Боевой опыт учит…
Боевой опыт учит…
Война длилась уже более двух лет. Советские бойцы, командиры, военные специалисты мужали в боях, накапливали боевой опыт, который тщательно обобщался и распространялся в войсках и на флотах. И это ощутимо сказывалось во все усиливающихся ударах по врагу.
Накопили определенный опыт и черноморцы. В ходе боев выявились сильные и слабые стороны наших кораблей, их вооружения и технической оснащенности.
Некоторые типы наших лодок были более ранней постройки. Их не всегда удавалось вовремя ремонтировать, особенно в профилактических целях. Несмотря на это моряки-подводники и специалисты, их обеспечивающие, умели поддерживать корабли в состоянии высокой боевой готовности. Достигалось это самоотверженным трудом личного состава экипажей и рабочих ремонтных мастерских.
Техника в это грозное время проверялась не в учебных походах и на тренировках, а в бою. Перед нами, инженерами, вставало множество проблем, которые надо было решать безотлагательно. Успешно решать эти проблемы нам во многом помогал приобретенный боевой опыт.
Поэтому я не удивился, когда инженер-контр-адмирал И. Я. Стеценко однажды начал такой разговор:
— Изучаете ли вы вопрос, как подводные лодки противостоят боевым воздействиям противника? Обобщение таких данных весьма пригодилось бы нам.
— Мы обязательно учитываем и анализируем все случаи, когда в результате ударов авиации или надводных кораблей противника по нашим лодкам техника в той или иной мере выходила из строя. Всякий раз анализируем повреждения кораблей от вражеских мин.
— Вот и хорошо, — заметил инженер-контр-адмирал. — Такой анализ нам многое может дать. Да и кораблестроители поблагодарят за это. Одно дело рассчитать на бумаге, выдержит или нет, допустим, эбонитовый бак элементов аккумуляторной батареи взрыв глубинной бомбы на расстоянии, скажем, десяти метров, и совсем другое видеть на практике, подтвердились ли эти расчеты, какие нужны коррективы.
Мы договорились, что будем уделять еще больше внимания анализу и обобщению опыта. Были в этом определенные трудности. Офицер техотдела или штаба бригады не имеет возможности участвовать во всех походах подводных кораблей. Да и экипажи берут таких «пассажиров» без особого энтузиазма: тесно на лодках. А установить интересующие нас данные по записям в вахтенных журналах и журналах боевых действий часто не представлялось возможным. «Какой величины или какого типа глубинные бомбы были сброшены противником, на каком расстоянии от лодки они взорвались?» — на эти вопросы мы не всегда получали ответы. Вахтенные командиры очень точно записывали время бомбежки, количество сброшенных противником бомб, пеленг взрывов и т. д., но этого иногда было недостаточно, чтобы рассчитать то ускорение, которое воздействовало на лодку в целом или на ее отдельные узлы и оборудование, если произошло повреждение. В этих случаях много ценного материала нам давали либо беседы с членами экипажей лодок, либо личные наблюдения.
Нам удалось, например, подробно проанализировать случай столкновения лодки «А-3» со скалой в подводном положении.
…Лодка капитан-лейтенанта С. А. Цурикова, выполняя боевое задание, находилась в заданном районе под водой, имея ход в 2,7 узла[5] под двумя электродвигателями. В 8.00 штурман установил, что лодку сносит с курса.
Плохая видимость не позволяла командиру уточнить место нахождения, а всплыть в этот момент было нельзя. Поэтому знать о том, как влияют течения на скорость лодки, штурман не мог.
Из первого отсека в центральный пост сообщили, что впереди слышны шорохи и что корпус лодки уже коснулся грунта.
Дальше события развивались очень быстро. В 8.02 командир приказал дать задний ход; обороты электродвигателей соответствовали скорости лодки в 4,5 узла. Через полминуты скорость возросла до 6,5 узлов. Спустя 30 секунд Цуриков в перископ обнаруживает впереди скалу, а еще через полминуты лодка ударилась форштевнем об эту скалу. После удара корабль подвсплыл и только теперь начал медленно отходить назад…
Судя по записям в вахтенном журнале и рассказам очевидцев, это столкновение со скалой по силе удара было воспринято, как взрыв мины или глубинной бомбы — такие взрывы экипаж лодки уже испытал на себе в прошлых походах.
— Вода в лодку не поступает, погас свет! — передали из первого отсека.
Услышав этот доклад, старшина группы электриков быстро включил аварийное освещение.
Все как будто обошлось благополучно. Выполнив задание, лодка взяла курс на базу.
После похода корабль тщательно осмотрели. Форштевень в месте соприкосновения со скалой получил небольшую вмятину. У одного из элементов аккумуляторной батареи первой группы, который находился в 13 метрах от форштевня, лопнул эбонитовый бак, и частично вылился электролит.
А вот другой случай.
…Подводная лодка «Щ-212» капитан-лейтенанта И. К. Бурнашева лежала на грунте. Когда по приказанию командира начали всплывать под перископ, по носу лодки раздался взрыв. Инженер-механик А. Я. Ганапольский объявил аварийную тревогу. Все устремились к своим боевым постам.
Начали поступать доклады;
— В первом отсеке повреждены торпедные аппараты и нарушены сальники.
— Во втором отсеке одна запасная торпеда сорвалась со стеллажа и упала на настил первой аккумуляторной ямы. От удара торпеды прогнулся обрешетник, произошло короткое замыкание между элементами батареи!
— Снять питание от первой группы батареи! — приказал инженер-капитан-лейтенант А. Я. Ганапольский.
И новые доклады:
— В первый отсек начала просачиваться вода!
— В аккумуляторном отсеке ощущается запах паров кислоты!
— Отказали носовые горизонтальные рули!
Командир принял решение уйти из этого района на самом малом ходу и уже затем принять меры к ликвидации последствий взрыва.
Лодка самостоятельно возвратилась в базу. Предполагалось, что она подорвалась на якорной контактной мине.
Осмотрев батареи, мы установили, что у 30 элементов баки имели трещины.
Как видим, два разных случая, а результат один: повреждены баки элементов. Да, эти баки были нашим больным местом. При взрывах мин и бомб у них чаще всего появлялись трещины по углам и на днищах.
Причина была одна: наши лодки вступили в войну без амортизации баков. Перед нами встала серьезная проблема: каким образом ремонтировать вышедшие из строя эбонитовые баки. Дело в том, что эбонит не поддается процессу восстановления. Вместе с флагманскими электриками бригады Бежановым и Одяковым мы пытались их и паять и варить. Но ни пайка, ни варка с присадкой из патефонных пластинок, натуральной резины, сургуча и различных мастик положительных результатов не давали. Надо было искать другие пути.
А туг навалились новые заботы. Подводная лодка «С-33» задержалась с выходом в боевой поход. Случилось так, что разорвавшейся поблизости вражеской бомбой лодку подбросило вверх и навалило на стоящий рядом танкер. Когда был дан отбой воздушной тревоге, командир приказал осмотреться в отсеках.
Опытный глаз электриков помог обнаружить трещину у одной из лап гребного электродвигателя.
Такой же дефект был обнаружен и на лодке «С-31», получившей повреждение от взорвавшейся по корме на расстоянии 20–25 метров авиационной бомбы. И в том и в другом случае болты крепления лап станины гребного электродвигателя к фундаменту остались целыми.
Бригадные флагманские специалисты долго ломали голову над тем, что же тут можно предпринять.
— Какой-то парадокс, — удивлялся инженер-капитан 3 ранга Бежанов. — Болты целы, а лапы, которые ими крепятся, летят.
Тут же было высказано пожелание конструкторам: не лучше ли крепежный болт делать менее прочным Пусть летит болт, который легко заменить новым, а не лапа станины: ее приходится варить в трудных условиях отсека.
Лодки «С-33» и «С-31» получили повреждения в базе, где есть возможность устранить неисправности в мастерских. Совсем другое дело, когда подводный корабль находился на позиции, вдали от родных берегов. В этом случае с последствиями взрывов и аварий приходится бороться самим членам экипажа.
Инженер-механик подводной лодки «М-113» инженер-капитан-лейтенант И. А. Смирнов.
…С наступлением темноты находившаяся на позиции в сентябре 1943 года подводная лодка «М-113» всплыла и начала зарядку аккумуляторной батареи. Командир держал курс в район, где по сообщениям, полученным по радио, обнаружен конвой противника.
В числе других вахту на мостике нес и старшина 1 статьи В. С. Стельмаченко. Видимость была плохая. И все же Стельмаченко разглядел в темноте плавающий предмет и доложил вахтенному офицеру:
— Прямо по носу лодки мина!
Но слишком мало было расстояние до мины. Никаким маневром командир уже не мог избежать столкновения. Последовал взрыв. В рубочный люк хлынула вода, погас свет в отсеках. Аварийное освещение было предварительно включено.
В скобках заметим, что, используя опыт Михаила Васильевича Дьяконова, многие инженеры-механики лодок в боевых походах аварийное освещение оставляли включенным. Расход электроэнергии от аккумуляторов был невелик, зато отпадала необходимость, в темноте вручную включать это освещение в таких трудных условиях, в каких оказалась лодка «М-113».
Инженер-механик Н. А. Смирнов возглавил борьбу личного состава за живучесть корабля.
Из отсеков стали поступать доклады.
Боцман В. Ф. Мазнецов, находившийся на центральном посту, взглянул на глубиномер. Его стрелка застыла на нуле.
— Это уже хорошо! — сказал он.
В результате взрыва, происшедшего прямо под форштевнем лодки, оторвало и развернуло на борт носовую часть по первую прочную переборку. Потекли сальники электрических кабелей, разбились плафоны освещения. Нарушилась центровка электродвигателя носовых горизонтальных рулей, и оборвался привод ручного управления носовыми рулями.
Приняв все меры предосторожности, командир распорядился продолжить движение и закончить зарядку батареи.
Попробовали погружаться. Но при таком аварийном состоянии корпуса опускаться глубже 15 метров не решились.
Работы по ликвидации последствий взрыва продолжались. Из этого похода, несмотря на серьезные повреждения, лодка «М-113» самостоятельно вернулась в базу.
От места подрыва на мине до базы дошли за шесть суток. При нормальном состоянии «малютка» это расстояние могла бы пройти за двое суток.
Инженер-механик Н. А. Смирнов очень хорошо знал и ценил своих подчиненных. Особенно он отличал мичмана В. Т. Сидоренко, старшину группы электриков. Смирнов считал Сидоренко своей правой рукой по электрохозяйству. Какова роль электрика, когда лодка в подводном положении, морякам известно хорошо.
Старшина группы электриков подводной лодки «М-113» мичман В. Т. Сидоренко.
Старшина группы электриков подводной лодки «Щ-201» мичман П. Е. Блохин.
Сколько раз мне приходилось бывать на лодке «М-113», и всегда Сидоренко хлопотал у своего хозяйства: чистил, протирал, наводил всюду порядок. Его часто спрашивали:
— Когда же вы будете отдыхать?
— После победы.
Сидоренко был беспредельно предан своему ратному делу.
Мы часто восхищались его находчивостью, трудолюбием, умением творчески мыслить Много было у него забот всякий раз, когда сказывалось, что сопротивление изоляции того или иного электропривода ниже нормы. Начиналась кропотливая многодневная работа.
«Скучная работа», — скажет читатель Да, скучная. Но она просто необходима. Без нее подводная лодка не в состоянии выполнить боевое задание. Не всегда подводники только тем и занимались, что выходили в дерзкие атаки, топили вражеские корабли, уклонялись от авиационных и глубинных бомб. Им часто приходилось бороться за надежность работы техники и оружия, готовить материальную часть к походу, устранять неисправности, заниматься ремонтом, поддерживать в отсеках чистоту и порядок.
И подводники знают, как важна и необходима такая будничная работа. Без нее не может быть постоянной боевой готовности. Командир бригады лодок капитан 1 ранга М. Г. Соловьев не раз подчеркивал, что многодневные усилия личного состава и в базе, и в походе направлены к тому, чтобы техника безотказно сработала в тот момент, когда последует команда: «Выхожу в атаку!.. Аппараты, пли!»
Вот и приходилось Сидоренко изобретать, выдумывать, проявлять смекалку и находчивость.
Как-то я задал вопрос мичману Сидоренко:
— Кто из вас придумал вот эту воздуходувку?
— Вот эту? — переспросил он. — Да кто же, как не мой друг мичман Костенко с подводной лодки «Щ-209». Взял он гильзу от снаряда, покрыл ее асбестом, намотал по всей длине гильзы спираль, и грелка готова. Подставил затем настольный вентилятор, подключил к своей спирали питание — так и получилась электровоздуходувка.
А старшина группы электриков с лодки «Щ-215» мичман Наум Ильич Ронис нашел еще более простой выход. Он вмонтировал спираль в машинку регенерации воздуха. Получился целый «агрегат». Пришлось и мне помогать Ронису. Поэтому по первым буквам наших фамилий эту электровоздуходувку в шутку называли «АР». Но мало изготовить такое приспособление и начать сушить электродвигатель. Надо было постоянно следить за температурой, регулировать ее в зависимости от состояния обмоток, знать, когда можно прекратить работу, а когда нельзя. На этой лодке за всю войну не было аварий и повреждений по вине экипажа. Техника, подготовленная грамотными специалистами в базе, проверялась в бою, и эту проверку она выдерживала успешно.
Подводная лодка «М-113» в доке после подрыва на мине.
Мичман Сидоренко плавал на лодке «М-113» со дня ее вступления в строй в начале 1941 года и до спуска на ней флага.
Да, на подводных лодках служили смелые, решительные и опытные люди, способные дерзко атаковать, а в случае необходимости быстро и умело ликвидировать повреждения, полученные в бою.
Взять хотя бы поход лодки «Щ-201», который она совершила летом 1943 года. Когда «щука» капитан-лейтенанта П. И. Парамошкина вернулась в базу, мы осмотрели ее и пришли к единодушному мнению: наши лодки, хотя некоторые из них и не новые, сохраняют высокую боевую готовность даже после усиленной бомбежки противника.
…Ночью подводная лодка «Щ-201» маневрировала в 20–25 милях южнее мыса Тарханкут. С рассветом командир распорядился подвсплыть с безопасной от таранного удара глубины на перископную. Внимательно следя за горизонтом, он вскоре обнаружил корабли противника. «Курсовой угол 20 градусов правого борта», — определил Парамошкин и тут же отдал приказ:
— Боевая тревога, выхожу в атаку!
Еще раз уточняется обстановка, производятся расчеты.
И вот справа на кормовых курсовых углах командир лодки отчетливо видит три транспорта в охранении двух эсминцев. Конец циркуляции.
— Кормовые аппараты, товсь!
Сейчас последует команда: «Пли!» Но справа по носу вдруг возникают два силуэта кораблей. И в то же мгновение один из эсминцев, находящихся сзади, разворачивается и устремляется прямо на лодку.
— Носовые и кормовые торпедные аппараты, пли! Срочное погружение! Боцман, ныряй! — приказывает командир.
«Щука» идет на глубину. В лодке услышали взрыв одной из торпед. И тут же противник начал бомбометание. Разрывы очень близкие: один, второй, третий…
При взрыве лодка подвсплыла с большим креном на левый борт. Но корабль сразу снова погрузился кормой.
А взрывы продолжали следовать один за другим: семь… двенадцать… двадцать пять… тридцать один. Наступила тишина. Корабли противника, уверенные, что лодка уничтожена, ушли.
Теперь можно и осмотреться в отсеках. Старшина группы электриков мичман П. Е. Блохин доложил в центральный пост, что поврежден правый гребной электродвигатель и он уже приступил к устранению неисправности. В результате короткого замыкания на главной распределительной станции возник пожар. Ликвидацией его, по указанию командира, руководил инженер-механик А. С. Каширин. Трюмные, обнаружив течь, появившуюся в магистрали осушения торпедных аппаратов, приняли меры по борьбе с поступающей водой.
Взвесив все обстоятельства, командир принимает решение идти в базу.
Все повреждения, вызванные взрывом глубинных бомб, хотя они и были очень серьезными, экипаж исправил своими силами. Вскоре Каширин доложил:
— Лодка к переходу в базу готова!
Подводная лодка «Щ-201» благополучно возвратилась в базу. Транспорт, поврежденный ею, был затем добит летчиками Черноморского флота…
Конечно же, после таких походов, во время которых лодки подвергались неоднократным ожесточенным бомбежкам, предстоял серьезный ремонт, каждый из которых был настоящим экзаменом для специалистов. И то обстоятельство, что офицеры техотдела глубоко интересовались вопросом, как лодки противостоят воздействиям противника, дало нам много полезного и поучительного. На основе боевого опыта оперативно решались многие технические проблемы. С помощью ученых был, например, найден способ ремонта эбонитовых изделий (баков аккумуляторных батарей). Решалась и проблема амортизации этих баков. Наши инженеры высказали ряд предложений и рекомендаций конструкторам по улучшению отдельных узлов, агрегатов и механизмов. Мы старались как можно тщательнее обобщить опыт и на его основе показать, что у нашей техники достаточный запас прочности, а это вселяло уверенность в экипажи, позволяло им действовать более решительно в бою.