Неприятный бой у села Алисы

Неприятный бой у села Алисы

Штабом Марковского полка разработан план для частичного наступления на село Алисы, лежащее северо-западнее Касторной верстах в 25–30, видимо, для обеспечения своего левого фланга. В операцию назначен один батальон марковцев и 2-й Хоперский полк. Марковцы должны атаковать село с юга, а хоперцы с востока.

Рано утром, в густой туман, полк переправился через мостик болотистой речонки, подступил к селу с востока и был встречен огнем красных. Заняв какое-то кирпичное одноэтажное разрушенное здание без потолка, полк ждал условленных выстрелов с юга, чтобы вместе с марковцами атаковать село. Был настолько густой туман, что в десяти шагах ничего не было видно.

Огонь красных усиливался, но «бил» впустую, так как цели им совершенно не было видно, а наше здание находилось внизу. Красные занимали опушку леса на плоскогорье над нами.

По огню можно было заключить, что красные накапливаются против нас, но где они были и где именно занимали свою позицию — из-за тумана ничего не было видно. Казаки, укрывшись, кто где мог, почти не отвечали на выстрелы, ожидая условленного сигнала марковцев.

Туман стал рассеиваться, когда прискакал казак-хоперец от командира марковского батальона с письменным уведомлением, которое воспроизвожу почти дословно. Оно было таково: «Марковцы, по неожиданным обстоятельствам, отступили назад, даже от своего исходного положения. Наша переправа позади полка уже занята противником. Полку рекомендуется пробиться на север, обогнуть противника по его тылам и выйти к своим частям западной стороной, где эта болотистая речка сходит «на нет».

Все это было более чем неприятно. Операция сорвалась, не начавшись. Я не знал положение сторон, то есть где свои и где противник. Острые мурашки пробежали по моему телу, так как полк был «отрезан».

О том, чтобы пробиться на север, потом свернуть на запад, а потом на юг, не могло быть и речи! Что там на севере?.. Какие буераки?.. Какая там сила красных?.. И где наши? «Легко это было написать, но выполнить — возможно ли?» — пронеслась горестная мысль. И одно я точно знал — надо как можно скорее «сматываться»…

Я считал, что надо вновь отбить свою переправу на востоке у красных и этим спасти положение полка.

Как нарочно, туман почти разом рассеялся, и перед нами показалась опушка леса, из которой стрелял противник. Мы были оголены почти полностью.

Казак-гонец впопыхах наглядно передал моим казакам картину отхода наших войск. Этот слух, как всегда водится в полках, быстро прошел по сотням. И по моей команде «ПО КОНЯМ!» сотни быстро вскочили в седла и инстинктивно бросились к речке, к тому месту, где казак-гонец, в поводу с конем, прошел по тонкому льду. Остановить и завернуть сотни было уже невозможно.

Туман еще застилал низины, но 250 с лишним лошадей, шарахнувшись в эту низину со своими санями, линейками и тачанками, произвели известный шум, и красные открыли сильнейший огонь из винтовок и пулеметов «на слух».

Наше отступление спас туман. Порыв пуль был настолько страшен по своей близости, что мне казалось — вот-вот будет убита моя кобылица.

Штаб полка стоял у самого сарая, а сотни стояли внизу, и при таком поспешном отступлении штаб полка оказался позади своих сотен.

Сотни, рассыпавшись, у речки спешились. С конями в поводу, карачась по скользкому чистому тонкому молодому льду, спешно двигались к противоположному берегу речки. Часть их была уже там и скрылась в узкую балку.

Выпрягая лошадей из пулеметных линеек, казаки тащили руками и линейки, и пулеметы в отдельности, боясь провалиться под лед.

Я настиг две пулеметные тачанки, из которых, под огнем красных, казаки не успели выпрячь своих лошадей. Кони запирались и боялись идти на ясный, совершенно бесснежный лед, под которым так ясно видны были подводные болотные растения. Казаки взяли их в кнуты. Лошади двинулись, поддерживаемые за поводья пешими казаками, — храпели, скользили и так боязливо шли… Молодой лед давал уже ясно свои длинные белые полосы трещин… Потом он как-то глухо треснул и… обе тачанки, с пулеметами и двумя тройками запряженных лошадей, тихо, но очень страшно начали опускаться куда-то вниз… Вода хлюпнула наверх из-под всей этой тяжести — казаки бросили лошадей и отскочили по льду в стороны.

Я стоял ещё на берегу противника, держа свою кобылицу в поводу, следил за переправой этих пулеметных тачанок и… по секундам созерцал всю жуткую картину гибели, главное, несчастных лошадей, но не гибели пулеметов и тачанок.

Лошади опустились в воду быстро, а тачанки, еще сдерживаемые льдом, опускались тихо и, дойдя до своих кузовов-лодок, остановились. Впереди них барахтались в тине запряженные лошади, погрузившись в ледяную воду с кострецами своих тел. Видны были только их холки и шеи с вытянутыми головами.

На счастье, речонка оказалась не глубокой, но очень илистой. Барахтающиеся по ее дну лошади пенили воду густой темно-коричневой водой. О спасении лошадей и тачанок не было и речи, к ним уже нельзя было подступить.

— Спасайте пулеметы! — кричу я в пространство, а сам, карачась по льду с кобылицей и с малочисленными своими ординарцами, достигаю противоположного берега.

Казаки бросили на тачанки вьючки, и ездовые, заарканив пулеметы, сумели спустить их в зады тачанок. Пулеметы были спасены. Весь полк в крутой балке. Злостный холод. Оказались раненые казаки. В лютый снежной мороз оголенные тела раненых… Не знаю, как все это было возможно выдержать человеческому организму?! Перевязывали раненых фельдшера. В полку нет и врача.

Быстро оправив сотни, полк двинулся по оврагу в сторону Касторной. А позади нас, посредине замерзшей речки, стояли недвижимы две тройные упряжки лошадей в двух тачанках… Видны были только головы лошадей. Тачанки опустились также под своей тяжестью, и видны были только верхние закрайки кузовов для ездовых казаков, когда-то на них.

Вид всего этого был бесконечно тяжелым. Так было жалко несчастных животных, брошенных нами в ледяной зимней воде. И я уже молил Бога, чтобы красные скорее подошли к речке и забрали бы их как свой трофей…

В этой неудачной операции полк потерял до двух десятков лошадей и несколько человек раненых казаков. Убитых не было.

Надломленный этой неудачей, полк вернулся в Касторную.