Опять выборы?

Весной 2010 года в Афганистане, согласно конституции, должны были пройти выборы в нижнюю палату парламента (Уолеси джирга), и Центризбирком заранее поспешил огласить их дату — 22 мая. Однако им не суждено было состояться в указанный срок, так как зарубежные партнеры Афганистана, еще не успев оправиться от феерии президентских выборов, связанных с ними подтасовок и фальсификаций при подсчете избирательных бюллетеней, а также громких скандалов, не пожелали участвовать в новом фарсе и, что самое главное, его финансировать. У Афганистана своих средств на проведение подобных мероприятий не было, а потому выборы перенесли на 18 сентября. Как заявил мне глава афганской независимой избирательной комиссии Фазыл Ахмад Маанави, мероприятие было перенесено из-за недостатка финансирования (требовалось как минимум 120 миллионов долларов), а также в связи с неудовлетворительной ситуацией в области безопасности. Западные партнеры, «прессовавшие» президента Афганистана, требовали, чтобы до проведения выборов в стране была осуществлена избирательная реформа и утверждено новое выборное законодательство.

Деньги на выборы не выделялись и еще по одной причине — в стране не было нового правительства, которое Карзай должен был сформировать после своего переизбрания на пост президента. Глава государства многократно пытался это сделать, представляя на утверждение депутатов парламента кандидатуры новых министров, но своенравная Уолеси джирга их постоянно отвергала. Нельзя сказать, что кандидаты на министерские посты были какими-то неумехами или непрофессионалами. Но таким образом парламент пытался донести до президента факт того, что он не является единоличным хозяином страны и правительство должно быть подконтрольно парламенту. Карзай долго и невозмутимо терпел эти выходки «народных избранников», а потом, плюнув на них «с высокой колокольни», назначил исполнять обязанности министров всех, кого хотел. Вопли в стенах парламента его больше не трогали, он на них не обращал никакого внимания, так как был занят уже совсем другим делом — подготовкой к проведению в Кабуле консультативной Джирги мира. Джирга должна была поддержать провозглашенный им курс на национальное примирение и предложить создать Высший совет мира. По замыслу Карзая, ВСМ должен был стать органом ведения переговоров с радикальным движением «Талибан» и другими оппозиционными вооруженными группировками.

Для того чтобы оппозиция не воспринимала ВСМ как бутафорскую организацию и ширму для прикрытия проамериканской политики его «марионеточного» правительства, Карзай пошел на некоторые радикальные «антиамериканские» шаги, одним из которых стала передача тюрьмы для террористов на американской базе ВВС в Баграме под юрисдикцию Афганистана. Минобороны ИРА по приказу президента объявило о начале перехода тюрьмы под афганскую юрисдикцию еще 10 января, когда формально подписало договор об этом с командованием ISAF, но американцы этому очень сопротивлялись, пытаясь затянуть процесс на неопределенное время. В тюрьме, которую местные жители называли не иначе как «афганской Гуантанамо», содержались более 700 особо опасных преступников, в том числе 30 иностранцев. В основном это были члены международной террористической сети «Аль-Каида» и видные боевики радикального движения «Талибан». В ноябре 2009 года на территории базы американцами было построено новое современное здание этого печально известного пенитенциарного заведения, способное принять сразу несколько тысяч человек. В министерстве обороны Афганистана спешно началась подготовка специального подразделения, которое должно было осуществлять контроль над содержанием узников, а также обеспечивать в тюрьме безопасность и порядок. В официальном заявлении МО говорилось, что передача тюрьмы в Баграме в юрисдикцию Афганистана будет способствовать укреплению национального суверенитета Исламской Республики. Карзай сыграл на том, что международные правозащитные организации неоднократно требовали обеспечить им доступ к узникам баграмской тюрьмы, однако американцы допускали туда лишь представителей Международного Комитета Красного Креста, которые никогда не оглашали подробности своей деятельности. Теперь президент получил в свои руки действенный рычаг влияния на талибов — он мог прощать и миловать их главарей.