Сталин: «Дезинформация! Можете быть свободны!»
Сталин: «Дезинформация! Можете быть свободны!»
Разумеется, немцы понимали, что утечка информации неизбежна. Учитывая это, они спланировали и осуществили очень точно с политической, психологической и военной точек зрения выверенную дезинформацию, рассчитанную именно на «пробелы» в стратегическом мышлении высшего советского руководства. Расчет оправдался. На советской стороне не было профессионалов, которые могли бы в «информационном океане» вскрыть хорошо продуманный и дальновидный обман, камуфляж истинных намерений вермахта.
Поражает «зашоренность» мышления сталинских дипломатов, ориентированных на установки диктатора «не поддаваться на провокацию». В конце мая 1941 года первый заместитель Государственного секретаря С. Уэлс сообщил на приеме послу СССР в США К. Уманскому о готовящемся нападении Германии на Россию. В тот же день Уманский сделал заявление для печати: «предоставляемая Советскому Союзу информация в Лондоне и Вашингтоне преследует цель спровоцировать конфликт между Германией и СССР».
Кстати, как уверяли американцы, их суперагент в Берлине С. Вуд («Тихий американец») уже в августе 1940 года доложил президенту Ф.Д. Рузвельту, что гитлеровское руководство находится на пороге войны с Россией. «В конце июля 1940 года Гитлер на совещании в Бергхофе познакомил высшее командование германских вооруженных сил со своими планами. «Надежда Англии – Россия и Америка, – говорил он. – Если Россия будет уничтожена, тогда будет устранена со сцены и Америка, ибо уничтожение России чрезвычайно усилит мощь Японии на Дальнем Востоке… Решение: учитывая эти соображения, Россия должна быть ликвидирована. Срок – весна 1941 года. Чем раньше Россия будет разгромлена, тем лучше».
В начале января 1941 года Вуд переслал в Вашингтон достоверную информацию, которая рассеяла все сомнения о намерениях Гитлера – содержание директивы № 21 от 18 декабря 1940 года – «План Барбаросса».
После этого Рузвельт предпринял шаги, направленные на нормализацию американо-советских отношений.
Германская дезинформация, правдивая в деталях, продолжала политическую практику страны, применявшей «метод игры на нервах», военного шантажа. Такое поведение Гитлера было понятно Сталину.
Между тем, немецкий Генштаб развернул целую систему мер для обмана Сталина и его окружения.
15 февраля 1941 года Кейтель издал специальную «Директиву по дезинформации противника». Предусматривалось создать представление о том, что немцы якобы готовятся к вторжению в Англию (операция «Морской лев»), одновременно намереваясь провести операции в Югославии («Марита») и Северной Африке («Зонненблюме»). Чтобы иллюзия вторжения в Англию была полной, немецкое командование распространило ложные сведения о несуществующем на самом деле сильном «авиадесантном корпусе». Прикомандировало к войскам переводчиков английского языка, отпечатало в массовом количестве топографические карты районов Англии и разослало их в войска. Были «оцеплены» определенные районы побережья Ла-Манша, Па-де Кале и в Норвегии. В этих местах размещались ложные батареи. Перемещение войск из Франции на Восток выдавалось за маневр для того, чтобы ввести в заблуждение англичан.
Надо признать: своевременно вскрыть всю систему дезинформационных мер немцев нашей разведке не удалось.
Впрочем, в свое время жертвой большой и тщательно разработанной операции по дезориентации стало и германское руководство. Речь идет об операциях «Телохранитель» и «Стойкость», осуществленных спецслужбами союзников в канун высадки в Нормандии. «Немецкая сторона должна была потерять способность отличать факты от вымыслов. Так в действительности и случилось: германская разведка стала считать дезинформацией как раз те сведения, которые поступали к ней без посредничества сотрудников «Телохранитель» и «Стойкость». Результат известен: ставка Гитлера осознала, что высадка союзников в Европе началась лишь после того, как на берег Нормандии сошли тысячи танков и десятки тысяч солдат»19.
Другой крупный просчет внешней разведки был связан с ошибками в стратегическом расположении резидентур на случай войны в Европе. Связь с агентурой в Европе строилась в основном через Бельгию и Данию на Швецию. Считалось, что эти страны во время войны останутся нейтральными, в них будут действовать наши резидентуры. Но в 1940 году именно Бельгия и Дания были оккупированы немецкими войсками, а советская разведка осталась без надежных линий связи.
Резидентура в Стокгольме также не была готова к такому обороту событий. Сказался опустошительный урон, нанесенный сталинскими репрессиями высшему руководству армии и разведки.
В результате известной «реорганизации» в разведке, произведенной В 1938 году, большинство нелегальных резидентур было закрыто, а сотрудники-нелегалы отозваны в Центр. Занятое политическими перетрясками, сталинское руководство «забыло» создать в Центре орган по руководству нелегальной работой. И лишь в феврале 1941 года 7-й отдел Разведывательного управления получил приказ создать нелегальный аппарат и возглавить его деятельность. Вторая мировая война уже полыхала во всю.
Располагая агентурой в отдельных звеньях госаппарата Германии, советская разведка в 1933-1941 годах могла информировать Москву об основных внешнеполитических устремлениях этой страны и других империалистических держав. Но она не располагала особо ценной агентурой в окружении высшего германского руководства, которая дала бы доступ к информации о конкретных, принципиальных политических решениях гитлеровцев. В итоге разведка «прозевала» аншлюсе Австрии, готовившийся в строжайшей тайне, не представила реальных данных о намерениях гитлеровцев вторгнуться в Чехословакию, не смогла предсказать вторжения германских войск в Польшу.
И все это не насторожило Сталина и его окружение!
Интересно на этот счет мнение П. Фитина, возглавившего в то время внешнюю разведку. Но сначала познакомимся с ним чуть поближе, используя только то, что он говорит сам о себе в «Воспоминаниях о деятельности внешней разведки».
Он пришел в разведку в марте 1938 года по партнабору. Отобрали тогда примерно 800 коммунистов с высшим образованием, имевших опыт партийной и руководящей работы. После шестимесячного обучения в Центральной школе НКВД их направили как в центральный аппарат, так и в периферийные органы. Большая группа, в том числе и Фитин, была отобрана для работы в 5-м (иностранном) отделе НКВД СССР.
В октябре 1938 года, свидетельствует далее автор «Воспоминаний», я пришел на работу в Иностранный отдел оперативным уполномоченным отделения по разработке троцкистов и «правых» за кордоном, вскоре меня назначили начальником этого отделения. В январе 1939 года я стал заместителем начальника 5-го отдела, а в мае 1939 года возглавил 5 отдел НКВД. На посту начальника внешней разведки находился до середины 1946 года.
Шестимесячные курсы, шестимесячная практика и – начальник внешней разведки!
Еще одна деталь из записок П. Фитина: «16 июня 1941 года из нашей берлинской резидентуры пришло срочное сообщение о том, что Гитлер принял окончательное решение напасть на СССР 22 июня 1941 года. Эти данные тотчас же были доложены в соответствующие инстанции… Вызов к И.В. Сталину не застал нас врасплох… Нас пригласили в кабинет. Сталин поздоровался кивком головы, но сесть не предложил, да и сам за все время разговора не садился…
Подойдя к большому столу, который находился слева от входа и на котором стопками лежали многочисленные сообщения и докладные записки, а на одной из них сверху было наше сообщение, И.В. Сталин, не поднимая головы, сказал: «Прочитал ваше донесение… Выходит, Германия собирается напасть на Советский Союз?»
Мы молчим. Ведь всего три дня назад – 14 июня газеты опубликовали заявление ТАСС, в котором говорилось, что Германия также неукоснительно соблюдает условия советско-германского пакта о ненападении, как и Советский Союз. И.В. Сталин продолжал расхаживать по кабинету, изредка попыхивая трубкой. Наконец, остановясь перед нами, он спросил: «Что за человек, сообщивший эти сведения?»
Мы готовы были к ответу на этот вопрос, я дал подробную характеристику нашему источнику. В частности, я сказал, что он немец, близок к нам идеологически, вместе с другими патриотами готов всячески содействовать в борьбе с фашизмом. Работает в министерстве воздушного флота и очень осведомлен. У нас нет основания сомневаться в правдоподобности его информации.
После окончания моего доклада вновь наступила длительная пауза. Сталин, подойдя к своему рабочему столу и повернувшись к нам, произнес: «Дезинформация! Можете быть свободны». Итак, Сталин не поверил Шульце-Бойзену, не поверил берлинской резидентуре.