«Тот, кто хранит молчание в этот час, станет пособником Сталина»

«Тот, кто хранит молчание в этот час, станет пособником Сталина»

Располагая достоверными сведениями о развитии политических процессов на Западе, советское правительство могло эффективно использовать их в государственных интересах страны. К сожалению, этого не произошло. Больше того, и разведчикам наклеили клеймо «врагов народов». Сталин, готовый ради укрепления своей диктатуры на любые преступления, расправился с кадрами советской внешней разведки. Самый сильный удар по ним нанес не противник, а Сталин со своим ближайшим окружением.

Криминальная «техника» устранения от власти и физического уничтожения этих людей описана многими историками и участниками событий. Истерические «судебные процессы» над «шпионами», «агентами гестапо», «врагами народа» захлестнули страну. Диктатор безжалостно уничтожил партийных и государственных деятелей Зиновьева, Каменева, Бухарина, Смирнова, Рыкова, Раковского… Он фактически обезглавил армию, казнив талантливых полководцев – Тухачевского, Якира, Блюхера, Уборевича, Гамарника… Репрессии обрушились на интеллигенцию, закрывались целые научные направления. Крупные ученые, и в их числе Вавилов, Смилга, Чаянов, Пашаускас, изгонялись из науки и исчезали в Гулаге. Выдвиженцы, «красная профессура» все чаще практиковали вульгарную, расчлененную по классовым, идеологическим принципам науку. Как «буржуазные» науки, были расстреляны вместе с учеными генетика, социология, кибернетика… Эхо тех расстрелов отдается и поныне.

Страшный удар был нанесен и по внешней разведке. В 1937 году репрессии обрушились на ее руководство во главе с Артузовым. Погиб Я. Берзин, начальник разведывательного управления Генштаба РККА…

Центр срочно отзывал руководителей и офицеров резидентур изо всех самых важных стран, отзывал, чтобы без следа растворить их в лагерях. Начиная с декабря 1936 года, по указанию А. Слуцкого, исполнявшего обязанности начальника Иностранного отдела Главного управления безопасности (политическая разведка), под разными предлогами были вызваны в Москву и арестованы: один из организаторов разведывательной сети в Германии Г. Кипенбергер, резидент в Париже Н. Смирнов (Глинский), М. Максимов-Уншлихт, возглавлявший контрразведывательные службы в Германии и десятки других разведчиков. Немного подробнее расскажу о Кипенбергере.

Ганс Кипенбергер, создававший вместе с Вальтером Кривицким агентурную сеть советской военной разведки в Германии в 20-30-х годах, служил Коминтерну честно и преданно. Это был мужественный и храбрый человек. В 1927 году его избрали депутатом рейхстага, он входил в комитет по военным делам и долгие годы подпитывал советскую военную разведку ценнейшей информацией.

После прихода Гитлера к власти Г. Кипенбергер еще несколько месяцев оставался в Германии, продолжая свою опасную подпольную работу. Осенью 1933 года он бежал в Россиию. И здесь, спустя три года, был арестован как нацистский шпион, хотя «следствие» не располагало никакими сколько-нибудь убедительными доказательствами. Тем не менее после шести месяцев допросов Ганса Кипенбергера расстреляли.

Трагическая судьба ближайшего соратника поставила Вальтера Кривицкого в тупик. Он понял, над ним также нависла смертельная опасность и предпочел не возвращаться в Москву. Он никого не предавал, когда вынужден был эмигрировать.

Сталинская и гитлеровская слежка преследовали его буквально по пятам. Спасая жизнь, он сдался англичанам.

Несколько недель, изо дня в день, с ним беседовала Д. Арчер, сотрудница Интеллидженс сервис, специалист по коммунистическому движению и, по свидетельству К. Филби, очень хороший психолог. Она смогла получить от Кривицкого около 100 фамилий его агентов в разных странах, в том числе 30 – в Англии. Все они были арестованы.

В 1941 году В. Кривицкий ушел из жизни «при загадочных обстоятельствах». Английский писатель-историк и публицист Г. Брук-Шефферд, заинтересовавшись судьбой Кривицкого, отыскал бывшую сотрудницу советской военной разведки в США Г. Массинг, работавшую с Вальтером. Она категорически отвергла версию самоубийства.

7 февраля 1941 года В. Кривицкий приехал в Вашингтон навестить своего старого знакомого Порефа-Доберта, офицера рейхсвера, эмигрировавшего в США. По свидетельству Доберта, Вальтер заметно нервничал, при нем был пистолет. Он намеревался выехать в Нью-Йорк, но на вокзале якобы случайно увидел немецкого агента Виземана и изменил свои планы. Под фамилией Порефа он снял номер в гостинице «Бельвю». 10 февраля в 9.30 утра горничная обнаружила его в номере мертвым. Рядом был паспорт, в голове виднелся след пулевого ранения. Инспектору Томсону, проводившему осмотр, отпечатков пальцев на пистолете снять не удалось. Не была обнаружена и пуля, выпущенная из пистолета. Томсон пришел к выводу, что это убийство16.

«Невозвращенцем», как Кривицкий, стал и другой видный военный разведчик Игнатий Рейсс. При отъездах Вальтера в Москву он фактически замещал его. До них доходила правда о репрессиях и однажды Игнатий сказал Кривицкому, что не намерен возвращаться домой, политика Сталина представляется ему «перерождением в фашизм». Вместе с письмом в ЦК ВКП(б) Рейсс отправил орден Красного знамени, полученный в 1928 году.

«Тот, кто хранит молчание в этот час, – писал Рейсс, – станет пособником Сталина и предателем дела рабочего класса и социализма… У меня достаточно сил, чтобы начать все сначала… Я возвращаю себе свободу. Назад к Ленину, его учению и делу. Я хочу предоставить свои силы делу Ленина, я хочу бороться, и наша победа – победа пролетарской революции – освободит человечество от капитализма, а Советский Союз – от сталинизма…»

4 сентября 1937 года Рейсса подстерегли сталинские наемники. В ту минуту, когда он вышел из ресторана, к подъезду подкатила машина. Молниеносный удар кистеня – и лимузин с полуживым человеком рванул с места. Случайные прохожие обернулись на шум мотора и тут же заторопились по своим делам. В тот же день швейцарская полиция нашла труп с пятью пулевыми ранами в голове.

Нет, не так собирался закончить свою жизнь «товарищ Людвиг» – Игнатий Рейсс – Натан Маркович Порецкий. Еще гимназистом он увлекся революционными идеями. Позже выпускник юридического факультета Венского университета вступил в австрийскую компартию, вел нелегальную работу в Польше, Германии. В Москве он прошел подготовку на специальных курсах Военной академии, работал в центральном аппарате Разведывательного управления РККА, с 1932 года – вновь за границей. Из последней командировки не вернулся.

Ветераны разведки и сейчас с болью вспоминают, как были парализованы резидентуры: берлинская, лондонская, венская, токийская – «работа фактически была прекращена, в них оставалось по одному-два человека». Центр предлагал «рассмотреть вопрос о прекращении связи» даже с такими агентами, как «пятерка» в Англии. Но, рискуя карьерой, а возможно, и головой, разведчики отстаивали и отстояли важнейший источник стратегической информации.

Еще в 1925 году по предложению ВСНХ разведка занялась научно-технической тематикой. И занялась весьма эффективно. В 30-е годы научно-техническая разведка передала командованию сугубо секретную техническую документацию по важнейшим видам вооружения: конструкциям военных самолетов, артиллерийским системам, новым типам быстроходных судов, электромоторов для подводных лодок, военной оптике, технике средств связи, мотостроению… Но в 1938 году и в этом управлении выискали «врагов народа» и заменили весь оперативный состав.

16 июня 1941 года, по свидетельству ветерана разведки Н. Горшкова, из резидентуры в Риме было направлено в Москву спецсообщение о том, что надежный агент («ГАУ») получил сведения, из которых следует, что Германия в ближайшие дни нападет на Россию. Это сообщение было «подшито к делу» с такой резолюцией: «по указанию Берии Л.П. запрещено посылать это спецдонесение адресатам, так как это похоже на дезинформацию». В то время «адресатами» разведки были, как известно, три человека – Сталин, Молотов, Ворошилов.

Террор неизбежно вел к деморализации людей, к предательству. Росло число перебежчиков. Накануне войны в Западной Европе было провалено несколько наших резидентур – «Кент» в Бельгии, «Жильберт» во Франции, «Дора» в Швейцарии. Арестованных немцы провели по судебному делу, известному в истории как «Красная капелла».

Как чумы, люди боялись вызова в Москву, понимая, что это вызов на кладбище. Спасаясь, каждый искал свои варианты. Л. Гельфанд, поверенный в делах посольства СССР в Италии, советник, в годы гражданской войны был комендантом поезда Л. Троцкого, позже стал одним из телохранителей наркома, члена политбюро ЦК ВКП(б). Его хорошо знали видные большевики Крестинский, Сокольников, Литвинов.

Когда же из Москвы пришла телеграмма об отзыве, советник Гельфанд принял свои меры: купил билет на поезд до Москвы, дал телеграмму о дате выезда, занял с семьей место в вагоне.

Но до Москвы Гельфанды не доехали: во Флоренции их ждал заказанный автомобиль – бросок в Рим, к авиарейсу на Нью-Йорк…

Недоверие Москвы, Сталина коснулось даже Рихарда Зорге, свидетельствует его соратник Б. Гудзь. Несколько раз Рихарда вызывали в Москву, но он находил веские предлоги, чтобы оставаться в Токио; нервничая, шел на риск, может быть, не всегда обоснованный.

По свидетельствам ветеранов разведки, в ряде стран, например в Латвии, Литве, Эстонии, агентуру просто «бросили». То же самое было в Германии, Австрии… Нужно ли говорить, как много потеряла при этом разведка, а значит и вся страна. В 1946 году наш разведчик В. Рощин восстановил связь с агентом-антифашистом, прерванную в 1938 году. И знаете что услышал? «Дорогие мои, где вы были всю войну? Ведь я все время был адъютантом фельдмаршала Кессельринга и ждал вас».

Кто знает, не затмил бы этот адъютант известного кино адъютанта его превосходительства?