«Братство» за работой

«Братство» за работой

Воскресным днем 20 ноября 1985 года по улицам вольного ганзейского города Бремена в полном молчании двигалась необычная демонстрация. Ее участники — преимущественно молодежь — все были в черном, несли огромное черное полотнище с надписью: «Пусть наш народ научится никогда больше не угрожать другим народам». Демонстрация шла к заводам фирмы МББ, где юноши и девушки развернули фанерные стенды и начали раздавать прохожим листовки.

Что же это была за демонстрация? Мне попала в руки листовка с текстом, из которого все становилось ясным. Это оказались выдержки из дневника одной жительницы города, которой в 1943 году было всего лишь 16 лет. В нем она рассказывала о том, что каждый день мимо ее дома прогоняли под конвоем группы советских военнопленных. Гнали их из лагеря Даммаккер (в просторечии «русского лагеря») на работу, на военный завод. «Шли они истощенные, в обносках. В задних рядах можно было видеть, как совершенно изможденных несли на руках. Бывало, кто-то падал, товарищи его подхватывали. Сегодня охранник ударил прикладом одного из узников, он упал. Вечером его уже не было в шеренгах».

Более 40 лет спустя молодые бременские антифашисты решили напомнить своим землякам о страшных днях фашизма, о страданиях, причиненных им другим народам, в первую очередь советскому.

— Мучения этих людей напоминают нам о необходимости бороться сегодня против опасности новой войны, — говорил у стенда молодой парень.

— А почему именно в этот день вы вышли на улицу? — спросил я.

— Сегодня в нашей стране так называемый День поминовения. Мы в последнее время провели большую работу по расследованию нацистских злодеяний в нашем городе, где страдали сотни ваших соотечественников. Поэтому мы решили провести марш молчания, причем по тому самому маршруту, по которому гнали узников.

— Куда?

— К заводской площадке, где они работали.

— На каком заводе?

— Это был авиазавод фирмы «Фокке-Вульф». Сейчас здесь предприятие крупнейшего в ФРГ военного концерна МББ…

«Фокке-Вульф», «Фокке-Вульф»! Это словосочетание крепко запало в память каждого, кому в годы войны приходилось испытать на себе удары гитлеровской авиации. Три зловещих названия: «Мессершмитт», «Юнкере», «Фокке-Вульф» несли гибель советским людям, советским воинам. Помнится, лежа в траншее на берегу Дона, всматривался я в небо — будут бомбить паромную переправу или нет? Пройдут ли через нее машины нашего радиодивизиона? И вот слышится зловещий гул, а силуэты самолета малознакомые: «Юнкерсы» уже всем были известны, а вот эти четырехмоторные? «Фокке-Вульф-200», — пояснил кто-то. «Дальний. Идет бомбить тыл».

Но одного мы тогда не знали: что бременская авиационная фирма «Фокке-Вульф» была в значительной части… американской.

Могло ли такое быть? Выпущенные на американском заводе бомбардировщики — на службе Геринга, идут бомбить Сталинград? Увы, все возможно в том мире, где решают не совесть и честь нации, а прибыли.

Итак, вот эта позорная история. Когда в начале 30-х годов глава ИТТ Состенес Бен расширял свою всемирную телефонно-телеграфную империю, его путь вел и в Берлин. Здесь, побывав на приеме у Гитлера (об этом мы знаем), он завязал тесные связи с Герингом. Именно ему Бен оказал огромную услугу, приобретя 28 процентов акционерного капитала бременской фирмы «Фокке-Вульф». Сделано это было умело: формально эти 28 процентов перешли к «чисто немецкой» фирме «Лоренц АГ». Однако «Лоренц» уже давно принадлежала ИТТ вместе с другой крупной фирмой СЭГ.

Европейские филиалы Состенеса Бена приносили ему немалые прибыли, и он не собирался терять их из-за какой-то там войны. Например, после того как США вступили в вооруженную схватку с Гитлером, Бен — это было в марте 1942 года — отправился в Мадрид, где встретился с главой своего немецкого филиала Герхардом Вестриком — тем самым, который пытался по указанию Геринга организовать сопротивление избранию Рузвельта в 1940 году. В Мадриде обсуждался сугубо практический вопрос — как улучшить систему связи Германии, ее авиации и флота? ИТТ заключил с германскими ВВС и ВМФ контракты на поставки телефонной аппаратуры, радаров, взрывателей (30 тысяч в год), систем воздушного оповещения; впоследствии ИТТ поставляла компоненты для «Фау-1» и «Фау-2», которые разрушали английские города. На долю стран «оси» выпадало добрых 13 процентов мирового объема операций концерна. Неудивительно, что центральное управление ИТТ не прерывало своих связей с заводами, работавшими в гитлеровской Германии и ее сателлитах. На процессе венгерского филиала ИТТ «Лоренц», состоявшемся после войны в Будапеште, эти связи были раскрыты. Вот выдержка из протокола допроса одного из директоров филиала Гейгера:

«Судья: Поддерживали ли американцы во время войны какие-либо контакты с фабрикой?

Гейгер: Контакты были.

Судья: Каким образом?

Гейгер: Они присылали своих представителей, которые раньше работали на берлинском филиале фирмы «Стандард». Уполномоченный бывшего берлинского завода «Стандард» контролировал наше предприятие и управлял им.

Судья: А это лицо поддерживало контакт с американцами в военное время?

Гейгер: Насколько я информирован — да.

Судья: Где?

Гейгер: За границей.

Судья: У меня есть данные, что вы сами поддерживали контакты. Вы знали, что полковник Бен часто бывал в Швейцарии?

Гейгер: Да, после вступления США в войну.

Судья: И тогда производство на ваших заводах не было затронуто?

Гейгер: Да, дело шло до самого конца войны».

Да, почти до самого конца войны — вплоть до того, что оборудование ИТТ использовалось вермахтом для системы перехвата, развернутой в Северной Франции на случай высадки англо-американских войск. Что же касается фирмы «Фокке-Вульф», то за годы войны бременские американо-немецкие авиастроители поставили для воздушных армад Германа Геринга:

— истребитель «Фокке-Вульф-190», который с 1941 года стал широко заменять известный Me-109 (это была так называемая «программа Удета», названная по имени главного инспектора фашистской авиации);

— транспортный «Фокке-Вульф-200» (он же бомбардировщик, которому было присвоено название «Кондор») сыграл большую роль в борьбе люфтваффе против англо-американских морских конвоев;

— истребители Та-152, Та-153 и Та-154, которые в конце войны конструировались профессором Куртом Танком и на которые возлагались большие надежды.

И вот, мягко говоря, шутка истории: после окончания войны концерн ИТТ предъявил претензии американскому правительству… за ущерб, нанесенный его заводам в Германии в результате действий англо-американской авиации. Иск разбирался более 20 лет, и в 1968 году правительственная комиссия по урегулированию иностранных претензий вынесла решение: выплатить ИТТ 17 миллионов долларов, в том числе за ущерб заводам «Фокке-Вульф» — 5 миллионов. Так концерн нажился вдвойне: и за счет гитлеровской Германии, и за счет своего собственного государства. Поистине деньги не пахнут!

Американские власти установили десятки фактов прямого участия ИТТ в работе гитлеровской военной машины. В 1946 году министерство юстиции подготовило обвинительный акт против ИТТ и его европейского филиала ИСЭК (та же фирма «Стандард»!), который — цитирую — «во время войны поддерживал контакты с фирмами в Англии, в нейтральных странах, а также, насколько это позволяли обстоятельства, с фирмами, находящимися во вражеских или оккупированных врагом странах под руководством нацистского агента Герхарда Вестрика. Вестрику во время войны Состенес Бен поручил руководство сетью заводов ИТТ в ряде стран и уполномочил представлять интересы системы ИТТ в Германии». Однако это обвинительное заключение так и не было подписано, и в 1947 году его отправили в архив. А как могло быть иначе, если Состенес Бен своей собственной персоной в форме полковника армии США появился сначала в освобожденной Франции, а затем в оккупированной Западной Германии, чтобы восстановить свою «европейскую империю»?

Если авиация Геринга летала на самолетах ИТТ, то моторизованные колонны Гудериана и Манштейна пользовались услугами других американских концернов — «Форд» и «Дженерал моторе». Заводы Форда в Кёльне спокойно работали всю войну, хотя город был превращен в развалины. Кроме того, с 1940 года начал выпускать двигатели и автомашины фордовский завод в Пуасси; членом его правления был Эдзел Форд, получивший от госдепартамента США право неконтролируемой переписки со своим филиалом, работавшим на вермахт. Другой филиал Форда был создан в Оране (Алжир) — он работал на армию фельдмаршала Роммеля. Когда министерство финансов США занялось деятельностью этих предприятий, то констатировало, что их «характер отвечает интересам исключительно Германии». Но дальше констатации дело не пошло…

А как вели себя наши старые знакомые из базельского Банка международных расчетов (БМР)? В конце войны этот вопрос специально расследовало то же министерство финансов США. Его представитель Орвис Шмидт отправился в Базель, чтобы подробно побеседовать с американским представителем в БМР Маккитриком.

— Почему немцев устраивало то, как действовал банк в годы войны, и почему они продолжали платежи банку? — спросил Шмидт.

Банкир ответил:

— Для того чтобы это стало понятно, необходимо, во-первых, оценить всю меру доверия, которое ведущие банкиры испытывают друг к другу и степень их решимости вести честную игру…

О какой же «честной игре» шла речь? Маккитрик пояснил, что уже тогда, в годы войны, шла речь о предоставлении банковских займов «для послевоенного восстановления Германии». Когда же Шмидт спросил своего собеседника о судьбе золота, награбленного нацистами, тот сказал, что знает, где оно. Более того, он признал, что нацисты переправили часть этого золота в сейфы БМР.

— После войны вы его найдете тщательно отсортированным и учтенным! — заверил Маккитрик.

О каком золоте шла речь?

…Когда король Бельгии Леопольд III оказался интернированным немецкими войсками в загородном замке Лаакен, то счел нужным сообщить оккупантам, что золотой запас его страны находится во Франции и спрятан в местечке под Бордо. Король спросил: не будет ли Гитлер любезен вернуть это золото?

Любезность Гитлера? Как бы не так! Оккупанты стали искать золото — как бельгийское, так и французское, — но отнюдь не для возвращения его хозяевам. Вишийское правительство не скрывало: да, бельгийский Национальный банк депонировал у своих французских коллег 4944 ящика, в которых находились 221 730 килограммов чистого золота. Кроме того, в распоряжении Банка Франции имелись 1208 ящиков (57 000 килограммов) польского золота, а также 10 тысяч килограммов золота, принадлежавшего Люксембургу, Норвегии, Чехословакии и другим странам. Но все эти запасы уже находились вне Франции: 18 июня 1940 года, через 20 часов после капитуляции маршала Петена, от причалов портов Брест и Лориент отошли тяжело груженные суда, в том числе крейсер «Виктор Шельхер» с золотом Бельгии. «Золотой караван» достиг Дакара через десять дней. Здесь ценности выгрузили и отправили железной дорогой в Сенегал — сначала в военный городок Тиес, а затем в глубь страны, в город Каес, находящийся в 670 километрах от побережья. Казалось бы, надежно?

Но захватчики не унывали. Не смущаясь в выражениях, глава немецкой делегации на «переговорах» Иоганнес Хеммен заявил президенту Банка Франции Бреару де Буасанже:

— Мы завоевали Бельгию! Теперь командуем мы. Все права и собственность перешли к нам!

Месье де Буасанже недолго сопротивлялся: когда Хеммен, не имея никаких полномочий на это, заявил, что Бельгийский банк желает «вернуть золото» из Сенегала, французский финансист принял это как должное. Дало свое согласие и правительство Виши. Так началась вторая «одиссея» бельгийского золота. Только на пути из Каеса в Тиес ящики перегружали четыре раза, дальше повезли железной дорогой до Куликоро, потом снова автомашинами, затем на лодках по Нигеру до Томбукту, старинными караванными путями через Сахару — на верблюдах и автомашинах-вездеходах — более 1700 километров до Бешара, наконец, снова по железной дороге до Алжира. Отсюда золотой груз был переброшен по воздуху в Марсель. Последний этап пути — в немецких военных вагонах до Берлина. 2 октября 1942 года Немецкий Рейхсбанк подтвердил получение 4854 ящиков (кое-что, видимо, «пропало» по дороге).

Но главное было впереди: нацистской военной экономике нужно было золото, чтобы расплачиваться за сырье и другое необходимое за пределами Германии — в Швейцарии, Швеции, других странах. Золотой запас страны был на исходе, а награбленное бельгийское золото, отлитое в слитках с соответствующими штемпелями, иностранные банки брать не хотели. Как быть? Надо было найти нетребовательного покупателя, готового пойти на нарушение правил международного финансового обмена. И эти покупатели нашлись — в первую очередь банк м-ра Маккитрика. Недаром в ноябре 1943 года специальный советник министерства финансов США Гарри Уайт заявил:

— Банк контролируется немцами. Германия действует очень хитро и надеется использовать его для восстановления своей финансовой мощи. В то время как наши американские парни сражаются с немцами, президент-американец ведет цела с немцами…

Газета «Нью-Йорк тайме» была такого же мнения, спрашивая: «Должно ли это означать, что в нашем столь безнадежно разорванном на части мире воюющие стороны молчаливо согласились сохранить своеобразный оазис?..»

Да, США согласились. Вслед за похищенным гитлеровцами в Вене австрийским золотом, осевшим в сейфах БМР, последовало золото чешское, оказавшееся в Берлине не без помощи руководителей БМР. Теперь была очередь за золотом бельгийским. Похищенные слитки (а также золотые коронки, снятые с жертв Освенцима) стали поспешно в Берлине переплавлять, ставить на слитках имперские штемпеля и отправлять в Швейцарию, в специально для этого оборудованное «депо» Рейхсбанка в Берне. Отсюда золото на 428 миллионов швейцарских франков перекочевало в БМР. Другим покупателем стал Швейцарский национальный банк: он выплатил за награбленные слитки Берлину 1,2 миллиарда франков. Причем господа банкиры в Базеле и Цюрихе прекрасно знали суть дела: ведь к концу 1938 года немецкие золотые запасы равнялись 70,8 миллиона марок (что равнялось 122 миллионам швейцарских франков). Откуда же взялись еще 1,6 миллиарда? Изучив все прямые и косвенные данные, швейцарский историк Вернер Ринге подсчитал: гитлеровская Германия в результате своих «трансакций» в Берне получила ни много ни мало — 3 миллиарда швейцарских франков на свои прямые военные нужды.

Но вернемся к американским поставщикам вермахта. Их «философию» отлично выразил президент «Дженерал моторе» Альфред Слоан в письме одному из акционеров компании: «Дженерал моторе» является международной организацией. Она действует почти во всех странах мира… Много лет назад — еще до прихода "итлера к власти — «Дженерал моторе» вложила значительные средства в фирму «Адам Опель А Г». Эта операция принесла большую прибыль, и, отвлекаясь от политики, я полагаю, что в будущем, с точки зрения возможностей развития и получения прибылей, эта акция окажется равной, если не большей по значению, чем многие другие инвестиции нашей корпорации. Фирма контролирует около 50 процентов данной отрасли промышленности Германии… В этих условиях, я полагаю, мы должны вести себя как немецкая организация, привлекающая немецкий капитал».

Пожалуй, отчетливее не сформулируешь принципы «транснационального» предательства, легализирующего сотрудничество американских монополий с нацистскими агрессорами!

Есть и другой аспект. Когда сейчас многие западные историки и экономисты упорно повторяют легенду о «решающем вкладе» американских поставок в победу Советских Вооруженных Сил, то к их утверждениям надо сделать еще один серьезный корректив. Из тех нескольких процентов, которые действительно составили поставки США (мы за них были и остаемся благодарными!), необходимо вычесть те суммы, на которые ИТТ, «Дженерал моторе» и другие участники зловещего «братства» поставили вооружения Гитлеру.