29. Операция «Вызволение»
29. Операция «Вызволение»
В этом очерке хотелось бы рассказать об одной подлинно гуманной акции разведки в 60-х годах. Пришло время поднять завесу тайны над операцией кабульской резидентуры по освобождению из афганских тюрем 16 советских агентов-нелегалов, арестованных на территории Афганистана в 1945–1946 годах и томившихся в заключении более двух десятков лет. Эта операция получила название «Вызволение».
Судьба этих людей была поистине трагической. Далеко не все они — а их был не один десяток — дожили до возвращения на Родину. Путь к их вызволению из средневековых восточных казематов был долгим и трудным. Потребовались большие и настойчивые усилия для спасения советских граждан, не по своей вине попавших в беду. Это говорит о многоплановой работе резидентуры в Кабуле, которая не ограничивалась решением чисто разведывательных задач.
С какой целью, с какими заданиями нелегально выводились в Афганистан эти агенты? Четких ответов на эти вопросы в сохранившихся материалах нет. Большинство из них были заброшены в северные афганские провинции разведотделом Туркестанского военного округа, а некоторые — органами безопасности советских республик Средней Азии. Скорее всего, решение об их засылке принималось для сбора информации о стремлениях англо-американцев усилить свои позиции у южных рубежей СССР, в том числе в Афганистане, где имелся значительный слой антисоветской эмиграции.
Подобранные из числа жителей среднеазиатских республик — узбеков, таджиков, туркмен — агенты проходили соответствующую подготовку, которая, как правило, была скоротечной и часто поверхностной, а затем скрытно переправлялись в Афганистан через «зеленую границу». Они были обучены основным приемам и способам ведения разведывательной работы, умели пользоваться тайнописью, шифрами и кодами, вести радиопередачи по рации и т. д., владели языками коренного населения северных провинций Афганистана, а также языком дари (диалект персидского).
Среди этих людей были медицинские работники, учителя, служащие государственных учреждений, главным образом молодые или среднего возраста мужчины и женщины. По понятным причинам мы не вправе разглашать их имена, и поэтому, рассказывая о некоторых из них, ограничимся присвоенными им псевдонимами.
Афганистан — многонациональное государство, где основной нацией являются пуштуны, исторические создатели афганской государственности. Национальный вопрос всегда остро стоял в этой стране. Если спросить афганца, кто он по национальности, ответ будет обычным: я — афганец, или: я — мусульманин, но если уточнить, из какого племени, то можно услышать: из таджиков, из персов, из такого-то пуштунского племени. Непуштунские народности населяют в основном северные провинции Афганистана, и именно там осела значительная часть эмиграции из СССР после Гражданской войны и разгрома басмаческого движения в Средней Азии.
В годы Второй мировой войны и до нее, когда позиции фашистской Германии в Афганистане были сильны, афганские власти рассматривали эмигрантов из СССР, а заодно и коренное население Севера в качестве потенциальной силы против Советского Союза, но после войны увидели в них потенциальную силу против самих себя. В Кабуле считали, что это население ввиду его этнического единства с народами Средней Азии является базой для деятельности советской разведки. И не случайно в правящих кругах страны вынашивались планы кардинального решения этой проблемы: предполагалось выселить коренное население севера в другие районы Афганистана, а на его место переселить часть пуштунских племен с юга и юго-востока. Эта программа была реализована лишь частично: к 1951 году в северные провинции было переселено более 10 тысяч семей пуштунов, которые были обеспечены земельными наделами и средствами для устройства на новом месте. Сколько было выселено коренного населения, осталось неизвестным.
Агентурная сеть кабульской резидентуры позволяла знать о настроениях в афганской верхушке и ее мероприятиях по контролю за северными провинциями страны. Король Захир Шах и в особенности премьер-министр Хашим Хан (1933–1946 гг.) всерьез опасались в 1946 году, что «СССР намерен отхватить часть Афганистана по примеру Иранского Азербайджана». Они не раз публично заявляли: «Мы, афганцы, будем драться до последнего за свою землю».
Афганское правительство длительное время проводило политику насильственной пуштунизации таджиков, узбеков, туркмен и других национальностей, проживавших на севере страны. Обязательным было изучение языка пушту, само слово «таджик», например, официально не употреблялось, его заменили на «кухистанец».
В 1946 году кабульские власти решили провести поголовную паспортизацию всего населения северных провинций. Туда были направлены новенькие паспорта в большом количестве, и в Мазари-Шарифе, Герате и других городах началась кампания по установлению эмигрантов и прочих лиц, не являющихся подданными Афганистана. Их вносили в специальные списки, которые пересылались в Кабул для принятия «отдельного решения».
Территория Афганистана, в особенности его северные провинции, контролировались службой безопасности, полицией, жандармерией и погранкомиссарами, которые имели широкую агентурную сеть. Кроме того, в каждом селении имелись квартальные старосты. Они буквально сразу же узнавали о появлении на вверенной им территории любого неизвестного или постороннего человека. Хозяин дома, к которому приходил такой человек или же обращался к нему за помощью, был обязан под страхом наказания немедленно сообщить о нем квартальному старосте или в полицию. Если он по каким-то причинам этого не делал, то его сосед должен был донести и на хозяина, и на неизвестного пришельца. Наконец, в каждом населенном пункте был мулла, который знал все обо всех. Миновать такую густую сеть слежки и доносов было практически невозможно. Оказавшись в Афганистане, наши агенты-нелегалы неизбежно попадали в поле зрения местного населения, после чего их арестовывали и заключали в тюрьму.
Кабульская резидентура в 1945–1946 годах неоднократно информировала Центр о поимке советских агентов, заброшенных в Афганистан из СССР. Так, в январе 1946 года на основании агентурных данных она сообщила, что «три месяца назад афганцы задержали в районе Шинданда (Гератская провинция) трех советских разведчиков, идет поиск еще четырех, заброшенных в район Мазари-Шарифа, в районе Кундуза был задержан еще один советский разведчик». В конце января того же года начальнику Первого управления НКГБ СССР П.М. Фитину было доложено об аресте афганскими властями в г. Ханабаде двух местных жителей, у которых были обнаружены радиостанция и разведывательные документы. Затем были произведены аресты еще нескольких лиц в ряде городов Северного Афганистана.
В те годы от надежной агентуры поступала информация о том, что король Захир Шах, премьер-министр Хашим Хан, министр внутренних дел Навруз Хан и другие афганские официальные лица в узком кругу говорили о поимке советских агентов, заброшенных в Афганистан из СССР.
Общее число выведенных в Афганистан агентов-нелегалов нам не известно, поскольку сведений на этот счет в архивных материалах СВР нет, но было их по меньшей мере два-три десятка. Их провалы вскоре после скрытого пересечения границы были вызваны, с одной стороны, слабой подготовкой, плохой зашифровкой и неосторожным поведением на территории Афганистана, а с другой — упомянутой выше всеохватывающей системой сыска, доносов и слежки, которая царила в стране в годы правления премьер-министра Хашим Хана. Арестованных советских агентов судили и приговаривали к длительным срокам тюремного заключения. Условия их содержания в местах лишения свободы были крайне тяжелыми. Многие не выдерживали пыток и избиений во время допросов, другие погибали во время отбывания наказания, но были и такие, кто сумел приспособиться, войти в доверие к тюремному начальству и становился надсмотрщиком над своими товарищами.
Трагически сложилась судьба радистки «Мухабат», которой ко времени ее вывода в Афганистан исполнилось 20 лет. Ее задержали с поличным: у нее обнаружили рацию, оружие и другие уликовые материалы. Она была тут же препровождена в Кабул, где ей учинили допросы с пристрастием. Ее осудили на длительный срок лишения свободы и долгое время содержали в так называемом «зиндане» — тюремной камере под землей с решетками наверху. Там здоровье молодой женщины было почти полностью подорвано, цветущая девушка превратилась в старуху.
До середины 50-х годов никто в СССР не поднимал перед афганскими властями вопроса об освобождении наших граждан, о них как бы забыли, будто они не существовали вовсе. Обстановка изменилась, когда к власти в Афганистане пришел премьер-министр М. Дауд, который решительно пересмотрел состояние афгано-советских отношений. В годы его правления (1953–1963 гг.) советско-афганские отношения получили развитие, началось крупномасштабное сотрудничество между двумя странами, к концу 50-х годов в Афганистане работали тысячи советских специалистов. В этих условиях оставлять без реакции и внимания вопрос о томившихся в афганских тюрьмах советских людях было уже просто кощунственным. Тем более что в 50-60-е годы достаточно регулярно происходили встречи советских руководителей с королем Захир Шахом, премьер-министром М. Даудом и другими афганскими официальными лицами.
Однако ни Н.С. Хрущев, ни другие руководители СССР того времени, посещавшие Афганистан или принимавшие в Москве представителей высшего афганского руководства, не хотели брать на себя ответственность и поднимать перед афганцами вопрос о судьбе советских граждан, отбывавших наказание в афганских тюрьмах. Как правило, этот вопрос «спускался» на уровень МИД СССР и нашего посольства в Кабуле, да и то с оговорками, что ставить его перед афганской стороной следует при удобном случае и осторожно. При таком подходе наши робкие попытки добиться освобождения бывших агентов-нелегалов неизменно наталкивались на отрицательное отношение афганских властей соответствующего уровня. Они обычно ссылались на то, что «эти лица совершили особо тяжкие преступные деяния против Афганистана», и вопрос оставался в подвешенном состоянии, перспективы его решения были неясными.
Дело затягивалось, премьер-министр М. Дауд был отправлен в отставку, кабинеты министров сменяли один другого, наиболее благоприятный момент был упущен. Тогда Эрик Иванович Некрасов, бывший в 1964–1968 годах резидентом внешней разведки в Кабуле, решил добиться освобождения оставшихся в живых агентов-нелегалов силами и средствами кабульской резидентуры. Его по-человечески волновала тяжелая участь, выпавшая на долю наших сограждан, волею судеб оказавшихся за решеткой в Афганистане. Он поставил перед Центром вопрос об их освобождении оперативным путем с помощью агентуры и доверительных связей, которые располагали возможностями для оказания нам помощи в этом деле. Согласие было получено. Э.И. Некрасову по праву принадлежит личная заслуга в реализации операции «Вызволение».
План предстоящих мероприятий был детально разработан, началась подготовительная работа. Решено было подключить к операции нескольких надежных и проверенных агентов, входивших в окружение короля Захир Шаха, а также занимавших ответственные посты в системе МВД. На первом этапе необходимо было получить четкую информацию о количестве советских граждан, находившихся в тюрьмах, об их установочных данных, состоянии здоровья, местах заключения и т. д. Важно было выяснить, все ли они хотят возвращения на родину, поскольку те из них, кто в свое время дал признательные показания, могли опасаться уголовного преследования по прибытии в СССР. Такая информация имела существенное значение для второго этапа операции, и она вскоре была получена агентурным путем. Она давала ответы на все интересовавшие резидентуру вопросы.
Теперь задача была в том, чтобы найти прямой выход на короля для проведения с ним в подходящий момент соответствующей беседы, так как было ясно, что без Захир Шаха этот вопрос решить нельзя. Остановились на кандидатуре агента «Хамида». Сотрудничая с советской разведкой, «Хамид» зарекомендовал себя исполнительным и надежным агентом. Он имел высшее юридическое образование, хорошо разбирался в афганском законодательстве и знал, как им воспользоваться для решения волновавшего нас вопроса. «Хамид» сыграл главную, если не сказать решающую, роль в успешной реализации операции «Вызволение».
Свой вклад в освобождение наших сограждан внесла и «Марьям», вхожая в семью Захир Шаха. Об этой замечательной женщине, помогавшей советской разведке десятки лет, рассказано в предыдущих томах «Истории российской внешней разведки». К моменту осуществления мероприятий резидентуры по освобождению бывших агентов-нелегалов она была уже в преклонном возрасте, но прониклась желанием сделать все, что в ее силах, для вызволения советских людей из тюрем. «Хамид» и «Марьям» дали резидентуре конкретные и дельные советы о том, как лучше приступить к делу, чтобы добиться желаемого результата, учитывая особенности личности и характера короля Захир Шаха.
«Хамид», придерживаясь разработанной легенды и улучив момент, затеял с влиятельным сановником, близким к королю, разговор о советских гражданах, обвиненных в шпионаже в середине 40-х годов и отбывающих сроки лишения свободы в афганских тюрьмах, хотя со времени их ареста прошло уже более 20 лет. Наш агент выступал в беседе с позиций юриста и привел сановнику веские аргументы в пользу скорейшего освобождения осужденных, которые, по его словам, полностью раскаялись в совершенных ими деяниях, не представляют сейчас никакой угрозы Афганистану и, кроме того, определенные судом сроки их заключения уже давно прошли.
Рассказ агента и приведенные им доводы произвели на сановника должное впечатление. После некоторого размышления он сказал: «В этой истории, помимо юридической, есть и политическая сторона. Афганцы и лично король будут выглядеть очень некрасиво в глазах руководства СССР, если она выйдет наружу и получит огласку. Сам факт содержания в афганских тюрьмах советских людей в условиях развития плодотворного афгано-советского сотрудничества и дружбы между двумя странами выглядит нелепо и его трудно объяснить». Он добавил: «Этот вопрос надо было давно решить и закрыть. Я поговорю с Его Величеством».
Одновременно и параллельно с «Хамидом» действовала и «Марьям». Она подошла к вопросу несколько по-другому, по-женски. Под благовидным предлогом она повела в семье Захир Шаха разговоры о том, что недавно совершенно случайно ей стало известно о нахождении в афганских тюрьмах советских людей, арестованных после окончания Второй мировой войны на территории Афганистана. «Какой ужас! — восклицала она. — Они содержатся в кошмарных условиях, а ведь среди них есть женщины, состарившиеся и больные люди! Разве такое возможно в государстве, которое исповедует исламские принципы справедливости? Эти люди — все мусульмане. Как можно укреплять дружбу со страной, чьими гражданами эти несчастные являются, и в то же время держать в тюрьмах этих людей? Нужно что-то делать! Нельзя оставлять все как есть».
Вскоре сановник при очередном докладе королю по текущим делам упомянул о бывших советских разведчиках, все еще отбывающих наказание в афганских тюрьмах, хотя с момента их осуждения прошло много лет. Он высказал предположение, что советская сторона за давностью, возможно, забыла о них, но может как-нибудь вспомнить о своих гражданах, и, если ей станет известно о прискорбном факте содержания их в афганских тюрьмах, это может отрицательно сказаться на афгано-советских отношениях и породить недопонимание между руководителями двух государств. Кроме того, сказал он, освобождение этих людей, которые являются мусульманами и полностью раскаялись в своих деяниях, несомненно, явится гуманным шагом афганского правительства и лично короля, будет знаком доброй воли для северного соседа, и, конечно, он оценит его должным образом. Наконец, такая акция будет выгодна самому Афганистану, который стал на путь цивилизации, и еще больше укрепит престиж короля в глазах советского руководства, да и во всем мире.
Король, разумеется, знал о советских разведчиках, находившихся в афганских тюрьмах, но сделал вид, что для него это — неожиданная новость, и выразил удивление. Он пожурил собеседника за то, что тот не доложил ему этот вопрос раньше, и спросил о его мнении, как лучше поступить. Сановник порекомендовал монарху принять решение об освобождении всех осужденных в свое время советских разведчиков и выпустить их на свободу без лишнего шума, огласки и вообще как можно незаметнее. Вопрос был решен.
Через несколько дней последовало распоряжение об освобождении из заключения всех бывших советских разведчиков. Через свою агентуру в системе МВД резидентура проследила за прохождением и исполнением этого секретного указания короля. Так завершилась операция «Вызволение».
Шестнадцать бывших агентов-нелегалов, и в их числе «Мухабат», были доставлены на родную землю, которую они целовали, встав на колени и плача от радости.