний и глубокий тыл Отдельной Кавказской армии. С геополитической точки зрения служба донских казаков прочно обеспечивала постоянный и действенный контроль над обширными районами Кавказа и естественным образом создавала своеобразную систему региональной безопасности в сложных условиях ведения боевых действий.
Как бы там ни было, донское казачество воистину с честью выполнило свой сыновний долг перед Родиной и внесло посильный вклад в успех русских войск, российского оружия в военной кампании на Кавказе. А героические подвиги казаков из Донской казачьей пешей бригады, без всякого сомнения, не могут не вызывать искреннего восхищения и в начале XXI в. В целом эта страница из истории донского казачества еще нуждается в дополнительном исследовании и прояснении многих фактов и судеб, сражений и позиционного противостояния, побед и поражений. Только так постепенно удастся реставрировать целостную историческую картину участия донских казаков в военном противоборстве с Турцией на Кавказском театре Первой мировой войны.