Федерация Южной Аравии

Аден был одной из первых и последних территорий в империи королевы Виктории, колонией короны, права на которую англичане заявили в 1839 г. и покинули которую более века спустя в 1967 г. Наряду с Британской Гвианой Аден стал колонией, передача власти в которой оказалась одной из самых трудных и неорганизованных: Великобритания была вынуждена бесславно покинуть Аден, а ее служащие – прокладывать себе дорогу, прибегая к стрельбе.

Когда англичане впервые прибыли в Аден, он уже на протяжении более пяти веков был колонией различных государств, включая Португалию и Османскую империю. Аденом, расположенным в регионе, известном древним римлянам как Счастливая Аравия, на протяжении восьми веков правила одна и та же династия королей-жрецов. К северу и востоку от колонии находились две дюжины отдельных государств – Восточные и Западные Аденские протектораты. Они охватывали негостеприимную и невозделанную территорию площадью примерно 112 тысяч квадратных миль с населением около 800 тысяч человек, которым правили свои эмиры и шейхи. Протектораты были закрыты для чужаков – говорили, что большинство жителей их внутренних территорий никогда не видели белых людей – и у них не было экономического интереса к Великобритании. Помимо нескольких городов у них не было никакой инфраструктуры, но они были чем-то вроде буфера для Адена как колонии.

Для Великобритании, как и для колониальных держав до нее, ценность Адена была в его географическом расположении как морского порта на южной оконечности Аравийского полуострова у пролива Красного моря с доступом к Персидскому заливу. Он также был удобно расположен между Бомбеем, Суэцким каналом и Занзибаром, которые были важными британскими владениями. На протяжении сотен лет он был местом остановки моряков, и англичане продолжили эту традицию, используя его главным образом как угольную базу для заправки кораблей на торговых путях между Востоком и Западом. На заре ХХ в. к грудам угля прибавились нефтеперегонные заводы. В первой половине ХХ в. Аден превратился из деревни с населением около 600 человек в процветающий международный порт, почти как Сингапур48.

Для англичан главное значение Адена было в его стратегическом положении ворот в Индию. Им эффективно управляли из Бомбея как приложением к Индийской империи почти сто лет, пока англичане не ушли из Индии в 1947 г. После этого город-колония стал чем-то вроде тихой заводи в глазах многочисленных колониальных чиновников. Один губернатор назвал его остановкой «на пути в никуда». Помимо его прекрасной естественной гавани и полезного географического расположения, у Адена было мало природных активов. Расположенный в опаляемом солнцем кратере потухшего вулкана Аден Редьярд Киплинг назвал «мировой кучей шлака» – суровый ландшафт, ставший местом жительства для разношерстной компании офицеров дурного поведения и опозорившихся полков.

Поэтому можно было удивляться, почему англичане отчаянно цеплялись за Аден до 1967 г., хотя свою первоначальную стратегическую роль эта колония утратила двадцать лет назад после обретения Индией независимости. Ответ кроется в том факте, что его стратегическая важность, как и важность Кипра, повысилась после фиаско в Суэце в октябре 1956 г., вслед за которым штаб британского командования на Ближнем Востоке перебрался из Египта в Аден. Между 1957 и 1959 гг. общее число британских служащих, размещенных в Адене, увеличилось в четыре раза. После финансовых и военных сокращений в конце 1950-х гг. Аден стал краеугольным камнем политики Великобритании «к востоку от Суэца», жизненно важным звеном между анклавами Гибралтар и Гонконг49.

Целью правительства Макмиллана после Суэца было укрепить влияние Великобритании в арабском мире путем сохранения в рабочем состоянии баз в Адене и создания федерации протекторатов в Южной Аравии под традиционным управлением племенных вождей. И хотя Макмиллан сравнительно быстро признал ветер перемен, подувший в Африке, он сильно недооценивал растущее стремление арабов на Ближнем Востоке к национальному освобождению под влиянием харизматичного египетского лидера Гамаля Абделя Насера, который, как считали в этом регионе, унизил английских и французских «империалистов» во время Суэцкого кризиса и лицо которого улыбалось с плакатов, казалось, на каждой стене Адена.

В 1959 г. шесть государств Западного Аденского протектората согласились образовать Федерацию Арабских Эмиратов Юга и подписать соглашение о взаимном сотрудничестве с Великобританией. К концу 1962 г. общее число государств Федерации достигло одиннадцати. В январе 1963 г. колония Аден присоединилась к федерации в качестве государства Аден, к большому неудовольствию многих его жителей, которые считали соседние территории в глубине материка «отсталыми», и федерация была переименована в Федерацию Южной Аравии50.

Во многом подобно разношерстной Центрально-Африканской федерации, никогда не было реального шанса на то, что Федерация Южной Аравии сможет объединить свои несопоставимые элементы. Ее правительство никогда не имело намерения останавливать поднимающуюся волну арабского национально-освободительного движения, получающего финансовую помощь от Насера. Гонясь за своей мечтой объединить арабский мир, Насер видел, что контроль над Йеменом – соседним с Аденом государством станет базой, с которой он мог без усилий продвигаться на север через Саудовскую Аравию и атаковать своего главного врага – Израиль. В сентябре 1962 г. он спонсировал государственный переворот, который осуществил лидер Республиканской партии Йемена полковник Абдулла ас-Саллал, который незадолго до этого был уличным торговцем углем. В ходе переворота был свергнут недавно возведенный на престол имам Мухаммед аль-Бадр. Макмиллан записал в своем дневнике, что это «очень опасно» для Аденского протектората51.

Он не ошибался. Свержение имамата в Йемене дало толчок к ожесточенной гражданской войне, которая вышла за пределы страны, перекинувшись на окружающие Йемен государства, включая Аден. При этом Насер делал все, что мог, для поддержки оппозиции британскому владычеству в Адене и соседних государствах протектората. Как он позднее заявил во время своего визита в Йемен: «Клянусь Аллахом, мы выгоним англичан изо всех частей Аравийского полуострова». В июне 1962 г. он спонсировал основание в Адене Народной социалистической партии (НСП) под руководством Абдуллы аль-Аснага как боковой ветви партии Конгресс профсоюзов Адена. Его целью было вызвать беспорядки среди трудящихся, спровоцировать карательные меры со стороны правительства и заставить общественное мнение в Адене склониться на сторону проведения радикальных реформ. Сделать это было довольно легко, так как условия жизни в Адене в целом не улучшились за годы британского владычества, и местным жителям мало было пользы от тяжелых налогов, таких как пошлина на qat (наркотические листья, от которых зубы наркоманов делаются зелеными), который превысил полмиллиона фунтов стерлингов в год. На следующий год Насер предоставил помощь недавно созданному Национально-освободительному фронту (НОФ), который из своей штаб-квартиры в Йемене начал планировать национально-освободительное восстание в Адене с помощью сети подпольных боевых ячеек. Так, начиная с 1962 г. перед Великобританией встала проблема оппозиции в федерации, которая получала действенную помощь от иностранного государства (Египет), действовавшего на территории соседней страны (Йемен)52.

В 1963 г. НОФ нанес ряд сильных ударов по британским целям в Адене. Местом базирования большинства боевиков НОФ был гористый район Радфан, расположенный в 60 милях к северу от Адена близко от легко проницаемой границы с Йеменом, через которую силам НОФ Насер переправлял полученные от Советского Союза ручные противотанковые гранатометы и пулеметы. Сообщалось, что в 1967 г. 60 тысяч человек и 20 тысяч транспортных средств, а также 300 верблюдов проходили через контрольно-пропускные пункты между Аденом и глубинкой каждый день, но только 5,5 % тех людей и даже еще меньший процент транспортных средств были остановлены и досмотрены53.

Нападения НОФ достигли кульминации 10 декабря 1963 г., когда была предпринята попытка убить высокого комиссара Великобритании сэра Кеннеди Треваскиса в аденском аэропорту Кхормаксар, когда он ожидал вылета в Лондон. Треваскис остался жив после нападения, получив лишь незначительное ранение в кисть руки, но его заместитель Джордж Хендерсон был убит при попытке заслонить его собой от гранаты, брошенной нападавшим. Была также убита индианка, а еще 24 человека, включая федерального министра внутренних дел, получили ранения. Немедленной реакцией Треваскиса, как, несомненно, рассчитывали НСП и НОФ, должно было быть объявление чрезвычайного положения. Были арестованы более 140 местных активистов национально-освободительного и профсоюзного движения, хотя не было доказательств того, что они связаны с этим нападением; ряд йеменцев, проживавших в Адене, был депортирован54.

За покушением на убийство крылся унизительный провал разведки со стороны правительства федерации, как это было в Палестине, Малайе, Кении, на Кипре и в Ньясаленде. Сотрудники местной службы безопасности не сумели предупредить Треваскиса о вспышке насилия в Адене вообще и угрозе ему лично в частности. Ведомства, ответственные за сбор и оценку такой информации, – Местный разведывательный комитет (МРК) и Аденский разведывательный центр – знали о «возможности обращения к терроризму и диверсиям», но не сумели предупредить о вероятности нападения на высокого комиссара, который по меньшей мере испытывал сомнения в отношении ценности сырой информации, предоставленной Местным разведывательным комитетом. Что удивительно, несмотря на свое чудесное спасение от смерти, Треваскис доложил, что он «удовлетворен» предоставленной разведывательной информацией, и отказался проводить реформу разведывательного аппарата в федерации, как настаивал Местный разведывательный комитет. Он предпочел рассматривать НОФ скорее как раздражающую, нежели серьезную угрозу. Как было написано в одном отчете, отправленном в Лондон, это все «игра в оловянных солдатиков»55.

Именно отношение Треваскиса к вопросам разведки лежало в основе провала мер безопасности в Адене. Главная проблема была в том, что он мало верил в разведывательные службы. Как один из основателей федерации он явно придерживался того мнения, что когда дело доходит до оценки разведданных о ней, то ему лучше знать. Он был убежден, что растущие волнения в регионе происходят из-за махинаций племенных вождей на территориях протекторатов, окружающих Аден, в борьбе между йеменским имаматом и англичанами, с одной стороны, и между Египтом и Великобританией, с другой. В толковании Треваскисом событий, которые напоминали Большую Игру в XIX в., было мало места для популярности «насеризма» в Южной Аравии. Так как его решение было твердо, высокий комиссар действовал сам как оценщик разведывательной информации, навязывая свою версию ситуации с безопасностью в регионе и декларируя ее в отчетах, вместо того чтобы дать возможность Местному разведывательному комитету, среди сотрудников которого были офицеры МИ-5 и SIS, изложить свою точку зрения. Это был классический провал разведки, пример официального редактирования разведывательных донесений для того, чтобы подогнать их под то, что он хотел услышать. Не придавая значения и манипулируя донесениями Местного разведывательного комитета, Треваскис пренебрег объективными оценками, которые предоставляло ему британское разведывательное сообщество, особенно Объединенный центр разведывательных служб в Лондоне. Дело в том, что, даже если бы Местный разведывательный комитет дал бы четкое предупреждение о покушении на его жизнь, вполне вероятно, что Треваскис не обратил бы на него внимания56.

Но все обстояло гораздо хуже. Согласно обычной практике, когда губернатор был не согласен с донесением Местного разведывательного комитета, он излагал свое несогласие в докладе, отсылаемом в Лондон. Этого не произошло в Федерации Южной Аравии. Всякий раз, когда мнение Треваскиса «шло вразрез» с оценками Местного разведывательного комитета, он в одностороннем порядке изменял их без уведомления кого-либо. В результате те люди, которые читали отчеты МРК в Лондоне, включая Объединенный центр разведывательных служб, видели интерпретацию событий Треваскиса, а не МРК. Министерство по делам колоний выразило свое растущее раздражение в апреле 1964 г.: «По-видимому, с его стороны имеется тенденция считать объем фактов более важным, чем проанализированные факты». На тот момент Треваскис изменял отчеты МРК до такой степени, что, по мнению одного чиновника Министерства по делам колоний, они были лишены «объективности» и «очень опасными». При отсутствии достоверной информации, поступающей из Адена, не было ничего удивительного в том, что Объединенный центр разведывательных служб в начале 1962 г. пришел к ошибочному выводу: «В целом, по-видимому, нет причин ожидать каких-либо серьезных проблем ни в колонии [Адене], ни в протекторате»57.

Так как Треваскис почти не уделял времени руководству разведкой, она в Федерации Южной Аравии была раздроблена и не согласована. Высокий комиссар настойчиво отклонял любую попытку создать единую разведывательную организацию для всей федерации. Один «безопасник» в Министерстве по делам колоний – Уильям Формой заметил в апреле 1963 г., что «сэр Кеннеди Треваскис не в восторге» от создания официального разведывательного аппарата в федерации под патронажем Великобритании. Вместо этого он свято верил в то, что для того, чтобы Великобритания могла сохранить долгосрочное присутствие в Южной Аравии, жизненно важно как можно скорее начать работу в направлении обретения ею независимости. Создание разведывательного ведомства в рамках федерации, считал он, было бы для этого проклятием.

Неудивительно, что рекомендации британского разведывательного сообщества были противоположными. Главные шпионы Великобритании настаивали, что самым важным наследием, которое Великобритания могла оставить федерации, когда бы она ни получила независимость, должен быть слаженный и эффективно действующий особый отдел, чтобы ставшие только что независимыми государства могли защитить себя. В начале 1956 г. в рамках своих реформ колониальной разведки МИ-5 настойчиво рекомендовала создать в Адене особый отдел, предназначенный для решения разведывательных задач. Это предложение благополучно ни к чему не привело. И хотя особый отдел был создан, он хромал на обе ноги ввиду отсутствия поддержки и финансирования от Треваскива, а также слабого руководства. Во многом похоже на то, что случилось в Малайе перед объявлением чрезвычайного положения, начальник особого отдела в Адене Боб Уоггит подвергся суровой критике за то, что не сумел внедрить своих агентов в НСП или НОФ перед тем, как в 1963 г. вспыхнуло насилие. Уильям Формой в 1964 г. пришел к заключению: «Не думаю, что мы можем быть удовлетворены тем, как налажена на местах работа в отношении НСП и аденского Конгресса профсоюзов»58.

В Адене, как и при чрезвычайных положениях в других колониях, особый отдел оказался на переднем крае борьбы. В январе 1964 г. «Радио Каира» начало угрожать старшим офицерам-арабам особого отдела поименно, и в Рождество того же года НОФ начал их отстреливать. Старший инспектор Фадхль Халил был убит, когда «сидел в своей машине, припаркованной у муниципального рынка Кратер», выстрелом из автоматического оружия из проезжающей мимо машины. В сентябре 1965 г. был найден труп араба – констебля особого отдела, связанного, с кляпом во рту и огнестрельными ранами, причем на его голове была «белая чалма, на которой по-арабски было написано «Эта казнь была осуществлена Фронтом». Информаторам особого отдела грозила та же страшная участь.

Тактика убийств, к которой прибегнул НОФ, особенно в отношении арабского персонала, сильно подорвала возможности особого отдела. Высокий комиссар доложил в июне 1965 г., что «особый отдел в Адене в настоящее время практически лишен сотрудников-арабов, и ему потребуется значительное время, чтобы восстановить его работу на арабской основе, даже если и найдутся арабы, желающие в нем служить. Нет вероятности, что это случится в обозримом будущем». Четыре месяца спустя опытный сотрудник колониального особого отдела Джон Прендергаст доложил, что «особый отдел находится в особенно плачевном состоянии». Ответом федерального правительства на задачу восстановления особого отдела было привлечение к работе переселившихся в другие страны британских офицеров. Однако особый отдел сделал свое положение еще хуже тем, что оставил ключевые должности с самым лучшим жалованьем для этих офицеров, что было весьма недальновидно. Это вызвало злую насмешку у Джона Мортона из МИ-5, который в апреле 1964 г. провел общую проверку разведки в Южной Аравии. Мортон ясно изложил свое мнение в отчете: «Можно говорить прекрасные слова о «восстановлении особого отдела на основе экспатриантов», но арабы в нем все же должны быть»59.

Отсутствие согласованности действий разведки в Южной Аравии проявилось в том, что ведомство, занимающееся оценкой разведывательной информации – LIC, находилось не в столице Федерации Южной Аравии Аль-Иттихаде, а в Адене. Это, возможно, имело бы смысл, если бы Аден был просто еще одним государством в этой федерации, но, когда город был скрепя сердце принят в нее в феврале 1963 г., его жители вывесили черные флаги в знак своего несогласия. Тот факт, что LIC находился в Адене, а не в глубине территории федерации, неизбежно влиял на его оценки и делал их менее достоверными. Более того, так как в федерацию входили обе британские колониальные территории (государство Аден) и государства, которые были свободно связаны с Великобританией рядом договоров (протектораты) и поэтому являлись по сути иностранными территориями, роли МИ-5 и SIS в федерации также перепутались.

Однако самой явной иллюстрацией отсутствия согласованности действий разведки в федерации было то, что почти весь период чрезвычайного положения у нее не было единого начальника. Вслед за объявлением чрезвычайного положения старший офицер МИ-5 Джек Мортон, бывший начальник разведки при Темплере в Малайе, был прикомандирован к правительству федерации. В большом отчете, который он составил в апреле 1964 г., он рекомендовал: для того чтобы дела разведки в федерации улучшились, нужно, чтобы у разведки был «большой начальник». Несмотря на настойчивые просьбы Мортона, Треваскис упорно сопротивлялся появлению начальника разведки, что направило бы все разведывательные усилия в Адене в одно русло под руководством одного профессионального разведчика, как это было в Малайе при Темплере и на Кипре при Хардинге. И снова британские чиновники в Адене не извлекли уроков из предыдущих чрезвычайных положений о необходимости давать отпор восставшим объединенными силами. В Адене не было аналога «плана Бриггса», как в Малайе. На самом деле в Лондоне, по-видимому, царило всеобщее безразличие к проблемам безопасности в федерации. Южная Аравия оставалась в ведении Министерства по делам колоний и Объединенного центра разведывательных служб, тогда как политику в Малайе с апреля 1950 г. диктовал комитет на уровне кабинета министров, возглавляемый министром обороны Эммануэлем Шинвеллом. В отчете политического советника ближневосточного командования в декабре 1965 г. провалы разведки были показаны во всей красе: «Не существует, собственно говоря, разведывательной службы, которая охватывала бы своей деятельностью и делала бы своей целью весь протекторат. Ближе всего к разведывательной службе стоит особый отдел, который ограничивается государством Аден и который был серьезно ослаблен убийствами своих сотрудников и из-за этих убийств и запугивания населения получает гораздо меньший, чем обычно, поток информации»60.

В Федерации Южной Аравии начальник разведки появился лишь в июле 1966 г., когда Треваскис наконец уступил давлению Мортона. Первый ее начальник Джон Прендергаст приехал сюда с большим карьерным багажом за плечами – службой в особых отделах в Кении, на Кипре и в Гонконге. В тот же год был также создан Штаб разведки федерации, в котором было три арабоговорящих офицера и который привнес некоторую сплоченность в разведывательный механизм в Адене. Но было уже слишком поздно. К тому времени, когда прибыл Прендергаст, англичане уже проиграли восставшим, и все, чего он смог добиться, – это краткосрочное ограничение потерь, прежде чем англичане ушли из федерации. В феврале 1966 г. британское правительство объявило, что Великобритания выходит из Южной Аравии. По иронии судьбы, разведывательное сообщество в Федерации Южной Аравии добилось сплоченности, которая ему была так отчаянно нужна, после объявления Великобританией о принятом решении выйти из нее.

Вместо того чтобы использовать разведывательные брифинги для информирования о состоянии безопасности в федерации, Треваскис поддерживал широкое применение тайных операций, которые, по его мнению, «приведут к столкновению между НСП и SPL [соперница – Южно-Арабская лига], которое побудит их перерезать друг другу глотки». Еще в 1964 г. министр по делам колоний Дункан Сандис разрешил ему потратить 15 тысяч фунтов стерлингов на «проникновение в их организации, подкуп их ключевых лидеров, провоцирование соперничества и зависти между ними, поощрение распрей, появление отколовшихся группировок и их притеснение, например путем срыва публичных митингов». По мнению Треваскиса, единственная (чрезвычайно ограниченная) роль, уготованная разведке в Южной Аравии, состояла в том, чтобы поддерживать тайные операции такого рода с целью «мести» за нападения НОФ. Акцент, который он делал на тайные операции, был сродни французским действиям во время алжирской войны за независимость. Французская «оперативная служба» – группа, занимавшаяся тайными операциями, вроде тех, которые сошли со страниц романа Фредерика Форсайта «День Шакала», – осуществляла убийства в Европе торговцев оружием и других людей, непосредственно поддерживающих Фронт национального освобождения (ФНЛ) – главную боевую группировку, воюющую за независимость Алжира. Однако как французам не удалось ничего добиться в Алжире с помощью тайных операций, так и англичанам – в Южной Аравии. И те и другие не задумывались о политических проблемах, лежавших в основе ситуации61.

Осенью 1965 г. ситуация с разведкой в Адене слегка улучшилась. Допросы людей, подозреваемых в связях с НОФ, начали давать результаты, и в период между сентябрем и ноябрем силы безопасности сумели составить картину того, что они назвали «боевым расписанием НОФ», включая названия его ячеек и кодовые имена активистов. Таких оказалось около ста человек, и половина из них была вскоре арестована. Однако сообщения о «боевом расписании НОФ» были несколько лицемерны. На самом деле НОФ не был жестко структурированной группой, состоявшей из египетских и йеменских кадров, как любил заявлять особый отдел в Адене. Скорее это было относительно открытое политическое движение, которое использовало арабскую национально-освободительную риторику, чтобы максимально увеличить число своих членов. Как следствие, оно имело доступ к почти безграничному контингенту плохо подготовленных, но активных новобранцев. Англичане мало делали для того, чтобы пресекать поток таких новобранцев, совершенно не стремясь завоевать умы и сердца жителей Адена. Некоторые английские военные утверждали, что разведывательная информация иссякла, когда Великобритания объявила о своем выходе из Адена в феврале 1966 г., но ясно, что этот поток уже сократился до тонкой струйки еще раньше, когда местное население сделало ставку на вероятную победу Насера на окружающих территориях в глубине материка. Абсолютная неспособность особого отдела в Адене получать полезную информацию о своих врагах – что было удручающе знакомо – заставила некоторых его офицеров взять дело в свои руки. Точно так же, как и в предыдущих чрезвычайных ситуациях в других колониях и во время французской военной кампании в Алжире, некоторые английские дознаватели в Адене прибегали к пыткам, отчаянно стараясь получить информацию62.

Тогда, как и сейчас, пытки были последним средством бесплодных усилий. Как и во всех других чрезвычайных ситуациях в колониях Британской империи, применение пыток в Адене было на самом деле результатом неспособности местной разведки выполнять свои обычные функции – внедрять своих агентов в лагерь врага. Испытывая нехватку таких агентов, чиновники пытались получить хоть какую-то информацию любыми средствами. Британские военные взяли на вооружение ту же тактику Q-отрядов, которые до этого применялись в Палестине, а незадолго до происходящих событий – на Кипре и были схожи с отрядами «сдавшегося вражеского личного состава» в Малайе и «группами противодействия» в Кении. Важным назначением Q-отрядов было склонить захваченных вражеских боевиков к работе в роли двойных агентов. Как и во всех предыдущих чрезвычайных положениях в колониях, методы ведения допросов на линии фронта в Адене либо с целью завербовать агентов, либо получить от них информацию иногда включали жесткие методы «третьей степени», что означало пытки и в нашем, и в их понимании. Тактика Q-отрядов в Адене поразительно напоминала тактику французов в Алжире, которые так же склоняли к сотрудничеству арабов и использовали десантников главным образом в битве за Алжир в 1957 г.

После прибытия в Аден в июле 1966 г. Джон Прендергаст предпринял попытку реформировать методы ведения допросов особого отдела в Адене, делая упор на вербовку агентов. Прендергаст был «совершенно не убежден» в том, что применение пыток дает информацию или способствует вербовке агентов – точка зрения, которую он, по-видимому, позаимствовал у МИ-5. Тем не менее ясно, что некоторые британские подразделения в Адене продолжали применять жестокие наказания к пленным. В 1967 г. солдаты 1-го аргайлширского и сатерлендского хайлендских полков снова заняли район Кратер в Адене после своей временной эвакуации, последовавшей за убийством ряда их товарищей. После возвращения они ввели, как писали средства массовой информации, «Аргайлширский закон» – даже благожелательно настроенные к ним журналисты называли их действия «грубым правосудием». Один солдат позднее вспоминал, что в его батальоне был создан специальный центр ведения допросов, из которого доносились звуки ударов палок, раскалывающих черепа, прикладов ружей, бьющих в челюсть, и вопли на арабском языке. Заявлений о пытках в форте Морбут в Адене – штаб-квартире британского ближневосточного командования – было так много, что собственный юрисконсульт правительства Адена рекомендовал провести судебное расследование. Губернатор колонии сэр Ричард Тернбулл отверг эту идею на том избитом старом основании, что это повредит моральному состоянию и эффективности работы следователей63.

Проводя тайные операции против НОФ, правительство Великобритании оказалось также втянутым в тайную войну с силами Насера в Йемене, считая, что конфликт в Южной Аравии – это война против Египта. Премьер-министр Гарольд Макмиллан написал в своих мемуарах, что Аден вызвал «завистливую враждебность и Насера, и тех стран арабского мира, которые попали под его пагубное влияние». Насер отправил, наверное, около 70 тысяч египетских «добровольцев» в Йемен для поддержки республиканских фракций, возглавляемых ас-Саллалом. Чтобы сдержать их, в ответ на просьбы о помощи от короля Иордании Хусейна Великобритания неофициально сделала все возможное для оказания поддержки силам сторонников королевской власти – противников Насера в Йемене. Министр обороны Джулиан Эмери и Нейл Маклин «Билли» – так называемый «член парламента за роялистский Йемен» – возглавили тщательно продуманную тайную сеть, которая поставляла вооружение и наемников роялистам. Очевидно, с молчаливой поддержки начальника SIS Дика Уайта они завербовали группу британских наемников, состоявшую в основном из бывших десантников и SOE для борьбы с силами Насера и обучения бойцов местного йеменского народного ополчения. Большинство из них были завербованы в клубе «Уайтс» и Клубе для военнослужащих войск особого назначения в Лондоне за стаканом виски с содовой. Их командиром был Джим Джонсон – бывший офицер территориальных парашютно-десантных войск. В ходе подготовки к отправке наемников в 1964 г. перехваты, предоставленные Центром правительственной связи, дали подробную картину расположения египетских войск в Йемене, а также выявили трения между министрами-республиканцами и египетскими начальниками штабов. Перехваты ЦПС, по-видимому, были особенно важны в октябре 1962 г., так как уведомили Объединенный центр разведывательных служб, а позднее и кабинет министров Великобритании о слабеющем боевом духе египетских войск64.

Как всегда, «особые отношения» между Лондоном и Вашингтоном сыграли ведущую роль в тайной войне Великобритании против Насера в Йемене – «войне, которой никогда не было», как ее называли. Трудность для Великобритании заключалась в том, что правительство США не доверяло йеменским роялистам и благосклонно относилось к примирению с Насером. По крайней мере внешне британское правительство не осмеливалось признать, что оно поддерживает йеменских роялистов против желания Вашингтона. Премьер-министр Великобритании сэр Алек Дуглас-Хоум лукавил, когда, выступая в палате общин в мае 1964 г., сказал: «Наша политика в отношении Йемена – политика невмешательства. Мы не поставляем оружие роялистам в Йемене». Фактически он откровенно лгал. Польза Великобритании от использования неофициальных наемников в Йемене при поддержке по каналам SIS состояла в том, что от них можно было официально откреститься. И хотя миссия наемников была в чем-то приключением из разряда описываемых в «Бойз оун пейпер» (ежемесячный журнал, который печатал занимательные рассказы и статьи, практические советы по внешкольным занятиям. – Пер.) – ею руководили из цокольного этажа Слоун-сквер, – она была поразительно успешной. После своего прибытия в Йемен в 1964 г. они жили в пещерах, кишевших блохами, в которых их регулярно бомбили фугасными бомбами и травили газом. Несмотря на эти трудности, они сумели побудить местных йеменских ополченцев воевать с оккупационными египетскими войсками. Война Великобритании в Йемене тянулась до 1970 г., в ходе которой Насер потерял 20 тысяч солдат. Глава Египта заметил, что Йемен стал его Вьетнамом65.

В феврале 1966 г. лейбористское правительство Гарольда Уилсона объявило, что Южная Аравия станет полностью независимой самое позднее к 1968 г. и что Великобритания уйдет со своей военной базы в Адене, завершив свои обязательства по отношению к федерации в плане обороны. Ожидалось, что это заявление снизит накал борьбы восставших, но на самом деле оно лишь усилило его. К сентябрю 1967 г. в обстановке нарастающего насилия в федерации министр иностранных дел Великобритании Джордж Браун умыл руки от Южной Аравии. «Ничего не поделаешь, – сказал он в частной беседе. – Во всяком случае, мы хотим быть как можно дальше от Ближнего Востока как можно скорее». Глава палаты общин Ричард Кроссман цинично заметил в своем дневнике, что тот факт, что «этот режим… который следовало бы свергнуть с помощью террористов и который способствовал нашему быстрому уходу, не что иное, как большая удача»66.

Уже к 1966 г. весь обман рассеялся, и британские чиновники в федеральном правительстве и разведывательных агентствах начали сворачивать свои дела, готовясь к уходу. Несмотря на то что «важнейшей политикой» была «организация действующих особых отделов перед передачей власти», в Южной Аравии ни одно такое условие не было выполнено. В апреле 1966 г. рабочая группа Объединенного центра разведывательных служб пришла к выводу, что правители федерации должны полагаться на свои «традиционные источники» разведывательной информации. Перед этим политический советник федерации заключил, что будут налажены «особые отношения», которые «автоматически будут обеспечивать тесное сотрудничество в области разведки» между Великобританией и Южной Аравией после обретения ею независимости. В итоге англичане плохо подготовились к передаче власти и не сумели ее передать эффективному или стабильному правительству. Аден был классическим «стремительным бегством» из империи. Великобритания ушла из Южной Аравии в ноябре 1967 г. совершенно позорно, передав власть опасному марксистскому режиму Народной Республики Южного Йемена. Последствия этого ощущаются и по сей день, в частности в виде экстремистских групп, которым было позволено процветать в результате отсутствия эффективно работающего правительства Йемена67.

Более 800 000 книг и аудиокниг! 📚

Получи 2 месяца Литрес Подписки в подарок и наслаждайся неограниченным чтением

ПОЛУЧИТЬ ПОДАРОК