НЕДОКАЗАННОЕ УБИЙСТВО
НЕДОКАЗАННОЕ УБИЙСТВО
ПОБЕГ
Тридцать первое октября 1979 года, Варшава.
Майор КГБ Виктор Шеймов в 16 часов вышел в город за покупками вместе с офицером безопасности — по инструкции выходить одному из здания посольства шифровальщикам запрещалось.
В магазине Виктор купил берет и длинный шарф, получил в аптеке новые темные очки, заказанные якобы для отца. В кармане у него уже лежали плоскогубцы и напильник.
Он заметил своему сопровождающему, что намерен сходить в кино. К его ужасу, офицер безопасности высказал такое же желание.
Это усложняло операцию, тем более что страж советской колонии был большим спецом по невозвращенцам: однажды в Женеве какой-то доверчивый профессор, сидевший с ним в машине, вежливо попрощался и заявил о намерении попросить политическое убежище. Наивный бедняга, конечно, не подозревал, что его духовник тут же даст ему по голове гаечным ключом, затем скрутит его, окровавленного, притаранит в посольство и вместе с коллегами запихнет в самолет, отлетающий на любимую Родину. Правда, швейцарцы этого не перенесли, и бдительного героя пришлось отправить подальше от скандала в дружественную Польшу, где только сумасшедшие просили политического убежища…
Шеймов провел небольшую подготовку — пожаловался офицеру на расстройство желудка из-за несвежей пищи. Тот подхватил с энтузиазмом: эти гады-поляки всегда кормят нас дерьмом!
В культурный центр при советском посольстве Виктор пришел пораньше, повертелся, показался, кому мог.
В 17.25 все толпой двинулись в кинозал. Виктор, переговариваясь со своим коллегой, шифровальщиком посольства, пропустил вперед офицера безопасности и будто нечаянно уронил зажигалку. Искать в такой толпе глупо и бесполезно, и он бросил коллеге: «Я сейчас к вам подойду!» Потоптался на месте и побежал в туалет, где уже никого не было. Закрывшись в кабине, с помощью инструментов Виктор открыл окно. Ему повезло: на улице рядом остановился грузовик, закрывший окно от случайного наблюдателя, и Шеймов, не теряя ни секунды, прыгнул на тротуар, уже напялил берет, закутался в шарф, надел темные очки.
КТО ОН ВИКТОР ШЕЙМОВ?
Затем — такси. На ужасном английском недавно заученные слова: «Американское посольство?» — переспросил водитель по-польски.
Шеймов старался держаться уверенно и нагло (это всегда помогает): дал большой куш шоферу, на полицейского у подъезда взглянул как на чучело — тот даже взял под козырек — и важно вошел внутрь.
Дежурного Шеймов отвел подальше от телефонов. Заявил, что просит политического убежища, и написал на бумажке, что работает в КГБ.
Тут же к нему спустились несколько сотрудников ЦРУ, которые повели его в подвальное помещение. Правда, опять пришлось понервничать: навстречу шли польские рабочие, которые делали ремонт в посольстве, наверняка половина из них — сотрудники польской контрразведки! Пришлось отвернуться.
Американцы повели беседу профессионально: сколько у вас времени? Часы показывали 18.15, в 19.10 он должен возвратиться в кино, к коллегам. Кто начальник линии «х» — научно-технической разведки? Чем занимаетесь в Москве?
Когда Шеймов назвал свою должность, цэрэушники онемели от восторга, быстро перефотографировали его паспорт, записали домашний адрес и телефон, предложили уехать в США немедленно.
Шеймова это не устраивало, он передал условия связи в Москве: личная встреча у памятника Грибоедову на Чистых прудах.
Дальше все развивалось по неприхотливым правилам секретной службы: на «чистой» машине, то есть принадлежавшей дипломату, а не разведчику, Шеймова вывезли из посольства, проверились и доставили в район культурного центра. Там он влез через окно в туалет, дождался окончания сеанса и, жалуясь на боли в желудке, присоединился к коллегам, а им и в голову не пришло, что он где-то отсутствовал…
Кто он, Виктор Шеймов?
Родился в 1946 году в Москве и рос честным советским пионером и комсомольцем. И мать, и отец — ветераны Великой Отечественной, мать работала врачом в престижной поликлинике, отец, инженер-полковник, всю жизнь трудился на секретных объектах и приложил руку к созданию баллистических ракет.
В 1969 году Шеймов закончил училище имени Баумана и попал на работу в закрытый НИИ Министерства обороны, где занимался разработкой систем наводки ракет с космических спутников. Там к нему присмотрелись сотрудники КГБ и решили, что по всем параметрам он подходит для работы на более высоком уровне.
В 1971 году его взяли в суперсекретное восьмое управление КГБ, обеспечивающее функционирование и безопасность всей шифровальной связи Советского Союза, а также отвечающее за все коммуникации внутри КГБ и за рубежом.
Шеймов специализировался по защите шифровальной связи, в его функции входило обслуживание советских посольств и резидентур за границей: там, как известно, местные контрразведки выбиваются из сил, чтобы насовать «жучков» в советские представительства и, если повезет, проникнуть в сердце посольства — шифровальное помещение.
Жизнь шифровальщиков тяжела не только из-за кропотливого изнурительного труда — давит секретность, особенно за границей, где шифровальщики находятся под особым присмотром службы безопасности и следуют четким правилам поведения, исключающим любые контакты с иностранцами, даже в город, даже в кино выходят только вдвоем (впрочем, такая же картина и в иностранных спецслужбах).
В Москве жизнь, конечно, полегче, но тоже — никаких контактов с иностранцами, прямых или косвенных, никаких подозрительных связей.
Всех, замешанных даже в мелкие финансовые дела (например, заем крупной суммы), не совсем морально устойчивых, даже чуть диссиденствующих, всех, имевших несчастье состоять в родственной связи с сидевшими в тюрьме, а также с продавцами, директорами магазинов и другими потенциально криминальными элементами, вычищали из службы железной метлой.
Работа престижная, не связанная с грязными вербовками или стукачеством, высокооплачиваемая. Естественно, туда тянулись талантливые научно-технические работники, которых фильтровали, проверяли до седьмого колена, собирали отзывы от друзей и недругов (не забыв и о дворнике, со времен царя Гороха подмечающем, кто к кому заходит и сколько пустых бутылок кто-то вытягивает в авоське).
После крутого отбора сотрудники попадали в атмосферу важной для Родины работы, их щедро поощряли орденами за успехи, создавали условия для защиты кандидатских и докторских диссертаций, многие стали даже лауреатами Государственных премий. В управлении трудились высшей пробы математики, блестящие системщики.
ШИФРОВАЛЬЩИК ДОРОЖЕ МИНИСТРА
Чужие шифры — клад для любой разведки. Если перед разведчиком стоит дилемма, кого вербовать: министра или шифровальщика, он предпочтет последнего.
Конечно, министр обладает множеством секретов, но шифровальщик может обеспечить доступ ко многим секретным коммуникациям и дать возможность преспокойно читать широкий круг перехваченных телеграмм. Разве американский флот одержал бы победу у Мидуэя, если бы не удалось раскрыть японские военно-морские шифры? А сколько жизней спасла расшифровка гитлеровских телеграмм, которая удалась англичанам! Правда, эти же телеграммы благодаря Филби и Кернкроссу ложились на стол Вашему Верховному и решили судьбу многих сражений, например, на Курской дуге.
В 1945 году бегство в Канаде советского шифровальщика Гузенко привело к аресту ряда агентов, передававших атомные секреты Советскому Союзу; серьезным ущербом обернулось также дешифрование вскоре после войны многих телеграмм НКВД (над этим американцы и англичане работали много лет) и, как результат, разоблачение двух агентов «пятерки» Маклина и Берджесса, которым, к счастью, удалось бежать в СССР.
Советские спецслужбы тоже проделали немало прорех в западных коммуникациях.
МОТИВЫ ПОБЕГА
Шеймов отличался рациональной целеустремленностью — это видно из того как он познакомился с будущей женой. В августе 1973 года поехал в химчистку и приметил девушку, стоявшую в очереди с подругой. Девушка ему понравилась, однако этот момент знакомства он счел несвоевременным. Как опытный чекист, запомнил ее адрес, продиктованный приемщице. В день выдачи вещей он и устроил ей засаду с самого утра. Бастион был взят одним махом.
Избранница оказалась провинциалкой, звали ее Ольгой, она училась в университете. Вскоре они поженились. Ему пришлось открыться перед женой, правда, в детали своей работы он ее не посвящал, лишь подтвердил, что не имеет ничего общего с борцами против диссидентов и занят в основном засекреченными проблемами. Ольга тоже должна жить по законам секретности, она же в университете совсем распустилась и даже — о ужас — была знакома с одним канадцем. Пришлось деликатно отвести ее от опасной связи и приучить к порядку.
Шеймов дослужился до должности начальника отдела, курирующего шифрованную связь наших посольств, выбился в заместители секретаря партийной организации.
На работе он иногда попадал в острые ситуации. Например, во время революции в Канаде, когда возникла угроза захвата нашего посольства. Что делать? Не принимать решительных мер и ограничиться лишь повышенной безопасностью? Прекратить работу и ждать дальнейшего развития событий? Уничтожить все шифровальные таблицы, все кодовые книги, все секретные документы? На уничтожение одной шифровальной машины требовалось восемь часов, причем не было уверенности, что противник ее не восстановит. А в посольстве их было целых шесть, так что Шеймову было о чем поразмыслить.
Но, кроме рутинных дел, у Шеймова было одно тайное, в которое он посвятил лишь жену, его переполняли ненависть к коммунистической системе и желание с ней расправиться.
Впоследствии в своих мемуарах, вышедших в 1993 году, Шеймов довольно подробно расскажет о мотивах своего поступка: тут и встречи с московскими диссидентами, и лицемерие начальства и вождей, и неудовлетворенность всем образом жизни, и желание не только возмущаться строем, как многие, на словах, а участвовать в его разгроме в глобальном масштабе, и пессимистический взгляд на будущее страны (он и сейчас считает, что мы обречены на коммунистическое рабство). Не обошлось и без возмущения убийствами инакомыслящих коллег (явная выдумка) и недовольство инспирированием КГБ терроризма (КГБ исчез, а терроризм на подъеме).
Что ж, нельзя исключать ни ненависти к нации, ни страстной любви к западной демократии, беда лишь в том, что буквально все мемуары наших перебежчиков (и не только КГБ), словно по одному сценарию писаны, сокрыты завесой цэрэушной пропаганды, и потому тексты не вызывают доверия. Но вернемся к нашим баранам.
Как жить дальше? Приспосабливаться, делать свое дело, ожидая что все переменится само собой? Попроситься в отставку и расстаться с КГБ? Открыто выступить против режима, как Сахаров или Шафаревич? Организовать подпольную антикоммунистическую организацию? Покончить жизнь самоубийством?
Шеймов выбрал опасный во всех отношениях вариант: бежать на Запад, причем с женой и маленькой дочкой.
Но как?
За границу, даже в Болгарию, всей семьей не выпускали. Оставалось одно: связаться с иностранной разведкой (такой он не без основания считал ЦРУ), заинтересовать ее и убедить организовать его вывоз. По телефону договориться о встрече? Исключено.
Тут же заберут! Написать письмо? Перехватят и арестуют. Можно ли войти в личный контакт с американцами, не попав в поле зрения вездесущей слежки!
МИГ УДАЧИ
Шеймов внимательно следил за автомашинами американских дипломатов, проигрывал в уме все возможные варианты и пришел к выводу: он должен познакомиться с установленным американским разведчиком, который сразу понял бы что к чему.
Однажды, совершенно случайно, его дружок из контрразведки указал на черный «Крайслер» с дипломатическим номером! «Посмотрите, вон едет активный цэрэушник, никак не можем его прихватить! Эта сволочь живет вместе с другими иностранцами. Конечно, дом мы контролируем, но он хитер, как лис!»
Как раз лис и был ему нужен.
Виктор запомнил номер и марку машины и подготовил записку: «Я офицер КГБ, имеющий доступ к высокосекретной информации. Мои идеологические и политические убеждения требуют действия… Если вы заинтересованы в сотрудничестве, повстречайтесь со мной около табачного киоска у метро «Новокузнецкая». Я буду там каждый четверг между 18.07 и 18.08 вечера в течение следующих трех недель. Ваш представитель должен держать в правой руке свернутый в трубку журнал. Мой пароль будет иметь слово «наконец» по-русски. Английского я не знаю».
Каждое утро перед работой Шеймов выезжал на охоту за своим цэрэушником — тот жил близ проспекта Вернадского и ездил в посольство, как и Шей-мов, по Ленинскому проспекту.
Однако этот свободный поиск только изматывал, не давая результатов, пока однажды совершенно случайно Шеймов не оказался в потоке машин, где был желанный черный «Крайслер». О сладкий миг удачи! Он попытался поравняться с ним и бросить записку в открытое окно автомашины — вряд ли наружна, если она на хвосте, заметила бы этот жест, — но все чуть не закончилось аварией, цэрэушник едва не врезался в маневрирующий «жигуленок» Шеймова, возмущенно погудел и был таков. Пришлось отбросить эту рискованную затею. Новый шанс появился у Шеймова во время служебной командировки в Польшу. Это была его вторая поездка, и он был хорошо знаком с офицером безопасности нашего посольства, который, согласно инструкции, неотступно сопровождал Шеймова во время всех выходов в город. Проживал шифровальщик в здании посольства, остановки в отеле исключались.
Польская служба безопасности сотрудничала с КГБ и могла засечь Шеймова и при выходе из советского посольства, и при заходе в американское. И все же он пошел на риск, использовав советский культурный центр, и связался с ЦРУ, и сделал предложение, и был обласкан.
Теперь оставалось только ждать, рискнут ли американцы, не откажутся ли от встречи с ним?
ЖЕЛАННАЯ ВСТРЕЧА
До встречи с ЦРУ оставалось три недели.
Район у метро «Кировская» имел существенный недостаток: центр, недалеко КГБ, можно случайно напороться на постоянно курсирующие бригады слежки. С другой стороны, много переулков, дворов, проходников. В это время народу на улицах мало, «наружке», если она появится, будет трудно маскироваться.
Настал роковой день. 20.35. Виктор начал медленно одеваться, сказал Ольге, что у него разрывается от боли голова и он ляжет в постель (это на случай, если телефон прослушивался), вышел на улицу, на автобусе добрался до метро «Беляево», спустился на станцию, в поезд не сел, а тут же поднялся наверх, фиксируя людей за собой. Взял такси и поехал мимо дома. Ольга наблюдала из окна, в случае опасности ей следовало зажечь свет на кухне. Окно было темным.
В 21.25, надвинув на глаза шляпу, Шеймов вошел в метро «Юго-западная» и, углубившись в чтение книги, добрался до «Кропоткинской», где выскочил из поезда в самый последний момент. Было уже 21.42. На станции он сделал несколько грубых маневров с целью выявить возможную «наружку», снова сел в поезд, поехал мимо «Дзержинской» (это было все равно что проверяться в самом здании КГБ, но он строил свой план на парадоксе: такого рода проверка и в голову никому прийти не может!) и доехал до «Кировской». Снова выскочил в последний момент, поднялся на эскалаторе, постоял у карты, сунул книгу в карман (опознавательный знак) и дошел до памятника Грибоедову.
— Виктор? — Имя прозвучало с акцентом.
— Да.
— Добрый вечер. Меня зовут Миша.
— А меня Наполеон Бонапарт. — (Пароль.)
Как истинный профессионал, Миша тут же осведо-милея, каким временем располагает его новый приятель. Ограничений не было. Шеймов, проверяя на всякий случай, спросил, в каком месте он имел контакт с ЦРУ.
— Варшава! — улыбнулся Миша и попросил разрешение включить диктофон.
Далее пошли хорошо подготовленные вопросы по шифровальному делу — американцы проверяли искренность Шеймова.
Миша сказал, что запись попадет в руки специалистов и их вердикт решит окончательно судьбу кагэбиста и его семьи. Шеймов прекрасно понимал, что в его делах разбираются лишь профессионалы, более того, он попросил, чтобы о нем знал минимум сотрудников и чтобы информацию посылали не телеграфом, а дипломатической почтой — конспиратор не исключал перехвата. Миша попытался перевести связь с Шеймовым на тайники, но тот решительно отказался — на них погорело много американских агентов. Договорились встретиться через месяц на том же месте, ввели запасной вариант на случай срыва явки.
Домой Шеймов вернулся после тщательной проверки — ничего подозрительного он не заметил.
На следующей встрече он сообщил американцам некоторую информацию, однако ключевые данные обещал дать только в Вашингтоне: боялся, что ЦРУ обманет его и попытается заставить работать в Москве.
НИТЬ АРИАДНЫ. ПОДГОТОВКА
Вскоре Миша сообщил, что руководство пошло на организацию побега, Шеймов передал ему фотографии для документов и размеры одежды.
Как бежать? Вылететь из «Шереметьева» всем троим (бежать всем вместе — главное условие Шеймова) по фальшивым заграничным паспортам было опасно — в аэропорту могли оказаться сотрудники КГБ, знавшие его в лицо, — поэтому остановились на железной дороге.
Вариант «гибели» семьи во время прогулки на лодке отпал — на это требовалось дополнительное время, и ЦРУ не хотело усложнять и без того громоздкую операцию.
Хитроумному Шеймову уже давно пришла в голову мысль не оставлять никаких следов побега, навести на возможную гибель всей семьи: это исключило бы преследования их родителей со стороны КГБ и, главное, не вынудило бы начальство сразу же предпринять решительные меры по замене или модификации всего того, что было ему известно.
Готовиться начали заблаговременно. Ольга сразу же достала некоторые вещи с антресолей, чтобы не делать этого накануне побега: антресоли должны остаться пыльными. Хотелось захватить и семейные альбомы, и вещи, любимые с детства, но Шеймов был непреклонен: ничего не должно указывать на подготовку к отъезду, семейное фото пришлось перефотографировать.
А как же родители? Они умрут от горя! Но в планы посвящать их нельзя: отец — правоверный коммунист, он ничего не поймет, а мать… Жалко мать.
В день своего рождения он заехал к родителям, как бы между прочим сказал: «Мама, не верь, если услышишь, что я погиб. Не верь, пока не увидишь мой труп!» Мать очень удивилась…
Решено было проводить операцию в пятницу (на работе не хватятся до понедельника), Ольга купила купе на поезд Москва — Ужгород, отходивший в 20.30. В день побега ЦРУ якобы наметило несколько отвлекающих маневров для того, чтобы занять «наружку» КГБ.
И ЦРУ МОЖЕТ ЛОВИТЬ МЫШЕЙ
Своему сослуживцу Шеймов между делом сказал, что уик-энд планирует провести на даче у своего школьного товарища, которого недавно случайно встретил.
Точная дата побега пока сохраняется в тайне, но ясно, что это была первая половина 1980 года.
В 18.45 Шеймовы в последний раз присели на дорожку, до вокзала они добрались на такси.
В 20.35 поезд отошел от платформы, проводнику пришлось всунуть взятку, чтобы он никого не посадил на четвертое место.
В Мукачево семья, обремененная небольшим багажом, вышла и пересела на местный поезд до Ужгорода, там их ждала «Волга». Дабы предотвратить случайности, пятилетней дочке дали снотворного, подмешав его в микстуру.
Детали дальнейшей переброски описаны мутно (вдруг пригодится на будущее?), но польскую и чехословацкую границы пересекли без всяких происшествий — легенды и документы были хорошо отработаны. В Чехословакии пересели в «Мерседес» с западногерманскими номерами, снова сменили документы, далее австрийская граница, конспиративная квартира в Вене, перелет на самолете в Нью-Йорк, а оттуда в Вашингтон, в штаб-квартиру ЦРУ в Лэнгли.
Тут окончательно проснулась дочка: «Папа, почему твой друг построил дачу так далеко от Москвы? Сколько можно ехать?»
Так закончилась эта эпопея.
Виктор Шеймов активно включился в работу на ЦРУ и даже был награжден за свои заслуги высшей медалью. Вся семья получила американское гражданство.
По его словам, при побеге он точно рассчитал психологию начальства: кому охота выдвигать версию, что он перебежал за· границу, раздувать целое дело? За это в ЦК по головке не погладят, кое-кого снимут с работы.
Действительно, поиск начался по всей стране, было подозрение и на убийство, дотошные контрразведчики перевернули всю квартиру, опросили всех и вся, однако, пока Шеймов не заявил о себе в 1990 году, окончательного заключения никто не выносил.
По информации из наших контрразведовательных кругов, имелась и другая версия: вывоз семьи в специально заготовленном контейнере на личном самолете посла США. Так что вариант побега не исключали, не такие уж лопухи.
Что касается рассказа Шеймова о побеге, то, по мнению тех же кругов, описанный им вояж напоминает увеселительное путешествие и рассчитан на простаков. Ясно, что ЦРУ запретило раскрывать тайну — вывоз был организован в нарушение всех дипломатических правил, — зачем обнажать методы работы и нарываться на запоздалые протесты?
В любом случае побег был беспрецедентным по дерзости в длинной веренице предательств сотрудников КГБ (в случае захвата беглецу грозила пуля, а семье — позорное существование), да и ЦРУ показало, что может ловить мышей.
В наши дни Шеймов продолжает вместе с американскими «ястребами» яростно и беззаветно биться с нашей страной, ибо, как он считает, коммунизм в России не умер и вообще это не столько идеология, сколько образ жизни и способ мышления, и очень надолго.
Весьма удобная формула — ведь ЦРУ и иже с ним не могут работать без образа врага.
Недавно крупный писатель США Норман Мейлер мудро заметил, что после фантастически неожиданного крушения СССР американские налогоплательщики поняли, как им втирали очки насчет холодной войны.
Увы, но для части представителей военно-промышленного комплекса (и у них, и у нас) такой ход мысли — лишь литературный вывих, ведь международная напряженность обеспечивает хорошую деньгу и прозревать никому не выгодно.
ВЕРСИЯ ОБ УБИЙСТВЕ НЕ ПОДТВЕРДИЛАСЬ
Летом 1980 года в дежурных частях милиции Москвы и области появилась фотография, по которой в розыск объявлялись Виктор и Ольга Шеймовы, а также их пятилетняя дочь Леночка. Говорили, что глава семьи — ответственный работник КГБ, шифровальщик. По факту исчезновения Шеймовых следственным отделом КГБ СССР было возбуждено уголовное дело.
28 декабря того же года работники милиции 5-го отделения (Ждановско-Краснопресненская линия) отдела по охране метрополитена ГУВД Мосгорисполкома на станции метро «Ждановская» задержали, а потом убили заместителя начальника секретариата КГБ СССР майора Афанасьева. 14 января 1981 года Прокуратурой СССР и работниками 2-го Главного управления КГБ СССР была реализована операция по задержанию и аресту подозреваемых. Изъятые в отделении документы позволили установить многочисленные факты систематического пьянства во время несения службы, грабежи, разбойные нападения на граждан и даже умышленные убийства. Преступления укрывались при участии и прямом попустительстве руководителей самого разного ранга, вплоть до всесильного министра Щелокова.
Попытки обвинить прокуратуру и КГБ в заговоре против милиции провалились. Чашу терпения переполнило раскрытие убийства, сопряженного с расчленением трупа жителя Армавира Анцупова. Как выяснилось, это преступление совершил в 1975 году старший сержант 5-го отделения Лобанов. Тогда и появилась у контрразведчиков версия о причастности обвиняемых к исчезновению семьи Шеймовых.
Тем временем милиционеры давали показания о многочисленных преступлениях, которые они совершали, с трудом припоминая детали содеянного. Заговорили и об убийстве семьи. Так, в рамках уголовного дела (Убийство на «Ждановской»), расследование которого я вел, стала проверяться эта версия. В следственном отделе КГБ относились к ней скептически (видимо, располагали данными об измене Шеймова). Правда, не исключали, что Виктор и его семья были ликвидированы перед угрозой разоблачения американскими спецслужбами. Установить истину можно было, только обнаружив трупы. Для поиска возможного места их захоронения в лесном массизе в наше распоряжение выделили полк солдат, буривших скважины глубиной до полутора метров на расстоянии 2–3 метров друг от друга.
Версия об убийстве так и не подтвердилась.
Бывший первый заместитель председателя КГБ СССР Бобков в своей книге «КГБ и власть» много места уделил измене Шеймова. Не сказал он только одного: Шеймова заподозрили примерно за полгода до бегства, и, когда неожиданно отменили все загранкомандировки, он понял — нужно уходить. Был в то время у контрразведчиков один секрет, позволявший выявлять возможных предателей, связанных с американцами… И версия была своя: в Москве совершенно официально и с разрешения властей совершил посадку американский самолет. Через несколько часов он улетал обратно. Перед вылетом в составе экипажа прошел и занял место в кабине загримированный под второго пилота Виктор Шеймов, Ольга и Леночка были загружены и вывезены в США в контейнерах.
В том же, 1983 году следователи КГБ получили бесспорные доказательства предательства Шеймова и квалифицировали его действия как измену Родине.