Глава II В ОСАЖДЕННЫЙ СЕВАСТОПОЛЬ

Глава II

В ОСАЖДЕННЫЙ СЕВАСТОПОЛЬ

Готовим лодки в поход

В Туапсе размагничивание корпусов подводных лодок и надводных кораблей производили на вновь организованном полигоне. Налеты авиации участились, но к ним уже привыкли. И когда внезапно появлялись «юнкерсы», никто не оставлял работу. Да и невозможно было с нашего полигона при объявлении воздушной тревоги до начала бомбежки уйти в укрытие.

— Защитникам Севастополя, — говорили матросы, — в сотни раз труднее, чем нам. И не покидают своих постов, стоят насмерть!

Обстановка на Черноморском театре военных действий по-прежнему оставалась тяжелой. После упорных боев 16 ноября 1941 года нашими войсками была оставлена Керчь. В Крыму только Севастополь неприступной крепостью стоял на пути врага.

В такие напряженные для флота дни возросло число боевых соприкосновений подводных лодок с кораблями противника. Подводники-черноморцы, выполняя поставленную перед ними задачу — нарушить вражеские коммуникации, в конце 1941 года активно действовали в районах Босфора, Бургаса, Констанцы, а также на линии Сулина — Одесса.

Использовались подводные лодки и для выполнения других задач: ставили минные заграждения, обстреливали береговые объекты, производили разведку и т. д.

Только несколько подводных лодок в составе оперативной группы находилось в осажденном Севастополе.

Остальные наши лодки базировались теперь в основном на порты Кавказа, вначале мало приспособленные для серьезного ремонта кораблей. Мы располагали только отдельными цехами, эвакуированными из Севастополя, да и те размещались на первых порах в плохо подготовленных для ремонтных работ помещениях, а то и просто под открытым небом на причалах. Здесь порой отсутствовало самое необходимое оборудование, не все было ладно с материально-техническим обеспечением. А надо учитывать и то, что в дни войны работы нашим ремонтным базам было много. Бомбежки врага ведь не всегда заканчивались безрезультатно.

Помню, в двадцатых числах марта 1942 года с соседнего корабля был подан сигнал: «Воздух!»

Не успели мы определить, откуда летят самолеты, как на нас посыпались бомбы. Конечно, не наше суденышко являлось целью для вражеских летчиков. Мы стояли у причала лагом к минному заградителю «Островский». Его и атаковали «юнкерсы».

Одна из бомб попала в минзаг. «Островский» стал крениться на борт. Изрядно тряхнуло и наш бот.

На следующий день гитлеровцы снова бомбили Туапсе. Во время налета комендоры плавбазы «Нева» и лодок, стоявших у Широкого мола, открыли по фашистским самолетам огонь изо всех орудий; стреляла и береговая зенитная артиллерия. Два «Ю-88» были сбиты. И все же одна бомба попала в плавбазу. Плавбаза — это родной дом для подводников. Она снабжает их всем необходимым. Здесь экипажи после очередного боевого похода, когда многие сутки приходится находиться в тесных отсеках подводных кораблей, могут отдохнуть.

И вот наша «Нева» объята пламенем. Вместе с экипажем станции я бросился помогать друзьям-подводникам. Поспешили на помощь и матросы стоящих рядом лодок «Д-5» и «Щ-208».

Командир «Невы» капитан 2 ранга Г. Г. Дядченко вместе с инженером-механиком умело руководили действиями личного состава по борьбе за живучесть плавбазы. И все же корабль наполнялся водой. К счастью, благодаря принятым инженер-капитаном 3 ранга 3. Я. Лейном энергичным мерам «Нева» погружалась на ровном киле, а глубина была небольшая.

Плавбаза не затонула, ее удалось спасти. Правда, предстояла немалая работа по восстановлению электрических машин, побывавших в морской воде. На обсуждение вопроса о том, как это быстрее сделать, пригласили и меня.

Мы уже имели разработанные харьковскими и ленинградскими инженерами рекомендации на этот счет. Но рекомендаций было недостаточно. Потребовалось вложить много труда, умения и знаний нашим замечательным специалистам во главе с инженером-электриком плавбазы Василием Павловичем Филипповым.

Экипаж «Невы» в основном собственными силами ввел в строй около тридцати электрических машин, среди них — четыре генератора большой мощности.

За образцовую работу многие были награждены орденами и медалями.

— Можете зарядить аккумуляторную батарею своей станции размагничивания, — предложил вскоре Филиппов.

— Очень кстати, — обрадовались мы, — а то сидим на голодном пайке, давно пора заряжать батарею…

18 апреля плавбаза «Нева» вышла из Туапсе в Батуми своим ходом. Ожесточенные бомбардировки врага не мешали нам совершенствовать свой метод обработки лодок. К этому времени было создано еще несколько станций размагничивания, а некоторые корабли имели постоянное размагничивающее устройство.

Вскоре мне было приказано сдать СБР и возвратиться в технический отдел флота. С разрешения инженер-капитана 1 ранга И. Я. Стеценко здесь же, в Туапсе, и приступил к исполнению обязанностей по своей основной специальности инженера-электрика подводных лодок.

Базируясь на порты Кавказа, мы не теряли надежду, что вскоре вернемся в Севастополь. Захваченный нашими войсками плацдарм у Керчи поддерживал в нас эту уверенность. Но, увы! В то время нашим надеждам не суждено было осуществиться. В середине мая 1942 года Керчь и Камыш-Бурун были нашими войсками оставлены. С падением этого плацдарма ухудшилось и положение Севастополя. По всему чувствовалось, что гитлеровцы готовятся к очередному — третьему штурму города-героя.

Несмотря на тяжелую обстановку, в Севастополе продолжали базироваться некоторые наши лодки. Оставалась там и оперативная группа тыла флота по аварийно-боевому ремонту кораблей и береговой артиллерии, в которую входили специалисты от нашего техотдела! Эта группа была укомплектована в основном из добровольцев.

Начальником группы специалистов от технического отдела был инженер-капитан 3 ранга Э. Ф. Мутуль, комиссаром назначили инженер-капитана 2 ранга И. Д. Кокорева, который был у нас начальником энергоотделения. По корабельной части работы возглавил начальник отделения техотдела по ремонту лодок военинженер 3 ранга А. Г. Баклагин.

Нелегкая задача выпала на долю этой группы. В условиях осажденного города, под непрерывными артобстрелами и бомбежками она производила аварийный ремонт на базировавшихся в Севастополе или прибывающих сюда кораблях, а также на батареях.

Нельзя не отметить самоотверженный труд инженер-капитана 3 ранга В. К. Шашукова человека предприимчивого и смелого. Вячеслав Константинович был назначен дивизионным инженером-механиком в Севастополь и находился там до конца обороны города. Вот уж кто поистине любил самые сложные задания и всегда с честью выполнял их. Самообладанию Шашукова во время работы под бомбежками можно было позавидовать.

Особенно напряженными для подводников были июньские дни 1942 года. Все чаще и чаще стали уходить лодки в осажденный Севастополь. За счет уменьшения запасов топлива, масла, воды, продовольствия и даже торпед они везли снаряды, мины, авиабомбы, патроны, муку, крупу, консервы, концентраты, медикаменты, авиационный бензин. Вывозить из Севастополя им приходилось больных, раненых и эвакуированных.

Начиная с 14 июня, по указанию Военного Совета Черноморского флота, почти все подводные лодки были заняты перевозкой грузов в Севастополь и эвакуацией раненых. В эти тяжелые для города дни в таких перевозках участвовало 24 лодки. Чтобы сократить время, переходы и днем совершали в надводном положении.

Лето — тяжелый период для плавания подводных лодок: давала себя знать жара.

— Как быть с зарядкой аккумуляторных батарей при такой жаре? — обращались к нам за советом инженеры-механики и электрики лодок. — Да и времени для зарядки не хватает: ночь коротка.

Вопрос этот был для нас тогда самым сложным. Полностью разрешить его не удавалось. Флагманские электрики И. И. Бежанов и Ф. М. Одяков вспоминали, как они в свое время поступали в таких случаях, давали рекомендации.

Флагманский электрик бригады подводных лодок инженер-капитан 3 ранга И. И. Бежанов.

— Не забыли, как наполняли баки аккумуляторов вместо дистиллированной воды льдом? — спрашивал Бежанов.

— Но для снижения температуры электролита, — возражал я, — это средство, как мне помнится, особого эффекта не давало.

— Тогда давайте будем рекомендовать более надежное средство, — предлагал Бежанов. — Аккумуляторы уже перед выходом из базы должны иметь максимально низкую температуру электролита. На переходе же следует поддерживать ее в пределах нормы.

С этим можно было согласиться. Сообща пришли к выводу, что немаловажное значение имеет разумная экономия электроэнергии, что позволит сократить количество зарядок. А для некоторых больших лодок рациональна зарядка аккумуляторов по полубатареям: в то время как одна из них «отдыхает», вторая заряжается.

— И надо стремиться к облегченным режимам зарядки, — добавил я.

— При этом не следует забывать, — напомнил Одяков, — что хорошее вентилирование и «просос» аккумуляторных ям дизелями при зарядке тоже дает некоторый эффект…

Наши рекомендации в известной мере помогли экипажам лодок бороться с высокой температурой электролита. Практика работы инженеров-механиков подтвердила правильность этих рекомендаций. Но решить этот вопрос нам удалось лишь после того, как за дело взялись ученые.

…Днем и ночью готовили мы подводные лодки к походам в Севастополь. В середине июня 1942 года, когда я был в Новороссийске, встретился мне инженер-механик с «малютки» М. В. Дьяконов. Зная, что лодка «М-32», на которой он плавал, направляется в Севастополь, попросил его «подбросить» меня туда. Мне было приказано прибыть в осажденный город. Мы почти договорились с ним, но, как часто это бывало, точного времени выхода члены экипажа не знали, и в Севастополь я так тогда и не попал.

Встретились мы с Михаилом Васильевичем Дьяконовым вскоре после его возвращения из Севастополя. Был он сильно обожжен, плохо себя чувствовал.

— Здесь бомбят, но не часто, а там налеты вражеской авиации следуют один за другим непрерывно, — только и успел он сказать. Ожоги давали о себе знать, и ему пришлось лечиться в госпитале. О подробностях перехода в Севастополь и обратно М. В. Дьяконов рассказал мне позже, когда позволило состояние его здоровья.