4.5. Разведка связи и криптоанализ США в войне в корее 1950–1953 гг.

«в межвоенный период, имевшие место пренебрежение, незаинтересованность и, возможно, ревность, привели к значительному снижению эффективности добывания сведений, столь мучительно приобретенной нами в ходе Второй мировой войны»

Генерал-лейтенант Джеймс Ван Флит, 1952 г.

В ходе войны в Корее 1950–1953 гг. и после ее окончания в адрес американской разведки звучало множество обвинений. В первую очередь, критики говорили о том, что американские разведывательные структуры оказались не в состоянии добыть заблаговременные данные о начале наступления Корейской народной армии (КНА) в июне 1950 года, а также о вступлении в войну Народной освободительной армии Китая (НОАК) в октябре того же года. В 2000 году были рассекречены первые документы, которые в совокупности с воспоминаниями участников событий позволили, пусть не в полной мере, но все же осветить специалистам деятельность американской разведки связи (Communication intelligence[897], COMINT, КОМИНТ) и криптоанализа в ходе войны в Корее.

После окончания Второй мировой войны, достаточно ярко вскрывшей недостатки и достоинства разведки связи США, особенно в войне на Тихом океане, для американских спецслужб наступил достаточно противоречивый период. С одной стороны, появился новый противник, возросли требования к достоверности данных, разведка нуждалась в дорогостоящих средствах машинной обработки информации, а с другой – быстрая демобилизация квалифицированного персонала и сокращение бюджета.

Структурные и доктринальные изменения не обошли стороной и разведку связи. Армейское агентство безопасности (U.S. Army Security Agency, the U.S. Army COMINT organization, ASA, АСА) разделило задачи разведки связи с ВМС (Communication Supplementary Activity, the U.S. Navy COMINT organization, COMMSUPACT, CSA, ЦСА), которая в июне 1950 года сосредоточилась в Военно-морской группе безопасности. Кроме того, в связи с созданием в 1947 году в Вооруженных силах США нового вида сил – ВВС, ранее лишь приданные армейской авиации силы и средства разведки связи АСА, были окончательно переподчинены новой организации – Службе безопасности ВВС (U.S. Air Force Security Service, the U.S. Air Force COMINT organization, AFSS, АФСС). Однако вскоре чиновниками Министерства обороны США была одобрена централизация криптоаналитической деятельности, что привело к созданию в 1949 году Агентства безопасности Вооруженных сил (Armed Forces Security Agency, AFSA, АФСА). В результате произошли изменения в организации и деятельности разведывательных агентств армии и флота США, касающиеся органов криптоанализа. Полного их подчинения АФСА и распределения персонала не произошло, но армейские и флотские разведчики понесли другие потери от «старшего брата»: поскольку бюджетом 1949 года расходы на Агентство безопасности Вооруженных сил не предусматривались, пришлось сокращать криптографическую часть их бюджетов.

В лучшую сторону ситуация не изменилась вплоть до начала войны в Корее. В апреле 1949 года, в ходе разработки бюджета на 1950 год, Правление разведки связи США (U.S. Communications Intelligence Board, USCIB, ЦИБ США) запросило 22 млн долларов, что предусматривало усиление КОМИНТ за счет введения 1410 должностей гражданских служащих. Министр обороны потребовал дополнительного исследования данного вопроса. В июне, правление, отмечая перегруженность подразделений перехвата и обработки добытой информации в условиях возросших требований разведывательного обеспечения Вооруженных сил, выразило необходимость финансовых вливаний на сумму в 11,6 млн долларов, что позволяло развернуть дополнительно 705 должностей гражданских служащих. Объединенный комитет начальников штабов (ОКНШ) подтвердил обоснованность требований разведки связи, однако министр обороны вновь их не поддержал, ссылаясь на ограниченность бюджета… К чему это привело – известно.

Лишь спустя месяц после начала боевых действий в Корее, ОКНШ одобрил перевод 244 гражданских служащих и 464 военнослужащих в Агентство безопасности Вооруженных сил, вновь рекомендовав Министерству обороны, кроме прочего, увеличить штат гражданских служащих подразделений разведки связи. На этот раз, в августе 1950 года, министр обороны разрешил увеличить штат КОМИНТ на 1253 единицы гражданского состава. Вместе с тем лишь часть этого расширения была направлена на обеспечение боевых действий в Корее, хотя и это усиление позволило существенно увеличить разведывательные возможности США в войне.

Важно отметить, что даже с началом военных действий на полуострове, события в Корее расценивались членами американской администрации лишь как часть будущей крупномасштабной войны. Что же тогда говорить об их адекватной оценке угроз безопасности до развязывания вооруженного противоборства?! Об этом наглядно говорят документы. Ежемесячные задачи на разведку американского бюро разведки связи отражают низкий уровень правительственного интереса в информации относительно Кореи. Первый список задач включал объекты разведки «самого большого беспокойства в отношении американской политики или безопасности», такие как «намерения СССР по нанесению ракетного удара». Второй список состоял из объектов «высокой важности»; за месяц до начала войны Япония и Корея числились в нем под номером 15, но и эти разведывательные задачи не были связаны непосредственно с интересами в отношении Кореи. Так, в качестве объектов разведки были определены: «деятельность СССР в Северной Корее», «сотрудничество компартий Северной Кореи и Китая», «отношения между Северной и Южной Кореями, в том числе деятельность вооруженных сил в приграничных регионах»[898].

Более того, несмотря на недостаточность возможностей перехвата в Тихоокеанском регионе, в начале 1950 года Агентство безопасности открыло новую станцию перехвата и криптоанализа, направленную только на Китай. Разведка связи армии США в тот период добывала информацию из радиосетей Вооруженных сил, МВД и оборонной промышленности СССР. Однако в 1948 году, в результате проникновения в АСА и АФСА агента КГБ У. Вейсбанда[899], в их деятельности начались «черные пятницы», лишавшие американских криптоаналитиков на месяцы возможности вскрытия советских шифрсистем, а также открывавшие Советскому Союзу доступ к информации высших чиновников США. Подобная ситуация сохранялась вплоть до начала войны[900]. Немного информации из северокорейских каналов связи было перехвачено между маем 1949 года и апрелем 1950 года, и то лишь потому, что операторы использовали советские параметры организации радиосвязи. Как только аналитики определили несоветскую принадлежность добытых материалов – тут же их охват был значительно снижен. В апреле 1950 года армейцы США предприняли ограниченный поиск радиосвязи в Северной Корее, для чего развернули две станции перехвата. В результате, вскоре у них оказалось около 200 радиограмм, но завершить обработку даже одной из них до начала войны не удалось. Контроль радиосвязи в КНДР осуществляла и флотская разведка США. Но до 1950 года это касалось лишь тех военно-морских баз, где находились силы советского ВМФ.

Спустя годы специалисты разведки связи США отмечают лишь два обстоятельства, добытая ими информация о которых могла свидетельствовать о подготовке Северной Кореи к военным действиям. Во-первых, весной 1950 года, начиная с 21 февраля, значительно возрос объем радиосвязи в районе Владивостока, касающийся коммуникаций на территории Южной Кореи. 15 мая радиообмен по этому вопросу прекратился. Во-вторых, начавшиеся в тот же период, в феврале 1950 года, значительные поставки лекарств и медицинского оборудования из СССР в КНДР и Маньчжурию.

В разведку связи США поступала информация и от других открытых и закрытых источников, которая могла характеризоваться как признаки подготовки к военным действиям. Например, участившиеся посещения Дальнего Востока и Китая советскими высокопоставленными государственными деятелями и военачальниками, изменение организации связи в регионе. Безусловно, подобные сведения в отдельности не свидетельствуют о военных приготовлениях. Однако даже когда в начале 1951 года Агентство безопасности ВС США обобщило имевшуюся предвоенную информацию, оно пришло к выводу, что явных признаков северокорейского вторжения она не содержала. Повторный ретроспективный анализ добытой с июня 1950 года информации был предпринят в 1952 году. Предполагалось, что возросшая квалификация аналитиков и расширенная база данных о противнике позволит этого добиться. Но и в этот раз никакого сообщения, которое могло дать заблаговременное предупреждение о военной угрозе, обнаружить не удалось. Самое первое перехваченное сообщение, касающееся войны (о передвижение северокорейских войск), датируется 27 июня, причем обработано оно было лишь в октябре[901]! Американская разведывательная аналитика и организация обработки и распределения информации, как и в декабре 1941 года[902], вновь оказались несостоятельны.

Начало войны в Корее способствовало существенному увеличению военного бюджета и финансирования спецслужб США. Не стали исключением агентства разведки связи и их криптоаналитические структуры. Если в июне 1950 года, до начала войны, в Агентстве безопасности Вооруженных сил Северной Кореей занимались два аналитика, лингвист и периодически привлекались два криптоаналитика, то к ноябрю на данном направлении трудились 36 человек, к началу 1951 года – 49, а к марту 1953 года – 87 человек. Рост сил и средств АФСА произошел и на китайском направлении: от 83 специалистов в начале войны, до 131 в ноябре 1950 года и 156 – к февралю 1951 года, не считая прикомандированных сотрудников.

Увеличение штатов позволило начальнику оперативного отдела Агентства безопасности Вооруженных сил капитану ВМС Р. Мэйсону перевести подразделения, обеспечивающие боевые действия в Корее, на круглосуточный режим работы. Произошли и другие изменения в организации добывания, обработки и распределения разведывательной информации. Кроме того, на корейское направление были перенацелены станции перехвата, расположенные в Японии; к обеспечению боевых действий в Корее были привлечены некоторые флотские и армейские операторы разведки связи, действовавшие в Тихоокеанском регионе; в интересах разведки задействовали даже подразделения, обеспечивающие безопасность собственной связи. На этом наращивание сил и средств разведки связи США на театре военных действий не закончилось: в середине сентября 1950 года туда прибыло подразделение армейской разведки связи, а в октябре того же года, в целях защиты информации, – 60-е подразделение Службы связи.

Первоначально основными источниками добываемой разведкой связи США информации были сведения радиоперехвата и технического анализа. Сложный гористый ландшафт театра военных действий не позволял получать надежную и достоверную информацию от радиопеленгования. Эффективность организации разведки связи ограничивали также устаревшая техника (большинство средств разведки было произведено еще в годы Второй мировой войны), нехватка лингвистов, сложности пространственного разнесения элементов радиоразведки, неподходящая условиям эксплуатации аппаратура. Вследствие наличия этих недостатков и ограничений в распределении информации, добываемой АФСА и АСА, их сведения не получили положительной оценки командования 8-й армии, которое предпочитало им данные южнокорейской разведки. Создавшийся комплекс проблем разведки связи США разрешался медленно.

Не готовой к ведению тактической разведки в ходе военных действий оказалась и разведка связи ВВС США. Созданная менее чем два года назад, в деятельности на Дальнем Востоке она была нацелена исключительно на дальнюю разведку объектов в СССР. Инструкцией от 25 июня 1950 года два подразделения АФСС были выделены для разведывательного обеспечения войны в Корее. При этом на усиленный режим деятельности были переведены боевые посты, направленные на вскрытие враждебных намерений СССР в отношении Японии. Кроме того, с началом войны штаб Агентства безопасности ВВС США в Японии приступил к формированию подразделения разведки связи из жителей Южной Кореи. Однако, направив его в район боевого предназначения, стало известно, что американский персонал ВВС в Сеуле уже использует в интересах оперативного обеспечения данные южнокорейской разведки связи – подразделение было возвращено в Японию.

В ходе войны в Корее военно-морская группа безопасности в первую очередь контролировала в радиоэфире деятельность сил советского ВМФ в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Поскольку Советский Союз уже начал оказывать Северной Корее поддержку в ведении войны в воздухе, то не исключалась возможность вовлечения в конфликт и советского Военно-морского флота. Особенно велики были опасения в первые дни войны, когда южно-корейский флот обстрелял советское кабельное судно «Пластун» Тихоокеанского флота[903]. Кроме того, как вариант рассматривалось силовое использование советского ВМФ в других районах АТР, пока были отвлечены основные силы американского флота. Станции перехвата ВМС США также контролировали реакцию СССР на полеты американской авиации на театре военных действий. Этой информацией они обменивались и с ВВС США.

Морская пехота США, начиная с высадки морского десанта в Инчхоне 15 сентября 1950 года, захвата Пусанского плацдарма и в ходе дальнейшего продвижения в северо-восточную Корею не располагала данными собственной разведки связи на тактическом уровне. Вероятно, высшее командование морских пехотинцев все же владело радиоразведывательной информацией, но ее доведением до низших звеньев не занималось. При этом уже в годы Второй мировой войны морская пехота США имела в своем составе подразделения разведки связи, обеспечивавшие боевые действия в кампаниях на Тихом океане. Однако после войны большая часть специалистов была демобилизована, а части разведки сокращены. К 1950 году одна из них – радиорота морской пехоты – существовала в Пендлетоне, но в Корею ее не направили по причине недостаточной укомплектованности техникой и низкой готовности к деятельности в боевых условиях. В целом война способствовала значительному развитию и совершенствованию боевого применения сил и средств тактической разведки связи корпуса морской пехоты США, хотя произошло это лишь после ее завершения.

Помимо общей нехватки специалистов на разведывательном фронте США в Корее особенно остро стояла языковая проблема – укомплектованность профессиональными лингвистами. К началу войны армейское агентство безопасности располагало лишь двумя специалистами со знанием корейского – Р. Чун и У.Р. Ким. Однако только последний имел опыт специальной работы в разведке связи, хотя получен он был еще в годы Второй мировой войны и на японском направлении. АФСА энергичное изучение корейского языка развернуло тоже только с началом военных действий. При этом выявился дефицит корейских словарей, усугубляемый отсутствием в них военно-специальной лексики. Решать данную проблему пытались за счет контекстного анализа и сравнения с японским и китайским языками. Одним из эффективных решений языковой проблемы в начальный период войны стало привлечение для обеспечения боевой деятельности американских вооруженных сил подразделений разведки связи Южной Кореи. Таковыми являлись органы разведки связи ВМФ (подразделение Ким) и ВВС (подразделение Чо) Южной Кореи. Американцы обеспечивали их безопасность и техническую поддержку в обмен на радиоперехват и его перевод. И если первоначальный интерес к ним был вызван именно языковой проблемой, то в дальнейшем это было связано, удивив американцев, с организацией разведывательной деятельности и их криптоаналитическими способностями. Лишь в середине 1951 года в Корею прибыло большое количество американских лингвистов, окончивших Школу иностранных языков армии США, но и это не сняло проблему в полной мере.

Несмотря на превосходство в численности войск ООН над армией КНДР к июлю 1950 года, американцы и южнокорейцы были настолько рассредоточены по фронту Пусанского оборонительного плацдарма, что позволяли Корейской народной армии, благодаря скрытному маневру и умелому сосредоточению войск, создавать превосходство в силах на отдельных направлениях. И не раз это позволяло северокорейцам быть близкими к прорыву обороны противника. В этот критический период важная роль отводилась разведке связи: заблаговременно добывая в интересах командования 8-й армии США информацию о намерениях противника, она обеспечивала своевременное проведение контрманевра силами и средствами. В то же время американская радиоразведка добывала сведения о дислокации авиации противника, складах боепитания и организации снабжения северокорейских войск. С продвижением войск ООН на север вместе с ними меняли дислокацию и подразделения разведки связи. Несколько другими при этом становились интенсивность и направленность их деятельности: к концу октября значительно снизился объем радиосвязи в сетях авиации и флота, зато увеличился в полицейских радиосетях, которые использовало и правительство и военные. На основании добытой разведкой связи информации стало известно, что высший штаб северокорейской армии переместился в Синыйджу.

С 1945 года Агентство безопасности армии США, а затем и Агентство безопасности вооруженных сил вели разведку Китая до вступления его Народной освободительной армии в войну в Корее, ограничиваясь в большей мере анализом связи. Однако боевая обстановка, потребность в тактической и стратегической информации потребовали увеличения усилий в разведке каналов связи китайской армии в Северной Корее. При этом добыванием и обработкой криптографической информации из каналов связи НОАК американцы начали заниматься лишь после ее учреждения в октябре 1949 года. В марте 1950 года Правление разведки связи США одобрило увеличение добывания информации на китайском направлении, но чтобы деятельность разведки и криптоаналитиков стала эффективной, потребовалось почти два года. Вместе с тем, в это время оставалась доступной для перехвата информация, передаваемая по открытым каналам связи гражданских коммуникаций Китая, включая сведения личного характера и сообщения СМИ. С учетом понимания возможности вступления в ближайшее время в войну Китая, эти источники признавались американцами не менее важными. Их разработкой занималось группа Агентства безопасности ВС США под руководством М. Заслоу. Например, в июле 1950 года, исходя из анализа сообщений, переданных по гражданским линиям связи Китая, в АФСА стало известно о передислокации в апреле-мае из центрального Китая к Маньчжурии 4-й полевой армии Китая. В середине июля было перехвачено сообщение, из которого следовало, что командующим войсками вторжения в Корею НОАК назначили генерала Лин Пиао. В начале сентября, из этих же источников, стало известно о продолжении развертывания главных сил НОАК с юга и центра Китая в направлении Маньчжурии. В конце сентября было установлено, что министр иностранных дел Китая предупредил дипломатов нейтральных к событиям в Корее государств о возможности вмешательства в ход военных действий НОАК в случае пересечения войсками ООН 38-й параллели. В октябре подразделениями разведки связи АФСА была добыта информация о концентрации войск НОАК у китайско-корейской границы. В начале ноября, после вступления в войну 13-й армейской группы НОАК, появились сведения о разрешении китайским военнослужащим в добровольном порядке принять участие в вооруженной борьбе в Корее. Однако длительный период информация, добываемая из открытых источников, считалась дезинформацией. Американские аналитики обосновывали эту позицию тем, что наиболее удачные моменты для вступления в войну Китая, проходили один за другим, а китайского вмешательства в вооруженное противоборство в Корее так и не следовало. Не правда ли, что это напоминает ситуацию, имевшую место в СССР накануне агрессии фашистской Германии в 1941 году, сроки начала которой также неоднократно переносились. К сожалению, реакция Вашингтона, Токио и Сеула на данные разведки связи («дезинформацию») о возможности вступления в войну Китая пока достоверно не известна.

Между тем, 25 октября войска НОАК в Северной Корее напали на силы ООН. Необъяснимо, что именно тогда, в течение месяца, несмотря на значительную концентрацию китайских войск в Северной Корее вдоль границы, был потерян радиоконтакт. Действия НОАК вновь были расценены лишь как акт устрашения, не предполагающий развертывания крупномасштабных военных действий. При этом разведка связи на протяжении последующего месяца добывала сведения о продолжении перемещения китайских войск к Маньчжурии вплоть до конца ноября – начала всеобщего наступления. Кроме того, к середине ноября военная разведка армии США раскрыла заказ 30 тыс. карт Кореи для НОАК. С этого момента были максимально мобилизованы силы и средства 60-го подразделения Службы связи. Для обеспечения непрерывности разведки оно выделило часть сил и средств для развертывания к Сеулу, пока оставшиеся решали специальные задачи; с началом деятельности выделенных сил и средств в новой позиции передислокацию осуществляли действовавшие в прежнем месте дислокации силы и средства.

В начале июля 1950 года разведка каналов связи США добыла сведения о развертывании советских радиосетей в Китае для обеспечения деятельности военной и гражданской авиации в воздушном пространстве Кореи и Маньчжурии. После марта 1951 года данные радиоперехвата показали наличие советских органов в северных областях Кореи. С этого момента были максимально мобилизованы силы и средства 60-го подразделения Службы связи.

Когда в середине 1951 года стабилизировалась линия фронта, более институализированной стала и деятельность разведки связи. Штаб АСА расположился в западном пригороде Сеула в лагере колледжа Эвха (Ewha), крупнейшей женской школы в Азии[904]. Это место было выбрано не случайно: во-первых, оно находилось на периферии столицы, а во-вторых, здания лагеря были построены в западном стиле и имели наименьшие разрушения. Другие подразделения КОМИНТ расположились в близлежащем христианском колледже Чосон (Choson, ныне – университет Yonsei).

Заблаговременное предупреждение об угрозе нападения китайских войск часто становилось результатом анализа связи ее артиллерии. Большая часть такой информации добывалась из перехвата боевых приказов НОАК. Например, в мае 1952 года перехват одного из сообщений обычного текста позволил аналитикам АСА практически полностью восстановить боевой приказ китайской армии. Однажды данные разведки связи позволили ответить на один из важных вопросов перехваченного боевого приказа. Командование 8-й армии США требовало подтверждения информации о том, что 40-я китайская армия, состоящая в основном из ветеранов боевых действий, зимой 1951/1952 гг. перешла в Корею. Из перехвата северокорейской связи стало известно о жалобах фермеров на солдат 40-й армии, воровавших рис. Это сообщение, как требовавшееся командованием подтверждение, было немедленно направлено в адрес командующего 8-й армией генерал-лейтенанта М. Риджуэйя[905].

Вступление китайских войск в военные действия в Корее вновь обострило языковую проблему для подразделений американской разведки связи. Нехватка китайских лингвистов испытывали как армейцы, так и Служба безопасности ВВС США, начавшая подготовку требуемых специалистов в Йельском университете. Армейцы же, первоначально предполагали, что большое количество китайцев, проживающих в США, станут основой лингвистов их подразделений разведки связи. Надежды эти не оправдались: существовало различие в диалекте радиооператов НОАК и американцев китайского происхождения. Некоторую помощь в перехвате и переводе удалось получить от нанимаемых китайских националистов из Тайваня, хотя и здесь требовалось обучение военной терминологии. При этом военные действия в 1951 году характеризовались интенсивным вмешательством в войну не только НОАК, но и советской военной авиации и специалистов[906], что также потребовало наличия соответствующих лингвистов, способных вести перехват в линиях тактической радиосвязи. Но как в АСА, так и в АФСС круг подобных специалистов к 1951 году был весьма ограничен.

Стабилизация линии фронта в войне также привела к внедрению в деятельности американских войск принципа ротации военнослужащих и гражданского персонала. В полной мере это относилось и к организации службы армейской разведки связи, создав дополнительные сложности в подготовке и замене на ротационной основе специалистов, участвующих в военных действиях. Вместе с тем, несмотря на все сложности, ведение разведки связи американцами не прекращалось, а ее результаты, особенно в части разведки корейских войск, получили высокую оценку.

С началом переговоров о перемирии в июле 1951 года, корейцы и китайцы повысили меры по защите информации. Это привело к существенному уменьшению добываемой информации в интересах командования войск ООН, хотя полного прекращения радиосвязи в стане их противника не наблюдалось.

Вне театра военных действий разведка связи США также обеспечивала их успешность, выявляя советских шпионов, занимавших высокие посты и имевших доступ к важной информации. Британские дипломаты Дональд Маклин и Гай Берджес[907], а также некоторые их коллеги, работавшие в Вашингтоне и Лондоне, были способны предоставить СССР подробную информацию самого высокого уровня: об американских запасах ядерного оружия, американской и британской политике до войны в Корее, их военных планах, компрометирующие данные на американских военачальников в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Хотя и задержать этих советских шпионов не удалось, благодаря разведке связи, утечка информации была установлена, а ее канал перекрыт[908].

Показательно, что снижение эффективности ведения разведки связи традиционными методами способствовало не только появлению новых, но и широкому использованию положительно зарекомендовавших себя и уже в далеком прошлом. Из последнего имеется ввиду применение устройств обнаружения радиосвязи противника, основанных на принципе индукции и размещаемых максимально близко к вражеским позициям. Такой метод разведки активно использовался американцами в Первой мировой войне[909]. Разведка тактического звена корейских и китайских войск мобильными группами (начальник, водитель, 1–3 оператора-переводчика) на джипах хотя и подается в литературе как инновация[910], все же своими корнями также уходит в Первую мировую войну[911]. Вместе с тем, тактические группы разведки связи действительно хорошо зарекомендовали себя в войне в Корее: начав деятельность в июле 1951 года, к ноябрю вели разведку 7 таких групп (LLI – low-level intercept), к октябрю 1952 года – 15, а к концу войны – 22 группы. Оперативная ценность сведений, добываемых тактическими группами перехвата, составляла от 20 мин до 3-х суток, чего было вполне достаточно для обеспечения эффективных действий на полковом уровне.

В ходе войны совершенствовалась и деятельность Службы безопасности ВВС США, обеспечивавшей боевые действия в воздухе. Показателен в этой связи случай, произошедший в июне 1951 года. Тогда заблаговременный перехват АФСС сведений о подготовке удара северокорейской бомбардировочной авиации по позициям войск ООН позволил командующему 5-м воздушным флотом США принять решение на срыв воздушного нападения противника. В результате были сбиты один истребитель Як-9 и два штурмовика Ил-10, несколько самолетов, включая два МИГ-15, получили повреждения. Помимо перехвата в каналах связи авиации Северной Кореи, подразделения радиоразведки АФСС добывали информацию касательно воздушной кампании как на китайском, так и на русском языках, в том числе инструкции советских военных специалистов корейским пилотам. Кроме станций и постов разведки связи ВВС США, расположенных на территории

Южной Кореи, для улучшения качества перехвата и местоопределения были развернуты две станции на близлежащих островах. Первая – в середине 1951 года у западного побережья Северной Кореи, широко известная американцам как «?-?-do»; в связи с близостью к противнику, для обеспечения безопасности и возможности скорейшей эвакуации ее персонала, на острове в готовности к вылету находились самолеты из состава 5-го воздушного флота США. Как только эффективность разведки этой станции получила достаточное признание, весной 1952 года было принято решение о целесообразности развертывания второй аналогичной станции. На этот раз – на острове у восточного побережья Кореи, рядом с Вонсаном. Для повышения оперативности доведения информации до пилотов, находящихся в воздухе, по инициативе лейтенанта Делмара Ланга, из лингвистов-радиоразведчиков и персонала Центра воздушного контроля тактического звена были созданы специальные команды. Впоследствии этот опыт был использован в ходе войны во Вьетнаме. Показательно, что аналогичное приближение сил и средств радиоразведки к органам управления боевыми действиями в воздухе имело место в Советских Вооруженных силах еще в ходе Великой Отечественной войны. Новым для АФСС в войне в Корее также стало обеспечение воздушно-десантных операций, в ходе проведения которых была испытана новейшая радиоразведывательная аппаратура и получен ценный боевой опыт.

Стратегическое значение для войск ООН в центральной Корее представляла высота «395». Ее потеря делала опасным положение всей группировки коалиционных войск. В октябре 1952 года китайские войска перешли в наступление на этом направлении. Высоту обороняли южнокорейские войска при артиллерийской и воздушной поддержке американцев, а также сухопутных подразделений Вооруженных сил Франции. Как отмечает официальная историография войны в Корее, «подготовка к сражению, эффективность которой была обеспечена добытыми сведениями, в сочетании с хорошей выучкой войск, умелым привлечением, взаимодействием и поддержкой с воздуха, бронетанковыми войсками и артиллерией, свидетельствовали о высокой готовности к обороне»[912]. К сожалению, из этих источников неясно насколько ценными были в действительности сведения, добытые накануне сражения. Первая информация о подготовке наступления была получена из перехвата китайского радиосообщения, что побудило армейскую разведку связи развернуть на угрожаемом направлении подразделение радиоразведки тактического звена. До начала сражения, благодаря этой мере, удалось выявить группировку противника, сосредоточенную в полосе обороны многонациональных сил, определить точную дату и время перехода в наступление войск первого эшелона. В ходе сражения станция перехвата тактического звена постоянно информировала войска ООН о местоположении соединений и частей китайской армии, обеспечивала сведениями, необходимыми артиллерии для огневого поражения противника. Высота «395» переходила из рук в руки в ходе сражения несколько раз, но, в конце концов, осталась за войсками Южной Кореи и ООН.

В марте 1953 года данные перехвата показали, что китайская армия планировала наступление в районе мыса Олд Балди и высоты Порк Чои – позиций войск ООН в центральной Корее. Из данных разведки связи, за несколько дней до перехода НОАК в наступление, стало ясно направление передвижения войск, а также о наращивании группировки противника В день «Д» подразделения радиоразведки тактического звена оповестили обороняющиеся войска за 5 мин до начала сражения, в ходе которого разведка связи также продолжала обеспечивать командование американских войск информацией, необходимой для принятия решений по эффективному применению сил и средств. Подобные сведения добывались КОМИНТ накануне и в ходе сражения за высоту Порк Чои в июле 1953 года. Разведка связи заблаговременно добыла информацию и о подготовке последнего в войне наступления китайских войск в районе Кумсанг, направленном против позиций, обороняемых подразделениями южнокорейской армии.

Неоднозначной оказалась роль в войне Агентства безопасности Вооруженных сил США. Столкнувшись со сложностями в обработке добываемой информации, агентство инициировало долгосрочные исследования, обеспечивая на первоначальном этапе войны лишь техническое оснащение разведки. В дальнейшем АФСА сосредоточилось на попытках координации управления разведкой, устранении дублирования в сборе и обработке информации. Кроме того, оно занималось стандартизацией криптологической терминологии, а также формализацией разведывательных сводок и донесений. Несмотря на то, что АФСА как центральный орган криптоанализа был создан в мае 1949 года, то есть за год до начала войны в Корее, адекватная реакция на потребности обеспечения военных действий продемонстрировала профессионализм его специалистов. При этом нужно помнить, что с началом войны, Агентство безопасности Вооруженных сил только лишь налаживало взаимодействие с Агентством криптологической службы (Service Cryptologic Agency, SCA, СЦА), что не исключало дублирование и сказывалось на эффективности разведки.

Хотя деятельность разведки связи оказывала значительную поддержку в принятии решений командующим, те, кто имел доступ к материалам разведки связи во Второй мировой войне, все же были не в полной мере удовлетворены ее работой в ходе войны в Корее. В большей степени вину возлагали именно на АФСА, которое должно было установить и требовать соответствующего качества ведения разведки. Командующий 8-й армией США генерал-лейтенант Джеймс Ван Флит[913] докладывал по этому вопросу следующее: «Стало очевидным, что в межвоенный период, имевшие место пренебрежение, незаинтересованность и, возможно, ревность, привели к значительному снижению эффективности добывания сведений, столь мучительно приобретенной нами в ходе Второй мировой войны. На сегодняшний день добываемые в Корее разведывательные сведения даже не приблизились к тому уровню, которого мы достигли в заключительном году последней войны»[914]. В большей степени эта неудовлетворенность была направлена в адрес АФСА. В то же время высшие должностные лица Государственного департамента и ЦРУ США утверждали, что их потребности в разведывательной информации Агентство безопасности Вооруженных сил США удовлетворяло.

Недовольство деятельностью АФСА в ходе войны в Корее стало не единственной причиной, повлиявшей на принятие решения о реорганизации американского криптоанализа, хотя это являлось и одним из главных факторов. Основываясь на понимании возникших проблем, президент США Г. Трумэн создал комитет для изучения вопроса о требуемой организации КОМИНТ. Возглавил его нью-йоркский адвокат Джордж Броунелл. В сообщении Комитета Броунелла, подготовленном в июне 1952 года, отмечалось следующее: «АФСА находится в зависимости от материалов перехвата КОМИНТ… добываемых подразделениями СЦА во всех контролируемых каналах связи. Однако ни одно из подразделений СЦА при видовых агентствах безопасности не находится в подчинении АФСА. Исключение составляет лишь одна станция перехвата, переданная в оперативное подчинение АФСА. Поэтому Агентство безопасности Вооруженных сил не имеет возможности устранить дублирование в их деятельности или ограничить ее на менее важных направлениях, а в конечном итоге – добиться централизации разведывательной деятельности…»[915]. И в этом случае отечественная военная разведка уже имела подобный, пусть и негативный, опыт противоречий в решении силами и средствами радиоэлектронной разведки задач в интересах сил флота и дешифровальных служб в ходе Великой Отечественной войны. В результате исследований Комитет Броунелла констатировал, что создание АФСА в существующем виде явилось «шагом назад», рекомендовав расширить полномочия директора АФСА, подчинив ему разведку связи. В октябре 1952 года Трумэн разрешил осуществить реорганизацию и переименование АФСА, на базе которого в ноябре было создано Агентство национальной безопасности (АНБ).

В качестве выводов отметим следующее:

Во-первых, война в Корее вскрыла глубочайшие проблемы американского криптографического сообщества. К началу военных действий правительство США только сформировало его первую центральную структуру – Агентство безопасности Вооруженных сил, что вызвало соответствующие изменения в организации и деятельности видовых агентств.

Во-вторых, несмотря на то, что с окончания Второй мировой войны на тот момент прошло пять лет, требования к разведывательному обеспечению боевых действий на тактическом уровне все же изменились. Однако в этот период – время скудного бюджетного финансирования и масштабных сокращений – приоритеты отдавались развитию и развертыванию систем разведки стратегического значения. Поэтому после 25 июня 1950 года всем четырем военным агентствам безопасности США предстояло в кратчайший срок подняться до требуемого уровня разведывательного обеспечения военных действий. В начале войны это достигалось методами, проверенными в ходе Второй и даже Первой мировых войн. В дальнейшем, по мере необходимости, военные и гражданские специалисты разведки совершенствовали имеемый опыт и находили новые пути повышения эффективности разведывательной деятельности.

В-третьих, достоинства и недостатки послевоенной разведки связи и криптоанализа США, вскрытые в ходе войны в Корее, способствовали созданию новой более эффективной структуры – Агентства национальной безопасности.

В-четвертых, в долгосрочной перспективе война в Корее, породив существенные увеличения ассигнований всех секторов аппарата национальной безопасности США, способствовала и значительным вливаниям в развитее ее разведывательного сообщества. В целом, по мнению американских специалистов и историков, разведка связи и криптоанализ США достигли в войне в Корее критически важных целей – «обеспечивать достижение национальных интересов и спасать американские жизни»[916].