Часть первая. ПРЕДЪИСТОРИЯ
Часть первая.
ПРЕДЪИСТОРИЯ
Для Всероссийской державы нет другого исхода — или стать тем, чем она от века призвана быть, — мировой силой, сочетающей Запад с Востоком, или бесславно и незаметно пойти по пути падения, потому что Европа сама по себе в конце концов подавит нас внешним превосходством своим, а, не нами пробужденные, азиатские народы будут еще опаснее, чем западные иноплеменники.
Кн. Э.Э. Ухтомский — спутник Государя Николая II (тогда Цесаревича) в его путешествии вокруг Азии
1. Значение русско-японской войны в судьбе России
Одной из многих загадок русско-японской войны является почти тотальное нежелание понять значение ее для судеб России как современниками событий, так и последующими поколениями, включая ныне живущих. Между тем это была самая важная и необходимая из наших войн, важнее даже войн за выход к Балтийскому и Черному морям. Войной этой решался вопрос о выходе России к незамерзающим и открытым морям, о русском преобладании в Тихоокеанском регионе, о незаселенных в то время земельных пространствах Маньчжурии. Отказ от этой борьбы означал, что Россия сама ставит крест на своем будущем в Азии, а по большому счету — на своем будущем как великой евразийской державы.
Что характерно, это прекрасно понимали заклятые друзья России в Европе и за океаном. Понимали не в пример лучше так называемой русской «общественности», кою за ее патриотическую деятельность по месту жительства и за рубежом иначе как «пятой колонной» и назвать нельзя.
Так, американский историк русско-японской войны С. Тайлер писал: «Россия должна была прочно утвердиться на Печилийском заливе[23] и найти свой естественный выход в его свободных гаванях, иначе все труды и жертвы долгих лет оказались бы бесплодными, и великая сибирская империя осталась бы только гигантским тупиком»{28}.
В России значение нашего продвижения на Восток в полной мере понимал прежде всего Император Николай II — если и не единственный, то уж точно главный носитель идеи имперского величия России на рубеже XX века.
Не зря Антон Антонович Керсновский в своей «Истории Русской Армии» подчеркивает, что Государь в отличие от большинства своих генералов чувствовал стратегию.
По справедливому замечанию Сергея Сергеевича Ольденбурга — автора и по сей день лучшей истории последнего Царствования, ключом к внешней и в какой-то мере внутренней политике первого периода правления Николая Александровича следует считать вопросы Дальнего Востока, «Большую Азиатскую программу». При встрече в Ревеле в 1902 году с Императором Вильгельмом II Государь сказал ему, что испытывает особый интерес к Восточной Азии и рассматривает укрепление и расширение русского влияния в этих областях как задачу именно Своего царствования.
Если бы Николай II так эке любил произносить эффектные максимы, как его царственный германский кузен, провозгласивший, что «будущее Германии — на морях», то основную мысль своей политики он мог бы выразить словами: «будущее России — в Азии».
Масштаб азиатской программы Императора внутри страны понимали немногие. К последним относился, например, великий русский ученый Дмитрий Иванович Менделеев. Отвечая многочисленным межеумкам, не понимавшим значения для русского государства даже Великого Сибирского железнодорожного пути, Менделеев говорил:
«Только неразумное резонерство спрашивало: к чему эта дорога? А все вдумчивые люди видели в ней великое и чисто русское дело — путь к океану Тихому и Великому. К равновесию центробежной нашей силы с центростремительной, к будущей истории, которая неизбежно станет совершаться на берегах и водах Великого океана…
Теперь же, когда путь выполнен, когда мы крепко сели на теплом и открытом море и все взоры устремлены на него, всем стало ясно, что дело здесь идет о чем-то очень существенном, что тут выполняется наяву давняя сказка»{29}.
Эти строки написаны в первые месяцы 1904 года в связи с началом японской агрессии против России, «с позорным — без объявления войны — первым натиском японских миноносок» на Порт-Артурскую эскадру. В «позорном» японском налете Менделеев видел «противоположность образцово доблестного подвига “Варяга”». И саму противоположность эту считал залогом грядущей нашей победы: «Пусть война из-за упрямства японцев затянется, мы вытерпим ее тяготы теперь при запасах, собранных усилиями последних царствований, если могли вынести почти трехлетнюю войну 1812-1814 гг. Все, что известно об Японии, напротив того, показывает, что ей долго терпеть жестокую войну не по силам».
И мы увидим дальше, что гений русской науки и в этом был прав. Единственно, чего опасался Дмитрий Иванович, это преждевременного заключения мира, до окончательного разгрома врага: «Бояться нам нужно только рановременного окончания войны, вмешательства посредников и своего благодушия, которое может спешливо пойти на мир, если нас о нем попросят… Но до этого, Бог даст, не дойдет…»{30}
Читатель в дальнейшем сможет сам оценить степень политического предвидения создателя периодической системы и четкость расстановки акцентов в его прогнозах грядущего.
Значение выхода России к океанским просторам хорошо понимали моряки, особенно имеющие собственный опыт пребывания в дальневосточных водах в составе эскадры Тихого океана. А настоятельные нужды Родины они понимали обычно значительно лучше наших дипломатов, особенно высшего ранга.
Государь Император Николай II Александрович
Царствование Николая II дало России ряд незаурядных, говоря современным языком, геополитических мыслителей и публицистов — протогеополитиков, по выражению М.Б. Смолина{31}. Естественно, напрочь забытых благодарными потомками. Назовем из них в первую очередь генерал-майора Алексея Ефимовича Вандама — блестящего разведчика, военного историка и писателя и Юрия Сергеевича Карцова — доброго знакомого Константина Леонтьева, политического писателя и дипломата. Труды их особенно актуальны в наши дни. Это та самая историческая теория, которая предсказывает факты, а значит — верная.
Чтобы полнее представить себе историческую обстановку, предшествовавшую войне 1904-1905 годов, вспомним вкратце историю русского движения на Восток, от памятного 1582 года, когда казаки Ермака «поклонились Царю завоеванной ими Сибирью», до выхода России к океанским просторам. Вспомнить ее помогут нам, в частности, и труды упомянутых выше первых русских геополитиков, бывших вдобавок современниками той войны{32}. А капитан Вандам так и вовсе с конца 1903 года в течение всей войны был помощником военного агента (атташе) в Китае.