Меморандум 121

Меморандум 121

Жернова истории мелят медленно. Можно долго искать, предполагать, сопоставлять события, ища в них определенную логическую линию (всегда ли история развивается логично?), но последний вердикт остается невынесенным, пока на стол не ляжет документ.

Тот, кто познакомился с двумя политическими рядами — закулисными контактами США с различными германскими представителями и оттягиванием открытия второго фронта, — безусловно может делать определенные выводы о тесной связи обоих явлений и о позорной роли антикоммунизма, мешавшего приближению победы. И каждый мог предполагать: наверно, так именно и думали эти господа донованы и даллесы. Теперь не надо строить догадок, ибо мы вооружены документом.

«Стратегия и политика: могут ли Америка и Россия сотрудничать?» — так именуется меморандум, который в конце августа 1943 года составило УСС. Документ имел специальные грифы: «Секретно»; «Исключено из обычного порядка рассекречивания»; «3-я степень секретности. Степень пересматривается каждые 12 лет. Не подлежит автоматическому пересмотру».[73]

Подобные грифы объяснимы: речь шла о документе, составленном УСС под руководством его директора генерала Уильяма Донована. Более того, рукой генерала на нем было начертано: «Напечатать для информации как документ объединенного комитета начальников штабов» (высшего органа вооруженных сил США). А наверху — сделанное также от руки — обозначение «меморандум 121». Иными словами, документ был апробирован высшим военным руководством США и представлен на рассмотрение военных руководителей США и Англии. Его рассекретили лишь в 1978 году.

Почему же американские военачальники задались в 1943 году этим, на первый взгляд, «теоретическим» вопросом?

Вспомним август 1943 года. Еще катится по миру эхо Сталинграда. Завершается Курская битва. 6 августа президент Рузвельт поздравляет советские войска, которые «…своим мастерством, своим мужеством, своей самоотверженностью и своим упорством не только остановили давно замышлявшееся германское наступление, но и начали успешное контрнаступление…»[74]. Однако на главном театре военных действий Советский Союз ведет борьбу один на один: ни в 1942-м, ни в 1943 году обещанный союзниками второй фронт открыт не был. В этой обстановке в августе 1943 года в канадском городе Квебек встречаются Франклин Рузвельт и Уинстон Черчилль. Вместе с ними — все военное руководство обеих стран, высшие офицеры разведки. Предстоят важнейшие решения. И для этих решений готовят проекты, в их числе меморандум 121.

Меморандум начинается с изложения принципиальных основ стратегии Соединенных Штатов в войне. Можно лишь быть благодарным авторам за откровенность, с которой они охарактеризовали эти основы. Первый раздел, озаглавленный «Стратегия и политика неотделимы», содержит такие тезисы:

«Стратегия буквально неотделима от политики. Независимо от того, направляется ли она сознательно к достижению конкретных военных целей, стратегия фактически в весьма значительной степени определяет военные цели, которые можно достигнуть и которые действительно будут достигнуты.

Это особенно справедливо в нынешней войне, в которой существует серьезный недостаток единодушия среди предполагаемых победителей в Европе — Соединенных Штатов, Великобритании и Советской России. На будущее Европы глубоко и, пожалуй, решающим образом повлияют численность и географическое расположение вооруженных сил при прекращении официальных боевых действий против Германии.

Нынешний кризис в отношениях Соединенных Штатов и Великобритании с Советской Россией настоятельно требует пересмотра и определения стратегии и политики, которые определяют форму послевоенного устройства».

Что и говорить, у авторов меморандума были основания констатировать «кризис» в отношениях с Советским Союзом. Ведь США и Англия только-только известили советское руководство об очередном отказе от обещания открыть второй фронт. Это, впрочем, не мешало генералам видеть войну выигранной (кровью советского народа!) и с олимпийским спокойствием рассуждать о будущем мире. Признаться, летом 1943 года советским людям было еще далеко до такого спокойствия. Перед ними во весь рост стояла задача освободить Родину и разгромить нацистского агрессора. Но в Вашингтоне (сейчас мы сказали бы — в Пентагоне) уже спешили определить будущее Европы. Очередной параграф меморандума выглядит так:

«1. Главной американской целью является безопасность Соединенных Штатов.

2. Первым требованием для безопасности Соединенных Штатов является не допустить попыток Германии объединить силы Европы, подчинить их и руководить ими.

3. Второе требование заключается в том, что после поражения Германии ни одна отдельно взятая держава и ни одна группа держав, в которой мы не имеем сильного влияния, не должна руководить силами Европы.

4. Конечная цель заключается в том, чтобы способствовать созданию в Европе некоторых других условий, которые обеспечат мир, свободу и процветание на благо не только Европы, но и нас самих».

Не будем сетовать на то, что среди военных целей США не указан разгром гитлеризма, а последний пункт умышленно расплывчат. Но главное сказано: необходим такой послевоенный баланс сил, который обеспечил бы главенство Соединенных Штатов в Европе. Правда, в достижении этой цели, как объясняется дальше, США зависят от союзников и от создания «действенных союзов». Кто же они, эти союзники? Авторам меморандума больше всего нравится Англия. Но союза с ней «недостаточно для достижения наших основных целей в Европе». Следовательно, надо искать и других союзников:

«При оценке наших возможностей следует рассмотреть еще один элемент — транспорт. Расстояние от предполагаемого западноевропейского фронта до Центральной Германии короче, а транспортные условия лучше, чем от Западной России до Центральной Германии. К тому же западные союзники имеют заметное превосходство над Россией в воздухе».

Уже эта формулировка заставляет призадуматься: о каком превосходстве ведется речь? Ведь так можно говорить о противнике, а не о союзнике в коалиционной войне! И снова пресловутый «геополитический подход»: кому, мол, ближе к Германии. Исходя из этой посылки, авторы констатируют: «На континенте силы Соединенных Штатов, Великобритании и их сателлитов будут значительно меньше, чем у каждой из двух великих континентальных держав — России или непобежденной Германии». Здесь уже недвусмысленно и, прямо скажем, цинично и оскорбительно ставятся на одну доску агрессор и его жертва, враг США и их союзник. Сразу приходят на ум сказанные в июне 1941 года и уже упоминавшиеся нами слова Трумэна о том, что если будет побеждать Россия, то следует помочь Германии. Трумэн и тогда, в 1941 году, был далеко не одинок. А в 1943 году родился меморандум, в котором на усмотрение высшего руководства США вносились политические «альтернативы». Вот они:

«Ввиду диспропорции между нашими целями и нашими возможностями предлагаются три альтернативных направления стратегии и политики в отношении Германии и России:

1. Немедленно предпринять попытку урегулировать наши расхождения с Советским Союзом и сосредоточить внимание на общих интересах, которые мы имеем с этой державой.

2. Америка и Великобритания продолжают следовать в течение некоторого времени стратегии и политике, в большой степени независимой от стратегии и политики Советского Союза, в надежде добиться таким путем как поражения Германии, так и укрепления наших позиций на переговорах для достижения некоего урегулирования, враждебного интересам России.

3. Попытаться повернуть против России всю мощь непобежденной Германии, все еще управляемой нацистами или генералами».

Да, так и сказано: повернуть против России!

Чудовищность и безнадежность «третьей альтернативы» сегодня ясна. Но тогда авторы меморандума бесстрастно анализировали все «за» и «против». Например, они считали, что к лету 1944 года «нынешняя нехватка продовольствия и живой силы… вероятно, вызовет значительное снижение военных возможностей России». Поэтому американские генералы и их единомышленники рассуждали:

«Имеется лишь один способ победить Советский Союз только силой: повернуть против него всю мощь все еще сильной Германии (то есть Германии, управляемой нацистами или генералами). Это, вероятно, приведет к завоеванию Советского Союза той самой могущественной и агрессивной Германией, которая объявила войну против России и против нас в 1941 году. Однако, чтобы не допустить последующего господства Германии над всей мощью Европы, мы вместе с Великобританией будем обязаны после завоевания России Германией взяться еще раз и без помощи России за трудную, а может быть, невыполнимую задачу нанести поражение Германии».

Любопытное признание! Оказывается, и закоренелые враги нашей страны ясно сознавали, что без СССР не совладать с «могущественной и агрессивной Германией». Но это не мешало им прикидывать: можно ли дать Германии разгромить Советский Союз? Ответ: «Даже если бы это было осуществимо с точки зрения количества живой силы и вооружения, — связанный с этим двойной поворот политики, вероятно, неприемлем для американской и британской политики и морали. В Соединенных Штатах, и еще больше в Великобритании, где общественное мнение решительно мобилизовано против Германии (и в гораздо более ограниченной степени в пользу России), вероятно, невозможно повернуть общественное мнение в пользу Германии хотя бы на время (или, по крайней мере, пока завоевание России значительно не продвинется), а затем вновь ориентировать его на успешное ведение нашей собственной войны против Германии».

Могут сказать: чего возмущаться? Ведь ханжески рассуждающие о «морали» авторы меморандума, хотя и неохотно, все-таки приходят к выводу, что победа Германии была бы невыгодна Соединенным Штатам. Но дело не так невинно, как кажется на первый взгляд.

Во-первых, не забудем: шел уже 1943 год. В июне 1941 года Трумэн еще мог рассуждать о том, кому должны помогать США, на чьей стороне воевать. В 1943 году США были связаны вполне определенными обязательствами, в том числе по отношению к своему союзнику — Советской стране. Это был выбор, поддержанный всем американским народом, о чем неоднократно и выразительно говорил президент Рузвельт. Более того, Соединенные Штаты уже скрепили этот союз кровью своих отважных солдат на многих фронтах. В этих условиях рассуждать о «победе Германии над Россией» было не только кощунством, но и прямой изменой.

Во-вторых, документ содержит рассуждения о возможности победы Германии над Советским Союзом в 1943 году. Но позвольте: ведь уже закончились победой битвы под Москвой, Сталинградом, Курском. В том же меморандуме говорится, что с 1943 по 1944 год «военные возможности Германии значительно снизятся». Следовательно, о повороте войны в «обратную сторону» можно было говорить только при условии, что кто-то поможет гитлеровской Германии в войне против Советского Союза. Кто же? Соединенные Штаты?

В-третьих, в качестве аргумента против «третьей альтернативы» приводился вовсе не подвиг союзных им Советских Вооруженных Сил, а лицемерные рассуждения о «трудности» повернуть общественное мнение США и Англии в пользу создания антисоветской коалиции. Что ж, последнее справедливо. Народы этих стран не допустили бы измены. Однако авторы документа осторожно подсказывают: можно было бы повернуть настроения в США и Англии. Как? Да при помощи жупела «красной опасности»! И он тут как тут: в разделе о «позиции России» клеветнически указывается, что целью СССР в войне будто бы является «значительное распространение на Запад советской революционной системы с образованием новых советских правительств под господством Москвы». Это был прямой плагиат из истерических речей Геббельса, который, не жалея сил, расписывал «красную угрозу», чтобы подорвать боевое единство антигитлеровской коалиции.

Конечно, руководители американской стратегической разведки и их единомышленники в объединенном комитете начальников штабов не были такими простаками, чтобы ехать в Квебек с одной лишь идеей «обратить всю мощь Германии против Советской России» в ее, так сказать, чистом виде. Они хорошо знали, что настроения в высшем политическом руководстве США и у многих военных совсем иные. Поэтому составители меморандума «припасли» вспомогательный вариант той же антисоветской линии — так называемую «вторую альтернативу», которую сформулировали так: «проводить независимую стратегию в надежде на дешевую победу над Германией и лучшую позицию для переговоров с Россией». Оказывается, победа должна быть дешевой, а смысл ее — «лучшая позиция» США в послевоенной ситуации. Разберем и этот тезис, изложенный с достаточной откровенностью. Вот прогноз меморандума:

«При отсутствии взвешенных, энергичных и успешных усилий для изменения наметившегося хода событий англо-американская и советская стратегия и политика, вероятно, перейдут в течение последующих шести или восьми месяцев от нынешней фазы сравнительной независимости и начинающегося соревнования в новую фазу острого соперничества. Первая фаза — до конца зимы 1943/44 года. При указанных выше условиях ход событий до конца наступающей зимы может быть примерно следующим:

а. Соединенные Штаты и Великобритания.

Военные действия на суше могут быть продолжены примерно на нынешнем уровне…

В Западной Европе можно не предпринимать крупных сухопутных операций.

Стратегические воздушные операции могут значительно расшириться. Военно-политическую деятельность можно частично направить на попытку отделить ненацистов в Германии от нацистов и других лиц, ответственных за войну, и предложить им несколько примирительные по характеру условия, если нацисты и генералы будут отстранены от власти.

б. Советская Россия.

Операции против Германии могут продолжаться примерно на нынешнем уровне и со значительным успехом…

в. Германия.

Германские войска все больше будут перебрасываться из Западной Европы в Восточную. Способствовать этой перемене будут следующие факторы: отсутствие сильного давления союзников на Западе, сильное давление русских на Востоке и широко распространенный страх немцев перед Россией и коммунизмом…».

Что означали эти рассуждения? В первую очередь, отказ от открытия второго фронта, по крайней мере, до весны 1944 года, во-вторых, заранее запрограммированную враждебность к СССР, в-третьих, отказ от принципа безоговорочной капитуляции Германии и сговор с немецкими «ненацистами». Но и этого авторам меморандума было мало. Они считали, что весной — летом 1944 года должна последовать вторая фаза. Как это будет выглядеть? Следуем меморандуму:

«а) Соединенные Штаты и Великобритания могли бы предпринять наступление ограниченными силами на Западе.

б) Немцы, предпочитая англо-американскую оккупацию русской, вероятно, станут оказывать сравнительно слабое сопротивление на Западе, но будут пытаться удерживать свои позиции на Востоке.

в) В такой ситуации правление может перейти от нацистов к немецким генералам.

г) При продвижении в Германию ограниченных англо-американских сил, встречающих слабое сопротивление, и при попытках германской армии сдержать русских на Востоке генералы могут попросить у западных союзников перемирия. После отклонения этой просьбы предположительно могут быть предприняты следующие шаги: передача власти центристско-социалистскому правительству, поддержка этого правительства англо-американскими вооруженными силами».

Итак, вот он, смысл «дешевой победы»: сговор с неким «центристско-социалистским правительством» (а может быть, с немецкими генералами?). Где же генерал Донован рассчитывал найти такое правительство? Мы ответим на этот вопрос позднее, а пока разберем финальную часть меморандума. В ней авторы останавливаются на последней альтернативе: «высадка мощных сил в Западной Европе и немедленное соглашение с Россией».

Действительно, не будем предвзятыми к авторам меморандума. В числе альтернатив на первое место они все же поставили открытие второго фронта и «немедленное соглашение с Россией». Но какова была аргументация?

«Повторяем, основные цели Соединенных Штатов в этой войне: в интересах американской безопасности:

1) уничтожить германское господство в Европе.

2) не допустить господства в Европе в будущем какой-либо отдельно взятой державы (такой, как Советский Союз) или любой группы держав, в которой мы не имеем сильного влияния». Поэтому, если уж высаживаться в Европе, то мощными силами. Тут авторы документа делятся своим недоумением: «В случае Продолжения в умеренно возросшем, но все еще ограниченном масштабе англо-американских операций против стран оси окончание военных действий против Германии застанет советские войска на континенте гораздо более сильными, чем войска западных союзников. Однако, несмотря на такую перспективу, советское правительство все настойчивее продолжает требовать, чтобы союзники предприняли крупное наступление на суше против Германии». Чудаки эти русские! Могли бы располагать превосходством во время торга, и сами рискуют его потерять? Такова извращенная логика антикоммунистов, которым было и есть невдомек, что Советскому Союзу были чужды такие понятия, как «торг» или «превосходство», когда речь шла о союзнических отношениях. Главной целью СССР был разгром фашизма, и только ради нее он требовал выполнения США и Англией своих обязательств.

Для осуществления «первой альтернативы» в документе перечисляется ряд пунктов, по которым необходимо достичь соглашения с Москвой, в том числе об участии в войне против Японии, о совместной оккупации Германии, устранении нацистов и военных преступников, о будущем германских вооружений, невмешательстве во внутренние дела друг друга и так далее. Но и здесь не обошлось без ложки дегтя и неприкрытых угроз: «Если соглашение не состоится, у Америки и Великобритании не останется другого выбора, как преследовать свои цели самостоятельно». Иными словами, следует сохранять возможности для первых двух «альтернатив»!

Теперь я смею утверждать, что в наших руках — ключ к деятельности не только Донована (не будем преувеличивать значение его личности), но и всего антикоммунистического «братства» в США, его теоретическая и практическая программа.

Программа-максимум: она содержалась в «третьей альтернативе» и соответствовала самым затаенным мечтам Гитлера, Геринга, Плесмана, Буллита, Линдберга и иже с ними. Но даже для такого завзятого антикоммуниста, каким был директор УСС во второй половине 1943 года, было ясно, что такая программа недостижима. В начале года, когда на Западе еще было не до конца понято значение Сталинграда, там кто-то мог рассуждать о возможном поражении Советского Союза (читайте доклад СС об Экберге!) и стараться «обратить всю мощь еще непобежденной Германии» против Советского Союза. Но после Курска, после победоносного марша советских армий на запад, после вызванного этим энтузиазма народных масс в США и Англии и подъема народно-освободительного движения в оккупированных странах? После этого оставалась лишь программа-минимум: она предусматривала неминуемый крах Германии и сводилась к обеспечению господствующих позиций США в послевоенной Европе и именно через эту «искажающую призму» рассматривала развитие событий, в том числе и отношение к второму фронту. Но в отличие от Англии руководители США быстрее поняли необходимость отказа от балканских планов Черчилля. Поэтому былые недруги второго фронта теперь превратились в его приверженцев, заботясь о том, чтобы успеть к праздничному столу победителей. Рузвельту, конечно, не были чужды и эти настроения — ведь в его окружении было немало донованов, и внутриполитические соображения не раз заставляли его маневрировать. Но он, а с ним и такие видные военные деятели, как Джордж Маршалл и Дуайт Эйзенхауэр, понимали, что военно-политическими комбинациями войны не выигрываются, а будущий мир невозможен без участия Советского Союза.

Именно эта перспектива не устраивала антикоммунистов. Ее, по убеждению авторов меморандума 121, следовало сорвать. Как? Да всеми правдами и неправдами! Саботируя подготовку второго фронта, сея недоверие к советскому союзнику, пытаясь «упредить» освобождение народов Европы, поставить преграды их демократическому развитию после войны. Ведь что мог означать панический вопль о «коммунистической угрозе» для Европы в те годы и месяцы, когда континент томился под гнетом гитлеризма, а коммунисты несли ему свободу? На доновановско-папеновском жаргоне это означало сменить одну оккупацию другой, не допустить поражения прогнивших и скомпрометировавших себя режимов. Именно в этом направлении и разрабатывался главный практический замысел в «послеквебекский период» — добиться смены гитлеровского режима прежде, чем удары советских войск сотрут его с лица земли.

Так в логический ряд встают те, на первый взгляд, непостижимые и абсурдные шаги, которые предпринимало УСС — да и не только оно — в своей закулисной дипломатии. Раз необходимо какое-то «центристско-социалистское», генеральское или иное правительство для Германии, то надо его искать. Тогда понятны авансы Даллеса и Хьюитта. Даже чудовищные по циничности предложения Морде становятся объяснимыми.

Да, о меморандуме 121 нам еще не раз придется вспомнить. В нем открытым текстом было сказано то, о чем обычно молчат.