«ЗОЛОТОЕ ДНО»
«ЗОЛОТОЕ ДНО»
ВСТРЕЧА
Поздняя осень 1979 года выдалась в Вашингтоне дождливой. В то утро Валентин приехал в посольство и с мыслью «чем бы заняться?» развернул газету. Ничего особенного в столице не ожидалось. Он уже собирался отшвырнуть газету, как вдруг наткнулся на маленькое объявление: комитет солидарности с народом Сальвадора извещал, что его члены проводят у собора святого Матвея 24-часовую голодовку в знак протеста против политики США в Центральной Америке.
Ровно в полдень посольство опустело — наступило время ленча. Валентин сел в машину и по обычному маршруту поехал домой. Не обнаружив за собой хвоста, завернул к собору святого Матвея. Никаких особых планов, надежд, предчувствий у него и в помине не было. Заехал просто так, на всякий случай.
Участники акции протеста лежали прямо на асфальте. Из-под темных покрывал виднелись лишь их лица — отрешенные, застывшие маски с полузакрытыми глазами. Если бы не размеренное дыхание, этих людей можно было бы принять за покойников.
Валентин нерешительно топтался на месте, не зная что делать дальше.
— Зайдите сюда, — окликнул его мужской голос.
Оглянувшись, Валентин увидел молодого латиноамериканца, стоящего в дверях собора. Они прошли в помещение, где на маленьком столике лежали пачки листовок, посвященных голодовке, а также личные вещи ее участников.
— Мы протестуем против империалистической политики США в отношении Сальвадора, — сказал мужчина. — Не хотите сделать пожертвование на наше справедливое дело?
— Конечно, разумеется, — засуетился Валентин и вытащил из кармана десять долларов. — А где находится ваш офис?
— Пока ютимся в доме одного из членов нашего комитета, — вздохнул латиноамериканец. — А вот и сам хозяин. — Он указал на участника голодовки, который в это время входил в собор на краткий отдых. — Эй, Билл! Подойди к нам, я хочу тебя познакомить с одним из наших друзей.
Худенький, тщедушный, Билл напоминал скорее мальчишку, чем взрослого мужчину. И все же, судя по лицу, ему было лет сорок, как Валентину. Это классический тип южноамериканского индейца. Он улыбался искренне, неподдельной улыбкой и с интересом смотрел на Валентина.
— Я советский дипломат, — сказал Валентин, — давно хотел познакомиться с вашей организацией…
ПОЛЕЗНОЕ ЗНАКОМСТВО
На следующий день Валентин нагрянул к своему новому знакомому. Резидент о его планах даже не подозревал. Если бы Валентин доложил о предстоящей встрече, он бы тут же получил четкие указания и думал не столько о вербовке Билла, сколько о том, как их выполнить или обойти, не получив нагоняя.
Билл, открыв дверь и увидев на пороге Валентина, оторопел.
«Это хорошо, — подумал Валентин. — Раз не ждал, значит, не подстава. Подстава не смогла бы так искусно изобразить удивление».
А Билл уже улыбался, так же широко и радостно, как и в день их знакомства.
Они уселись в гостиной, обставленной скудной мебелью.
— Давно живете в Америке? — спросил Валентин.
— Очень, — ответил Билл. — Я приехал сюда из Перу в поисках приключений…
— А проблем с иммиграционной службой США не было?
— Да нет, даже забрали служить в американскую армию.
— Где служили?
— В Западной Германии, — хитро улыбнулся Билл, — в частях психологической войны.
— Ну, а дальше как жизнь пошла?
— Сначала попытался учиться, — ответил Билл, видимо, польщенный вниманием к свей персоне. — Пентагон взял на себя оплату моей учебы в колледже, но мне там показалось неинтересно. У меня неплохая специальность — плотник. Некоторые посольства в Вашингтоне даже приглашали на временную работу. Китайцы, например.
«Для начала неплохо», — подумал Валентин и с улыбкой добавил:
— С Китаем вы поладили, а с США как у вас сложились отношения?
Чем больше Валентин слушал своего нового знакомого, тем больше ему хотелось продолжать беседу.
— Чем-нибудь увлекаетесь в свободное время? — спросил он. Это был известный прием в разведке: раскрыть человека через его хобби.
— Да, — с неизменной улыбкой ответил Билл. — Мое хобби — мусорология. По вечерам я убираю мусор в нескольких офисах. Служащие оставляют после себя массу ненужных им брошюр, документов. Иногда я приношу их домой, — читаю и поражаюсь.
— А где находятся эти офисы? — спросил Валентин и почувствовал, как его сердце сжалось в ожидании ответа.
— В Кристалл-сити, — сказал Билл и внимательно посмотрел на советского дипломата. Валентин усиленно пытался сохранить спокойное выражение лица.
В резидентуре было хорошо известно, что Кристалл-сити, этот быстрорастущий пригород Вашингтона, буквально нашпигован различными организациями, имеющими самое прямое отношение к национальной безопасности США. И вот он, живой человек, каждый вечер входящий в офисы Кристалл-сити! Правда, он всего лишь уборщик. Но не зря же говорил резидент Якушкин своим «головорезам»: «Найдите мне надежного агента, а там уж мы решим, куда его пристроить».
— Это интересно, — неопределенно заметил Валентин.
— Конечно, интересно! — рассмеялся Билл.
«Кошмар какой-то, — подумал Валентин. — Похоже, не я его, а он меня втягивает в секретное сотрудничество».
— В этих бумагах столько всего интересного, — продолжал Билл. — О военной технике, шпионах, внешней политике. И, что любопытно, все не так, как в газетах.
— Дадите почитать?
— О чем речь! У меня еще осталось несколько коробок с этими материалами. Остальные уже выбросил.
«Может, там и впрямь макулатура какая-нибудь?» — засомневался Валентин и все же предложил:
— Давайте встретимся завтра, в полдень.
ГОРЦЕВ
В 11.55 Валентин припарковал свой автомобиль в условленном месте. Все стоявшие поблизости машины были без пассажиров. Это успокаивало. «Кажется, сегодня засады не будет», — подумал Валентин, приоткрыл багажник и вновь сел в автомобиль.
Билл подъехал, когда стрелки часов показали ровно 12.00. «Так бывает только в кино», — подумал полковник и стал ждать. Билл бодро выпрыгнул из кабины, извлек из салона небольшую картонную коробку, внимательно посмотрел вокруг и спокойно поставил в багажник машины Валентина.
— Встретимся через две недели в ресторане, — сказал ему Валентин через приоткрытое окошко и нажал на газ.
Он въехал на территорию советского жилого комплекса на Вискони-авеню и припарковался в подземном гараже, подальше от любопытных глаз. Настало время осмотреть «улов».
Чего тут только не было! И обзоры экономического положения различных стран, анализ развития отдельных регионов, какие-то непонятные графики и диаграммы. Не было лишь одного — документов с грифом «секретно».
— Дожили, — добродушно ворчал генерал Якуш-кин, шеф вашингтонской резидентуры, просматривая принесенные Валентином бумаги, — по мусорным свалкам стали побираться.
Якушкин мог позволить легкую иронию. Дела в резидентуре шли неплохо, агентура работала, резидент чувствовал себя уверенно и надеялся на новые успехи.
— Давайте поработаем с ним, — без излишнего оптимизма предложил Валентин. — Может, что и получится?
— Работайте, — согласился Якушкин, — и держите меня в курсе дела.
На следующей встрече с Биллом Валентин пустил в ход домашнюю заготовку.
— Я поговорил с нужными людьми в посольстве, — сказал он. — Они готовы организовать в Советском Союзе центр, который займется обработкой ваших бумаг.
— Замечательно! — обрадовался Билл. — А я все переживаю, что такая масса информации пропадает зря.
— То, что вы принесли в прошлый раз, интересно, — заверил Валентин, — но я знаю, в других офисах есть материалы и важнее. Не могли бы вы устроиться на работу в другой организации?
— Мне как раз предлагают новое место. В здании на углу Арлингтон-авеню и Мур-стрит. Говорят, в нем находятся офисы нескольких крупных подрядчиков Пентагона.
«ЗОЛОТОЕ ДНО»
«Мусорная корзина» оказалась с «золотым дном». От Билла, который получил псевдоним «Горцев», пошли материалы по военно-стратегической проблематике, имеющие высочайший приоритет в информационной деятельности любой разведки. Теперь нужно было обеспечить надежную и устойчивую связь с агентом.
Примерно до 17.00 Валентин колесил по городу, проходя одну за другой заранее подобранные контрольные точки. Там он разворачивался, заезжал в тупики, выходил из машины, опять садился в нее и продолжал поездку. Посторонний, глядя на него со стороны, вряд ли заметил бы во всей этой суете какую-то определенную цель.
В 17.00 Валентин подъезжал на парковую около торгового центра, где его ждал оперативный водитель резидентуры на своем автомобиле.
С этой машины резидентура не спускала глаз никогда, ни при каких обстоятельствах не оставляла без присмотра, чтобы не дать ни малейшей возможности установить в ней «маяк». Перед каждым выходом на важнейшее мероприятие машину разбирали до последнего винтика и болтика, прощупывали, пронюхивали и прослушивали, дабы точно убедиться, что не помечена, а затем вновь собирали. В операциях по связям с агентурой это был последний бастион, за которым начиналась зона под названием «провал». Но в конце 70-х годов в североамериканском деле еще не было ни одного случая предательства.
Валентин пересаживался в оперативный автомобиль, и начинался решающий этап намеченного маршрута. За баранкой сидел водитель. Всю сознательную жизнь он проработал в Москве, в службе наружного наблюдения, и дошел в этом деле до невиданных высот. Проверочный маршрут был долгожданным часом. Он жаждал схватки с разведкой ФБР и был уверен, что выиграет.
Примерно в 20.30 на одном из перекрестков автомобиль останавливался на красный сигнал светофора, Валентин открывал дверь и молча исчезал в сгущавшихся сумерках.
На противоположном конце парка Валентина поджидал Билл в своем фургоне. В их распоряжении было три часа. Они устраивались в автомобиле, бегло просматривали очередной «улов» и отбирали наиболее интересные материалы. Валентин расспрашивал агента о его жизни (по его рассказу пытался определить, попал ли тот под колпак ФБР), обсуждал с ним перспективы работы. Значительная часть времени уходила на беседы по душам. Валентин считал, что агента и разведчика должны связывать тесные личные отношения, а лучше всего — настоящая дружба. Примерно в два — три часа ночи Валентин добирался домой.
Агент приносил такое количество бумаг, что их просто невозможно было отослать резиденту. Валентин отбирал наиболее интересное, остальное приходилось уничтожать. Для этого использовалась старая печка в подвале посольства, которой по очереди пользовались шифровальщики резидентур КГБ и ГРУ.
Просматривая материалы, Валентин поражался либеральности американской системы секретного делопроизводства. По советским законам многие служащие компаний, офисы которых убирал Билл, непременно угодили бы в тюрьму за халатность.
Благодаря Горцеву КГБ получил массу информации по следующим проектам Пентагона: ракетам MX, начиная со стадии их разработки и кончая их рабочими чертежами; крылатым ракетам воздушного, морского и наземного базирования, особенно по ракете «Томагавк»; новейшему поколению американских моноблочных ракет «Миджетмен»; баллистическим ракетам «Трайдент», которыми планировалось оснастить новое поколение американских подводных лодок; новейшему стратегическому бомбардировщику, который на начальном этапе фигурировал в документах как «проникающий бомбардировщик», а впоследствии получил наименование «Стэлс».
Объем, качество поступающих материалов поражали аналитиков разведслужбы. Билл не добывал секретных документов Совета национальной безопасности США, но они щедро цитировались в бумагах, которые он извлекал из мусорных корзин. С помощью этих цитат аналитикам разведслужбы нередко удавалось воспроизвести оригиналы.
Билл не приносил стенографических отчетов о закрытых слушаниях в комитетах по делам вооруженных сил сената и палаты представителей конгресса, однако нередко выуживал из корзин проекты документов, предназначенных для конфиденциальных брифингов членов этих самых комитетов. Он не работал в Пентагоне, но очень часто приносил материалы ДАРПА — важнейшего подразделения военного ведомства США, которое считалось главным объектом проникновения научно-технической разведки КГБ.
С особым нетерпением Валентин и Билл ждали крупных национальных праздников США, особенно Дня независимости. Они знали, что накануне в офисах подрядчиков Пентагона пройдут шумные вечеринки, а непосредственно перед ними в корзины обрушится бумажный водопад. Кому хочется разбираться, есть ли в его бумагах секретные сведения, если шампанское уже откупорено и коллеги шумно наполняют бокалы?
БИЛЛ. КТО ОН?
В то время КГБ являлся координирующим центром обработки военно-стратегической информации по США и имел монопольное право докладывать ее Центральному комитету КПСС и Генеральному секретарю. Все подразделения КГБ, ГРУ, разведывательные службы социалистических стран направляли добытую ими военно-стратегическую информацию во внешнюю разведку КГБ. Здесь ее анализировали, обобщали и готовили для передачи в Кремль и боссам военно-промышленного комплекса.
Разумеется, в разведслужбу КГБ направлялись самые важные сведения — как-никак речь шла о докладе кремлевскому руководству. Периодически аналитики КГБ готовили сводки о военно-стратегической информации по США и НАТО, добытой разведывательным сообществом стран Варшавского Договора.
Так вот, в 1982 году доля Билла в этом массиве информации по США составила более 50 процентов. Это вызывало удовлетворение, но одновременно и подозрение. Слишком уж хорошо все складывалось, чтобы походить на правду. Не подстава ли Билл? Подозрение вызывало и его непостижимое самообладание. Валентин хорошо относился к агенту и волновался о его безопасности. Но иногда ему казалось, что самого Билла эта проблема совершенно не беспокоит. А это уже почерк подставы, которой естественно, нечего бояться ни ФБР, ни ЦРУ, поскольку она на них работает.
Но сколько бы ни думал Валентин над этим мучительным вопросом, решали его, как ни странно, другие. Согласно установившейся практике, это входило в компетенцию Центра. В отношении Билла вопрос был решен однозначно: нет! Главную роль здесь сыграли руководители советских конструкторских бюро, которые работали над созданием вооружений и являлись основными получателями агента. Они прямо заявляли руководству разведслужбы, что подстава никогда не передаст что-либо похожее на материалы Билла.
И все же Центру это показалось недостаточно. Билла решили проверить с помощью дружественной разведки ГДР.
В то время у «немецких друзей» был ценный и надежный агент, который работал в Западной Германии, в Бохумском аэрокосмическом центре. Его и попросили проверить материалы Билла о новейших технологиях, применяемых для создания бомбардировщика «Стэлс», которые для советских военных в то время казались чем-то на грани фантастики.
Немецкий агент подтвердил информацию Билла! Бюрократы разведслужбы успокоились и зачислили Билла в категорию ценных агентов. Они не знали, что в это время произошло событие, которое легко могло вьюести их из состояния эйфории.
Билл принес документ с техническими характеристиками одного из типов новейших американских крылатых ракет. В нем было множество цифр, кроме одной. На том месте, где указывалась точность попадания ракеты в цель, красовалась элегантная дыра.
Кто-то аккуратно выцарапал эту цифру, а затем выбросил документ в корзину. Без нее он, видимо, считался уже несекретным.
— Поздравляю с подставой, — мрачно сказал резидент Якушкин, ознакомившись с документом. — Это же один из важнейших признаков: вроде принес секретный материал, а главного в нем нет. И нас пытаются завлечь в сети, и национальной безопасности США не повредить.
— Обратите внимание, — вкрадчиво начал Валентин, — в документе уничтожена только одна цифра. Какая у нас одна самая большая цифра?
— Девять, — нерешительно сказал Якушкин, еще не понимая, куда клонит Валентин.
— Правильно. На этом месте может стоять максимум девять, то есть девять футов, или примерно три метра. Значит, максимальное отклонение ракеты от цели не может превышать трех метров. А какая, собственно говоря, разница, если оно меньше? Учитывая мощность боезаряда этой ракеты, три метра — это практически прямо в цель.
— Отличная мысль, — приободрился Якушкин. — Вот и пиши в телеграмме: три метра.
Так советские военные впервые узнали точность попадания американских ракет в цель, за это выразили разведслужбе глубокую благодарность и даже ходатайствовали о награждении офицеров разведки.
КАК ЭТО ПОНИМАТЬ?
А Билл работал бескорыстно и практически не брал у Валентина никаких вознаграждений, идя на риск во имя своих идей. Ему и в голову не приходило, что очень часто результаты его труда не стоили этого риска.
Некоторые материалы Билла так и не вышли за пределы аналитического подразделения разведслужбы.
Не узнало Политбюро о документе Совета национальной безопасности, определяющем условия, которые могут вынудить США прибегнуть к широкомасштабному использованию военной силы (не считая нападения СССР на Америку). Среди них: нападение СССР на Западную Германию; потеря Западом ближневосточных источников нефти; коммунистический переворот в Мексике; присоединение ЮАР к социалистическому лагерю.
Руководство разведслужбы было неприятно поражено столь ограниченными притязаниями США. Изо дня в день, из года в год госбезопасность трубила о постоянно растущих экспансионистских устремлениях Вашингтона, «готового играть с огнем по поводу и без повода». А в документе СНБ чуть ли не оборонительная доктрина. Так чем же все это время занималась разведка КГБ, черт возьми? Дезинформировала руководство Советского Союза? Или опять некомпетентность проявила? Ох, как неприятен был этот документ!..
Не шли наверх и материалы о попытках Пентагона рационализировать свои расходы, добиться большей эффективности на каждый вложенный доллар. Зато с восторгом принималась информация о новых крупных ассигнованиях американскому военному ведомству, на основании которой Министерство обороны СССР требовало и себе увеличить бюджет.
Выходило, что материалы Билла принесли в СССР выгоды группе руководящих лиц КГБ и военно-промышленного комплекса. В то же время они обернулись новыми потерями для простого советского человека, от которого требовались новые жертвы во имя военного могущества СССР. Получалось, что формально работая на советскую разведку, Билл фактически помогал США добиться стратегической цели — развалить советскую экономику.
Так неужели Билл — стратегическая подстава? Валентин регулярно задавал себе этот вопрос и неизменно давал на него отрицательный ответ. Логика его рас-суждений сводилась к следующему: ни ФБР, ни ЦРУ в их нынешнем виде не способны подготовить столько материалов, сколько добывал Билл, а тем более добиться официального разрешения на их передачу КГБ. По его мнению лишь одна команда в США могла внедрить Билла в КГБ, уникальная команда из трех человек: Билл, директор ФБР и президент США — неправдоподобная тройка, такая же невероятная, как и сама операция по внедрению Билла.
Валентин верил Биллу, когда тот говорил: «Я помогаю вашим военным не потому, что они лучше американцев, а потому, что они слабее и тем не менее пытаются им противостоять». Но он еще и надеялся, что материалы агента помогут создать ситуацию, когда советское руководство будет вынуждено прекратить убийственную для страны гонку за военным паритетом с США. Это было бы для него лучшей наградой. И он эту награду получил.
КОРЕННОЙ ПЕРЕЛОМ
Холодной осенью 1982 года Генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Брежнев отдал Богу душу. Его преемником на этом посту стал бывший председатель КГБ Юрий Андропов. Экономическая машина Советского Союза работала с душераздирающим скрипом, грозя в любую минуту развалиться и похоронить под своими обломками всю страну.
Андропов был, пожалуй, самым информированным человеком в советском руководстве и понимал, что дальше так жить нельзя. Летом 1983 года он потребовал от разведки КГБ информацию о перспективах развития стратегических ракетно-ядерных сил США. Это доклад был составлен исключительно на основании материалов Билла.
В этот день огромный кабинет Андропова напоминал генеральный штаб в годы войны. По стенам были развешаны многочисленные диаграммы, чертежи, стол был завален картами и справочниками.
Докладывал аналитик разведслужбы. Кульминацией стало изложение перспективных вариантов базирования американских стратегических ракет. Аналитик выражал свои мысли максимально просто и доходчиво. Еще во времена Брежнева в разведслужбе прочно укоренилось правило: чем выше идет информация, тем проще она должна выглядеть. Для Политбюро писали так, чтобы «было понятно даже идиоту».
Согласно материалам Билла, Пентагон разрабатывал следующие проекты.
Вариант первый. Американские стратегические ракеты наземного базирования находятся на открытой местности. Но как только поступает сигнал о запуске советских ядерных ракет, они начинают катиться в сторону. Откатившись примерно на милю, они — о, чудо! — сами зарываются в землю при помощи серии направленных взрывов. Сверху их накрывает такой слой грунта, что никакой ядерный взрыв не страшен. Они неуязвимы для советских ракет, которые уничтожают опустевшие стартовые площадки, и готовы нанести сокрушительный ответный удар.
Вариант второй. Американские стратегические ракеты наземного базирования устанавливаются внутри огромных скал, на такой глубине, что им не страшно даже прямое попадание ядерного боезаряда. Для пуска ракет внутри скалы производится серия направленных взрывов, возможно, даже небольшой ядерный взрыв, в результате чего открывается туннель, по которому ракеты вылетают наружу.
Сутулый, с бледным болезненным лицом, Андропов повернулся к Крючкову:
— Информация надежная?
— Абсолютно надежная, — ответил начальник разведки.
— Это конец, — еле слышно произнес Андропов. — Дальнейшее соревнование с американцами в военной области теряет смысл. Мы можем окончательно доконать экономику. Нужно договориться с США, даже ценой крупных уступок. Чем раньше мы это сделаем, тем меньше придется уступать. Если они начнут осуществлять эти проекты, будет поздно. И нужно пересматривать нашу военную доктрину.
Это был исторический момент, который ознаменовал коренной поворот в стратегической доктрине и внешней политике Советского Союза. Горбачев лишь претворил в жизнь то, к чему пришел Андропов, но не успел осуществить.
ПРОВАЛ
В это время Валентин уже работал в Москве начальником вашингтонского направления североамериканского отдела разведслужбы. В этой должности координировал работу вашингтонской резидентуры, во главе которой воцарился новый начальник — генерал Андросов.
Самый большой вклад, который мог внести Андросов в работу с Биллом, — не мешать. Именно так поступал мудрый Якушкин и в результате добился значительных успехов. К несчастью, новый резидент решил поруководить. Первым делом он дал указание, чтобы Билл более тщательно отбирал свои материалы и приносил только самое интересное. Так, мол, безопасней и для него, и для оперработника. Какое заблуждение!
У Билла просто не было времени внимательно просматривать и отбирать материалы. Убирая офисы, он находился под постоянным контролем местной охраны.
В свете указания Андросова Биллу оставалось либо подольше задерживаться в лифте с мешками бумаг (что было очень опасно), либо приносить все домой и уже здесь производить отбор материалов. Естественно, агент остановился на втором варианте.
Очень скоро его жилище затоварилось похищенными бумагами. Что с ними делать? Раньше он просто выбрасывал их. Но тогда он не был агентом советской разведки. В крайнем случае его могли уволить с работы. Сейчас же ему грозил страшный провал.
Но Андросов об этом не задумался и весной 1983 года распорядился перевести Билла на тайниковую связь, которая теоретически считалась более безопасной. В реальной жизни передача материалов через тайники технически настолько сложна, что перебои в связи, особенно на начальном этапе, неизбежны, а от перебоев в связи до провала — рукой подать.
Через некоторое время Билл заложил контейнер с материалами в трех метрах от того места, которое ему указал на инструктаже оперработник. Все попытки найти контейнер не увенчались успехом. Понадобилось около двух недель, чтобы Билл в конце концов сам нашел его и забрал.
Казалось бы, все хорошо, что хорошо кончается. Но Валентин забеспокоился: «А что, если в течение этих двух недель контейнер попал в руки ФБР и контрразведка положила его на место, чтобы начать оперативную игру с КГБ?»
Запахло провалом.
В середине октября 1983 года пост радиоперехвата вашингтонской резидентуры зафиксировал работу на-ружки за каким-то объектом в центре Вашингтона. Обычно сотрудники наружного наблюдения ФБР использовали кодированную связь. На этот раз они переговаривались открытым текстом, и эти переговоры не оставляли сомнений в том, что хвост тащится за Биллом.
В тот же вечер решено было поставить Биллу сигнал об опасности. Но Билл, видимо, заметив за собой слежку, сам предупредил об опасности советского разведчика. И он сумел это сделать, несмотря на плотное наружное наблюдение! Работу с Биллом прекратили, а через некоторое время удалось узнать некоторые детали провала.
Резидентура КГБ в Перу вышла на его родственника, который сообщил, что однажды к Биллу с обыском нагрянуло ФБР и обнаружило у него огромные запасы похищенных бумаг. Его долго допрашивали, но затем отпустили. След агента был окончательно потерян. А Валентин до сих пор не уверен, кто кого привлек к сотрудничеству. То ли он Билла, то ли Билл использовал его и советскую разведку для покорения новых высот в своем хобби — мусорологии.