Остановить врага можем!
Остановить врага можем!
Первейшая, самая главная задача, которая сразу встала перед Военным советом, заключалась в том, чтобы обеспечить переход Приморской армии к жесткой обороне и тем остановить дальнейшее продвижение врага. Сделать это было тем более трудно, что отход с боями от рубежа к рубежу, продолжавшийся второй месяц, стал для некоторых частей уже чем?то привычным.
И не только противотанковые рвы и окопы требовались для устойчивой обороны. Нужно было создать перелом в сознании людей, укрепить у бойцов веру в свои и общие наши силы, убедить всех, что мы можем остановить фашистских захватчиков. А путь к такому перелому, важнейшее средство, способное его обеспечить, мы определили так: поднять роль коммунистов и комсомольцев в бою.
Кто, как не они, передовые люди армии, могли и должны были личным примером мужества, стойкости, отваги помочь всей массе бойцов обрести и развить в себе эти качества! И прежде всего обязаны были делать это, находясь там, где решается успех боя, коммунисты и комсомольцы, поставленные на любые командные посты, все наши политработники. Того же требовали мы от коммунистов штаба, от работников политотдела армии, направляемых в войска.
Вспоминая то трудное и грозное время, я вновь вижу героев–командиров, героев–комиссаров. И если командиру все?таки часто было необходимо управлять боем с КП, то для политработника в бою существовало одно место — в окопе переднего края, в первой шеренге атакующих бойцов.
Перед глазами встает обычная для тех дней картина. Часть ведет жаркий бой. Чтобы сдержать натиск противника, наши подразделения идут в контратаку. Враг обрушивает на них яростный артиллерийский и минометный огонь, и вот — бойцы остановились, залегли… И тогда встает во весь рост комиссар или политрук. Призывно подняв над головой автомат, он кричит:
— Товарищи, братцы! Вперед за мной! За Родину!..
И уже заглушает могучее «ура» разрывы мин и снарядов, и никаким огнем не остановить порыв людей.
— Комиссар впереди! — ободряют они друг друга. — Комиссар с нами!..
Так водили бойцов в контратаки, показывая образцы неустрашимости, старший политрук Григорий Лимонов из нашей кавдивизии, военком 161–го стрелкового полка старший батальонный комиссар Самуил Лившин, комиссар 1–го морского полка старший политрук Митраков. Не будет преувеличением сказать, что так же вели себя все политработники. Иначе тогда было просто нельзя.
Как известно, в начале войны отход наших частей и подразделений нередко объяснялся тем, что многих красноармейцев страшила, приводила в смятение бронированная лавина вражеских танков. И в частях, которые вошли в состав Приморской армии, встали на защиту Одессы, эта танкобоязнь тогда еще не исчезла. А у нас было очень мало противотанковой артиллерии, совсем еще не было специальных противотанковых гранат…
Но к тому времени бывалые солдаты уже знали, каким сильным средством борьбы с фашистскими танками может служить наполненная горючей жидкостью бутылка. Это средство успели даже усовершенствовать. Рабочие одесского стекольного завода стали изготовлять к бутылкам самовоспламеняющиеся запалы (раньше, прежде чем бросить бутылку, ее нужно было поджечь). Налаживалось в Одессе и производство ручных гранат повышенной взрывной мощности, которые тоже годились против танков.
Обсуждая в Военном совете, как побыстрее изжить в армии танкобоязнь, мы пришли к выводу, что одной разъяснительной работы тут недостаточно. Необходимо было показать и доказать бойцам, что в их распоряжении есть средства, которыми можно уничтожать танки.
Отделу боевой подготовки штаба было поручено организовать практическое обучение использованию этих средств. Из каждого подразделения брали по нескольку красноармейцев, младших и средних командиров, и они на учебном полигоне метали в подбитый танк или негодный трактор бутылки с горючей жидкостью, усиленные гранаты. Люди своими глазами видели, как танк горит, своими руками ощупывали только что нанесенные ему повреждения.
А потом этих «курсантов» размещали по стрелковым ячейкам, окопам и траншеям и обкатывали переползавшими через них танками. Красноармейцы и командиры вылезали обсыпанные землей, немного оглушенные и, отряхиваясь, говорили: «Страшновато, но жить можно!»
В свои подразделения они возвращались убежденными, что управа на фашистские танки у нас все?таки есть. А если в это твердо поверил один боец, поверит и другой.
Политотдел армии выпустил листовку–памятку, в которой доходчиво и предметно излагались приемы борьбы с танками. Листовку довели до каждого бойца. Вся эта работа не была напрасной: когда противник вскоре применил в боях под Одессой большие группы танков, оказалось, что основная масса красноармейцев уже не страшится их, как прежде.
Тогда, в первой половине августа, противник еще не расстался с планом овладения Одессой с ходу. Он сосредоточил свои главные силы вдоль железной дороги Раздельная — Выгода — Одесса, очевидно считая, что это — кратчайший путь к городу. 11–12 августа на этом направлении в Западном секторе обороны завязались ожесточенные бои.
Здесь прикрывала подступы к городу 95–я Молдавская стрелковая дивизия. Только что заняв оборону, она сразу проявила большую стойкость и начала давать врагу крепкий отпор. Подпуская атакующих фашистов на 100–150 метров к своим окопам, подразделения дивизии встречали их дружным и точным огнем из всех видов оружия. Хорошо были использованы против вражеской пехоты и счетверенные зенитные пулеметы. Установленные на автомашинах, они быстро перебрасывались на самые напряженные участки боя.
С начала боев на дальних подступах к Одессе 95–й дивизией командовал генерал–майор Василий Фролович Воробьев, который до этого был начальником оперативного отдела штаба армии. Он показал умение разгадывать замыслы противника и парировать его удары, расчетливо используя свои силы и средства. И именно боевые успехи этой дивизии, отмеченные тогда командованием фронта, положили начало созданию под Одессой жесткой, стойкой обороны.
Вот приказ, с которым Военный совет Приморской армии обратился к войскам 15 августа 1941 года:
«Товарищи красноармейцы, командиры и политработники!
Партия и правительство возложили на нас ответственную и почетную задачу — совместно с Военно–Морским Флотом преградить путь фашистским людоедам к Одессе.
Высокая оценка, которую дал нашей боевой работе командующий войсками Южного фронта, обязывает каждого бойца, командира и политработника с еще большим упорством драться с врагом и разгромить его на подступах к Одессе. Ни одного шага назад! Ни при каких условиях не отступать! — таков приказ главкома Юго-Западного направления Маршала Советского Союза тов. Буденного.
Стойко оборонять свои рубежи, решительным образом бить врага — вот наша боевая задача. Военный совет уверен, что красноармейцы, командиры и политработники Приморской армии напряжением всех своих сил, стойкостью и организованным огнем уничтожат противника.
В бой за Родину до полной победы!»
Я привожу этот приказ, потому что в те дни он сыграл важную роль в сплочении личного состава армии, был положен в основу большой разъяснительной работы, суть которой состояла в том, чтобы во всех частях по-настоящему поняли и осознали: на своих оборонительных рубежах мы встали твердо, отходить дальше не должны и не будем.
18 августа противник вновь перешел в наступление вдоль железной дороги, причем атаку пехоты поддерживало около 60 танков. Это было очень серьезным испытанием стойкости 95–й дивизии, и особенно полка, которым командовал полковник С. И. Серебров, оборонявшегося на направлении главного удара. Бойцы дивизии и в этот раз не дрогнули ни перед густыми цепями неприятельской пехоты, ни перед десятками ринувшихся на наши позиции танков.
Немало танков было в тот день подбито нашей артиллерией, подожжено бутылками. И все же значительная группа танков прорвалась в тылы дивизии. Создалось очень тревожное положение: приходилось считаться и с такой возможностью, что эти танки выйдут к городу, до которого было совсем недалеко. А никакого подвижного противотанкового артиллерийского резерва мы тогда не имели. Военный совет принял решение: снять с огневых позиций один из дивизионов бригады ПВО и послать его навстречу танкам. Зенитчикам было приказано любой ценой задержать танки, не пустить их в город.
Однако дивизиону ПВО вступать в бой с танками не пришлось. Их сумели остановить, а значительную часть уничтожить артиллеристы самой 95–й дивизии. Особенно отличился при этом противотанковый дивизион капитана Василия Ивановича Барковского. Что же касается вражеской пехоты, то она, несмотря на поддержку десятков танков, вообще не смогла дойти до нашего переднего края.
Все на командном пункте армии облегченно вздохнули, когда стало ясно, что попытка очень сильной ударной группировки противника прорваться к городу потерпела полный крах. Хотелось скорее пожать руку и генералу Воробьеву, и полковнику Сереброву, и капитану Барковскому, и другим героям дня. Среди них был очень молодой — двадцатидвухлетний! — командир стрелкового батальона лейтенант Яков Бреус, имя которого не раз упоминалось в докладах генерала Воробьева о ходе боя. Батальону Бреуса пришлось выдержать особенно сильный нажим врага. На этом участке фашисты предприняли психическую атаку: вздумали наступать с оркестром, под бравурный марш. Молодой комбат не растерялся. Он все время находился там, где было особенно трудно, сам водил бойцов в контратаки. И враг не прошел.
Мы позаботились о том, чтобы вся Приморская армия узнала об отличившихся 18 августа в борьбе с фашистскими танками младшем лейтенанте Володько, сержанте Дмитрии Якунине, красноармейце Михаиле Магарычеве, ефрейторе Иване Гвоздеве и других мужественных и умелых бойцах и командирах. Их боевые дела были лучшим свидетельством того, что приморцы в состоянии не пустить врага в Одессу.
Командующий Южным фронтом генерал армии И. В. Тюленев и главком Юго–Западного направления маршал С. М. Буденный поздравили Приморскую армию с боевым успехом. Перелом на фронте под Одессой был достигнут — враг остановлен.