Такие дни не забываются
Такие дни не забываются
Тяжелые дни переживала наша страна летом 1942 года. Враг приближался к Волге, шли кровопролитные бон на дальних подступах к Сталинграду. Гитлеровцы, не считаясь с потерями, рвались на Кавказ, угрожая захватить нефтеносные районы.
В начале августа нас ознакомили с приказом Народного Комиссара обороны № 227. В нем раскрывалась суровая правда, отмечались причины наших временных неудач.
«Ни шагу назад!» — таков был приказ Родины своим вооруженным защитникам.
Мы, специалисты техотдела, были приписаны к той или иной части. Иногда уходили в горы и тренировались в стрельбе из минометов.
В это время заметно активизировалась боевая деятельность наших подводных лодок на коммуникациях противника, особенно в северо-западном районе Черного моря.
После того, как был оставлен Севастополь, переходы на позиции значительно удлинились. Чтобы попасть в назначенный район, лодкам приходилось преодолевать расстояние до 500–600 миль. Труднее всего было, конечно, нашим «малюткам», предназначенным для прибрежного действия.
Все чаще стали происходить боевые соприкосновения лодок с вражескими кораблями. Потери противника росли.
В августе 1942 года с победой возвратилась подводная лодка «М-36» капитан-лейтенанта В. Н. Комарова. Она находилась на боевой позиции у Бургаса. Район этот мелководный, и легко себе представить, насколько затруднены были действия наших подводников.
В 17.00 23 августа командир лодки Комаров обнаружил караван судов в составе двух транспортов и кораблей охранения. Нелегкое дело выходить в атаку на мелководье, а еще труднее отрываться от преследования противника, который: после торпедного залпа лодки сразу обнаружит ее и, конечно, постарается уничтожить. Несмотря на это, Комаров принимает решение атаковать.
Во время атаки командир, обычно стоя у перископа, наблюдает и оценивает надводную обстановку. На этот раз Комарову пришлось буквально лечь на настил. Только в таком положении, когда перископ поднят невысоко, можно было иметь под килем хоть какой-то запас глубины.
Объектом атаки командир избрал более крупный транспорт. Дистанция быстро сокращалась. На расстоянии около трех кабельтовых[4], когда угол упреждения совпал с расчетным, прозвучала команда: «Пли!»
После залпа «Тридцать шестая» на мгновение подвсплыла, рубка ее показалась на поверхности. И хотя моментально ушли на глубину, противник успел обнаружить лодку. Уйти в безопасное место командир не мог — на такой глубине фашисты сразу увидят вспененный винтами мутный след. Оставалось только ждать…
А канонерская лодка противника уже устремилась к подводному кораблю и начала сбрасывать глубинные бомбы. В такой обстановке врагу трудно было промахнуться. И сразу же в шестой отсек через подорванную крышку люка стала поступать вода.
— Аварийная тревога! — прозвучало по всем отсекам команда из центрального поста.
Секретарь парторганизации главстаршина В. Карпов и электрик коммунист П. Головин пытались преградить путь прорвавшейся воде. Инженер-механик И. Демиденко приказал пустить турбонасос. Но все было тщетным.
Тогда командир приказал личному составу покинуть шестой отсек и перейти в соседний.
Личный состав шестого отсека был спасен. Но вода затопила гребной электродвигатель. Это лишало экипаж возможности скрытно уйти из опасного района.
Вскоре вода проникла и в пятый отсек. Включили турбонасос. Но шум его привлек внимание противника. На лодку вновь посыпались глубинные бомбы.
Чтобы не демаскировать себя, пришлось выключить турбонасос. Создалась угроза затопления жизненно важных агрегатов и механизмов. Если это случится, то ничто уже не поможет лодке всплыть на поверхность.
Нужно было выбирать одно из двух либо погибать на дне моря, либо всплывать на поверхность, дать бой и попытаться уйти под дизелем. Командир выбрал второе. Его поддержали все, кто был рядом в центральном посту.
Но вот акустик коммунист Ефремов, доклады которого до этого были неутешительными, радостно воскликнул:
— Товарищ командир, шума винтов не слышу!
— Добро! — облегченно вздохнул Комаров. — Будем готовиться к всплытию. Принять все меры предосторожности.
Личный состав вооружился. Артиллерийский расчет подготовился быстро занять место у единственной сорокапятимиллиметровой пушки.
Лодка всплыла, готовая дать артиллерийский бой.
Открыт рубочный люк. Командир, а за ним вооруженные пулеметами, винтовками и гранатами члены экипажа выскочили наверх. Тишина. При лунном свете хорошо видно все вокруг. Катера противника ушли.
Самое время уходить из этого района. Задача не из легких: шестой отсек затоплен, и вся его электрочасть выведена из строя. Генератор, побывавший в воде, для зарядки аккумуляторов включать без просушки сразу нельзя. Единственное спасение — идти в базу под дизелем.
Так лодка «М-36» превратилась в надводный корабль. До базы предстояло пройти около шестисот миль мимо берегов, занятых врагом, в районах, где возможны встречи с самолетами противника. А в распоряжении экипажа лишь сорокапятимиллиметровая пушка.
По пути в базу под руководством инженера-механика лодки Ивана Ивановича Демиденко моряки быстро осушили затопленный электромоторный отсек.
Досталось в этом походе и боцману Коваленко. Электродвигатель вертикального руля оказался в морской воде, включать его нельзя. Боцману пришлось управлять рулем вручную. Это тяжело, очень тяжело. Но с помощью товарищей он справится с этой задачей.
Не избежала лодка и встречи с вражескими самолетами. По пути в базу она несколько раз подвергалась атакам торпедоносцев. Огонь пушки и удачные маневры командира «малютки» позволили успешно отбить атаки воздушных пиратов.
Да, опасным для наших лодок был район западного и северо-западного побережья Черного моря. Мелководье, постоянная активность противолодочных кораблей противника, минные поля, точное расположение которых не было известно, — все это усложняло боевую деятельность подводников.
В этой обстановке гитлеровцы считали, что их транспортные суда в безопасности. И тем не менее нередко наши лодки пускали их на дно.
Уж на что, казалось бы, неблагоприятный район, что при входе в Георгиевское гирло Дуная, но и здесь часто появлялись наши подводники. В начале октября 1942 года боевую позицию в этом районе заняла лодка «Щ-216» капитана 3 ранга Г. Е. Карбовского. Инженером-механиком на ней плавал старший техник-лейтенант П. В. Калякин.
Павел Васильевич Калякин начал службу на подводных лодках штурманским электриком, затем был старшиной группы электриков. В 1939 году, сдав экстерном экзамен, стал инженером-механиком. Был он практиком с большим стажем, чувствовал технику, как говорят, пальцами, положение лодки — ногами, а работу гребных двигателей и дизелей — ушами.
Утром 10 октября вахтенный офицер заметил в перископ мачты судов в порту. Доложил об этом командиру. «Загрузятся и будут выходить, — подумал Карбовский. — Здесь мы им и подготовим встречу».
К вечеру всплыли и начали зарядку батарей. И тут сигнальщик заметил транспорт, шедший по прибрежному фарватеру. Тактика Карбовского — держать лодку вблизи района вероятного движения кораблей противника — победила.
— Стоп зарядка аккумуляторной батареи! — приказал командир. — Боевая тревога! Выхожу в атаку.
Подведя лодку на дистанцию около шести кабельтовых от вражеского корабля, грамотно и умело маневрируя на мелководье, Карбовский произвел торпедный залп из кормовых аппаратов. В транспорт попала одна торпеда. Блеснула яркая вспышка взрыва, и судно начало быстро погружаться.
Трудно было маневрировать на Мелководье во время атаки, но еще труднее уходить от преследовавших катеров противника. Зарядка аккумуляторов, как только обнаружили транспорт, была прекращена, а с недостаточными запасами электроэнергии задачу отрыва решить нелегко Однако и с этим экипаж справился. Тут уж сказались практические навыки Калякина.
Только через сутки «щука» закончила зарядку аккумуляторов и взяла курс на базу.
Каждой лодке, возвращавшейся из похода, готовили торжественную встречу. Это радовало подводников, они знали, что в базе их всегда ждут добрые и хорошие боевые друзья.
Были встречи, были и расставания.
О Михаиле Васильевиче Грешилове немало написано в мемуарной литературе. Но мне хочется отметить лишь такую деталь. До призыва на флот он был электриком. Это помогало ему эксплуатировать технику со знанием дела, с учетом всех возможностей материальной части. Питомцы его были грамотными, энергичными, не терявшимися в сложных ситуациях моряками, что не раз подтверждалось в боевых походах.
Инженер-механик подводной лодки «Щ-216» старший техник-лейтенант П. В. Калякин.
Командир подводной лодки «М-35», а затем подводной лодки «Щ-215», Герой Советского Союза капитан 3 ранга М. В. Грешилов.
Старший лейтенант Грешилов на лодке «М-35» совершил немало походов. И вот Михаил Васильевич повышен в звании, его назначили на новую должность — командиром лодки «Щ-215».
Многие из нас были свидетелями трогательного прощания М. В. Грешилова со своими подчиненными. Командир дивизиона подводных лодок Л. П. Хияйнен выступил перед строем личного состава «малютки»:
— Вы славно воевали под руководством Михаила Васильевича Грешилова. Спасибо вам за это, дорогие товарищи, спасибо и вам, Михаил Васильевич!
Хияйнен обернулся к Грешилову, подошел к нему и крепко обнял. Подводники дружно захлопали в ладоши. Грешилов низко опустил голову. Этот мужественный человек с трудом сдерживал слезы. Волнение выдал черный клин бороды, который начал подергиваться…
— Вот ваш «борода» и уходит, — тихо произнес Грешилов, обращаясь к своему боевому экипажу. — Ведь вы так меня называли — «борода». Думаете, я не слыхал?
И лукаво улыбнулся. Заулыбались и подводники.
Да, они его ласково звали «борода». Называли так потому, что уважали и любили, как отца родного, как командира, с которым смело шли в бой, разили врага и возвращались с победой. А Грешилов уже серьезно продолжал:
— Вам представили нового командира Владимира Матвеевича Прокофьева. Это мой однокашник по Высшему военно-морскому училищу имени М. В. Фрунзе, мой друг. Хотя я и перехожу на другую лодку, но воевать мы будем рядом, вместе бить заклятого врага. Желаю вам новых боевых побед!..
Я представил себе, как эти мужественные люди, члены экипажа подводной лодки «М-35», мысленно вспоминали славные походы, совершенные ими под командованием старшего лейтенанта М. В. Грешилова. Многое из пережитого останется в их памяти на всю жизнь. Да разве можно забыть хотя бы такое?
…13 сентября 1942 года подводная лодка «М-35» полным ходом шла в район позиции.
На переходе бдительно нес вахту рулевой-сигнальщик В. С. Мамаев. Вокруг, куда ни глянь, никаких признаков жизни. Только бесшумно плывут по небу гонимые ветром свинцовые облака, да убегают за корму волны, взбудораженные винтом.
Но вот из-за облаков неожиданно появляется вражеский самолет-торпедоносец. С ним шутки плохи. И командир немедленно отдает приказание:
— Всем вниз! Срочное погружение!
Этот маневр подводники хорошо отработали в прошлых походах. Климов и Мамаев камнем упали в люк центрального поста, за ними — Грешилов. Закрыв крышку рубочного люка, он приказал боцману погружаться на безопасную глубину.
Краснофлотец Сергей Соловьев по сигналу «срочное погружение» привычным движением перешагнул комингс шестого отсека, где он находился как вахтенный электрик, и закрыл в пятом отсеке клинкет выхлопа остановленного уже дизеля. Вернувшись на свой боевой пост, Соловьев включил на ход вперед гребной электродвигатель.
Лодка стремительно с дифферентом на нос ушла на глубину.
Вдали послышались глухие взрывы. Торпедоносец противника забросал лодку глубинными бомбами. На эти взрывы никто из экипажа не обращал внимания. Каждый был занят своим делом по выполнению маневра «срочное погружение».
Все шло так, как и ожидал Грешилов, будучи уверенным в знаниях, опыте и выдержке своего экипажа. Хотя лодка и находилась уже на сорокаметровой глубине, это не было пределом ее погружения.
В этом походе участвовал и стажер-курсант. Во время погружения он спал в пятом отсеке. Услышав, что дизель вдруг перестал работать, курсант вскочил и начал открывать тот самый клинкет выхлопа, который только что закрыл Сергей Соловьев.
Лодка на глубине 40 метров. На нее с огромной силой давит вода. И вот эта вода через открытый клинкет выхлопа, а затем через всасывающий коллектор дизеля устремилась в отсек.
— В отсек поступает вода! — доложил старшина группы мотористов Семен Белецкий.
А тем временем лодка, приобретя отрицательную плавучесть, с дифферентом на корму стала стремительно погружаться на глубину.
Белецкий, поняв причину затопления отсека, быстро бросился перекрывать клинкет выхлопа. Но попытки его оказались тщетными: справиться одному с огромным давлением забортной воды ему было не под силу. На помощь Белецкому пришли и мотористы.
В этот момент старшина группы электриков мичман Борис Сергеев пробирался из четвертого отсека в свой, шестой, и увидел, как, находясь по грудь в воде, Семен Белецкий, моторист Семен Самородов и курсант-стажер пытаются закрыть злополучный клинкет.
— Мичман, выручай! — крикнул Белецкий. Но Сергеев и так уже спешил на помощь. Клинкет закрыт, но в отсек успело прорваться несколько тонн воды, и погружение лодки продолжается.
Старшина группы электриков подводной лодки «М-35» мичман Б. П. Сергеев.
Подчиняясь воле командира, его приказам, экипаж лодки делает все, чтобы вырвать свой корабль из губительных объятий глубины.
Александр Морухов открывает клапаны продувания кормовой балластной и средней цистерн. Но лодка продолжает погружаться. Послышался треск, и в районе радиорубки поднялся фонтан воды: вырвало визир уравнительной системы. Радист старшина 1 статьи Дмитрий Наумов, не дожидаясь указаний, быстро устранил повреждение.
В момент нарастания дифферента на корму электрик Сергей Соловьев чутьем подводника угадал, что необходимо увеличить скорость и попытаться винтом вытянуть лодку из глубины. И как бы в подтверждение этого командир приказал:
— Продуть балласт! Полный вперед!
Морухов, повисший на маховиках, с трудом открывает клапаны. Соловьев увеличивает скорость электродвигателя. И все-таки лодка продолжает погружаться. Глубина перевалила уже за предельно допустимую.
— Автомат не обеспечивает полного хода, — докладывает Соловьев, — «вырубливает»!
Да, техника не выдерживает. Она оберегает себя от перегрузки, и на щите управления все время срабатывает максимальный автомат защиты, отключая питание гребного электродвигателя.
«Командир отдал приказ дать лодке полный ход, — думает Соловьев. — И я должен выполнить этот приказ…» Соловьев вновь и вновь включает электродвигатель, напрягая все силы. Когда не выдерживают руки, он ногой прижимает рукоятку автомата.
Без устали борются за спасение лодки и другие члены экипажа. Боцман все это время упорно удерживает горизонтальные рули на всплытие. Мичман Сергеев подготовил и включил турбонасос для откачки воды из затопленного отсека. Но на такой глубине турбонасос не справляется с забортным давлением. Белецкий приказывает его выключить.
Корпус лодки трещит — глубина огромная. И в эти опасные для экипажа мгновения упругая струя сжатого воздуха, направленная в цистерны Моруховым, наконец, справляется с забортным давлением и выталкивает воду за борт.
Это решило судьбу лодки.
Только теперь она устремляется вверх. Выскочив на поверхность, она переваливается с борта на борт и снова уходит в воду, но уже с дифферентом на нос.
Старшина группы электриков Сергеев, стоявший у турбонасоса, оказался по пояс в воде. С изменением дифферента вода из кормовой части дизельного отсека хлынула в носовую и затопила мичмана, а вместе с ним и турбонасос.
Но все самое страшное было уже позади. Теперь можно разобраться, что к чему, принять меры по ликвидации последствий случившегося.
Откачав после всплытия из дизельного отсека воду, начали приводить в порядок механизмы. При осмотре аккумуляторной батареи было обнаружено, что расплескался электролит. Приняли меры предосторожности. Пришлось только долить дистиллированной воды в некоторые элементы батареи с оголенными пластинами и дать подзарядку. Мичман Б. П. Сергеев и его электрики быстро ликвидировали неполадки.
Командир отделения трюмных подводной лодки «М-35» Герой Советского Союза старшина 2 статьи А. С. Морухов и рулевой старший матрос Митяев.
Очень важно отметить, что перед случившимся аккумуляторная батарея была полностью заряжена. А так как с начала включения электродвигателей на «полный вперед» до всплытия прошло всего несколько минут, то запасов электроэнергии вполне хватило для обеспечения работы электродвигателя, пока экипаж не сделал все необходимое, чтобы лодка не упала на грунт.
Когда работа по ликвидации последствий происшествия была завершена, старший лейтенант Грешилов отметил мужество и высокое мастерство Александра Морухова, Семена Белецкого, Сергея Соловьева в борьбе за живучесть и спасение корабля и призвал повысить бдительность на боевых постах.
Поход лодки закончился успешной атакой вражеского транспорта. В базе «малютку» ждала теплая встреча товарищей. Командование сердечно поздравило Грешилова и его экипаж с победой и с успешно выдержанным «глубоководным» экзаменом.
Впоследствии Александру Морухову было присвоено звание Героя Советского Союза. Этого высокого звания был удостоен и М. В. Грешилов.
Меня как инженера-электрика, естественно, заинтересовали прежде всего работа энергетической установки и действия Сергея Соловьева в этом походе. При первой же встрече с ним я сказал ему, чтобы начать разговор:
— И все-таки вы нарушили инструкцию, когда руками и даже ногами старались удержать включенным автомат защиты гребного электродвигателя…
Мне просто было интересно, как сам Соловьев расценивает это «нарушение инструкции». Я понимал, что он проявил находчивость и делал все возможное для выполнения приказа командира.
— Да, инструкция была нарушена, — спокойно ответил Соловьев, — но лодку удалось спасти. А с другой стороны, что я должен был делать, получив приказание удерживать полный ход вперед?..
И тут уместно привести высказывание нашего кораблестроителя, ныне покойного академика Д. Н. Крылова, который однажды на лекции говорил нам:
— Никакая инструкция не может охватить весь комплекс действий в самых различных обстоятельствах. Надо творчески применять руководящие инструкции и по эксплуатации и в период постройки кораблей. Инструкция это только, так сказать, аванс…
Безусловно, инструкции выполнять надо, в этом нет сомнения. Но применять их творчески.
Электрик Соловьев действовал не по заводской инструкции, когда удерживал ногой автомат электродвигателя. Однако он успешно решил боевую задачу. Значит, заводская инструкция не предусматривала, да она и не могла предусмотреть всех обстоятельств, которые могут быть в бою. А вот конструкторы должны были предусмотреть разумную степень надежности автомата. Ведь речь идет не о недостатке, связанном с какими-то неудобствами в обслуживании техники, а о работе гребной установки в ответственный момент, когда встает вопрос о жизни и смерти экипажа корабля.
Припоминается в связи с этим и такой случай.
Когда экипаж нашего подводного корабля «М-111» уходил на Север, то каждый специалист оставил на боевом посту свою, лично им разработанную инструкцию по обслуживанию ранее вверенного ему заведования.
— Для чего это вы делаете, — спросил я старшину группы электриков мичмана В. С. Казновского, — разве нет заводских инструкций?
— Такие инструкции есть. Но наши лучше. Мы несколько лет эксплуатируем технику, знаем каждую особенность того или иного механизма. Заводская же инструкция дает общие рекомендации без учета этих особенностей. Придут на наше место товарищи, и им сразу станет ясно, как ведут себя агрегаты на данном боевом посту. Тут уж не потребуется времени на изучение «капризов» этих агрегатов.
Он и его сослуживцы заботились о тех, кто встанет на их место…