Операция 16-17 ноября 1917 г.
Операция 16-17 ноября 1917 г.
11-го ноября я вернулся в Инвергордон. «Iron Duke» уже вышел из дока и стоял на рейде. Все работы были закончены, и корабль находился в четырехчасовой боевой готовности. 16-го ноября утром мы в сопровождении двух эскадренных миноносцев вышли из Кромарти и пошли на север в Пентландский залив, где к нам должен был присоединиться линкор «Royal Sovereign». Однако мы не застали его в условленном месте и, прокрейсировав к югу от Оркнейских островов в течение часа, пошли в восточном направлении. С наступлением темноты миноносцы были отпущены, и ход уменьшился до 15 узлов. В 7 часов вечера береговая радиостанция передала нам приказание присоединиться на следующее утро в 7 часов к Гранд Флиту у Фишербанки. Мы легли на SO, не прошло и часа, как было принято радио о 20 убитых и 70 раненых на отряде легких крейсеров, в состав которых входили «Calliope», «Cardif». Радио сообщало также, что крейсер «Glorious» принужден был выйти из строя и что одно из его 15-ти дюймовых орудий сильно повреждено. Неприятель также пострадал; на одном из его крейсеров был виден пожар. Преследование противника было прекращено, так как на месте боя появились неприятельские линейные корабли.
В семь часов утра у нас была пробита боевая тревога; на горизонте виднелись дымы, и, когда минут через двадцать взошло солнце, мы увидели Гранд Флит, корабли которого выстраивались в дневной походный порядок. Над эскадрами были подняты три привязных аэростата. Мы вскоре присоединились к Гранд Флиту и вступили в своё место на левом фланге 2-ой дивизии, шедшей в строе пеленга. Главные силы флота шли подивизийно также в строе пеленга. В голове шла 1-ая эскадра, за ней 2-ая эскадра с флагманским кораблем флота «Queen Elisabeth», в хвосте 4-ая эскадра; 5-ая эскадра, в составе четырех кораблей типа «Barham», шла на правом фланге в 5 милях от ядра флота в одной кильватерной колонне. Легкие крейсера и эсминцы образовали по обыкновению завесу против подводных лодок впереди и на флангах флота; линейные крейсера отстояли в 30 милях от флота линкоров. Наше соединение с Гранд Флитом произошло как раз в пределах водного пространства, где разыгрался Ютландский бой. Впервые с 31-мая 1916 г. флот проходил опять эти места. В 11 часов утра мы легли на S, перестроили наш походный порядок и шли теперь в шести параллельных кильватерных колоннах. Все были полны больших ожиданий и надеялись у Хорн-Риффа натолкнуться, по крайней мере, на неприятельские подлодки и цеппелины; погода была для них самая благоприятная. Наши надежды, однако, не осуществились, Хорн- Рифф остался вне нашей видимости.
В 2 часа дня, на широте Хорн-Риффа, мы легли на обратный курс и в 5 часов вечера, когда начинало уже смеркаться, повернули на NW. У Доггербанки светил плавучий маяк, выставленный голландцами, чтобы обозначить нейтральным пароходам границу минного заграждения, поставленного к югу от отмели. Миновав маяк, мы легли на W, и дальнейший ночной поход прошел без каких-либо происшествий. На следующее утро наша эскадра (1-ая) была послана в Ферт-оф-Форт. Мы прошли минные и сетевые заграждения и подошли под знаменитый мост. Я знал отлично, что наши мачты должны пройти под аркой моста, но все же, по мере приближения к нему, во мне зародилось забавное чувство сомнения – казалось, будто мост неминуемо срежет нам стеньги… Фор-стеньга прошла, однако, свободно под мостом, а так как грот-стеньга была ниже, то все сомнения мои быстро исчезли. Выйдя из-под моста, корабли стали на заранее указанных им якорных местах; линейные крейсера вошли на рейд еще до нас.
Около Хорн-Риффа у них произошел непродолжительный артиллерийский бой с немецкими легкими крейсерами, но из боязни неприятельских мин они прошли лишь 25 миль к югу. Ночью крейсера проследовали мимо Гранд Флита и, таким образом, успели до нас прийти и стать на якорь. На следующий день после нашего прихода в Розайт хоронили на городском кладбище командира лёгкого крейсера «Calypso» капитана 1 ранга Эдуарда, умершего от ран. Оказалось, что два отряда легких крейсеров с эскадренными миноносцами и четырьмя линейными крейсерами адмирала Филлимора 17-го ноября были посланы в наступательную операцию. 18-го ноября утром, подходя к Гельголандской бухте, они натолкнулись на группу немецких тральщиков, бывшую под прикрытием 4 легких крейсеров и эскадренных миноносцев. Погода была неясная, и появление неприятельских кораблей, по-видимому, озадачило немецкий тралящий караван – он тотчас повернул обратно. Но четыре лёгких крейсера направились на англичан, чтобы прикрыть тральщики. Завязался упорный бой, во время которого немецкие миноносцы густыми дымовыми завесами пытались маскировать свои суда от огня более сильной артиллерии англичан. Англичане преследовали некоторое время немецкие суда, но не осмелились продолжать погоню из страха перед немецкими минными заграждениями. К тому же в бой вступили линейные корабли «Kaiser» и «Kaiserin», находившиеся в море впереди Гельголанда, очевидно, для поддержки легких крейсеров. Англичане были убеждены, что им удалось потопить одну подводную лодку и, по крайней мере, один тральщик. Немецкие суда во время боя усиленно пользовались для прикрытия дымовыми завесами; суда появлялись только на несколько минут из дыма, чтобы успеть быстро дать несколько залпов. После короткой пристрелки следовало еще несколько залпов, и затем неприятель опять исчезал за облаком дыма. Такая тактика ставила трудную задачу английским крейсерам. Немецкие миноносцы бросались также в торпедную атаку, но безрезультатно. Опасаясь неприятельских мин, английские крейсера пытались следовать в кильватер противнику, но при этом могли пользоваться только носовой артиллерией. На крейсерах «Glorious» и «Courageous» половина орудий была установлена на корме, поэтому они должны были часто менять курс, чтобы время от времени действовать и кормовой артиллерией. Из этих орудий приходилось стрелять на предельном углу к траверзу, из-за чего произошли тяжелые повреждения палубных надстроек. На «Glorious» были снесены за борт все шлюпки, мостик и спардек были разрушены и, кроме того, одно из 15-ти дюймовых орудий сорвано с цапф. Офицеры рассказывали, что огонь немецкой артиллерии был исключительно меток, и англичанам не удалось воспользоваться своим превосходством за тот промежуток времени, пока еще не вступили в бой немецкие линкоры. Благодаря преимуществу в ходе, англичане смогли отделаться от противника, не понеся больших потерь; число убитых и раненых все же было свыше ста.
Адмирал сэр Ричард Ф. Филлимор
На крейсере «Calypso» немецкии снаряд попал в боевую рубку, пробил броневую крышу и, разорвавшись внутри, смертельно ранил командира и более или менее тяжело всех находившихся в рубке офицеров и матросов; штурманский офицер потерял обе ноги. Боевые рубки на крейсерах этого типа были очень неудачно сконструированы – настоящие западни, было бы, вероятно, лучше, если бы их вовсе не было. Все были согласны в том, что немецкий флот хорошо организован и всегда готов к бою, в совершенстве владеет артиллерией и искусно пользуется в бою всеми тактическими вспомогательными средствами. Операция эта, как говорили впоследствии, была предпринята под давлением английского общественного мнения, выказывавшего недовольство пребыванием флота в бездействии. Я пользовался каждым случаем поддержать эту точку зрения и доказывал, что решительные действия против неприятельских берегов вполне осуществимы и имеют все данные для успеха. Мои собеседники осторожно намекали, что и они разделяют этот взгляд. Ни у кого из нас не было при этом намерения критиковать действия главнокомандующего; все испытывали к нему высокое уважение. Основные линии стратегии флота намечались, без сомнения, Адмиралтейством, которое должно было иметь свои особые основания для принимаемых время от времени решений. Общая стратегия союзников играла при этом первенствующую роль. Такой ход мыслей был общепринят в Гранд Флите, и, благодаря ему, все служебные обязанности, серьезные и второстепенные, продолжали исполняться с нерушимой точностью. Каждый старался по мере сил содержать на высшей ступени боевой готовности свой корабль, вооружение, машины и прочее. Разрешение «вопросов внешней политики» предоставлялось тем лицам и начальникам, которые были для этого поставлены и несли ответственность за результаты.
«Iron Duke» в Розайте. Розайт не представлял собой особенно удобной якорной стоянки. В хорошую погоду и в дневное время знаменитый мост, о котором я уже упоминал, не являлся препятствием для судов флота. Но в дождь, туман или в ночной темноте не всегда было легко развернуться около моста и пройти под самой серединой арки. Поэтому командующие эскадрами, насколько возможно, избегали сниматься с якоря и выходить в море в неблагоприятную погоду. Но и сама постановка на якорь за мостом была сопряжена с большими трудностями для судов флота; при сильном течении легко было потерять якорь или подвергнуться другой аварии. С другой стороны, трудные условия маневрирования представляли собой хорошую школу для командиров, и их уверенность в управлении кораблем была образцовой. Сам по себе рейд в Розайте не узок; при длине в несколько миль он имеет в ширину больше мили. Но все относительно: когда 16 линейных кораблей одновременно становились на якорь, в сопровождении крейсеров и эскадренных миноносцев, то водного пространства едва-едва хватало. Можно было делать интересные наблюдения, следя за якорными маневрами гигантских кораблей. По легкости и грациозности маневрирования они невольно напоминали мне небольшие миноносцы. Показное удальство, поспешная стремительность и быстрая работа машинами были исключены; неосторожные и рискованные эволюции считались в английском флоте «плохой морской практикой» («Bad Seamanship»). Так это и есть в дей ствительности.
Адмирал сэр Чарльз Эдвард Мадден
Прирожденное искусство хорошего управления, зависящее от так называемого «морского глазомера», проявляется, главным образом, в том, что все эволюции заранее так рассчитываются, чтобы не допустить опасных положений и во что бы то ни стало избежать рискованных маневров, ибо задача не в том, чтобы доказать, как быстро и ловко можно выйти из опасности. Воспитание в этом направлении следует признать единственно правильным, если принять во внимание величину современных кораблей и их большую ценность. Уверенное, правильное маневрирование красивее, чем рискованные фокусы, и склонность к фокусам встречаешь чаще у моряков, которые лишены настоящего морского образования и опыта.
К концу ноября погода стала очень бурной, и нам приходилось со дня на день откладывать назначенные стрельбы. 28-го удалось наконец выйти в море, но щиты не могли держаться на большой волне, и пришлось приостановить уже начатые упражнения. Только 6-го декабря наша дивизия смогла произвести стрельбу. В 5 часов дня стрельба была закончена, но к этому времени стало уже так темно, что мы с трудом держались в строю. Огни на берегу и бесчисленные якорные огни очень затрудняли вход на рейд, и мы поэтому не вошли в Розайт, а стали на якорь перед Ферт-оф-Фортом у острова Бернтайленд. Вечером производились опыты со светящимися снарядами новой конструкции. Прежние осветительные гранаты распадались на звезды; они блестели ослепительно яркими точками, но недостаточно освещали поверхность моря. Новые снаряды заключали внутри себя особого рода парашюты, они падали очень медленно, распространяли вокруг себя в течение 10-12 секунд спокойный яркий свети равномерно освещали большое пространство водной поверхности.
Снаряды эти выстреливались из легких орудий.
В тактическом отношении стоянка в Розайте была менее полезна, чем в Скапа- Флоу. Об эволюциях на рейде нечего было и думать. Выходить для этого в море было столь же неудобно, как и в Кромарти, и требовало каждый раз времени и расхода топлива. Эскадра стояла поэтому постоянно на рейде, производя только те учения, которые не требовали съемки с якоря; практические стрельбы происходили лишь раз в неделю. Торпедных стрельб нельзя было вовсе производить в Ферт-оф-Форте в виду малых глубин и слишком сильного течения.
На рейде Розайта