Ключ к загадке

Наконец, после многих волнений подводная лодка приблизилась к своей базе. Она ускорила ход.

Экипаж с радостью заметил маяк Доггер-Банки и долгожданный вход в гавань Гельголанда.

В Кильский канал подводная лодка вошла, приветствуемая восторженными криками «ура» со всех кораблей, стоявших на рейде.

Таков был традиционный обычай: когда какая-нибудь подводная лодка возвращалась из далекого плавания, ее каждый раз встречали овациями все экипажи других военных судов, которым во время войны так редко представлялся случай выйти в море.

На этот раз около мола был собран оркестр флота. Встретить принца собралось высшее офицерство, среди которого можно была заметить несколько генералов.

Как только подводная лодка причалила, начались поздравления и выражения радости.

— А этот человек, — внезапно спросил адмирал, начальник базы подводных лодок, указывая на С25, — кто это такой? Вероятно, пленный?

— Он? Это мой спаситель! — воскликнул принц. — Пусть всем вам будет известно, что если бы не его преданность и храбрость, я не был бы сегодня среди вас. Я был бы уже теперь погребен где-нибудь во Франции.

Принц отправился в адмиралтейство, а С25 был поручен заботам офицера генерального штаба. Последний, задав ему тысячу вопросов о Франции, где он жил когда-то несколько лет, внезапно спросил его:

— Правда ли, что Мексика и Япония вступили в войну на нашей стороне? Здесь всюду передают эту новость, но она мне все же кажется сомнительной…

В течение трех месяцев принц посещал главную квартиру в сопровождении своего верного компаньона, к которому он продолжал относиться с большой симпатией.

Многим офицерам присутствие С25 казалось несколько подозрительным. Все-таки он был иностранец! Только благодаря своему замечательному такту С25 удалось с честью выйти из того трудного положения, в котором он оказался.

Германская контрразведка не раз подсылала к нему агентов-провокаторов. Но наш молодец был всегда настороже и сумел избежать тех бесчисленных ловушек, которые так коварно для него расставлялись.

То ему приходилось с негодованием отказываться от предлагаемых документов, то он выпроваживал унтер-офицеров, которые будто бы хотели дезертировать и обращались к нему за советом.

С25 всегда давал один и тот же ответ:

— Германия — моя новая родина. Я не сделаю ничего, что могло бы ей повредить, наоборот, я ни перед чем не остановлюсь, чтобы помочь ей.

За эти три месяца своего пребывания в Германии С25 собрал много ценных сведений, а самое главное — восстановил нашу контрразведку. Только после этого он счел свое задание выполненным.

К сожалению, приходится довольствоваться гипотезами о характере работы этого агента. Даже будучи при смерти, он отказывался осветить некоторые пункты этого рассказа, который поэтому и остается неполным. Известно только, что он внезапно покинул принца в районе Лилля и таинственно исчез.

Полицейским, отправленным по его следам, не удалось его настигнуть.

Вероятно, он прилетел во Францию на самолете; только это предположение и кажется правдоподобным.

На приеме в военном министерстве он привел в восхищение свое начальство точностью и большим количеством доставленных им документальных данных. Большинство сообщенных им сведений имело первостепенное значение. Они помогли главному командованию уяснить, насколько ослаб противник. С25 дал полную оценку состояния германской армии перед нашим решительным наступлением.

Вопрос о том, кем являлся тот германский принц, который был арестован и посажен в тюрьму во Франции и сделался жертвой самой невероятной мистификации — остался неразрешенным.