ЯВКА В ПОСТЕЛИ
ЯВКА В ПОСТЕЛИ
Морпехи, охранявшие американское посольство в Москве, подрывались на секс-бомбах, подложенных КГБ.
14 марта 1985 года посольство США обратилось в Управление делами дипкорпуса МИД СССР с просьбой направить секретаршу для временной работы с 8 до 13 часов в резиденции посла, зарплата — 140 рублей. Вскоре в посольстве появилась Виолетта Сеина — красивая стройная брюнетка 25 лет, выпускница Московского института иностранных языков. Подруги в УпДК не скрывали, что завидуют Виолетте: тут годами работаешь на каких-нибудь несчастных африканцев, а эта только пришла — и вдруг такое счастье.
Как-то в октябре 85-го Виолетта, как обычно, возвращалась с работы домой. Вслед за ней неожиданно направился Клейтон Лоунтри, морской пехотинец из охраны посольства. В вагоне метро он подошел к Виолетте и, слегка смущаясь, предложил проводить ее домой. Та дала понять, что не против.
Сержант Лоунтри — американец-индеец, внук вождя племени виннебаго из Висконсина — приехал в Москву в 1984 году после окончания школы морской пехоты в возрасте 22 лет. По воспоминаниям коллег, службу нес не ахти как: однажды, основательно перебрав, не смог открыть свою комнату и уснул на полу в коридоре. В другой раз умудрился заснуть на боевом посту во время дежурства (а охранял сержант не что-нибудь, а святая святых посольства — шифровальную комнату ЦРУ). Но посольские закрывали на это глаза: морские пехотинцы вытворяли и не такое.
В 80-х охрана посольств США считалась наказанием для тех морских пехотинцев, кто нарушал дисциплину на родине, в результате чего с 1980-го по 1987 год каждый десятый морпех-охранник был отстранен от дежурства за попытки сексуального насилия и другие проступки. Согласно правилам внутреннего распорядка им запрещалось устанавливать дружеские отношения с лицами любого пола не только из СССР, но и из всех соцстран, о контактах с ними надлежало сообщать в следственный отдел ВМС США, представителя которого в посольстве заменяли сотрудники службы безопасности. Однако во избежание неприятностей морпехи часто не соблюдали инструкции.
Моральный климат в посольстве не способствовал укреплению дисциплины: жены некоторых сотрудников, к примеру, нередко искали расположения бравых парней, и те не раз удовлетворяли их желания. Но Лоунтри соотечественницы не интересовали: он положил глаз на русскую секретаршу. И когда в ноябре посольство по традиции устраивало для морских пехотинцев бал, никто не удивился тому, что сержант пришел туда с Виолеттой. «Закладывать» сослуживца тоже не стали — романы на стороне были у многих морпехов. Вскоре мимолетное, казалось бы, увлечение сержанта русской девушкой переросло в трогательную любовь.
Нетрудно догадаться, что немало советских сотрудников посольства США в Москве оказывали услуги КГБ. Однако документальные сведения о том, изначально ли Виолетта была завербована органами либо контакты с ней начались лишь после прихода ее на новую работу, до сих пор хранятся в архивах с грифом «Секретно». Как бы то ни было, встречи на улице влюбленных уже не удовлетворяли. Потому как-то раз Виолетта поделилась с Лоунтри: домой пригласить тебя не могу — там полно народу, но у меня есть дядя, довольно молодой человек, с которым я еще более откровенна, чем с мамой. Так что мы можем встречаться на квартире у него.
«Дядя Саша» очень понравился сержанту: говорил только по-русски, был остроумен и тактичен, а про положение индейцев в США знал даже такое, чего не слышал сам Лоунтри. Со временем отношения между Виолеттой и Лоунтри становились все более серьезными — несмотря на то, что, по некоторым данным, до постели у них как-то не доходило. Вскоре сержант сообщил «дяде Саше», что хотел бы жениться на его племяннице, но понимает, насколько это сложно: он — американец, работает в посольстве, отношение которого к подобному шагу известно заранее. А потому Лоунтри просил помочь решить вопросы, связанные с его будущей семейной жизнью в СССР, тем более, что он не был в восторге от американской действительности и особенно от тамошнего геноцида по отношению к индейцам. Понятно, что бедолага получил заверения в содействии, но с одним условием: взамен надо кое в чем помочь советскому государству. (В ходе разговора «дядя Саша» почему-то перешел на неплохой английский.)
Дипотношения между СССР и США были установлены в 1933 году, и с тех пор советские спецслужбы не прекращали попыток проникнуть в здание американского посольства в Москве. В 30-х годах со старшими сотрудниками посольства завели близкие отношения балерины из московской труппы, которые там ели-пили-спали сутки напролет; а с морскими пехотинцами, жившими тогда в гостинице «Савой», — весьма симпатичные преподавательницы русского языка. В 45-м посол США в СССР Аверелл Гарриман получил в подарок вырезанный из дерева американский герб, который украшал стену кабинета при четырех послах. И лишь в 50-х в гербе было обнаружено подслушивающее устройство неизвестной американцам конструкции — похожее на головастика с хвостом, оно не требовало ни тока, ни элементов питания.
В 53-м США начали строительство нового здания посольства — на улице Чайковского. На стройке целыми днями дежурили американские охранники, главным заданием которых было не допустить установки русскими средств «прослушки». Но — загадка американской души! — на ночь охрана снималась, вероятнее всего, из-за стремления сэкономить средства. В итоге в 64-м в здании обнаружили свыше сорока «жучков», на которые не срабатывали никакие металлоискатели. Лишь за четыре года 12 сотрудников посольства были отправлены домой, поскольку признались, что оказались сфотографированными во время половых контактов, а потом подверглись шантажу. В 76-м в батарее шифровальной комнаты посольства нашли антенну, с помощью которой по крайней мере несколько лет читалась вся шифропереписка посольства. А в 84-м «закладки» были обнаружены в 13 пишущих машинках, привезенных из США: через эти штуковины все, что печаталось в посольстве, передавалось подслушивающему посту КГБ в доме напротив.
…По просьбе «дяди Саши» Лоунтри ответил на десятки вопросов, составленных «дядиным знакомым», генералом КГБ, нарисовал планы нескольких этажей посольства, подробно описал письменный стол посла. Он подтвердил подозрения «дядиного знакомого», что второй секретарь посольства работает на ЦРУ (вскоре того задержали во время тайной встречи с завербованным им сотрудником КГБ и выслали из СССР по обвинению в шпионаже, а изменившего Родине кагэбэшника расстреляли). Потом «дядя» попросил сержанта установить «закладки» в резиденции посла, его зама и ответственного за безопасность посольства. Но вскоре кагэбэшной лафе пришел конец: 10 марта 1986 года срок службы Лоунтри в Москве завершился, и морпех получил назначение в Вену. К тому времени Виолетта, чтобы не привлекать внимания, уволилась из посольства и устроилась переводчицей в другое диппредставительсjbo. Сцена их прощания, говорят, была весьма трогательной.
Но «дядя Саша» не оставил Лоунтри и в Австрии, прилетая туда в июне, сентябре и декабре 86-го. Здесь его зафиксировали как Алексея Ефимова. За несколько фотографий сотрудников резидентуры, план дипмиссии США в Вене и старую посольскую телефонную книгу, найденную й мусорном ведре, Лоунтри получил три тысячи долларов.
Беда, как обычно, пришла, откуда не ждали. В Москве было принято решение передать ценного агента, уехавшего из СССР, из контрразведки в разведку, что в подобных ситуациях являлось обычной практикой. И на последнюю встречу с Лоунтри «дядя Саша» пришел вместе со своим преемником — коллегой из венской резидентуры ПГУ КГБ. В отличие от своего старого знакомого, всегда игравшего роль веселого и компанейского парня, Лоунтри столкнулся с офицером КГБ, каким его показывают в американских шпионских фильмах: холодный немигающий взгляд, тяжелая челюсть, солдафонские манеры, водка стаканами. Контраст оказался столь разительным, что уже 26 декабря на посольском рождественском вечере перепуганный Лоунтри подошел к резиденту ЦРУ и чистосердечно признался ему в том, что он — агент КГБ. Того едва не хватил удар: в посольстве США в Вене режим безопасности был значительно мягче, чем в Москве, и такой человек, как Лоунтри, мог обеспечить доступ КГБ к исключительно важной информации. (Впоследствии американцы были крайне удивлены добровольным признанием сержанта, в отношении которого не возникало никаких подозрений, не говоря уже о каких-то доказательствах его шпионской деятельности.)
Следственный отдел ВМС США немедленно приступил к расследованию обстоятельств нарушения режима секретности в американском посольстве в Москве. Началась и тщательная проверка сенсационных признаний Лоунтри. К удивлению следователей, часть сказанного сержантом не нашла подтверждения. К примеру, Лоунтри признал, что украл три секретных документа из шифровальной комнаты ПКП в Вене и еще 200 других документов, которые ему приказали уничтожить. Но вдруг выяснилось, что эти документы просто не существовали в природе, к тому же в день их «похищения» Лоунтри дежурить не мог. Зачем же он возводил на себя напраслину?
Тем не менее в ходе расследования было допрошено более полутора тысяч человек. Под подозрение попал и капрал морской пехоты Арнольд Брейси — молодой негр пуританских взглядов, приехавший в Москву девственником. Как выяснилось, в посольстве он познакомился с русской поварихой Галей Голоти-ной — 28-летней одинокой женщиной, воспитывавшей малолетнего сына. Сотрудникам посольства она запомнилась как предельно скромная и тихая, с очень плохим английским, в отличие от подруг не флиртовавшая с мужчинами. У службы безопасности посольства имелись данные, что 29 июня, согласно рапорту Брейси, Галя сообщила ему о том, будто КГБ предложил ей завербовать капрала, а если она этого не сделает, ее уволят с работы. Американцы оценили искренность русской, оставив ее в посольстве, но встречаться с ней Арнольду Брейси категорически запретили. Однако 20 августа два дипломата случайно застали Арнольда и Галю, занимавшихся любовью в квартире зама пресс-секретаря посольства. Капрала тут же отправили на родину.
18 марта 1987 года началась серия допросов Брейси, и в ходе проверки на детекторе лжи он «раскололся». Капрал признал, что после половой связи, произошедшей по инициативе русской, она предложила ему встретиться с ее дядей, интересующимся положением негров в США. Так Брейси познакомился с «дядей Сашей». Через пару недель капрал вдруг неожиданно вспомнил, как соглашался выключать сигнализацию, пока сержант Лоунтри водил кого-то на «экскурсии» по посольству. А еще позже признался и в том, что трижды помогал Лоунтри организовать каким-то русским часовое посещение помещений ПКП, за что получил тысячу долларов.
ПКП — подразделение коммуникационных программ. Представляет собой комплекс шифровальных комнат, защищенных стальным экраном, и изнутри напоминает гигантский холодильник. Расположен на 9-м этаже и является самым секретным местом в посольстве. В ПКП работали шифровальщики госдепа, ЦРУ и АНБ (Агентство национальной безопасности, или, как его прозвали наши, «Агентство «Не болтай!»). Отсюда в США через систему спутников поступала вся информация из Москвы, включая детали разведо-пераций. Этажом выше, прямо под крышей посольства, была расположена станция радиоперехвата АНБ, в число задач которой входило получение информации из военных и правительственных линий связи Москвы и Подмосковья, перехват переговоров руководителей СССР, ведущих разговоры из служебных машин, а также определение характеристик советских средств ПВО и ПРО. С 7-го этажа, в центре которого находился офис ЦРУ и политический отдел госдепа, начиналась спецзона — место повышенной секретности, доступ куда строжайше контролировался. В спецзону можно было попасть, сев в лифт в центральной части здания. При выходе из лифта находился пост № 3, и любой, кто хотел попасть на прием к послу или в помещение ПКП, должен был сначала пройти через кордон морских пехотинцев.
…И вдруг Брейси отказывается от своих слов, заявив, что он просто-напросто оклеветал себя и Лоун-три и что он лучше пойдет под суд по обвинению в лжесвидетельстве, нежели в шпионаже. Кто же, когда и почему заставил капрала оговорить себя? В ход пошли намеки о давлении, которое оказывали на подследственного американские спецслужбы. Между тем версия сговора Брейси и Лоунтри и без того выглядела весьма сомнительной: одновременно они заступали на дежурство всего дважды, в эти дни ничего подозрительного сигнальные устройства посольства не фиксировали. Вдобавок ко всему окружающие знали, что капрал и сержант не переносят друг друга, и воспрепятствовать этой личной вражде вряд ли мог даже КГБ. В итоге столь неожиданного поворота следственный отдел ВМС США лишился единственного серьезного доказательства — собственных признаний капрала.
Но и без того оставалась масса нестыковок и загадок. К примеру, даже если бы Брейси пропустил людей из КГБ в спецзону, необходимо было еще и открыть дверь ПКП, запиравшуюся на кодовый замок повышенной сложности. Комбинация же, с помощью которой открывался этот замок, хранилась в опечатанной пластиковой коробке; следов открытия ее так и не было обнаружено. И потом, на пульте у охранника размещались красная и желтая сигнальные лампочки плюс зуммер, оповещавшие, когда кто-то открывал дверь в помещение ПКП. Даже если морской пехотинец на посту № 3 и сумел бы отключить красную лампочку и зуммер, то с желтой он поделать ничего не мог: пусть посторонний и проник бы на территорию ПКП с его помощью, все равно последовал бы сигнал тревоги. А его как раз не было.
12 июня 1987 года все обвинения с Брейси были сняты из-за недостатка улик. Лоунтри в августе 87-го получил 30 лет тюрьмы по обвинению в шпионаже (позднее 5 лет ему скостили). В письмах к отцу из-за решетки он просил передать Виолетте, что у него все о’кей. Летом прошлого года, после обязательного отбывания в тюрьме трети срока, он вышел на свободу — наказание было заменено на условное. Считая, что Виолетта все еще продолжает его любить, Лоунтри попытался выехать из США куда-нибудь в Европу для встречи с ней, но не получил разрешения американских властей, сделавших его «невыездным»…
Вскоре после ареста Лоунтри руководство АНБ добилось санкции президента Рейгана на замену всей скомпрометированной аппаратуры посольства США в Москве. Из СССР в Америку ушло 120 ящиков со всевозможной техникой. На одной из секретных баз в США после тщательного просвечивания ее рентгеновским облучением и исследования в инфракрасном диапазоне специалисты обнаружили в компьютерных принтерах, стоявших в ПКП, миниатюрные «закладки». Микросхемы в принтерах работали от батареек, а значит, русские, по идее, должны были иметь надежный канал для систематического проникновения в посольство и в помещения ПКП для их замены. Как им это удавалось?
Тщательное расследование по этому поводу провела специальная комиссия, самой реальной признавшая версию о том, что сотрудники КГБ могли влезать в посольство ночью, по стене, через крохотное слуховое оконце. Но сотрудники ЦРУ, проверявшие эту версию, нашли оконце наглухо заколоченным, а скопившийся на рамах и подоконнике птичий помет пролежал там по меньшей мере лет 20. Значит, русские должны были «просачиваться» в посольство не через окна и не через двери. А как еще? И русские ли? Даже если правда, что Лоунтри ставил «закладки», то делал он это только у посла, его зама и ответственного за безопасность, но никак не в помещениях ПКП: такое ему было просто не под силу. Значит, этим занимался Брейси? Но ведь он после тщательного разбирательства признан невиновным…
Да и вообще: проникал ли в спецзону посольства и в помещения ПКП кто-то посторонний или все это — очередная «деза» КГБ? Вопросы пока без ответа. Вдобавок ко всему, по некоторым данным, поисковики из АНБ установили, что кто-то подменил всю линию подачи электроэнергии в помещения ПКП на точно такую же, но служившую ретранслятором для распечатывавшихся текстов шифросообщений. Сделать это могли только специалисты, причем даже им времени требовалось немало — тут не помогли бы ни Лоунтри, ни Брейси. Тогда кто? И когда? Не найдя более-менее вразумительных ответов, госдеп США принял решение прекратить электронную связь с Москвой и любую секретную информацию передавать в Америку только через специальных курьеров.
Окончательно же запутало ситуацию с превращением ПКП в гигантское прослушивающее ухо признание разоблаченного в 94-м офицера ЦРУ Олдрича Эймса, который заявил, что вся история с «вербовкой» Лоунтри и установкой «закладок» в посольстве в Москве — это блеф, который являлся составной частью большого плана по отводу подозрений от самого Эймса. По его словам, в КГБ прекрасно знали, что Лоунтри поставлял Москве «бесполезную» информацию, которая там никого не интересовала, и оказывал русским услуги, реальной нужды в которых у них не было. Но, по некоторому размышлению, высказывания Эймса тоже выглядят сомнительными: несмотря на его высокий пост в советском отделе ЦРУ и массу поставляемой им в Москву информации о планах США в отношении СССР, КГБ вряд ли отказался бы от дополнительной возможности контролировать ситуацию еще и на своей территории. Тем более здесь Лоунтри мог сделать немало такого, чего не мог за океаном Эймс. То есть версия организованной КГБ мощнейшей операции прикрытия также выглядит неубедительно..
В общем, как свидетельствует многовековая история разведки, всю правду о темном деле борьбы КГБ против американского посольства в Москве мы узнаем лет через сто.