Шпион против шпиона: любители против профессионалов

В послевоенные годы некоторые офицеры МИ-5, такие как Робертсон, подвергали критике обманные приемы Дадли Кларка и группы А в Египетской пустыне как «любительские». Группа А, безусловно, не была профессиональной разведывательной службой, как МИ-5 или SIS. Еще дело было в том, что Кларк был чрезвычайно эксцентричной личностью.

В 1943 г. произошел очень странный эпизод, когда он был арестован в Мадриде, одетый как женщина. Сначала он сказал испанским полицейским, что проводит исследование для репортажа о том, как люди реагируют на мужчин, одетых как женщины, а затем изменил свой рассказ и стал утверждать, что он нес одежду подруге, решил пошалить и надел ее. Но, как заметил один чиновник в посольстве Великобритании в Мадриде, это не объясняло, почему надетые на нем женские туфли и бюстгальтер подходили ему по размеру²⁴.

Несмотря на всю эксцентричность Кларка, было несправедливо со стороны Робертсона говорить, что он и группа А были «любителями». Источником напряженных отношений между МИ-5 и таких подразделений, как группа А, было то, что МИ-5 занималась контрразведкой ради нее самой – чтобы помешать врагу узнать секреты Великобритании – и расценивала стратегическую дезинформацию как крайнюю форму контрразведывательных операций, тогда как подразделения вроде группы А склонны были видеть в стратегической дезинформации конечную цель. Нежелание группы А считать конечной целью контрразведку, видимо, было причиной, по которой Робертсон преуменьшил ее заслуги²⁵.

Робертсон был одним из лучших кураторов шпионов в МИ-5 в первой половине XX в. Он был профессиональным разведчиком, который поступил на службу в начале 1930-х гг. и служил в Королевском Хайлендском полку британской армии – его склонность постоянно носить форму этого полка (узкие шотландские тартановые брюки) завоевала ему в МИ-5 милое прозвище «любимые штаны». Во время войны он руководил в МИ-5 отделом В1а, который курировал всех двойных агентов общей сложностью 120 человек. Успех Робертсона был связан во многом с его приветливой манерой, благодаря которой даже самый несговорчивый вражеский агент чувствовал себя с ним легко. Тем не менее как разведчик-профессионал он, естественно, считал людей, которые смотрели на вещи иначе, чем он и МИ-5, особенно на использование стратегической дезинформации, новичками-выскочками²⁶.

Навешивая на группу А ярлык «любителей», Робертсон не увидел главного: МИ-5, как и остальные службы разведывательного сообщества Великобритании, на самом деле во многом своими успехами в военное время были обязаны притоку в ее ряды любителей-непрофессионалов. Выдающиеся, пусть даже и эксцентричные личности дали британской разведке в годы войны те изобретательность и творческий посыл, которых у нее до них не было. В их числе были энергичные интеллектуалы из главных университетов Великобритании, а Блетчли-парк, в частности, стал бастионом этой интеллектуальной элиты. Среди ее самых выдающихся новобранцев были блестящие математики Алан Тьюринг, Альфред «Дилли» Нокс и Гордон Уэлчман – все из Кембриджского университета. Две трети выпускников Королевского колледжа Кембриджского университета в тот или иной период во время войны работали в Блетчли-парке. Тьюринг, в сущности, отвечал за разработку совершенно новой системы электронно-механических машин для оказания помощи в расшифровке кода «Энигма» – по этой причине его справедливо прозвали отцом современной компьютерной науки. Среди людей, набранных на работу в SIS, были крупные оксфордские ученые, такие как историк Хью Тревор Роупер и философы Стюарт Хэмпшир и Джилберт Райл. Некоторые известные литературные деятели также вступили в ряды SIS в годы войны иногда с курьезными результатами: когда Малькольма Маггериджа и Грэма Грина учили в SIS пользоваться проявляющимися чернилами, – а в обучение входила инструкция, как получить сырье для чернил под кодовым названием «птичий помет» (BS), – их реакцией по вполне понятной причине было смущение. Среди авторитетных интеллектуалов, которые заняли свое место в МИ-5 во время войны, были Виктор Ротшильд из Кембриджа, который стал экспертом МИ-5 по диверсиям, и из Оксфорда – юрист-теоретик Х.Л.А. Харт и историк Джон Мастерман. Блестящий ученый Мастерман, холостяк и один из лучших игроков в английский крикет, стал председателем «Комитета двадцать» МИ-5, который вел двойных агентов, курируемых МИ-5 во время войны. Вот типичный пример игры слов, которая была в ходу у сотрудников МИ-5 с академическим мышлением: «Комитет двадцать» был так назван из-за двойного креста (doublecross – перехитрить, обмануть – англ.) ХХ, который представляет собой римскую цифру двадцать²⁷.

Наряду с такой интеллектуальной мощью менее академические профессии также породили в военное время нескольких выдающихся офицеров для британской разведки. Один из лучших кураторов агентов Сирил Миллз вышел из малообещающей семьи: он был сыном известного владельца цирка Бертрама Миллза. Вероятно, самые лучшие рабочие отношения, которые развились во время войны между агентом и его разведчиком-руководителем, были отношения между «любителем» – сотрудником МИ-5 в военное время Томасом Харрисом и его двойным агентом «Гарбо». Харрис примкнул к МИ-5, имея за плечами малообещающий опыт работы лондонского антиквара. Его беглое владение испанским языком сделало его, само собой разумеется, куратором «Гарбо», и эти двое прекрасно работали вместе по созданию в высшей степени подробной, но совершенно выдуманной шпионской сети, состоявшей из двадцати восьми агентов в различных уголках Англии, которые на самом деле были «не чем иным, как плодом воображения». «Гарбо» приходилось использовать путеводитель, описывая места нахождения этих фиктивных агентов своим работодателям в Германии, потому что он мало ездил по Великобритании. Как позднее заметил Харрис, фантазия «Гарбо» была достойна Милтона²⁸.

Другой пользой от новобранцев-«любителей», вроде Харриса, для МИ-5 в военное время было то, что их меньше заботили карьера и пребывание в коридорах власти тайного государства, чем их коллег-профессионалов, а это означало, что они свободнее генерировали творческие идеи и меньше беспокоились, если эти идеи не срабатывали. При этом следует отметить, что их изобретательность и креативность заходили так далеко только во взаимодействии с агентами, а ведь наступает момент, когда нужно вести утомительный, но необходимый методический поиск. Один бывший сотрудник SIS, который работал в тесном контакте с отделом В1а МИ-5, вспоминал, что в его повседневные обязанности входило выполнение таких cкучных и утомительных заданий, как чтение мадридского телефонного справочника в обратном направлении, чтобы найти в нем имя агента по перехваченному телефонному номеру²⁹.