Венизелос и его режиссер де Рокфей. Сентябрь — октябрь 1916 г

Новый кабинет со всей определенностью предложил примкнуть к союзникам, но на сей раз препятствием на этом пути стояла Англия. Казалось, что лорд Хардинг, ныне покойный, верил всему, что говорил Венизелос. Согласно телеграмме Извольского от 21 сентября, греческое предложение произвело на Бриана благоприятное впечатление, но лорд Хардинг отказался поверить в искренность такого предложения. Союзные послы воздерживались от сношений с новым кабинетом, и в итоге 23 сентября была выработана объединенная нота, требовавшая создания кабинета, который пользовался бы доверием союзников.

Венизелос тут же не на шутку встревожился, что ему предстоит выпасть из игры. В этот период среди французских чиновников в Афинах был некий Морис Шансор, отставной капитан, возглавлявший французскую тайную полицию в Афинах, нескромности которого мы обязаны нашими познаниями о рождении венизелизма как разрушительной силы Греции. После его возвращения из поездки на Цикладские острова он был приглашен де Рокфеем, который заявил ему, что сдача фронта Рупела немцам была актом предательства со стороны короля; что греческая публика отнеслась к этому безразлично, но что венизелисты, «составляющие большинство», готовы восстать; что полковник Христодулос, служивший в войсках Восточной Фракии, отправился, вопреки приказу, во главе небольшого отряда в Салоники и что наступил момент для действий. Он сказал: «Вы должны воспользоваться вашими хорошими отношениями с Венизелосом, чтобы заставить его покинуть Афины, где он фактически является пленником роялистов и потому бессилен».

Прихватив с собой греческого офицера, Шансор отправился к Венизелосу, убеждая его перебраться в Салоники. Он заверил Венизелоса, что, поскольку не будет затронут вопрос о династии, союзники готовы признать любое созданное им правительство, о чем французский посол поставил в известность де Рокфея. Венизелос был в нерешительности. Он соглашался с доводами, но просил дать ему несколько дней, чтобы приготовиться, он хотел посовещаться со своими сторонниками, с тем, чтобы не провалить весь план. В последующие дни повсюду распространился слух о намерении Венизелоса уехать, не называли при этом только день и час отъезда. Де Рокфей расставил в роялистских кругах шпионов, которые должны были сообщить обо всем, что могло помешать выполнению его плана. Венизелос все продолжал колебаться. Следовало что-нибудь предпринять, чтобы сдвинуть его, и де Рокфей нанес ему удар в самое чувствительное место: он заявил, что располагает сведениями о том, что некий отставной офицер с Цикладских островов, специалист по убийствам, готовит покушение на Венизелоса. Он лично посетил Венизелоса ночью и заявил ему:

— Ваше превосходительство, они собираются вас убить. Мы располагаем доказательствами того, что я вам сообщаю. Если вы не уедете тотчас же, может случиться, что лишитесь этой возможности навсегда.

— Меня это не удивляет, — отвечал Венизелос, — мои противники угрожают мне уже в течение трех лет. Раз вы желаете ускорить мой отъезд, я согласен и доверяюсь вам.

Первым делом надо было обмануть греческие власти относительно места отплытия. Поскольку они были уверены, что Венизелос отплывет из Пирея, надо было эту уверенность укрепить. Утром 25 сентября 1916 г. — в день зарождения всех последующих злоключений — около сотни венизелистских кадровых и отставных офицеров и солдат были отправлены в Пирей. Среди них был майор Пангалос, прославившийся впоследствии как диктатор Греции. Результаты их появления сказались почти мгновенно. Наблюдение полиции за Фалерумом было ослаблено; в Пирей прибыли два отряда пехоты и один полицейский отряд, которые были расставлены на набережной. Группа вооруженных людей взошла на борт греческого парохода «Эсперия», который по предложению властей был предназначен для транспортировки беглецов; но на пароходе вместо греческого капитана оказался французский лейтенант де Вертамон, один из наиболее активных помощников де Рокфея. Он обратился к греческому офицеру со следующими словами: «Я нахожусь здесь для поддержания порядка, и вы мне не нужны. Я должен просить вас не причинять беспокойства тем людям, которые уже находятся на борту судна: они под моей защитой. Если вы не покинете судно до его отправления, я увезу вас вместе с вашими друзьями-венизелистами».

В течение дня на судно прибывал багаж, что подтверждало уверенность власти в том, что беглецы готовятся к отправлению из Пирея. Во второй половине дня начались маскарадные приготовления в городе. В 5 часов Венизелос в своей пароконной коляске, которую в Афинах хорошо знали, отправился на чашку чаю в дом Феочариса, куда также прибыл к тому времени один из его соратников, очень на него похожий. Как только гости разъехались, началось гримирование «дублера» Венизелоса. Бедняга жаловался простодушно на то, что он ничего не видит сквозь две пары очков, которые ему надели для придания сходства с Венизелосом, но никто его не слушал. «Дублер» уселся в коляску и отправился в дом Венизелоса на Рю де л'Ониверситэ, за которым было тотчас установлено тщательное наблюдение полиции. Следуя полученным им инструкциям, «дублер» зажег в доме все огни, показался у открытого окна первого этажа, а затем уселся с газетами в маленьком кабинете, где он был хорошо виден с противоположной стороны улицы. На углу ждала конная полиция, а пешая патрулировала перед домом.

В два часа ночи — время, назначенное для геджры (бегства из Мекки), — к дому Феочариса подкатила машина, в которую уселись Венизелос, адмирал Кондуриотис, майор Маврудис и Феочарис. Автомобиль прибыл с потушенными огнями в Фалерум. За несколько минут до того от ресторана «Пан-Эллинион» отбыла другая машина, которой управлял сам Шансор, расчистившая путь для машины Венизелоса. Эта предосторожность была предпринята в связи с полученным сообщением о том, что на дороге в Фалерум устроены засады. В третьей машине сидел переодетый во французскую форму отставной греческий офицер, везший бумаги Венизелоса. Автомобили прошли беспрепятственно: французская форма открывала для них все пути. Они остановились перед рестораном «Платон» в Фалеруме. Здесь часть ресторана была заранее снята для компании друзей одним французским офицером, предупредившим владельца, что пирушка может затянуться далеко за полночь. Другой стол был накрыт в беседке, расположенной у самого берега. Было условлено, что автомобиль Венизелоса, подъехав, протрубит сигнал, после чего сидевшие за столом в беседке люди выключат и снова включат свет, что послужит сигналом для шлюпки. Все шло согласно плану. Шлюпка подошла к сходням «в тот самый момент, когда прибыли автомобили». «Эсперия», отплывшая из Пирея еще в 1 ч. 30 мин. ночи, стояла на расстоянии нескольких кабельтов. Владелец ресторана прибежал в беседку спросить, что происходит.

— Вы опоздали, мой друг. Хотите знать, что случилось? Венизелос и Кондуриотис послали Константину последнее «прости».

Адмирал дю Фурне отозвался об этом деле так:

— Разведывательная служба организовала этот отъезд подобно карнавалу, грязные подробности которого лучше было бы сохранить в тайне.