Императивы стратегии

Императивы стратегии

Возможность американо-японской войны в Соединенных Штатах воспринималась довольно обыденно. Вероятность такого развития событий, которое поставит по разные стороны линии фронта Токио и Вашингтон, оценивалась довольно высоко. В то же время неизбежным такой конфликт считали единицы. В американской военной и околовоенной литературе, публицистике тема столкновения на Тихом океане муссировалась довольно широко. Понятно, что к середине 30-х гг. выработался взгляд, который можно условно назвать общеамериканским, на стратегию возможного вооруженного противостояния двух тихоокеанских сверхдержав.

Само существование такого императива делает для нас крайне важным его анализ. Ведь широко распространенные и разрекламированные идеи и мысли, хотим мы того или нет, оказывают огромное влияние на принятие решений конкретным индивидом или группой лиц. Американские военные не были исключением. Но, прежде чем рассматривать стратегию, необходимо обратиться к географии. Одна без другой не ходит.

Потенциальный театр военных действий поражал своими гигантскими размерами. Конфликт грозил стать столкновением по масштабам лишь слегка уступающим, а возможно, и превосходящим Первую мировую войну. Он мог вовлечь в себя громадное количество как суверенных стран, так и еще большее число колоний и доминионов. Кроме двух главных действующих лиц за оружие могли взяться Англия, Франция, Китай, Россия, Голландия — это только самые крупные независимые державы. Австралия, Индия, Голландская Индия, Индокитай, Филиппины — вот лишь часть зависимых территорий, которые могли попасть в орбиту войны. Подробный список занял бы больше страницы убористого текста. Впечатляющий размах.

Расстояния впечатляют еще больше. Самый короткий путь от Западного побережья США до главной базы флота в Тихом океане — Пёрл-Харбора — ни много ни мало 3850 морских миль[516]. Расстояние от Соединенных Штатов до Австралии превышает 14 000 миль, более 10 000 миль отделяют Сан-Франциско от самого удаленного американского форпоста — Филиппинских островов. Чуть ближе находится Япония, кратчайшим маршрутом — 7 900 миль, а от Пёрл-Харбора — 6250. Практически любое из этих расстояний превышало возможности автономного плавания военных кораблей любого класса. Теоретически, конечно, линкор, авианосец или тяжелый крейсер мог пройти туда и обратно, но корабли редко действуют поодиночке. В возможности же эскадр, в состав которых входили и эсминцы с крайне небольшим запасом плавания, подобные переходы не входили. Без дозаправки в море, конечно.

Географический фактор, таким образом, накладывал крайне серьезный отпечаток на стратегию. Изначально было ясно, что война примет затяжной характер, что она не может закончиться одним генеральным сражением. Именно поэтому в середине 20-х гг. Ф. Рузвельт активно выступал против конфронтации с Японией. По его мнению, подобная война привела бы к огромному напряжению сил американской нации, а гешефты бы получил кто угодно, но не Соединенные Штаты[517]. Итак, география диктовала свои условия. Все владения Империи находились в западной части океана. Американский флот не мог напасть на Японию сразу, требовалось создать прочный тыл и систему баз, опираясь на которые можно было бы угрожать непосредственно метрополии.

Не без оснований в США возобладало мнение, что на первом этапе тихоокеанской войны Америке придется перейти к стратегической обороне. География также давала и три линии, на которые могли опереться вашингтонские стратеги. Первая, протяженностью около 1 000 морских миль, включала в себя Западное побережье от Пюджета до Сан-Диэго. Вторая, так сказать, внутренняя, проходила по линии Алеуты — Аляска — Калифорния — Панама (около 9 000 миль). И внешняя линия обороны, соединявшая Алеуты, о. Мидуэй, Гавайи и Панаму, протянулась более чем на 13 000 морских миль. Практически сразу большинство аналитиков пришло к выводу, что удержать самое западное владение США — Филиппины — не удастся, а, следовательно, нечего тратить силы на их оборону.

Несмотря на то что вершиной этого большого треугольника являлся о. Мидуэй, центром обороны и фокусом стратегических расстояний и расчетов был Пёрл-Харбор. Отсюда географические интересы США расходились в двух направлениях. Одна линия простиралась вниз, в Южные моря, не доходя примерно половины расстояния до Австралии. Эта линия, длиной 4 200 км, фланкировалась с запада британскими островами Феникс и Жильберта, а также Маршалловыми островами, подмандатными Японии, и заканчивалась в Паго-Паго, идиллической гавани архипелага Самоа. Вторая линия по ступенькам Гавайской группы шла к западу, к острову Уэйк, Гуаму и Филиппинам. От Гонолулу до Гуама прямого пути 6 200 миль. Но совершить сразу столь длинный прыжок было невозможно, поэтому путь делился на два перехода: первый — до Мидуэй — 2 100 миль и второй — от о. Мидуэй до о. Гуама — 4 250 миль. Отсюда было «рукой подать» до Филиппин — 2 800 миль, а до Японской империи и того меньше — 2[518].

Фактически этот огромный ромб, образованный Панамой, Паго-Паго, Гуамом и Мидуэем, и являлся зоной стратегических интересов Соединенных Штатов. Флот, поставивший под контроль эту территорию, был хозяином всего Тихого океана. Изначальные позиции выглядели обнадеживающе, Америка контролировала всю восточную часть будущего ТВД. Филиппины и о. Гуам можно было сравнить с пистолетом, направленным в сердце Японии. К концу 30-х гг., благодаря появлению стратегических бомбардировщиков, способных покрыть расстояние от Манилы[519] или Гуама до Токио и вернуться обратно, казалось, что пистолет превратился в пушку. Кроме того, о. Гуам расположен столь выгодно, что мог легко контролировать Филиппины и Японию, вообще всю западную часть Тихого океана.

Но в этой идеалистической картине был ряд существенных изъянов. Во-первых, расстояния не позволяли в случае опасности оперативно направить подкрепления в западные владения США, это было просто технически невозможно. Во-вторых, Азиатский флот — небольшая эскадра, базировавшаяся на Филиппинах, не шла ни в какое сравнение с мощью Императорского флота, и рассчитывать на то, что ей удастся удержать Гуам и собственную базу, не приходилось. И, наконец, самое главное: во всем Филиппинском архипелаге укреплен был только самый крупный остров Лусон. Гуам вообще не имел фортификаций, и их не строили в соответствии с Вашингтонским договором. Таковы были географические посылы американской стратегии на Тихом океане.

Оценивая положение Японской империи, вашингтонские стратеги приходили к неутешительному выводу. Оказывалось, что «частично вопреки, а частично благодаря разбросанности владений Японии ее стратегическое положение приближается к теоретическому идеалу»[520]. Метрополия с запада омывается волнами Тихого океана, лишь неприятельский флот может ей угрожать с этого направления. Но и здесь она протягивала три длинные руки как раз в тех единственных направлениях, откуда к ней мог приблизиться противник: Курильские острова прикрывали подходы с Алеутских островов, Мандатные острова отсекали пути со стороны Гавайев или Южных морей, и острова Рюкю и Формоза — подходы от Сингапура или Филиппин. Со стороны континента Японские острова отделялись узкими Японским и Желтым морями. В то же время метрополия служила надежным буфером для своего «заднего двора» Кореи и Манчжоу-го. Таким образом, география обеспечивала Японии идеальное стратегическое положение: центральную сконцентрированную позицию, с которой она могла выбрасывать свои силы вдоль собственных естественных линий обороны в любом направлении.

Оценка стратегического положения того или иного государства включает в себя не только анализ географического фактора, но и, как не менее важную составляющую, рассмотрение потенций экономики и промышленности. В этом аспекте положение Японии выглядело куда менее привлекательно, чем при разборе географии. Промышленные возможности двух стран были просто несравнимы. Но, как ни странно, оба государства имели одну и ту же слабую сторону. США и Япония в действительности — державы островные, и их экономика целиком и полностью зависит от морских коммуникаций. Торговля как импортом, так и экспортом происходила исключительно посредствам морского флота, внутренние же резервы роста экономики по обе стороны Тихого океана уже давно были исчерпаны. Но в отличие от Страны восходящего солнца Соединенные Штаты могли себе позволить довольно высокую степень автаркии.

Тихоокеанская война неминуемо грозила потерей ряда важнейших торговых путей и источников сырья для США. Примерно 30 наименований стратегических материалов в Америке не производилось совсем или имелось в недостаточном количестве. В этот список входили такие важные для ведения войны ресурсы, как олово, сурьма, камфара, хром, джут, пробка, марганец, никель, резина, шелк и т.д. Кроме того, имелся набор примерно в 200 наименований продуктов и материалов, который также импортировался Соединенными Штатами. Однако эти материалы не имели особенного стратегического значения, их отсутствие вызвали бы лишь неудобства в повседневной жизни граждан.

В случае американо-японской войны США немедленно бы потеряли свои пути в Китай, на Филиппины, в Сингапур, Австралию и Индию. Тем не менее потеря данных маршрутов не могла оказать критического воздействия на американскую экономику. Указанные стратегические материалы могли быть найдены на других нейтральных рынках или же заменены суррогатами. Ситуация улучшалась тем, что 66% американского импорта шло через Канаду, Мексику, Карибское море и Атлантику.

Сырьевые потребности Соединенных Штатов, таким образом, находились вне угрозы. В то же время война могла нанести серьезный ущерб американской внешней и внутренней торговле. В случае войны весь товарооборот с Мексикой и странами Южной Америки пришлось бы перенести из Тихого в Атлантический океан. Это могло перегрузить порты Восточного побережья, на которые и так приходилось 73% морской торговли США. Серьезной проблемой стала бы война и для американской внутренней торговли. Угроза японских подводных лодок, рейдеров и другие «страхи» остановили бы каботажные перевозки вдоль Западного побережья. Огромные массы грузов, предназначенных для внутреннего потребления, предстояло перевозить не морским, а наземным транспортом. Фактически перестала бы существовать такая важная торговая артерия, как Панамский канал, превратившись исключительно в военно-стратегический пункт. Железнодорожному транспорту предстояло выдержать многократно возросшие нагрузки за счет военных перевозок (оружие, боеприпасы, солдаты) и гражданские грузы, которые станет невозможно перемещать водным транспортом.

По иронии судьбы Япония являлась третьим внешнеторговым партнером США. Соединенные Штаты экспортировали в основном стратегические материалы: металлолом, сырую нефть, хлопок; в несколько меньших масштабах продукцию тяжелого машиностроения и технологии. Основную часть японских поставок составлял шелк. На долю Японии приходилось примерно 20% всей внешней торговли Америки. Размеры данной цифры не должны смущать нас, разрыв американо-японских торговых связей не мог существенным образом повлиять на население США или вызвать крупные сбои в функционировании промышленности. Дело в том, что данный показатель составлял не более 2—3% от ВНП Соединенных Штатов и, естественно, такая потеря не могла существенно повлиять на страну.

Положение Японии в случае конфликта выглядело менее завидно. Империя импортировала 100% потребного ей хлопка, шерсти, резины и никеля. Более 90% сахара, леса и свинца, 78% олова, 68% продукции химической промышленности, 57% чугуна и 45% кожи. Не лучше обстояло дело с углем, которого было мало и невысокого качества, и нефтью. Нефть вообще была «ахиллесовой пятой» Японской империи. Она производила менее 10% нефти, требовавшейся в мирное время, собственно, годовое японское производство сырой нефти уступало дневному показателю США. В случае войны потребности в горючем должны были возрасти неимоверно.

В Токио прекрасно видели слабые стороны своей позиции. Во многом именно стремление обеспечить хотя бы приемлемый уровень автаркии — экономической независимости — являлся двигателем экспансии. Заглотив огромные территории Восточной Азии, Страна восходящего солнца приступила к нещадной эксплуатации их ресурсов. Те месторождения, которые недостаточно интенсивно разрабатывались при прежних хозяевах, расширялись, при этом транспортные трудности и издержки производства во внимание не принимались. Внутри страны строились новые автомобильные и авиационные заводы. Создавались обширные стратегические запасы сырья — широко известен тот факт, что к декабрю 1941 г. Япония накопила нефти на два года ведения войны в условиях полной блокады.

Но именно нефтяная проблема была наиболее острой. Ни в одной из доступных для эксплуатации областей Империя не могла найти необходимое количество нефти. Ставка на нефтеносные районы Манчжоу-го провалилась, тамошние нефтеносные сланцы не могли обеспечить сколь-нибудь значительного количества нефти. Нефтеносные районы Северного Сахалина также выглядели не очень привлекательными. Единственной серьезной альтернативой импорту являлись нефтеносные пласты о. Борнео (Голландская Индия).

Имперское правительство прилагало все силы для увеличения снабжения Японии собственной нефтью. В 1936 г. добыча нефти возросла до 370 000 тонн, что было больше на 80% по сравнению с 1931 г., однако это была по-прежнему капля в море — не более 6% от потребностей. Страна по-прежнему зависела от американского, голландского и советского импорта. Потребности в бензине составляли 13,5 млн. гектолитров, а из собственного сырья можно было произвести не более 0,8 млн. По прогнозам к 1943 г. потребность должна была составить 24,7 млн. гектолитра[521]. Подобная зависимость могла поставить крест на планах любой крупной войны.

С экономической точки зрения для Японии конфликт с США выглядел совершенно не привлекательным. В случае войны Империя теряла своего лучшего «клиента». В 1934 г. Соединенные Штаты купили у Японии товаров больше, чем вся Европа, Канада, Центральная и Южная Америки, вместе взятые. В свою очередь, Япония приобрела у США больше, чем у всего остального мира, кроме Азии. Таким образом, Америка являлась первым внешнеторговым партнером Страны восходящего солнца. Потеря подобного рынка была бы для Империи серьезнейшим ударом.

Удар усугублялся еще и тем, что и без того слабая финансовая система страны будет вынуждена финансировать затяжную войну с могучим противником. В относительно «мирное» время, то есть когда война шла только на китайских фронтах, Япония получала средства на войну от Соединенных Штатов. США покупали у Японии золото и серебро, захваченные ею в Китае по завышенным ценам, а на эти деньги Япония покупала у США военную и техническую продукцию, требующуюся ей для создания собственной армии и флота[522]. Экономическая зависимость Японии создавала в Вашингтоне иллюзию безопасности в 1930-е гг. Большинство правящей элиты было уверено, что Япония не станет нападать на своего главного торгового партнера. Справедливости ради стоит отметить, что подобное мнение было широко распространено и в Токио. Таким образом, в США приходили к выводу, что война может начаться лишь по американской инициативе.