Российские подарки афганскому народу

В феврале 2009 года мы отмечали в посольстве 20-летие вывода Ограниченного контингента советских войск из Афганистана. Местный парламент и Минобороны попытались подпортить нам настроение в присущей им манере — выступили с посланиями к народу Исламской Республики в связи с «победой над Красной армией» бывшего Советского Союза. В документах отмечалось, что агрессия против афганского народа, попрание территориальной целостности и независимости Афганистана привели к героическому джихаду, в ходе которого была одержана победа над врагом. Отмечалось, что афганский джихад стал одним из факторов падения социалистического строя в бывшем СССР. Парламент и Минобороны информировали о современных достижениях афганского народа в областях военного строительства и восстановления экономики и поздравили всех моджахедов со славной годовщиной «победы над агрессорами».

Ответом на это послание стала массированная атака разваливающегося на части нищего государства «победивших моджахедов» со стороны «побежденного агрессора». Но вместо бомб и снарядов афганцев стали заваливать редкими подарками и гуманитарной помощью. Девятого февраля российские ветераны войны в Афганистане привезли в Кабульский политехнический университет (КПУ) уникальную посылку из прошлого. Профессор Российского государственного геологоразведочного университета Георгий Пилипенко, преподававший в 1982–1986 годах в КПУ, передал в дар своим бывшим ученикам, а ныне профессорам и доцентам, составленные им и его учениками ранее в Кабуле геологические карты Афганистана и редкие книги по геологии. Как рассказал мне руководитель делегации Российского союза ветеранов Афганистана (РСВА), доставившей в Кабул этот бесценный для афганцев груз, народный депутат города Новокузнецка Кемеровской области Андрей Кузнецов, это был первый шаг на пути возрождения дружбы и профессионального сотрудничества, которые существовали между специалистами наших стран на протяжении долгих лет.

Посмотреть на «посылку из прошлого», переданную в адрес бывших учеников советского профессора Пилипенко Омира Мусазая и Накибуллы Сахака, пришло все руководство Политехнического университета — ректор Изатулла Амид, проректор Акбарджан Арзуманд, профессора, доценты и студенты «политеха», все свободно говорившие на русском языке. Афганские специалисты склонились над пожелтевшими от времени бесценными геологическими картами своей родины, бережно перелистывали страницы пособий, по которым когда-то учились. Каковы же были их удивление и радость, когда кроме книг и учебников в огромном ящике, привезенном из России, они нашли еще одну маленькую, но очень теплую посылку от российского профессора! Это были русский шоколад, красная икра и высокосортный чай. Так было принято раньше, во времена СССР, так было принято и в начале двухтысячных. И россияне, и афганцы посылали своим старым друзьям маленькие «бакшиши» (подарки) в память о тех днях, когда сотни советских специалистов, работавших в Афганистане, ковали профессиональные кадры для демократической республики.

Потом было традиционное для Афганистана чаепитие в кабинете ректора, во время которого афганцы делились своими проблемами с российскими гостями — членами делегации РСВА, представителями российского посольства и журналистами. По словам проректора КПУ Акбарджана Арзуманда, вуз, в учебную программу которого кроме прочих дисциплин было включено и обязательное изучение русского языка, испытывал большие финансовые трудности.

— У нас учатся очень честные, но бедные люди, которые верят в Россию, как когда-то верили в СССР мы сами. В этом году мы должны были послать на краткосрочную стажировку в российские вузы 20 наших преподавателей, но они туда поехать не смогли, так как не нашли денег на авиабилеты. В настоящее время билет по маршруту Кабул — Москва — Кабул стоит тысячу долларов, для большинства афганцев эта сумма просто неподъемная, — посетовал профессор. — Когда к нам приходят представители других стран с предложением послать поучиться наших преподавателей за рубеж, дело решается в считаные дни — и средства спонсоры предоставляют, и билеты сами оплачивают. А вот от россиян мы помощь видим пока не очень большую, хотя наши специалисты хотят ехать именно в вашу братскую страну, а не куда-нибудь еще. Мы понимаем, что сейчас совсем другое время и совсем другие реалии, но и вы поймите, что друзей, которых вы сами обучили всему, сами воспитали, нельзя бросать вот так просто. Мы до сих пор вам верим и надеемся, что та самая нерушимая афганско-советская дружба, о которой так много говорили в 80-х годах, перерастет в еще более крепкую афганско-российскую дружбу. Ведь только вы по-настоящему помогали Афганистану в трудные времена, а не какие-то там другие иностранцы, — сказал Арзуманд.

По словам ректора «политеха», который был построен в 60-х годах прошлого столетия Советским Союзом и передан в дар афганскому народу, Изатуллы Амида, те средства, которые выделила Россия на реконструкцию университета — а это четыре миллиона долларов, — пока не дошли до них.

— Финансирование производилось через Всемирный банк, а он что-то не торопится их пересылать. Мы ждем этих денег для того, чтобы перестроить лаборатории, купить новое оборудование для них, уже включили эти средства в план комплексной реконструкции вуза. Но пока приходится только ждать, не приступая к работе, — сказал он.

Постепенно к дискуссии-чаепитию присоединялись профессора и доценты КПУ, узнавшие про «посылку из прошлого» и на цыпочках входившие в кабинет ректора. Все вспоминали добрые старые времена, одновременно надеясь на будущее.

— Если вы подниметесь на вертолете и пролетите над нашим вузом, то увидите, что корпуса «политеха» составляют четыре буквы — СССР. Мы с вами сейчас сидим в букве «Р», — улыбнулся ректор. — Мы никогда не забудем всего хорошего, что когда-то сделали для нас советские люди. Но мы также надеемся, что и россияне не забудут про нас, своих друзей, которые не предали эту дружбу в самые тяжелые времена, — сказал он на прощание.

В тот же день в афганский порт Хайратон транзитом через Узбекистан прибыли первые вагоны с российской гуманитарной помощью — высококачественной пшеничной мукой. Всего из России было отгружено в Афганистан 105 железнодорожных вагонов с расфасованной по мешкам мукой, часть из них находилась в пути, часть — на пограничном с Афганистаном узбекском транспортном узле Термез. Замгубернатора северной афганской провинции Балх, мэр города Хайратон, генконсул РФ в городе Мазари-Шариф и представитель министерства по чрезвычайным ситуациям (МЧС) РФ, которые обеспечивали эти поставки, приняли участие в торжественной церемонии, посвященной прибытию первых вагонов с российской помощью афганскому народу.

А 15 февраля, в самую годовщину вывода наших войск, самолет Ил-76 МЧС России с грузом гуманитарной помощи на борту приземлился в международном аэропорту афганской столицы. Груз предназначался министерству по делам погибших, инвалидов и социальным вопросам. Комитет по делам воинов-интернационалистов при Совете глав правительств государств — участников СНГ направил ему семь тонн пшеничной муки, 4,6 тонны сахара, 1,66 тонны гречневой крупы, 1,35 тонны риса, 1,66 тонны макаронных изделий, а также 780 килограммов мясных консервов, 660 литров растительного масла, конфеты, теплые одеяла, обувь, трикотажные и чулочно-носочные изделия, перчатки, ткани, предметы и средства личной гигиены, медицинские препараты и лекарства.

Постановлением правительства РФ помимо «ветеранской» представители МЧС России доставили и свой груз гуманитарной помощи, полученной через Росрезерв, для Управления по чрезвычайным ситуациям при правительстве Афганистана. Эта помощь включала в себя 56 зимних палаток «Памир-10», весом по 125 килограммов каждая, 5 тонн сахарного песка и почти 5 тонн мясных консервов в ассортименте. По решению вице-президента Афганистана Мохаммада Карима Халили ответственность за приемку всей российской гуманитарной помощи была возложена на заместителя министра сельского хозяйства Исламской Республики Салима Кундузи, который возглавил афганскую делегацию, прибывшую в кабульский аэропорт для участия в торжественной церемонии. Афганский Минсельхоз специально выделил 10 большегрузных автомобилей «КамАЗ», которые прибыли на терминал для вывоза российской «гуманитарки».

Ил-76, который встречали на летном поле посол России в Афганистане, представители российского дипкорпуса, афганского МИД, Минсельхоза и других министерств и ведомств Исламской Республики, а также многочисленные представители местных и зарубежных СМИ, вырулил на отведенную ему стоянку. По рампе самолета на афганскую землю сошли 13 членов экипажа, 11 представителей МЧС России, представитель Комитета воинов-интернационалистов, а также группа российских журналистов из Москвы и Санкт-Петербурга, прибывшая специально для освещения этой акции. Выступая на торжественной церемонии приема грузов, замминистра сельского хозяйства Афганистана Салим Кундузи сказал, что Россия, как и раньше, вновь пришла на помощь афганскому народу.

— Мы надеемся, что наше сотрудничество с дорогими друзьями будет продолжаться и в дальнейшем. — Руководство афганского Минсельхоза и делегации МЧС России перерезали символическую красную ленточку, ознаменовав тем самым приемку афганской стороной российской помощи, после чего подписали акты о сдаче и приемке.

На взлетном поле я встретил заместителя председателя Комитета по делам воинов-интернационалистов Александра Лаврентьева, который рассказал мне много интересного. Вообще-то Саша занимался в Афганистане поисками советских военнопленных и их останков, но в тот день выступал в другом качестве. По его словам, идея об отправке грузов возникла спонтанно во время одного из заседаний Комитета. Однако она тут же получила активную и всестороннюю поддержку со стороны его председателя героя Советского Союза Руслана Аушева и других членов организации.

— Сейчас воины-интернационалисты пришли в Афганистан не с оружием, но с гуманитарной помощью, и большую помощь в организации доставки их груза оказало МЧС России. Однако существовали и некоторые технические проблемы. Например, мы не могли принимать посылки в адрес афганцев от некоторых частных лиц, которые хотели им помочь. Когда один человек захотел переслать в Афганистан два мешка муки, мы были вынуждены ему отказать, так как возникли трудности с таможенным оформлением груза, — сказал он. Александр также рассказал о большом вкладе в формирование безвозмездной помощи общественных организаций, таких как «Боевое братство» и «Ассоциация ветеранов антитеррора «Альфа».

Примерно месяц спустя к нам прилетел Лавров — визит был приурочен к 90-й годовщине признания Россией независимости Афганистана. После официальных встреч он вместе со своим афганским коллегой поехал смотреть выставку архивных документов, посвященную этой дате, проводившуюся в местном министерстве иностранных дел. Квалифицированные рабочие нашего посольства две недели мастерили на заднем дворе дипмиссии большие стенды, на которые предстояло развесить фото и отвезти их потом по адресу. Я приехал на мероприятие загодя и, ожидая открытия выставки, спокойно болтал с начальником протокольного управления МИД, который в 80-х годах служил в афганской армии генералом. Проводить выставку поручили первому секретарю посольства Сергею Федорову, который поправлял покосившиеся документы, пришпиливая их кнопками к серой дерюжке. И вдруг один из стендов начал крениться — у него отскочила одна из двух «ног». Серега бросился под него, взяв тяжелый вес на свои плечи. А мы с «генерал-дипломатом» стали судорожно искать молоток и гвозди. В результате нашли сапожный молоток, но гвоздей нигде не было. Тогда я отодрал плинтус в церемониальном зале и почти как на даче начал выбивать из него кривой гвоздь. Потом на мраморном полу его выпрямлял и забивал в отвалившуюся «ногу». Когда Лавров в сопровождении дипломатов вошел в зал, мы уже заканчивали. Так и встретил я нашего министра с молотком в руках. Постояв пару дней в зале МИД, выставка переехала в Кабульский государственный университет в виде подарка от российского посольства.

Гуманитарная помощь «побежденного агрессора» «победителям» пришла в Кабул как нельзя кстати. У здания парламента в те дни проходила череда демонстраций моджахедов, требовавших от правительства и парламента соблюдения и обеспечения своих прав. На одном из таких сборищ я побывал — было интересно, что бывшие «духи» говорят о нас и вообще помнят ли? Участники манифестации, в основном инвалиды, многие из которых принимали участие в войне с талибами и советскими войсками, обманутые государством, перегородили проспект Дар уль-Аман и, встав толпой напротив здания парламента, требовали от властей выплат обещанных военных пенсий, пособий по инвалидности, обеспечения жильем и земельными наделами. Посреди проспекта организаторы манифестации, которых возглавлял депутат нижней палаты афганского парламента Рамазан Башардуст, устроили из кузова грузовика импровизированную трибуну, откуда выкрикивали различные антиправительственные лозунги.

Башардуст, выдвинувший свою кандидатуру в качестве кандидата на пост главы афганского государства на президентских выборах, горячо желал в мегафон смерти председателю нижней палаты парламента Юнусу Кануни, который, по его словам, предал интересы моджахедов и всего афганского народа. Вслед за ним участники манифестации, облаченные в национальные одежды и старую военную форму, дружно выкрикивали лозунги «Смерть Кануни!», «Да здравствует законность!», «Смерть врагам народа!». Демонстрация была окружена плотными рядами афганских полицейских, экипированных дубинками и щитами, а также рядами зеленых автомобилей «Форд Рэйнджер», блокировавшими движение автотранспорта по проспекту.

— Они говорят чистую правду. У них отняли все права, а ведь именно они воевали против врагов Родины, — сказал мне стоявший рядом офицер полиции, охранявший митинговавших. Полицейские, узнав, что митинг снимает русский корреспондент, наперебой стали предлагать мне угоститься сигаретой или бутылкой минеральной воды. По их словам, так хорошо, как было в Афганистане в 80-е годы прошлого столетия, уже никогда не будет и Советский Союз один сделал больше для Афганистана, чем все мировое сообщество, вместе взятое.

Ни одного антироссийского или антисоветского лозунга манифестанты не скандировали. Собравшиеся вокруг места действа местные жители заверили меня, что таких лозунгов больше никто и никогда кричать не будет, так как врагом Афганистана сегодня является Америка, а русские — ее лучшие и самые верные друзья.

На этом подарки афганскому народу не закончились. Было что-то мистическое в том, когда вдруг афганское информационное агентство «Бахтар» сообщило, что в провинции Герат найдены лабораторное оборудование и материалы, переданные 25 лет назад Советским Союзом в дар провинциальному управлению просвещения. «Артефакты» были обнаружены в подвале одной из школ. Оставалось загадкой, почему советская безвозмездная помощь афганскому народу нашлась накануне 30-летия со дня ввода Ограниченного контингента советских войск на территорию этой страны. Согласно данным агентства «Бахтар», стоимость оборудования составляла более 50 миллионов афгани (один миллион долларов). По словам начальника провинциального управления просвещения Гуляма Хазрата, десятки видов лабораторных инструментов и принадлежностей, несмотря на столь длительный срок хранения, находились в отличном состоянии, и их должно было хватить, чтобы полностью обеспечить потребности в лабораторном оборудовании 500 школ провинции.

Бомбардировка «победителей» подарками «побежденных» продолжалась весь год и финишировала 28 декабря торжественной церемонией передачи Афганистану российской безвозмездной помощи — 52 машин «КамАЗ». По решению российского правительства афганскому правительству было передано в дар 48 грузовиков, две пожарные машины, один бензовоз и одна машина технической помощи. Подвижной состав с автомобилями следовал в Хайратон очень долго по железной дороге через территории России, Казахстана и Узбекистана. Передача афганской стороне автомобилей прошла на транспортной площадке старейшего афганско-советского автомобильного предприятия «АСТРАС», которая была украшена национальными флагами Афганистана и России, а также многочисленными транспарантами. Один из «КамАЗов» показательно завели, и он совершил пробный пробег по территории «АСТРАСа».

Встречать российские грузовики в Хайратон приехало все руководство северной провинции Балх во главе с губернатором и бывшим полевым командиром душманов Аттой Мохаммадом Нуром. Атта в сопровождении местных «силовиков» прибыл к месту события даже за полчаса до его начала, осмотрел и проверил все машины. Туда же вскоре прибыла и делегация министерства сельского хозяйства Афганистана. В Хайратоне состоялся торжественный митинг, посвященный этому радостному для афганцев событию, участники которого высказались за дальнейшее укрепление афганско-российской дружбы, развитие взаимовыгодных партнерских отношений между двумя государствами.

Как известно, капля дегтя портит бочку меда, даже дареного. Этой злосчастной «каплей» стали два вертолета, приобретенные на деньги Германии и подаренные Россией афганской антинаркотической полиции.

Однажды мне позвонил начальник пресс-службы Минобороны и сообщил, что для меня есть потрясающая информация. Предполагалось, что в ближайшее время в Афганистане появится первый летучий мобильный госпиталь и в этой программе должны были быть задействованы два вертолета ВВС Исламской Республики. По вызову военных они должны были совершать немедленные вылеты в провинции и транспортировать раненых, нуждающихся в оказании экстренной хирургической помощи, в военно-медицинскую академию. Военно-медицинская академия была создана в начале нынешнего столетия на базе старейшего в Афганистане военного госпиталя «Чарсад бистар», рассчитанного на 400 койко-мест и построенного при экономическом и техническом содействии СССР. По данным Захира Мурада, в госпитале с давних времен существовала взлетно-посадочная площадка для вертолетов, которая к тому времени была расширена и переоборудована для приема сразу двух машин. При необходимости вертолетная авиация ISAF тоже могла бы оказывать афганским военным медикам помощь в транспортировке раненых и приземляться на эту площадку.

Военно-медицинская академия отобрала восемь лучших военврачей, которые должны были стать членами единой команды летучей «Скорой помощи» афганской армии. Планировалось, что все они отправятся в Турцию, где пройдут четырехмесячные курсы по оказанию помощи раненым в полевых условиях и транспортировке их в полете. Но все пошло не так, как мне живописал Мурад: летучую «Скорую помощь» почему-то получила не армия, а антинаркотическая полиция МВД.

Вечером 11 августа Россия и Германия осуществляли передачу в дар МВД Афганистана медико-эвакуационные вертолеты. Еще рано утром гигантский российский самолет Ан-124 «Руслан» авиакомпании «Волга-Днепр» совершил посадку на военном аэродроме Кабула, где мы с сотрудниками посольства его уже поджидали. Местных и иностранных журналистов на летное поле не пустили, и они «мариновались» до вечера за пределами аэропорта. Афганские техники приступили к разгрузке авиалайнера.

По рампе самолета с помощью нашей группы и американских морских пехотинцев, которые сначала праздно наблюдали за разгрузкой, а потом, побросав автоматы, помогали нам реальной физической силой, были со скрипом вытолканы на терминал аэродрома две полуразобранных машины, без лопастей. Увидев, что вертолеты не новые, афганские техники с горечью и досадой заговорили: «куна, куна» (старье). У одного из вертолетов сразу лопнула стойка шасси, и из нее потек дымившийся жидкий азот. У афганцев и помогавших им техников-украинцев нашлись нужные инструменты, течь закупорили, но вертолет теперь стоял криво. Я был немало удивлен, что вместо заявленных в официальной информации, размещенной на сайте МИД РФ, двух вертолетов Ми-8 МТВ в медико-эвакуационной комплектации, пришли другие машины — один Ми-8 МТВ и один Ми-17 1В — оранжевого и сине-белого цветов.

Я ожидал увидеть внутри вертолетов обещанные аппараты искусственной вентиляции легких и вертикальные стойки под носилки. Но вместо этого лицезрел лишь две пустые брезентовые кислородные подушки и штук шесть цветных узбекских матрасов. Правда, иллюминаторы одного из вертолетов были задрапированы белой тканью, что, видимо, должно было символизировать медицинскую палату. Согласно информации нашего МИД, после проверки технического состояния и работоспособности вертолетов летчик-испытатель из бригады сдатчиков должен был провести облеты машин на военном аэродроме, примыкавшем к международному кабульскому аэропорту. Но ничего подобного не произошло. Облетов не было. Один вертолет афганцы в результате так и не смогли наладить — он был в технически непригодном состоянии, а второй с горем пополам запустили через пару месяцев, и то без авионики. Афганцы, смеясь, рассказывали мне, что старым летчикам-ветеранам она и не нужна — они, дескать, местность хорошо знают и могут летать здесь как по пачке «Беломора».

Я погрузился в сбор инсайдерской информации и выяснил, что Германия выделила российской стороне на приобретение этих вертолетов 15 миллионов долларов (не евро), что поставкой занимался МЧС России и что прибыли они из Алма-Аты. Списанный Ми-17 1В был закуплен у армии Казахстана, а второй вертолет — «ушатанный» Ми-8 МТВ, прошедший капитальный ремонт, до поставки в Афганистан использовался детьми высокопоставленных чиновников для воздушных прогулок. «Мажоры охотились на нем на сайгаков», — рассказал мне человек, ответственный за подписание актов сдачи-приемки. Примечательно, что ему было далеко за 60.

На взлетном поле состоялся митинг, посвященный этому славному событию. Министр внутренних дел Афганистана Ханиф Атмар подчеркнул, что поставка вертолетов для МВД Афганистана — яркий пример сотрудничества трех стран в деле борьбы с терроризмом и производством наркотиков. Он поблагодарил Россию и Германию за оперативную поставку вертолетов. Замминистра иностранных дел РФ Алексей Бородавкин в своей речи отметил, что эти эффективные и надежные машины в опытных руках афганских пилотов покажут себя в деле наилучшим образом, будут способствовать сокращению потерь личного состава МВД Афганистана, ведущего тяжелую борьбу с терроризмом и наркопреступностью. Бородавкин отметил особую роль в реализации этого проекта Ханифа Атмара, возглавлявшего в то время МВД Афганистана.

— Именно благодаря высказанной им идее заработал механизм российско-германского взаимодействия, результатами которого сегодня можно гордиться, — подчеркнул замминистра. Примечательно, что немецкие СМИ почему-то про закупку и поставку афганской стороне этих вертолетов ничего не сообщили. Наверное, им было стыдно.

Передачу Россией «убитых» вертолетов афганскому МВД отследили и оценили британцы, которые уже в мае следующего года оснастили министерство внутренних дел Исламской Республики шестью летающими вертолетами российского производства Ми-17, которые спецуправление МВД по борьбе с наркотиками стало использовать для уничтожения нарколабораторий. Вертолеты, закупленные Великобританией в одной из стран Восточной Европы на общую сумму 30 миллионов долларов, управлялись афганскими летчиками, прошедшими двухгодичную летную подготовку в Лондоне и получившими дипломы высококлассных специалистов. По словам Дауда Дауда, поставка афганским партнерам работоспособной авиатехники позволила значительно повысить эффективность борьбы с наркопосевами и производством наркотиков. Замминистра особо отметил, что закупленные Великобританией для Афганистана вертолеты, каждый из которых обошелся ей в 5 миллионов долларов, позволят выполнять и другие задачи, которые министерство планировало, но не смогло осуществить после поставки Россией двух вертолетов мобильной «воздушной скорой помощи».

Рассказывая о помощи России Афганистану, нельзя обойти стороной Кабульский государственный университет и его кафедру русского языка и литературы, которую долгие годы возглавляет мой друг Сахеб Джан Кучай. Профессор сильно косит на один глаз — таким он стал от побоев, перенесенных в моджахедских и талибских тюрьмах, в которых провел несколько лет после падения «прокоммунистического» режима Наджибуллы. Он настоящий энтузиаст своего дела, искренне верящий, что у России существуют долговременные планы в отношении Афганистана и формирования там некой «шестой колонны» ее сторонников.

Но в то время таких глобальных планов у России, увы, не было, и все, что мы могли сделать, так это оказывать содействие его кафедре на «низовом» уровне. Так профессорско-преподавательский состав МГИМО передал в дар Кучаю несколько бэушных, но еще вполне рабочих компьютеров, много научной литературы и учебников русского языка. Среди членов делегации прославленного института, прибывшей тогда в Кабул, была и супруга моего друга Андрея Семенова, с которым мы вместе служили и работали в ДРА. Несмотря на то что бесплатный провоз багажа был ограничен, Лена привезла большую посылку от моей жены — «самострочные» оконные шторы с русским орнаментом, за что я ей до сих пор очень благодарен.

Впоследствии Кучаю на деньги одного российского бизнесмена, прилетавшего в Кабул в составе делегации, изучавшей возможности взаимовыгодного экономического сотрудничества, были приобретены посольством несколько новых компьютеров. Примечательно, что этот чеченский банкир тогда без лишних слов просто вынул из кармана пачку наличных и передал ее представителю посольства с просьбой помочь руководителю кафедры русского языка. Но на компах не было программного обеспечения. Тогда я через РИА «Новости» получил «белый» комплект Windows, обосновав это тем, что мой комп умирает, а в Афганистане лицензионное ПО не продается. Отчасти это было правдой, но комплект я подарил Кучаю. А потом, как-то в рамазан, Гарик, его товарищи по работе и я поехали в Кабульский университет, где первый раз в жизни устанавливали на новые компьютеры настоящий, а не скаченный бесплатно из Интернета Windows. Процесс был долгим, мы проголодались и, невзирая на мусульманский пост, подкрепились привезенной из-за границы копченой колбасой, лепешками и чаем. Конечно, это было не комильфо, но Кучай с его студентами это перенесли безболезненно и даже нам улыбались.

После трапезы завкафедрой пригласил меня прогуляться по тенистому университетскому саду, и, пока я втихаря курил в рукав, он рассказывал мне о своем житье-бытье. По словам Кучая, в то время русский язык изучался, помимо Кабульского государственного университета, в котором учились 200 русскоговорящих студентов, в техникуме «Джангалак», построенном при экономическом и техническом содействии СССР, а также в институте нефти и газа в городе Мазари-Шариф, также созданном с помощью Советского Союза.

— Тяжелое время, которое наступило в начале 90-х годов с приходом к власти моджахедов, привело к тому, что на кафедре русского языка и литературы в университете остался всего один русскоговорящий студент и один преподаватель русского языка, — поведал Кучай. — Наверное, наши русские товарищи знают, что мы столкнулись с целым рядом трудностей и во время существования в Афганистане переходного правительства. Но сегодня мы добились уже многого. У нас есть вечернее и дневное отделения, на которых студенты учат язык и литературу той страны, которую любят. Все прекрасно понимают, что сегодня в Афганистане знание английского языка означает доступ к хлебу и деньгам. Уровень изучения английского, конечно, с уровнем изучения русского в Афганистане не сравнить, разрыв существует очень большой. Но интерес к русскому растет. Все те языки, которые изучают студенты университета, продвигаются странами, которые заинтересованы в своем присутствии в стране. Французы построили новое здание своего факультета из дорогого красного кирпича, американцы заложили новое здание факультета английского языка. Большую помощь университету оказывает и Турция, также заинтересованная в увеличении контингента студентов, изучающих турецкий, — сказал завкафедрой. — А мы бегали, фигурально говоря, босиком, пытаясь пробить свои интересы во властных структурах. Представьте себе бегающего Кучая!

В университетском саду даже под сенью деревьев было очень жарко, и мы, сев в продуваемой со всех сторон ветром беседке, где обычно на переменах собирались студенты, продолжили разговор. Вытерев пот с большого умного лба, Кучай снова произнес длинный монолог:

— Это было и остается делом нашей жизни, моим личным делом. Только недавно мы получили возможность хоть в какой-то мере сравнить свою кафедру с другими. И мы оказались не на последнем месте. В скором времени мы планируем открытие в Кабуле Русского центра, деятельность которого будет спонсировать российский фонд «Русский мир». Фонд поддерживает нашу инициативу по созданию такого центра, выделяет нам специальный грант. Все документы, в том числе проект строительства этого центра, уже согласованы с первым заместителем вашего министерства высшего образования. На днях я еду в Москву, где мы окончательно утрясем оставшиеся нерешенными вопросы. Последние документы подпишет Вячеслав Алексеевич Никонов, исполнительный директор фонда «Русский мир».

— Товарищ Кучай, а студенты-то в принципе хотят изучать русский язык? Ведь во многом это не их личный выбор, но и выбор их родителей?

— Конечно, хотят, и они сами, и их родители, судьбы которых оказались связанными с вашей страной еще в 80-х годах прошлого столетия. В настоящее время число студентов, отправляющихся за рубеж изучать иностранные языки, большое. Но разница также существует огромная — в Россию в прошлом году поехало из Афганистана в институт имени А. С. Пушкина всего девять человек! Но в этом году эта цифра составляет уже более 30. Тут существует большая проблема: если в Турцию, Францию, Великобританию, США на учебу летят студенты, которые в принципе могут там еще и работать, они вернутся на Родину с деньгами. А наши студенты занимают тут деньги у своих друзей, родственников, чтобы прожить несколько месяцев в России и оплатить авиабилет. Если в прошлом году билет из Кабула в Москву и обратно стоил около 450 долларов, то сейчас его стоимость составляет около одной тысячи долларов. Это для афганцев трудно. В прошлом году в Кабул прибыл представитель российского Минобразования, и мы с ним говорили о том, что, если в России существует такой закон, в соответствии с которым все, кто едет на стажировку в Россию, сами должны оплачивать себе авиабилет, должен учитываться и тот факт, что Афганистан — самая бедная страна в мире. Мы хотели бы, чтобы российское федеральное агентство выделило средства для отправки в Россию самых умных, а не самых обеспеченных студентов.

По мнению Кучая, самые умные студенты не могут поехать на стажировку в связи с финансовыми проблемами.

— Я приглашен на встречу к ректору Московского государственного университета, который понимает, что я вижу кафедру русского языка и литературы в кабульском университете совершенно другой, если хотите, более значимой. Он выразил мне стратегию российского правительства, состоящую в том, что оно больше не хочет видеть нашу кафедру на ее настоящем уровне. Россия хочет видеть наш факультет не как просто кафедру русского языка, но как научно-исследовательский центр двух государств. Для такого большого дела те два-три помещения, которые есть в нашем распоряжении, — мизер. Мы бы хотели, чтобы здание этого центра было построено Российской Федерацией, чтобы доступ сюда был открыт каждому афганцу, — сказал Кучай.

Не знаю, удалось ли Кучаю потом «пробить» в Кабуле Русский центр, но за три года, которые прошли со времени подписания соглашения о его открытии между исполнительным директором «Русского мира» Вячеславом Никоновым и замминистра высшего образования Афганистана Мохаммадом Усманом Бабри, медалью А. С. Пушкина его в Москве наградили. Мы с Кучаем, хотя и живем сейчас в разных государствах, но остаемся хорошими друзьями. На значимые для меня праздничные даты — День Победы и День Советской армии и Военно-морского флота я каждый год получаю от него виртуальные открытки, в которых он поздравляет тех русских людей, с которыми ему посчастливилось столкнуться в Афганистане. Молю бога о том, чтобы он дал этому человеку побольше здоровья и долгих лет жизни!

Помощи от России в тот год ждали и в других местах. Ближе к зиме я посетил лежавший в руинах в южном предместье Кабула Чель-Сутун бывший флагман афганского профессионально-технического образования — Кабульский автомеханический техникум, построенный при экономическом и техническом содействии СССР. Некогда цветущий комплекс с библиотеками, бассейном, просторными общежитиями, классами профтехобразования и мастерскими напомнил мне увиденный в детстве дом Павлова в центре Волгограда. В 90-х годах, когда был свергнут демократический режим доктора Наджибуллы и группировки моджахедов, вошедшие в Кабул, стали делить власть, комплекс был почти полностью разрушен: в разбомбленных артиллерией зданиях, стоявших без единого стекла, не работали системы жизнеобеспечения. О прошедшем лихолетье напоминала и сгоревшая боевая техника, стоявшая на месте некогда цветущего сада. Когда-то очень давно я приходил в гости к советским преподавателям и специалистам техникума, гулял с ними по этому саду.

Всего этого уже не было, но по-прежнему говорящие по-русски преподаватели и ученики автомеханического продолжали учиться и не хотели менять эти развалины ни на что другое. Поистине дети подземелья! Директор техникума в сопровождении русскоговорящих преподавателей принял нас с сотрудником посольства Игорем Алексеевым в «кабинете» на третьем этаже главного административного здания без окон и дверей, где гулял холодный осенний ветер, трепавший какие-то документы, прикрепленные к доске объявлений. В техникуме, вернее — в том, что от него осталось, на тот момент обучалось 1350 человек, проходивших профессионально-техническую подготовку с 10-го по 14-й класс, работали около 70 преподавателей, в том числе семь человек, преподававших русский язык. Как рассказал мне руководитель КАМТ Абдул Хак, министерство просвещения Афганистана в лице замминистра Салима Каюма делали все возможное, чтобы от техникума не осталось и следа.

— Минпрос практически силой выселяет русскоговорящих студентов из общежитий, хочет забрать у них производственную базу обучения. На месте техникума, который готовит специалистов по четырем специальностям — электриков, автомехаников, технологов машиностроения и дорожных строителей, — действующая власть строит на деньги США и Всемирного банка институт менеджмента и управления. Минпрос хочет запретить здесь русский язык, хочет, чтобы все студенты и преподаватели говорили бы только по-английски. Но зачем Афганистану, где почти все предприятия лежат в руинах, англоговорящие менеджеры и управленцы? Чем они собираются управлять, — посетовал директор техникума.

Пришедшие в «кабинет» директора афганские преподаватели и специалисты почти все в свое время учились в СССР. Они с горечью рассказывали, какие трудности им приходится преодолевать, чтобы готовить востребованные афганской экономикой кадры.

— Мы ведем преподавание всех дисциплин на русском и афганском языках, отдавая дань исторической традиции. Раньше, в 80-х годах, каждую группу вели один афганский и один советский преподаватели, но теперь нам в наследство остался вот только этот русско-афганский учебник, — с горечью рассказал преподаватель русского языка Саид Дауд, протянув мне истрепанную книгу, отпечатанную в советской 7-й типографии «Искра Революции». — У нас всего два таких учебника, да и те мы получили в дар от Кабульского государственного университета. Мы размножаем учебное пособие на ксероксе, платим за это деньги из своих крошечных зарплат, но зато наши ребята могут учить русский язык, — сказал он.

По данным руководства техникума, с уходом советских специалистов была утрачена вся документация на объекты жизнеобеспечения комплекса — систему водоснабжения, энергообеспечения и канализацию.

— Мы ходим по разрушенным щитовым комнатам, видим большое количество полузаваленных камнями люков, но не знаем, что находится в них и под ними. Я помню, что раньше канализационные отходы насосами перегонялись в отстойники, а оттуда после переработки на сельскохозяйственные бахчи в отроги гор. Я помню, что раньше из этой щитовой советские специалисты управляли всем энергоснабжением комплекса, что была котельная, что здесь была жизнь. Сегодня у каждого общежития стоят свои мини-котельные, канализации нет и в помине, — посетовал Абдул Хак. — Помимо этого Минпрос отобрал у нас три из четырех общежития и отдал их студентам и преподавателям института управления и менеджмента. Одно общежитие мы просто отбили у них силой и держим там оборону, — заявил он.

— Дела у Минпроса с институтом менеджмента идут тоже не блестяще. Сначала они планировали, что преподавать в нем будут американские и европейские специалисты. Но на ту зарплату, которую они были в состоянии предложить, сюда приехали работать только 35 пакистанцев. Даже индийские специалисты отказались жить в этих развалинах. Мы помним то светлое время, когда наш городок был заполнен советскими людьми, когда у нас работали спортивный зал, просторная бесплатная столовая, бассейн, кинозал, была огромная библиотека, когда в производственных зданиях и учебных классах были стекла, стояли современные станки. А сейчас у нас остались только запчасти для одного фрезеровочного станка советского производства, а те старые станки, что вы видели в мастерской, нам подарили немцы. Россия нам пока не помогла ничем, — рассказал директор техникума. — Мы хотим от России как правопреемника СССР очень немного. Во-первых, мы были бы очень признательны, если россияне через наш МИД надавили бы на афганское министерство с тем, чтобы нас не лишили и тех остатков техникума, которыми мы располагаем сегодня. Во-вторых, чтобы нам прислали из России современные учебные пособия и, в-третьих, чтобы хоть изредка наших преподавателей посылали на краткосрочные курсы переподготовки в Россию. На большее мы и не смеем надеяться, — сказал руководитель техникума.

Пройдя по территории ПТУ, я запечатлел на фотокамеру то, что осталось от некогда передового и практически единственного в своем роде афганского профессионально-технического учебного заведения, пообещав афганцам, что в России узнают об их бедственном положении. Провожать нас высыпали почти все, кто, вопреки всем невзгодам, продолжал здесь работать, включая русскоговорящий обслуживающий персонал. Здесь даже дворники и кладовщики говорили по-русски. Афганцы по-прежнему видели в нас советских людей, не понимая произошедших в мире общественно-политических трансформаций.

К счастью для замерзавших в своем здании без стекол афганских «технарей», в конце декабря в Кабул прибыла делегация Минобрнауки для обсуждения с руководством КАМТ путей оказания помощи этому учебному заведению. В одном из членов делегации я с радостью узнал Назима Джунусова, с которым судьба сталкивала нас в 80-х годах, когда он служил здесь военным переводчиком. Но импульсивного Назима знал не только я, но и один из моих малочисленных «недругов», получивший в народе прозвище Человек С Фонариком, который попытался окольными путями узнать о моих еще советских «скелетах в шкафу», используя инсайдерскую информацию. Но этот деятель, кстати, тоже служивший в свое время в ДРА переводчиком, был не очень умен и даже наивен в своем стремлении что-то выведать обо мне через моих приятелей. Были люди и хитрее его, пытавшиеся использовать Назима в этих же целях в 80-е. Но он был парнем бесхитростным и прямым, а потому после бутылки виски, выпитой с ним и советником посольства Андреем Вадовым в отеле «Интерконтиненталь», все мне о безудержном любопытстве этого человека и рассказал. К огромному сожалению, в тот день я видел Назима в последний раз в жизни и больше не увижу никогда.