1
И вот настал долгожданный день, к которому мы так тщательно готовились. Тогда никто не предполагал, что он будет вписан яркой страницей в летопись Великой Отечественной войны, а дата эта станет знаменательной и особенно дорогой нам, артиллеристам.
Трудно сказать, как спалось кому-нибудь в штабе фронта в ту ночь, но задолго до рассвета все были уже на ногах. Выезд на наблюдательный пункт был назначен на 5 часов 30 минут. Предстояло проехать 110–120 километров.
Минут за десять до назначенного срока мы собрались близ домика командующего у машин. Их было пять или шесть, точно не помню. С Рокоссовским на наблюдательный пункт выезжали: командующий 16-й воздушной армией С. И. Руденко, командующий бронетанковыми войсками Г. Н. Орел, начальник инженерных войск А. И. Прошляков, я и группа офицеров оперативного и разведывательного отделов штаба фронта. Когда вышел командующий и, поздоровавшись, спросил, кто поведет колонну, я предложил Левита, который только накануне приехал с наблюдательного пункта и лучше всех знал дорогу. Рокоссовский одобрил мой выбор.
Прозвучала негромкая команда: «По машинам!» Пока все рассаживались по местам, Левит успел выехать на своем виллисе в голову колонны и, наполовину высунувшись из открытой машины, ждал знака командующего. Рокоссовский, да и все мы любили быструю езду, и наш проводник это хорошо знал. Машины, соблюдая дистанцию, понеслись по хорошо укатанной снежной дороге. Стрелка спидометра на моей машине подбиралась к 60 милям.
Туман густой пеленой застилал местность. Видимость была очень плохая, и это меня беспокоило. Если к началу артиллерийской подготовки туман не рассеется, то многое в наших планах будет нарушено. Авиация не сможет подняться в воздух из-за нелетной погоды, и тогда вся тяжесть обеспечения прорыва ляжет на артиллеристов.
Но и для артиллерии туман был плохим союзником. Ведь предусматривалось разрушить большое количество оборонительных сооружений в ближайшей глубине обороны противника. Для этого нужно хорошо наблюдать цели. Только тогда можно было рассчитывать на успех. Не случайно старые артиллеристы говорили: «Не вижу — не стреляю». Скоро я понял, что надеяться на улучшение погоды бессмысленно. Мы не проехали и трети пути, как повалил крупными хлопьями снег. Однако до приезда на наблюдательный пункт нельзя было принимать конкретные решения, и я наблюдал за дорогой и окружающей степью, которая быстро покрывалась пушистым белым ковром.
Первый час пути пролетел быстро. Мы приближались к Дону. Дорога начала петлять, но машины неслись вперед, не снижая скорости. На поворотах периодически я видел головную машину своего разведчика. Он часто оглядывался. Я подумал, что ему и его шоферу несладко приходится в открытой машине. Мы сидели в виллисах, подготовленных к зиме: их покрыли кузовами с дверками. А вот нашему «штурману» доставалось. Его машина только сверху была покрыта легким брезентом, а с боков ее продувал холодный ветер. Хорошо, что наши офицеры уже достаточно закалились и притерпелись к неудобствам фронтовой жизни!
Время бежало. Мы уже проскочили знакомые населенные пункты Зимовский и Лебяжий. По моим расчетам, вот-вот должны были проехать Коловертинский, а оттуда до наблюдательного пункта оставалось не более 15 минут езды. Но никаких признаков населенного пункта не было и в помине. Я начал с беспокойством следить за головной машиной. Она по-прежнему, не снижая скорости, неслась вперед, но проводник наш чаще, чем раньше, высовывался из машины, причем меньше следил за нами, а больше посматривал по сторонам. Я заподозрил неладное. Не заблудился ли он? Вообще очень опасно бывает сбиться с пути на фронтовых дорогах, да еще недалеко от переднего края. Того и гляди заедешь к противнику. Такое случалось во время войны. Но в данном случае подобная неприятность исключалась. Нас надежно страховал от этого начинавший замерзать Дон. Беспокоило другое: до начала артиллерийской подготовки оставалось 30 минут, а проводник наш явно стал плутать; доберемся ли мы за это время до наблюдательного пункта?
Видимо, и Левит начал беспокоиться о том же. Но вместо того чтобы остановиться и внимательно осмотреться, он несся вперед еще быстрее. Все мы мчались за ним сломя голову со скоростью, доходившей до 90 километров в час. До открытия огня оставалось всего 20 минут. Я уже хотел было посигналить, чтобы остановить колонну, но машина выехала из-за холма и впереди мы увидели знакомую высоту, на которой расположился наблюдательный пункт 6б-й армии. Головная машина резко затормозила и остановилась. Наш проводник, изрядно промерзший и явно смущенный, подскочил к К. К. Рокоссовскому и доложил о прибытии на место. Командующий отпустил какую-то шпильку по поводу странного маршрута и поспешил на пункт. Его встретил командующий армией П. И. Батов. Очень я рассердился тогда на Левита, но у меня не оставалось времени отругать его. Ну а позже, когда острота впечатлений прошла, мы не раз подшучивали над нашим разведчиком.
Все же, справедливости ради, надо признаться, что ориентироваться на степной местности не так уж просто. Тем более если едешь на машине с большой скоростью, да еще в туман и снегопад. Главное, что мы вовремя приехали. На наблюдательном пункте многие уже начали беспокоиться о нас.
Погода не улучшалась. И все же С. И. Руденко связался по радио со своим штабом, чтобы проверить метеорологическую обстановку в районе наших аэродромов. Он пытался использовать малейшую возможность и поднять самолеты в воздух, но этого сделать было нельзя. Ему ничего не оставалось, как доложить командующему, что в ближайшие часы использовать авиацию не удастся.
К. К. Рокоссовский приказал начинать артиллерийскую подготовку в назначенное время. Так как авиация не могла действовать, успех прорыва вражеской обороны во многом зависел только от артиллерии, от ее организованности, мощности и точности огня. Предстояло боем проверить качество всей работы, проделанной нами в подготовительный период, и все мы, конечно, волновались, хотя всячески старались казаться спокойными. Да и как не волноваться в такие ответственные минуты!
Еще до нашего приезда на пункт артиллерийские командиры сверили часы. Для того чтобы добиться одновременного открытия огня всей имеющейся артиллерии, мы ввели некоторые неуставные команды, которые прижились и применялись до конца войны. Примерно за 5 минут до начала артиллерийской подготовки была подана команда: «Оперативно», означавшая прекращение переговоров по всем линиям связи. Затем было передано: «Зарядить!» За одну-две минуты до открытия огня прозвучало: «Натянуть шнуры!» — команда, родившаяся на фронте. Тысячи расчетов застыли у орудий в ожидании волнующей команды: «Огонь!» За 20 секунд до назначенного времени прозвучала и эта долгожданная команда. Ее дублировали сигнальные ракеты.
Ровно в 7 часов 30 минут 19 ноября 1942 года в тишину туманного утра ураганом ворвался гром артиллерийской канонады. В тот день всем нам впервые довелось быть свидетелями артиллерийской подготовки такой силы. Воздух наполнился грохотом многих тысяч выстрелов и вторивших им разрывов. Подумать только: во время первого огневого налета каждую минуту производилось 5–6 тысяч выстрелов. Мы различали на слух резкие выстрелы пушек, глуховатое уханье гаубиц и частое покрякивание минометов. Артиллерия усердно перепахивала оборону противника. Там поднимались столбы пыли и земли, взлетали в воздух обломки вражеских наблюдательных пунктов, блиндажей и землянок. Мы как завороженные смотрели на эту феерическую картину.
В этот день на нашем фронте наступала только 65-я армия. Что же касается 24-й и 66-й армий, то они оставались на месте, сковывая противника огнем и частыми атаками.
Я уже отмечал, что в наступлении наш фронт, и в частности 65-я армия, играл вспомогательную роль.
Основную же задачу решали 5-я танковая и 21-я армии Юго-Западного фронта — наши непосредственные соседи справа. Можно представить, что творилось во время артиллерийской подготовки в полосах действий этих армий, где артиллерии было намного больше, чем у нас!
Возвращаясь к событиям на участке 65-й армии, я должен признаться, что, несмотря на великолепное начало, 80-минутная артиллерийская подготовка прошла хуже, чем хотелось. Из-за плохой видимости огонь на разрушение целей не дал большого эффекта. К тому же последний огневой налет, не в пример первому, оказался не таким мощным и сокрушительным, каким планировался. К концу артиллерийской подготовки темп огня должен был повышаться, но так не получилось. Недостаточно тренированные орудийные расчеты не выдержали установленного темпа.
И все же, несмотря на эти существенные недостатки, артиллерийская подготовка оказалась в общем эффективной, благодаря большой точности и силе первого огневого налета. Уже к середине артиллерийской подготовки многие подразделения противника начали оставлять окопы и блиндажи, спасаясь в глубине своей обороны. Благодаря этому атака нашей пехоты, начавшаяся в 8 часов 50 минут, была успешной. Сильное сопротивление противник сумел оказать только в Мело-Клетском, где он имел много опорных пунктов, оставшихся неразрушенными и недостаточно подавленными.
Однако дальнейшее наступление развивалось медленно. Отошедшие части противника закрепились на заранее подготовленном рубеже и оказали упорное сопротивление. Опять слово должна была взять артиллерия. Большое количество орудий, было выдвинуто непосредственно в боевые порядки пехоты, в ее передовые цепи. Артиллеристы расстреливали врага в упор. Тяжелые полки оставались на месте и поражали противника огнем с закрытых позиций.
В результате совместных усилий пехоты и артиллерии к исходу дня была прорвана первая линия обороны противника. Части 65-й армии продолжали развивать наступление на Венцы.
Находясь в течение дня на одном пункте с П. И. Батовым, я впервые оказался свидетелем его руководства войсками в бою. Этот небольшого роста, стройный и подтянутый человек обладал внушительным голосом, чуть ли не басом, громоподобно рокотавшим при отдаче многочисленных распоряжений и приказаний.
Павел Иванович хорошо знал командиров своих дивизий, неплохо ориентировался на новой для него местности и прекрасно чувствовал пульс боя. Он очень быстро реагировал на малейшие изменения в обстановке, быстро принимал необходимые решения. Помимо личного наблюдения за полем боя он широко пользовался телефоном и радио. Связь работала безотказно. Командарм имел возможность быстро получать сведения об обстановке и столь же быстро доводить свои решения до исполнителей.
Есть одно распространенное и довольно образное выражение, которым характеризуют командиров, четко руководящих подчиненными. О таких говорят: «Они держат свои части на вожжах». Это в полной мере можно отнести и к П. И. Батову. То и дело можно было слышать, как он, получив доклад или донесение командира дивизии о положении дел, тут же указывал, как действовать дальше. Он то и дело поторапливал командиров дивизий, требуя от них энергичных действий, более быстрого продвижения частей.
Но, торопя свои дивизии, Павел Иванович не отказывал им в помощи. Он очень своевременно выдвигал вперед дивизии второго эшелона, требовал от командующего артиллерией армии массирования огня на том или ином участке и т. д. Достигнутые за день результаты в значительной мере были итогом четкого руководства боем со стороны командарма.
В первый день наши дивизии продвинулись только на три — пять километров. Это нас не удовлетворяло, тем более что у правого соседа — 21-й армии — успех был куда больше. Офицеры нашего штаба, осуществляя взаимную информацию, находились в курсе дел армий Юго-Западного фронта. К концу дня стало известно, что 21-я армия прорвала оборону врага на 10–12 километров, а танковые корпуса, введенные в прорыв, продвинулись на 30–35 километров. Правда, перед Юго-Западным фронтом оборонялись только румынские дивизии, а перед частями 65-й армии — немецкие. Но успех соседа неоспорим;
Наступательный дух наших пехотинцев был очень высок, боевые действия не прекращались даже ночью. Нам же, старшим артиллерийским начальникам, пришлось использовать ночь для того, чтобы спланировать и обеспечить действия артиллерии на следующий день.
Более 800 000 книг и аудиокниг! 📚
Получи 2 месяца Литрес Подписки в подарок и наслаждайся неограниченным чтением
ПОЛУЧИТЬ ПОДАРОК