12 декабря. Остановка под Клином «Бои приняли ожесточенный характер»

Продвижение 30-й А южнее Московского моря. Торможение наступления на центральном участке. Новый план командующего 30-й А. Действия 1-й Уд А. Контрудар противника восточнее Клина. 20-я А завершает зачистку Солнечногорска. 16-я А перед Истринским водохранилищем.

В этот день состав 30-й А претерпел некоторые изменения. 46-я кд вышла из состава армии и Западного фронта и была передана в Калининский. Таким образом, фронт 30-й А несколько укоротился. Теперь он оканчивался возле Волжского водохранилища. Здесь «185 сд к исходу 12.12 овладела районом Ново-Завидовский и вышла на рубеж Селиверстово – Чистый Мох (5 км южнее района Ново-Завидовский); 379 сд вышла на рубеж Копылово – Семчино (18 км северо-западнее г. Клин)»[855].

Положение на правом фланге Западного фронта 12 декабря 1941 г.

В том же районе пока находилась и подвижная группа армии. Группа наступала в направлении шоссе, связывающего Клин и Теряеву Слободу.

По воспоминаниям Д.Д. Лелюшенко, «части армии продвигались медленно, а 18-я кавалерийская дивизия вынуждена была оставить два населенных пункта и несколько отошла назад. 12 декабря наступление армии явно застопорилось.

365-я и 371-я стрелковые дивизии, 8-я и 21-я танковые бригады не смогли продвинуться вперед, а перед фронтом 379-й стрелковой дивизии появились новые части противника. У нас создалось впечатление, что наступает равновесие сил. Это очень опасное положение. Военный совет фронта и Ставка, получив наши донесения о том, что наступление ударной группировки может застопориться, обещали усилить армию. Напряженные наступательные бои против танковой группировки противника продолжались уже неделю. За это время 30-я армия продвинулась до шестидесяти км (это сильное преувеличение, например, от Трехденево до Першутино расстояние по прямой около 22 км – Прим. автора), не получая пополнений, а обстановка требовала поддерживать на главном направлении постоянный перевес сил»[856].

И все же по мнению командарма-30 «день 12 декабря стал решающим». Д.Д. Лелюшенко описывает далее схватку воинов 365-й и 371-й сд со 150 танками противника: «Бойцы в упор расстреливали врага из орудий, противотанковых ружей, бросали под гусеницы связки гранат, а на броню – бутылки КС. Некоторые даже вскакивали на танки, открывали люки и разили вражеских танкистов гранатами, автоматным, ружейным огнем, штыком, кинжалом и саперной лопатой…

К вечеру было разгромлено до трех танковых и два мотострелковых полков противника, захвачено вражеское боевое знамя» [857].

В наше время подобные описания борьбы пехотинцев с танками часто воспринимаются с большой долей недоверия, как дань потребностям пропаганды. Однако подобные фрагменты можно найти и в мемуарах солдат противника: «Оправившись от испуга перед стальными колоссами, наши пехотинцы начинают атаковать, забрасывая машины ручными гранатами. Во 2-м взводе 13-й роты 98-го полка находится наш чемпион мира по лыжам Берауер, который, запрыгнув на один Т-34, проталкивает гранату ему в дуло. Один за другим танки противника выводятся из строя…»[858].

Видимо, чтобы выжить (а воспоминания пишут выжившие), надо, чтобы ты сам или кто-либо рядом с тобой был способен на экстраординарные поступки.

Поэтому недостоверны в рассказе Д.Д. Лелюшенко не описания схваток с танками, а общее положение, которое сложилось в этот день, когда активные боевые действия под Клином велись только на смежных флангах 1-й УдА и 30-й А.

Кроме того, преувеличено количество немецкой бронетехники. Откуда здесь взялось более 150 танков, командующий 30-й армией не объясняет. Но, скорее всего, здесь он руководствуется сведениями полученными из книги Б.М. Шапошникова, где присутствует эта цифра[859]. Однако, из четырех немецких танковых дивизий, стянувшихся в район Клина (1-й, 2-й, 6-й и 7-й), танки оставались только в 1-й, 2-й и 7-й. 11 декабря в двух танковых дивизиях немцев (1-й и 7-й) было всего 36 танков[860], а 13 декабря во 2-й можно насчитать только 34 машины[861]. Всего не более 70 танков (2-я танковая дивизия до 13 декабря не вела столь интенсивных боевых действий как соседи и если имела потери, то только единичные). Даже если за время отступления противник не потерял ни одного танка, то под Клином не набралось бы и половины из того числа, которое указывает Д.Д. Лелюшенко.

Так же преувеличением является и разгром трех танковых полков. Это означало бы полное уничтожение трех танковых дивизий противника из четырех. Тогда непонятно, с кем воевала 30-я А еще несколько дней под Клином. Подчиненный Д.Д. Лелюшенко танкист А.В. Егоров сообщает о 40–50 танках[862]. В труде Генерального штаба в конце концов также говорится только о 40 танках противника, действовавших в этом районе[863]. Эти цифры больше соответствуют действительному положению дел.

Упорство боев объясняется общей слабостью ударной группировки 30-й армии, танковые бригады которой еще до начала наступления имели только около половины штатной численности. Потом были неизбежные потери, еще больше ослабившие наши войска. Об этом говорит и сам Д.Д. Лелюшенко. А как мы видели ранее, большего успеха добивались те наши части, где имелась поддержка танков. Этого было бы вполне достаточно для объяснения медленного продвижения армии. Ее командование могло нарастить силу удара только за счет перегруппировки сил на главное направление, чем и занялось в этот день.

Поскольку стрелковые дивизии завязли в немецкой обороне, и частично понесли тяжелые потери от вражеского контрудара накануне, ставка была сделана на подвижные силы. Кавалерийские дивизии из группы Хетагурова, которые действовали совместно с 348-й сд, были еще вечером 11 декабря выведены из боя и в течение дня совершали марш на юг с целью обхода Клина с юго-востока. Попытку замкнуть кольцо окружения с запада должны была повторить боевая группа, в которую включили 8-ю и 21-ю тбр, 2-й мсп и 46-й мцп, а также 145-й отб.

По его воспоминаниям А. В. Егорова вечером 12 декабря его вызвали в штаб бригады: «Полковник Ротмистров объявил, что приказом командующего 30-й армией создана подвижная группа. В ее состав вошли 8-я и 21-я танковые бригады, 2-й мотострелковый и 46-й мотоциклетный полки, 145-й отдельный танковый батальон. Командование группой возложено на него, командование 8-й танковой бригадой – на меня. На армейскую подвижную группу возлагалась задача овладеть Клином. В течение 12 декабря уже шла перегруппировка частей подвижной группы, организовывалось взаимодействие с группой полковника П.Г. Чанчибадзе.

Приступаю к выполнению новой задачи в новой роли. Советуюсь с Ротмистровым, как лучше построить боевой порядок бригады, чтобы быстрее прорвать оборону врага и перерезать пути его отступления»[864].

День ушел на перегруппировки и подготовку этой операции. Силы, выделенные для нее, вряд ли превышали те, что пытались отрезать противника накануне, когда наступали два стрелковых полка и танковая бригада. На 6 декабря согласно данным 30-й А в танковых бригадах было 1376 и 1000 человек личного состава соответственно. Мотострелковый и мотоциклетный полки насчитывали 314 и 661 человек. Итого всего 3351 человек. Танковый батальон пехоты не добавил и мог только несколько увеличить численность танков в группе. В бригадах на то же число их было по восемь шт. разных типов[865]. Естественно, через неделю боев, и машин и людей было уже меньше, чем следует из этого расчета. Так, согласно отчету 21-й танковой бригады в бой пошло только четыре танка [866].

1-я Уд А продолжала продвигаться в западном направлении. Ее правый фланг приблизился к Клину, а левый к Ленинградскому шоссе:

«29 сбр вела бой в районе Напругово – Золимо – Опритово; 84 сбр овладела районом Залесье и продолжала наступление на Акатъево; 50 сбр вела бой в районе Воробьеве; 44 сбр вела бой в районе Леонидово; 56 сбр вела бой в районе Сергеевка; 71 сбр продолжала наступление из района Загорье на Головково;… Частями Армии в боях за 11.12 захвачено: 24 танка, 9 бронемашин, 54 мотоцикла, 186 автомашин, 16 орудий, 7минометов и большое количество снарядов, гранат, патронов»[867].

Эта сводка не передает всего напряжения боев, которые вела армия. В 18.00 этого дня из-под пера командарма В. И. Кузнецова вышел такой документ, адресованный командующему фронтом:

«1. Бои приняли ожесточенный характер.

2. Перед фронтом армии действуют 6, 7 т. д.; 41, 23 п.д. и по показаниям пленных в районе Клин 1 т. д. и одна п.д. подтянутая из тыла.

3. В течение дня 12.12 бой разгорелся на фронте Борисоглебское, Акатьево, Леонидово, Вертлинское.

4. Бой распался на отдельные очаги. 29 стр. бр. дерется в районе Мякинино, Клинково, Опритово; 50 и 84 стр. бр. Борисоглебск, выс. 220.0 лыжные развед. б-ны в районе Акатьево и 44 стр. бр. западнее Леонидово.

Полагаю, что смогу взять Клин не ранее вечера 13.13.41 г….»[868].

Самые тяжелые испытания выпали в этот день на долю 29-й сбр, которая наступала на Клин, имея соседом справа 1170-й сп 348-й сд.

В 7.00 2-й батальон 7-го сп 7-й тд немцев оборонявший Клинково был внезапно атакован нашими войсками. Им удалось прорвать боевое охранение врага, ворваться в населенный пункт и занять его большую часть. Немецкий полк направил к месту прорыва саперный взвод роты штаба, которому совместно с 2-м батальоном в контратаке удалось вновь овладеть деревней. Командир саперного взвода при этом был ранен и свои потери враг назвал значительными[869]. С нашей стороны в ходе боя выбыл командир 1-го батальона 29-й сбр Уваров[870], что привело к расстройству управления и конечному неуспеху в наступлении, которое велось силами двух батальонов бригады на фронте Мякинино – Клинково. Потеря командира привела батальон в расстройство, следствием чего стал его отход, который в свою очередь привел к отходу и 2-го батальона.

Командир 145-й тбр Ф.Т. Ремизов.

Можно отметить, что бойцам 29-й сбр все еще не хватало умения закреплять захваченные позиции. Здесь была велика роль младшего командного состава, не всегда обладавшего требуемыми навыками. Поэтому выбытие из строя опытного командира при контратаке противника могло легко привести подразделение в беспорядок. В результате немцы смогли вернуть свои позиции, действуя только силами пехоты. А вскоре в Клинково появились и их танки.

На этот день противником был запланирован контрудар танковой группы, которая была собрана из остатков танков 1-йи7-йтд, сначала перед участком 14-й мтд, а вслед за тем перед участком 7-й тд. Всего под командованием полковника Хаузера (командира 25-го тп) было 36 машин[871]. Командир 6-го сп X. фон Мантейфель попросил начать танковую операцию сначала на своем участке. Видимо аргументы были весомыми, и эта просьба была удовлетворена. Для проведения операции было выделено две трети танков группы: 22 машины. В 09.45 они прибыли в Золино и часть из них смогла принять участие в заключительном этапе описанного выше боя обстреляв отступавшие советские подразделения [872]. Затем последовала непонятная четырехчасовая пауза, в ходе которой немецкие позиции подвергались артиллерийскому и минометному обстрелу, а сами немцы не предпринимали ничего.

Немецкий контрудар начался только в 14.00. Танковая группа нанесла удар восточнее Клинково, а затем свернув, на север – восточнее Соколове. Одновременно против Соколово выступили из Мякинино 1-я рота 6-го сп и саперный взвод 5-й (тяжелой) роты того же полка. Около 15.00 были взяты деревни Соколово и Меленки и немцы приступили к зачистке территории. На участке саперного взвода они насчитали 90 убитых красноармейцев. Однако на этом все и остановилось. Достигнув восточной окраины д. Меленки танки дальше не пошли и были перед наступлением темноты отведены с этого участка фронта. Только шесть машин были оставлены в качестве резерва в Напругово и приданы 1-му батальону 7-го сп. В 17.00 в результате контратаки советских войск с северо-восточного направления противник был вынужден оставить эти населенные пункты и вернуться на исходные позиции. Заключительная попытка наших войск ворваться на них не увенчалась успехом[873].

Немцы планировали нанести удар до Ельцово, но не смогли сделать и этого. Поэтому 7-я тд выразила недовольство результатом этой операции, считая, что противнику можно было нанести более тяжелые потери. В качестве причин относительной неудачи было названо позднее время начала атаки[874]. Когда наступили сумерки, продолжение наступления грозило всякими неожиданностями. Риск потерять в темноте последние оставшиеся машины был велик. Ведь пехоты было мало, и она не смогла бы обеспечить их безопасность. Кроме того, танки израсходовали свои боеприпасы[875]. К этому надо добавить, что огнем артдивизиона 57-ми мм пушек 29-й сбр было подбито три немецких танка [876].

Но сама бригада на время была приведена в небоеспособное состояние и потребовалось время для восстановления порядка: «После отхода из Меленки – Соколове 1-й б-он собран на 80 % при соответствующем вооружении, 2-й б-н собирается и приводится в порядок»[877]. В целом потери бригады[878] (убито 36 человек, ранено 76) не кажутся очень большими. Однако надо помнить, что под удар попала и соседняя 348-я сд, урон которой был значительно большим.

В ее журнале боевых действий сообщается. «К исходу дня 1 сб 29 бригады отошел из Соколове не предупредив к-ра 1170 сп. 1 сб 1170 сп находящийся в Соколове, был вынужден оставить последнее ввиду сильного минометного, пулеметного и автоматного огня противника усилившегося в связи с отходом 1/29 бригады»[879].

«Противник из района Мякинино – Соколове пытался контратаковать боевые порядки 1170 сп. В 18.00 противник бросил в контратаку 20 танков, за которыми шли группы автоматчиков. Атака противника была отбита с значительными потерями для него. На поле боя осталось много трупов немецких солдат и 4 танка….

1170 сп после отражения контратаки с танками противника окопался на зап. окраине Ельцово, перегруппировался с целью совершения маневра в направлении Ельцово, Опритово, Клин»[880].

Немцы также понесли (по их меркам) серьезные потери. На следующий день в журнале боевых действий 7-й тд появляется запись «Как только сегодня становиться известно, 6-й сп имеет в оба последних дня большие потери, так 11.12. – 54, а 12.12–62 павших»[881].

К исходу дня 1170-й стрелковый полк находился в Ельцово. Там же находился 3-й батальон 29-й стрелковой бригады. 1-й батальон собирался в Соглево, а 2-й – в Темново. В явное противоречие с донесением бригады вступает армейская оперативная сводка, которая утверждает, что «29 стр. бр. с 1 отд. лыж. бат в течение дня вела бой с противником в лесу зап. ОПРИТОВО. Противник оказывал упорное сопротивление»[882]. На самом деле бои велись восточнее Золино, Опритово, и действительности соответствовало только последнее предложение.

Скорее всего, генерал В.И. Кузнецов еще не знал о результатах боевых действий 29-й сбр в этот день, хотя и находился довольно близко, в расположении 84-й сбр. Иначе он не был бы столь оптимистичен по поводу перспектив захвата Клина на следующий день силами своей армии.

Недалеко от позиций 29-й сбр целый день шел бой за Борисоглебское, который начался в вечерние часы 11 декабря. Сначала село атаковал 1-й олсб. Но в 3.00 он «вышел из боя под прикрытием 50 и 84 бригад, понеся потери ранеными и убитыми 31 чел»[883]. Тем не менее действия командира лыжного батальона в этом бою получили одобрение: «Характерным примером является командование батальоном у дер. Борисо-Глебск где было уничтожено около батальона вражеской пехоты благодаря правильной тактике» [884]. Конечно потери противника здесь, как и в наградных листах на бойцов и командиров 50 и 84-й сбр сильно преувеличены. Как говорил в таких случаях А. В. Суворов: «Чего их, басурман, жалеть!» Непосредственно село обороняла всего одна рота немцев. Ну а если бы удалось уничтожить целый их батальон, то это означало бы конец и 6-й тд. Танков в ней уже не было, а мотопехоты набиралось как раз на один батальон. Обороняться дивизия могла лишь за счет поддержки артиллерии и помощи соседей. В результате исход ночного боя скоро определился.

«Утром 12.12 Борисоглебское должно быть сдано. 7-я рота отведена на позицию 1-го батальона 114-го сп южнее Борисоглебского. 8-я рота 2-го сп подчинена 114-му сп и обороняет опушку леса южнее Борисоглебского»[885]. После потери населенного пункта противник рассматривал свое положение как угрожающее. Поэтому 56-й ак, которому 6-я тд была подчинена в это время, предоставил в ее распоряжение последний свой резерв: 2-й батальон 2-го сп 2-й тд (эта та часть, которая накануне действовала против 55-й сбр в Солнечногорске). Он маршировал в сторону Клина, но его удалось перехватить и направить через Опритово на Клинково. Сюда же был переброшен и последний резерв дивизии силой в роту. Полковник Вальденфельс использовал эту роту для латания дыр в оборонительном фронте, а прибывший 2-й батальон выступил на Борисоглебское [886].

«Атака медленно продвигается вперед и достигает примерно 18.00 ч. северной окраины Борисоглебского. Вскоре после этого майор Хоппе должен доложить, что сильно напирающий враг принудил его к отходу к лесу»[887].

Со стороны 84-й сбр бой за село вел ее 1-й батальон. Судя по наградным листам, помощь 50-й сбр в этом бою выразилось в огневой поддержке, которую осуществлял ее дивизион 120-мм минометов. Был еще один участник боя, 5-й олсб: «12 декабря батальон вел 18-часовой бой за село Борисоглебское. Село взято, но батальон понес большие потери – 155 человек убитыми и ранеными»[888].

Командир 4-го сп 6-й тд Р. фон Вальденфельс.

Немцы отступили, но положение здесь воспринималось нашим командованием как критическое. Генерал Кузнецов некоторое время считал, что Борисоглебское потеряно. В 18.00 он помимо записки процитированной в начале главы написал еще одну, где сообщается: «Сильной контратакой пр-к занял с 17.00 Борисоглебск и Пустые Меленки (последнее включите в радиограмму для ген. Жукова)»[889]. Но, похоже, тревога быстро улеглась, и в журнале боевых действий фронта об этом эпизоде нет ни слова. И вообще Борисоглебское там не упоминается ни 12 декабря, ни на следующий день.

Южнее, пунктами, за которые упорно сражался противник, стали деревни Леонидово и Сергеевка. В борьбе за них приняли участие две бригады.

«44 стр. бр. в течение дня продолжала вести бой с противником на рубеже ЛЕОНИДОВО, частью сил наносила удар в направлении СЕРГЕЕВКА для оказания помощи 56 стр. бр. Отдельные подразделения просочились на шоссе сев. КОСЬКОВО»[890].

При этом, в отличие от предыдущих столкновений в этом бою принял участие и 701-й ап 1-й УдА: «В течение дня полк вел массированный огонь по местам скопления пр-ка, причем при обстреле д. Сергеевка был уничтожен штаб прямым попаданием»[891].

К вечеру с обеих сторон начались действия разведки, которые привели к многочисленным неожиданным столкновениям. В их ходе немцы обнаружили, что часть из противостоящих им разведывательных групп представляет собой конные разъезды. Так дала о себе знать кавалерия 30-й А переброшенная сюда из состава ее левофланговой группы.

Еще одно соединение на левом фланге 1-й УдА, 71-я сбр, пыталось пробиться к Солнечногорску. Только к 14.00 12 декабря она с приданными ей батальонами смогла взять Загорье и расположенное северо-западнее Вертлинское[892]. После этого намечался явный поворот на юг в сторону Субботино.

Части 20-й А вели борьбу за населенные пункты в окрестностях Солнечногорска: «64 сбр овладела районом Осипово; 31 тбр и 36 сбр вели бой в районе северо-западнее Стрелино; 331 сд вела бой на рубеже Стрелино – Обухове; 352 сд выдвигалась на рубеж Хметъево – Пешки»[893].

16-я А продолжала наступать на истринском направлении. Но здесь она уже, по большей части, была остановлена противником на рубеже Истринского водохранилища: «группа Ремизова, сломив сопротивление частей прикрытия противника, овладела районом Снопово – Новинки – Коньково – Меленки (правильно Мелечкино – Прим. автора) и преследовала отходящего противника в направлениях Обухове, Логиново, Кузнецово; 354 сд вела бой за переправы Истринского водохранилища на участке Пятница – Раково; 18 сд с 146 тбр и 149 сбр, встречая упорное огневое сопротивление противника с западного берега р. Истра, вели бой за переправы р. Истра на участке Скориково – Максимовка – Никулино; 9 гв. сд с 36 и 40 сбр, 17 тбр прочно закрепились на восточном берегу р. Истра.

Армейский резерв: 7 гв. сд сосредоточилась в районе Задорино – Соколове – Лыткино; 8 гв. сд – в районе Истра – Высоково – Подпорино.

1 гв. тбр – в районе г. Дедовск.

Частями армии в боях за 11.12 захвачено: 11 танков, 15 автомашин, 4 мотоцикла, 6 орудий, 33 пулемета, 215 винтовок, 4 миномета и другое военное имущество»[894].

День 12 декабря, таким образом, не увенчался какими-то существенными достижениями. Самое главное событие на северном крыле Западного фронта осталось неизвестным для его командования: в течение дня немецкие части в Клину и его окрестностях стали получать приказ № 67 56-го ак, который устанавливал порядок отхода [895]. Он должен был начаться в ночь с 13 на 14 декабря, когда войска, оборонявшие город с востока, должны были отступить на линию: Борозда – высоты на восточной окраине Клина.