2. Разведка раскрывает планы США по использованию ядерного оружия
2. Разведка раскрывает планы США по использованию ядерного оружия
В наше время прежде широко известное наименование «Манхэттенский проект» все реже встречается в военной периодике. А между тем этот проект стал источником произошедшего в 1945 году события, перед которым меркнут самые тяжкие потрясения и бедствия человечества. В победном 1945 году Соединенные Штаты Америки создали ядерное оружие: 16 июля в США была испытана первая в мире атомная бомба. Желая показать всему миру силу своей военной машины, США приняли решение применить новое оружие в Японии. 6 и 9 августа атомные бомбы были взорваны над японскими городами Хиросима и Нагасаки. А затем США приступили к интенсивной подготовке средств массового поражения.
Так открылась новая эра в мировой истории — атомная. Одним из ее апокалиптических признаков явилось создание громадных ядерных арсеналов, сотой доли которых было достаточно для уничтожения планеты. А все началось в небольшом американском городке Лос-Аламос. И вот парадокс: один из создателей атомной бомбы, научный руководитель проекта Роберт Оппенгеймер, потрясенный результатами применения своего детища, был убежден, что человечество проклянет само название «Лос-Аламос».
Добывание информации о создании на Западе ядерного оружия, а затем о планах его использования являлось одной из самых приоритетных задач внешней разведки России. Выполнение этой задачи началось еще до начала Великой Отечественной войны.
С середины 1943 года внешняя разведка СССР сосредоточила большие усилия на получении конкретных сведений о создании ядерной бомбы в США. Это объяснялось, помимо прочего, тем, что в Германии, по имевшимся достоверным данным, теоретические исследования немецких ученых в ядерной области зашли в тупик, и научные разработки переместились в США и Англию. Приоритетным же направлением в области германских вооружений стали работы по созданию «самолетов-снарядов» (так называемого «оружия возмездия»), предназначавшихся для бомбардировок британских островов, где, по данным немецкой разведки, началось сосредоточение англо-американских вооруженных сил для вторжения на континент. Главной задачей научно-технического отдела нашей разведки стало отслеживание работ, ведущихся в рамках Манхэттенского проекта.
«Генеральная задача Манхэттенского проекта, — отмечал его руководитель генерал Лесли Гровс, — была двоякой: во-первых, создать оружие, способное обеспечить нашу победу в войне, и, во-вторых, сделать это раньше наших противников. Чтобы справиться с этими задачами, мы должны были работать ускоренными темпами…» И такие темпы реализации Манхэттенского проекта не только выдерживались, но и превратились в опасную спешку, хотя необходимости в этом, исходя из стратегической ситуации, сложившейся к середине 1943 года (особенно после поражения немцев на Курской дуге), уже не было.
Манхэттенский проект представлял собой обособленную организацию, включавшую несколько строго засекреченных и изолированных друг от друга объектов, подчиненных генералу Л. Гровсу, который был подотчетен только военному министру, а через него — президенту США. Главным объектом проекта была научно-исследовательская лаборатория в Лос-Аламосе, где разрабатывались конструкция и технология атомной бомбы (численность личного состава лаборатории с обслуживающим персоналом составляла 45 тысяч человек).
В составе Манхэттенского проекта была сформирована Служба безопасности, которая действовала независимо от ФБР и военной контрразведки, также опекавших главные объекты. Соблюдение конспирации осуществлялось с особой тщательностью. Все сотрудники, имевшие отношение к проекту, проверялись «до третьего колена», за ними был установлен контроль, как говорится, по полной программе: анкетирование, наблюдение, цензура, прослушивание телефонных переговоров и т. п. К ведущим специалистам были приставлены личные охранники, сопровождавшие их повсюду. Главной особо оберегаемой тайной являлась конечная цель проекта. Из 150 тысяч сотрудников, занятых в Манхэттенском проекте, только 10–15 человек были в курсе задач и всего объема работ. Переписка между объектами была сведена к минимуму и тщательно кодировалась. Вот, например, текст телеграммы о пуске в Чикаго ядерного реактора 2 декабря 1942 года, адресованной генералу Гровсу: «Итальянский мореплаватель благополучно высадился в Новом свете. Туземцы настроены дружелюбно». Итальянский мореплаватель — это создатель реактора Энрико Ферми (он — итальянец), туземцы — комиссия по проверке и оценке работы реактора.
Манхэттенский проект оставался секретом в том числе и для руководящего состава администрации США. Даже госдепартамент до начала Ялтинской конференции 1945 года ничего не знал о проекте, а вице-президент Г. Трумэн был полностью проинформирован о нем только после смерти президента Ф. Рузвельта. В беседах с окружением генерал Гровс не раз с гордостью подчеркивал, что ему удалось создать непроницаемую завесу, сохранившую секреты Манхэттенского проекта. Однако для советской разведки эта «завеса» оказалась не такой уж непроницаемой.
При оценке Манхэттенского проекта нельзя не сказать об условиях его реализации, которые оказались исключительно благоприятными для Соединенных Штатов. В западной военной периодике подчеркивается, что программа создания сверхоружия, осуществленная, к тому же, в ходе войны, была под силу только такому государству, как США, располагавшему мощным научно-техническим потенциалом, колоссальным ВПК, огромными запасами промышленных и материальных ресурсов, развитой инфраструктурой, почти неограниченными финансовыми возможностями (общие затраты на реализацию Манхэттенского проекта оцениваются в пределах 2–4 млрд долларов, сумма по тому времени огромная) и, конечно же, известной американской деловитостью. Все это так. Однако ко всем этим факторам необходимо добавить еще два, значение которых в реализации проекта, судя по всему, можно считать решающим.
Итак, фактор первый: теоретическое, научно-исследовательское обеспечение Манхэттенского проекта. В этом отношении Соединенным Штатам крупно повезло: на их территории в конце 1930-х годов оказалось немало виднейших ученых в области ядерной физики, бежавших от преследований фашистских режимов в Европе. Среди них были такие звезды первой величины, как Альберт Эйнштейн — автор теории относительности; Лео Сциллард, обосновавший возможность цепной ядерной реакции; Нильс Бор — крупнейший теоретик в области ядерных исследований; Энрико Ферми — создатель ядерного реактора, и ряд других ученых, в том числе талантливый немецкий физик Клаус Фукс, внесший большой вклад в успех Манхэттенского проекта. Одних только лауреатов Нобелевской премии, занятых в реализации проекта, насчитывалось 12 человек.
Фактор второй: Манхэттенский проект осуществлялся в условиях стабильной, спокойной стратегической ситуации. В самом деле, территория США не подвергалась ни воздушным бомбардировкам, ни ударам с моря, ни вторжению вражеских войск. От всего этого Америка была прикрыта двумя океанами. Американцы не испытывали голода, лишений, они не знали, что такое массовая эвакуация людей и промышленных предприятий. Все американские заводы, фабрики, транспорт, связь, энергетика, учебные заведения функционировали в нормальном режиме, обслуживая объекты Манхэттенского проекта, заказы которых по решению правительства считались первоочередными.
Таким образом, совокупность упомянутых факторов позволила Соединенным Штатам успешно завершить реализацию Манхэттенского проекта. 16 июля 1945 года ранним утром на полигоне Аламогордо (штат Нью-Мексико) был осуществлен взрыв первой в мире атомной бомбы, установленной на специальной башне высотой 33 метра. «Успех испытания, — писал генерал Гровс в докладной записке военному министру Стимсону, — превзошел самые оптимистические прогнозы…» Мощность бомбы оценивалась «как эквивалентная энергии взрыва 15–20 тыс. тонн тринитротолуола… Однако наша основная цель еще не достигнута, только проверка бомбы в боевых условиях может решить исход войны с Японией».
В целом, оценивая успех реализации Манхэттенского проекта, следует подчеркнуть, что при всех указанных благоприятных условиях американцам потребовалось четыре года для создания атомной бомбы. В Советском Союзе эта задача была решена практически в такие же сроки, но в условиях подорванной войной экономики, ограниченности научно-технической базы, нехватки людских ресурсов и материальных средств. Это произошло прежде всего в результате самоотверженного труда многих тысяч ученых, конструкторов, инженеров, рабочих. Но при всем этом нельзя не сказать о том, что советская разведка сумела решить неимоверно трудную задачу, добыв материалы, позволившие проникнуть в секреты Манхэттенского проекта, включая его святая святых — лаборатории в Лос-Аламосе, а также в Великобритании, где тоже велись научно-технические исследования в интересах Манхэттенского проекта.
В послевоенное время атомное направление стало ведущим в обеспечении безопасности страны. После Хиросимы И.В. Сталин вызвал в Кремль руководителей работ по созданию атомной бомбы И.В. Курчатова и Б.Л. Ванникова, обратившись к ним, по их свидетельству, с требованием дать атомное оружие как можно скорее. Сталин отметил, что использование Соединенными Штатами атомного оружия в Японии нарушило равновесие.
Первая советская атомная бомба, созданная по образцу взорванной в Аламогордо американской бомбы, была успешно испытана 29 августа 1949 года на Семипалатинском полигоне. Тем не менее, как отмечали академики Ю.Б. Харитон и Ю.Н. Смирнов, еще в 1948 году была начата экспериментальная отработка оригинальной российской конструкции «ядерного заряда», который был успешно испытан 24 сентября 1951 года, и его взрыв «представлял собой второе испытание атомного оружия в СССР».
В «Арзамасе-16», где создавалась российская атомная бомба, она имела обозначение РДС-1, которое расшифровывалось по-разному: «Россия делает сама», «Реактивный двигатель Сталина», «Реактивный двигатель специальный». Мощность РДС-1 была эквивалентна 22 килотоннам тринитротолуола.
В США первую советскую бомбу назвали «Джо-1», имея в виду Иосифа Сталина (Иосиф по-английски Джозеф).
Итак, Соединенные Штаты успешно завершили реализацию Манхэттенского проекта. Не менее успешной была и деятельность советской внешней разведки, обеспечившей «атомный проект» СССР достоверными научно-техническими данными об американском проекте. В освещении Манхэттенского проекта советская разведка отслеживала не только его технологический процесс, но одновременно добывала важную информацию о влиянии этого процесса на политику администрации США в отношении Советского Союза.
В течение всего периода Второй мировой войны США тщательно скрывали работы по Манхэттенскому проекту, только Англия была в курсе этих работ. Более того, в англо-американском соглашении, подписанном в Квебеке в июле 1943 года, указывалось, что атомная бомба будет «решающим фактором в послевоенном мире и даст абсолютный контроль тем, кто обладает ее секретом». Президент Ф. Рузвельт и премьер У. Черчилль обязались не передавать третьей стороне информацию о Манхэттенском проекте «без взаимного согласия». Этим же соглашением предусматривалось, что решение об использовании атомного оружия должно приниматься также по взаимному соглашению.
После Хиросимы и Нагасаки ученые, создавшие в Лос-Аламосе атомную бомбу, поняли, что они «сделали работу за дьявола». Альберт Эйнштейн говорил после войны: «Если бы я знал, что немцам не удастся создать бомбу, я бы и пальцем не пошевельнул». Возможно, это побудило великого физика перед смертью сжечь свои последние научные работы, поскольку содержавшиеся в них знания могли, по его убеждению, навредить человечеству.
После окончания Второй мировой войны задачи внешней разведки СССР в атомной области намного расширились. Наряду с продолжением добывания в США и Англии технологических сведений об атомном оружии возникла необходимость получения информации об увеличении и совершенствовании американского ядерного арсенала, а главное — о планах атомной войны США против Советского Союза. В сущности, это было уже новым, причем главенствующим направлением деятельности внешней разведки, появление которого было вызвано радикальными изменениями в политической и военной стратегии США. Основная идея этих изменений, изложенная в секретной директиве Объединенного комитета начальников штабов США № 1496/2, разработанной в сентябре 1945 года, заключалась в том, что СССР уже рассматривался не как союзник, а как враг номер один, войну с которым следует вести с помощью атомного оружия.
С этого времени во исполнение упомянутой директивы в США начались интенсивные разработки планов применения атомного оружия против СССР. Масштабы этих планов расширялись по мере накопления ядерных боеприпасов и их носителей. Так, к началу 1950 года количество тяжелых бомбардировщиков увеличилось в 4 раза (с 60 до 250, а к концу 1953 года их уже насчитывалось свыше 1000). Если в начале 1946 года США располагали 30–35 атомными бомбами, то в январе 1953 года, по заключению правительственной комиссии по атомной энергии, США вступили в эпоху «атомного изобилия». Быстрое накопление ядерных боеприпасов позволило военно-политическому руководству США сделать вывод о необходимости преднамеренного форсирования начала войны с СССР в ближайшем будущем, пока русские не создали свое атомное оружие.
Планы атомной войны против СССР, разработанные Объединенным комитетом начальников США в период 1945–1959 годов, составлялись и уточнялись почти ежегодно. Изложить все эти планы, большинство из которых было своевременно раскрыто советской разведкой, в рамках одного очерка не представляется возможным. Поэтому рассмотрим некоторые из них, наиболее показательные по своим целям и масштабам.
Первый такой план, получивший кодовое наименование «Тота-лити», был готов в конце 1945 года. Он был составлен с учетом атомных ударов по японским городам Хиросима и Нагасаки. В нем учитывались стратегическая уязвимость территории СССР и возможные последствия нанесения первого атомного удара с использованием 20 атомных бомб. Планом предусматривалась бомбардировка 17 городов СССР, включая Москву, Горький, Куйбышев, Свердловск, Новосибирск, Омск, Саратов… При этом разработчики плана исходили из того, что Советский Союз не сможет нанести по США ответный удар из-за отсутствия у него атомного оружия. Иными словами, ставка делалась на безнаказанность для США, обеспечиваемую «атомной монополией», которая использовалась администрацией Трумэна для оказания давления на СССР. Впервые такое давление было предпринято госсекретарем США Бирнсом, который на сессии Совета министров иностранных дел четырех великих держав, проходившей в сентябре 1945 года в Лондоне, заявил со зловещим юмором представителю СССР: «Если вы не откажетесь от своей позиции, я выхвачу из кармана атомную бомбу и обрушу ее на вас». Р. Оппенгеймер, которому стало известно об этой грубой выходке Бирнса, назвал ее отвратительной. Более грубое и открытое давление имело место со стороны США при решении «иранской проблемы».
И это было всего лишь через четыре месяца после Потсдамской конференции, где все ее участники — главы государств СССР, США и Великобритании дали торжественное обещание установить прочный мир во всем мире. А вместо этого появилось «ядерное устрашение» — новый термин, который с тех пор стал основой политической и военной стратегии США, а позднее был взят на вооружение и другими ядерными державами. Но приоритет здесь принадлежит Соединенным Штатам Америки.
Разработка следующего (второго) американского плана атомной войны против СССР, получившего кодовое наименование «Пинчер» («Клещи»), была завершена в июле 1946 года. Планом предусматривалось нанесение атомных ударов по 20 крупнейшим городам СССР (в первую очередь по Москве, району Баку, Уральскому промышленному району), а также по основным группировкам советских вооруженных сил. Намечалось вторжение американских войск на территорию Советского Союза через Польшу, Балканы и Средний Восток с последующей оккупацией страны. Предполагалось, что военные действия США против СССР, включая атомные удары с использованием 50 бомб, могут состояться с середины 1946-го до середины 1947 года.
В последующих американских планах количество намечаемых атомных ударов возрастало. Так, в плане «Сиззл» («Испепеляющий удар»), разработанном к концу 1948 года, предусматривалось применение 133 атомных бомб по 70 городам СССР, включая Москву (8 бомб) и Ленинград (7 бомб). В целом следует подчеркнуть, что направленность и принципы американского ядерного планирования в этот период сохраняли в своей основе идею «атомной монополии» и «атомного изобилия».
В конце августа 1949 года, однако, произошло событие, которое вызвало подлинную сумятицу в умах военно-политического руководства США, породило растерянность и затем существенные корректировки в ядерном планировании. Этим событием стало испытание в СССР атомной бомбы на 5–7 лет раньше самых смелых американских прогнозов. Когда президенту Трумэну доложили проверенные данные о том, что «Советский Союз располагает собственной атомной бомбой», он отреагировал на это сообщение вопросом: «Что же нам теперь делать?». И первое, что он сделал, это отправил в отставку директора ЦРУ адмирала Генри Хилленкойтера, утверждавшего, что атомная бомба появится в России скорее всего в 1953 году. Между тем «политический генштаб» американского президента требовал принятия экстренных мер. Теперь уже речь шла о «тотальной войне» против СССР с нанесением ударов прежде всего по его атомным объектам.
К началу 1950 года Объединенный комитет начальников штабов США подготовил новый широкомасштабный план ведения атомной войны против СССР, которому было дано условное наименование «Дропшот» («Моментальный удар»). Главная стратегическая цель плана «Дропшот» заключалась в ликвидации Советского Союза как государства (!). План включал четыре этапа.
Первый — бомбардировка 200 советских городов с применением 300 атомных бомб и обычных боевых средств с общей целью уничтожения не менее 85 % экономического потенциала, основных группировок вооруженных сил, баз снабжения и главных административных центров Советского Союза. Продолжительность первого этапа должна была составить шесть месяцев.
Второй этап предусматривал развертывание войск США и их союзников (свыше 160 дивизий) для наступательных действий против стран Восточной Европы и СССР.
Третий этап — ведение боевых действий на территории СССР с целью разгрома его вооруженных сил и лишения возможности активного сопротивления.
Четвертый этап — завершение военных действий, ликвидация существующего в СССР общественно-политического строя и оккупация его территории.
Таким образом, план «Дропшот» по своим целям, масштабам и боевым средствам поражения (атомные бомбы) намного превосходил известный германский план «Барбаросса». «Дропшот», несмотря на его детальную проработку, постоянно уточнялся и корректировался, причем количество планируемых атомных ударов даже уменьшалось. Так, в очередном уточненном варианте, каковым фактически был новый план «Шейкдаун» («Встряска»), подготовленном в середине 1950 года, предусматривалось нанесение атомных ударов по 104 городам СССР с применением «всего» 220 атомных бомб. Вопрос стоял только в определении оптимальных сроков реализации этого нового плана. В связи с этим в Пентагоне было подсчитано, что к середине 50-х годов СССР будет уже иметь достаточное количество атомных бомб, чтобы нанести «небольшой, но все же довольно ощутимый ответный удар по США». Исходя из этого, американские планировщики атомной войны определили так называемый «день А» — последнюю благоприятную для США возможность безнаказанного (т. е. без опасения ответных действий) нанесения атомных ударов по Советскому Союзу. Согласно их расчетам, «день А» приходился на 1954 год. С учетом этого в директиве Совета национальной безопасности СНБ-68 указывалось: «Военные преимущества при нанесении удара первыми требуют от нас быть в постоянной готовности, чтобы обрушить на противника всю нашу мощь, по возможности до того, как удар со стороны Советского Союза станет свершившимся фактом. На начальной фазе атомной войны преимущество инициативы и внезапности будет чрезвычайно велико».
Известно, что составление сценариев, по которым могут развиваться военные действия, является достаточно обычной практикой для военных. Но здесь имели место не сценарии, а именно планы внезапного нападения на СССР, причем с конкретными сроками начала войны.
Конечно, план «Дропшот» представлял серьезную угрозу для СССР, однако это не было неожиданностью для руководства Советского Союза: советская внешняя разведка сумела своевременно добыть копию «Дропшота», а также получить достоверную информацию об американских расчетах «дня А», что позволяло руководству страны принимать соответствующие меры для нейтрализации атомной угрозы.
Итак, план «Дропшот» и его последующие варианты явились завершением первого периода планирования Соединенными Штатами атомной войны против СССР. Характерными признаками этого периода являлись такие факторы, как «атомная монополия» и «атомное изобилие» США, обеспечивавшие им безнаказанность нанесения атомных ударов по Советскому Союзу. При изучении этого периода возникает закономерный вопрос: почему во второй половине 40 — начале 50-х годов Соединенные Штаты при наличии упомянутых факторов все же не решились на превентивную атомную атаку против СССР?
В политическом и стратегическом аспектах такую сдержанность руководства США можно объяснить влиянием тех здравомыслящих американских аналитиков, которые реально оценивали стратегическую ситуацию, сложившуюся в то время в Европе. Анализ этой ситуации на основе имевшихся в упомянутый период разведывательных данных показывает, что основными сдерживающими аргументами американских аналитиков были следующие:
— после окончания войны группировка советских войск в Европе не имела себе равных по численности, оснащенности, боевому опыту и эффективности управления. В случае возобновления военных действий эта группировка, втрое превосходившая по боевому составу группировку войск западных союзников, могла в считанные недели сломить сопротивление англо-американских войск, выйти к Ла-Маншу и Средиземноморью, закрыть доступ США и их союзникам к нефтяным ресурсам Ближнего и Среднего Востока. Такие оперативные возможности советских войск у американских аналитиков сомнений не вызывали. Они хорошо помнили тяжелое положение союзных войск, которые не смогли отразить контрудар немцев в Арденнах в декабре 1944 года. И только быстрое наступление советских фронтов, начатое по отчаянной просьбе союзников, позволило стабилизировать обстановку на западном фронте (в связи с этим следует отметить, что генерал Д. Эйзенхауэр и фельдмаршал Б. Монтгомери на своей секретной встрече, состоявшейся в сентябре 1945 года, пришли к выводу, что если бы Красная Армия предприняла в Европе наступление, то западные союзники были бы не в силах ему противостоять);
— применение против наступающих советских войск атомного оружия было бы чревато многими «европейскими хиросимами» и неминуемыми большими потерями американских войск (даже от собственных атомных бомб), что, несомненно, вызвало бы бурю негодования в США с непредсказуемыми последствиями;
— заключение в феврале 1950 года советско-китайского военнополитического союза означало, что в случае войны против СССР Соединенным Штатам пришлось бы воевать и с Китаем.
Однако ближе к середине 50-х годов сдерживающее влияние реалистичных американских аналитиков заметно ослабло. Высшее военное руководство США в очередной раз активизировало деятельность по подготовке превентивной атомной войны против СССР. Из резидентур советской внешней разведки поступали тревожные донесения, в которых сообщались секретные сведения в области ядерного планирования и производства ядерных средств в Соединенных Штатах. Так, разведке стало известно содержание совершенно секретного доклада начальника штаба ВВС США генерала Туайнинга «Приближающийся национальный кризис», в котором, в частности, подчеркивалось, что в случае дальнейшего промедления «превентивная война против СССР обернется для США небольшим, но эффективным ответным ударом по американской территории». Не остался тайной для нашей разведки и «Основной план войны», разработанный в 1954 году Стратегическим авиационным командованием (САК) ВВС США. Согласно этому плану, главная цель войны заключалась в том, чтобы «уничтожить нацию», то есть Советский Союз. В плане предусматривалось нанесение упреждающих ударов с воздуха по более чем 2100 важнейшим промышленным и военным объектам СССР с применением 600–750 атомных бомб. Командующий САК генерал К. Лимэй считал, что это будет началом третьей мировой войны, продолжительность которой составит не более 30 суток, после чего от России останутся лишь «дымящиеся радиоактивные руины».
В рассматриваемый период военно-промышленный комплекс США непрерывно поставлял в вооруженные силы страны новые виды вооружений и военной техники. Поэтому советская внешняя разведка в этот период предпринимала активные усилия для добывания информации о производстве новейших типов оружия, особенно ядерных средств и их носителей. В частности, были получены достоверные данные об оснащении ВВС США стратегическими бомбардировщиками В-52, способными нести четыре атомные бомбы (предыдущие типы бомбардировщиков могли нести только одну атомную бомбу). В 50-х годах, по разведывательным данным, в стратегической авиации США насчитывалось свыше 1850 бомбардировщиков В-52 и В-47, базировавшихся на 65 авиабазах, в том числе на 25, расположенных на территории стран, граничащих с СССР. В 1955 году США провели успешное испытание первой американской баллистической ракеты с дальностью 3200 километров, в 1958–1962 годах в Турции и Италии были развернуты 45 пусковых установок ракет «Юпитер», а в Англии — 60 пусковых установок ракет «Тор». Таким образом, западная часть территории СССР оказалась в пределах досягаемости американских ракет средней дальности. И наконец, как сообщалось в разведывательных донесениях, в США в середине 50-х годов было развернуто строительство принципиально нового вида стратегических ядерных средств — атомных подводных лодок, оснащенных баллистическими ракетами.
В конце 1949 года резидентура внешней разведки в Лондоне добыла ценные документальные материалы о создании в США нового, намного более мощного вида атомного оружия — термоядерного. В частности, были получены принципиальная схема водородной бомбы, ее теоретические расчеты и основные параметры конструкции. Позднее, в 1952–1954 годах, из лондонской резидентуры поступили подробные сведения о результатах испытаний американских водородных бомб на Маршалловых островах, где США осуществили 67 термоядерных взрывов общей мощностью 108 мегатонн (что эквивалентно взрывам примерно 7200 «хиросимских бомб»).
Но вот в 1957 году снова произошли «чрезвычайные события», вызвавшие очередную панику среди военно-политического руководства США: в августе в Советском Союзе было проведено успешное испытание межконтинентальной (!) баллистической ракеты, а 4 октября был осуществлен вывод на околоземную орбиту искусственного спутника Земли. Американские военные вновь стали призывать президента начать превентивную атомную войну против СССР, «пока США обладают превосходством». Однако президент Д. Эйзенхауэр так ответил на эти призывы: «Мы не пойдем на такой вид войны. У нас недостаточно бульдозеров, чтобы очистить улицы от трупов». И снова идея превентивной атомной войны против СССР оказалась в архивах ядерного планирования. Но, увы, ненадолго…
В начале 1960 года внешней разведке стало известно о разработках в США ядерных боеприпасов малой и сверхмалой мощности (до 1 килотонны), имеющих оперативно-тактическое и диверсионное назначение. В частности, были добыты тактико-технические данные так называемых «ранцевых атомных фугасов» мощностью 0,1–0,2 килотонны, предназначавшихся для уничтожения важных стратегических объектов в тылу противника, куда эти фугасы должны были доставляться созданными для этой цели диверсионными подразделениями. Что же касается оперативно-тактического использования ядерных боеприпасов малой мощности, то можно отметить, что взрыв одного такого устройства мощностью в 1 килотонну превышает поражающую эффективность одновременного залпа всех штатных огневых средств дивизии.
В 1959 году советская внешняя разведка добыла в США совершенно секретный перечень нескольких тысяч целей, подлежащих «немедленному уничтожению» ядерным оружием «в первые часы с момента начала вооруженного конфликта». Анализ этого документа показал, что он является частью нового общего плана ядерной войны против СССР и Китая. Появление такого плана (который нашей разведке через некоторое время также удалось добыть) было вызвано кардинальными изменениями в стратегическом планировании Объединенного комитета начальников штабов США. Сущность этих изменений сводилась к следующему. К концу 50-х годов качественное развитие и количественное наращивание ядерных средств в США обусловили переход к централизованному ядерному планированию, для чего был создан Объединенный штаб планирования стратегических целей с подчинением его Объединенному комитету начальников штабов. Основными функциями Объединенного штаба являлись: определение объектов, подлежащих уничтожению ядерным оружием («ядерные цели»), разработка отдельных планов ядерных операций и ядерной войны в целом.
В декабре 1960 года был составлен первый общий план ядерной войны, получивший наименование «Единый комплексный оперативный план» («Single Integrated Operation Plan», SIOP) — СИОП, в основе которого, как и в плане «Дропшот», сохранялась стратегия «массированного возмездия». Эта стратегия предусматривала ведение против СССР, других стран Организации Варшавского договора и Китая всеобщей ядерной войны, которая начиналась бы с неограниченного применения всего арсенала американских ядерных средств, обеспечивающих «гарантированное уничтожение» экономического и военного потенциалов противника. Так, планом СИОП-1 намечалось нанесение ядерных ударов по Советскому Союзу и Китаю с применением 3,5 тысячи ядерных боеприпасов общей мощностью 780 мегатонн. По подсчетам американских специалистов, в результате этих ударов в СССР и КНР могло быть уничтожено до 280 млн человек. В последующие планы СИОП вносились изменения и уточнения, отражавшие в основном новые стратегические концепции США и увеличение числа «ядерных целей». Так, в СИОП-2 (1961 г.) таких целей насчитывалось 6 тысяч, в СИОП-3 (1967 г.) — 10 тысяч, в СИОП-4 (1971 г.) — 16 тысяч, в СИОП-5 — 25 тысяч. Особо следует отметить СИОП-3, в котором с учетом Карибского кризиса предусматривалось, что первым («разоружающим») ядерным ударом должны быть уничтожены стратегические ядерные силы СССР, 2530 % его населения и 60 % промышленного потенциала. Это, согласно плану, считалось причинением противнику «неприемлемого ущерба», а главное — лишало бы его возможности наносить ответные ядерные удары.
Итак, планы СИОП явились принципиально новым этапом ядерного планирования в США. Основными характеристиками этого этапа были: централизованное планирование ядерных операций и ядерной войны; появление новых типов ядерных средств и их носителей, образовавших впоследствии известную «триаду стратегических ядерных сил» США; гипотетическая проверка концепции ядерной войны путем проведения стратегических командно-штабных учений. Этот новый этап ядерного планирования в США, естественно, вынудил советское руководство поставить новые задачи перед внешней разведкой СССР.