Отодвигая железный занавес. Албанская трагедия

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Отодвигая железный занавес. Албанская трагедия

После трех лет пребывания в Италии, с 1948. по 1951 год, мне пришлось участвовать в крупномасштабной попытке Соединенных Штатов «отодвинуть железный занавес». Я тогда оказался в Албании (по той, не слишком убедительной причине, что прожил там с пяти до девяти лет). В то время эта маленькая страна внезапно приобрела важность, потому что политикам она казалась наиболее уязвимой мишенью для нашего нового агрессивного антикоммунистического крестового похода.

Почему? Дело в том, что с севера и востока Албания окружена Югославией, которая, хотя и оставалась коммунистической, тем не менее порвала связи с Советским Союзом. Поэтому мы полагали, что «юги» (так мы называли югославов) воспротивятся любой попытке Советов прийти на помощь Албании, когда мы попытаемся свергнуть албанского диктатора Энвера Ходжу.

На юге находилась Греция, историческая родина демократии, граница которой предоставляла сухопутный доступ к крохотной горной стране, площадью всего около 11 тысяч квадратных миль. Более того, хотя сама Албания находилась под властью жестокого коммунистического правительства, ее жители чувствовали сильную привязанность к Соединенным Штатам, поскольку за несколько предыдущих десятилетий туда эмигрировали сотни тысяч албанцев. Большинство из них осели в Америке и стали американскими гражданами, но некоторые, накопив достаточную, по их мнению, сумму на черный день, вернулись на родину. И тем не менее ощущали себя американцами в большей степени, чем албанцами. Таким образом, в сердцах этих замечательных людей и даже тех, кто никогда не покидал родную страну, Соединенные Штаты занимали особое место.

В моих детских воспоминаниях это была страна чудес, населенная высокими, до зубов вооруженными туземцами, одетыми в костюмы, оставшиеся неизменными в течение многих столетий. В тени негостеприимных скалистых гор турецкие мечети соседствовали с руинами времен Римской империи. В годы, когда я жил здесь ребенком, во всей столице насчитывалось лишь два автомобиля да и те использовались не слишком часто, так как расстояния были невелики. Свободные от транспорта улицы были заполнены людьми и тяжело груженными ослами, двигавшимися неторопливо во всевозможных направлениях. Время от времени среди белого дня мог раздаться ружейный выстрел, ставящий окончательную точку в родовой кровной мести, но подобные вещи почти не привлекали внимания, — это считалось личным делом каждого из семейств.

Поэтому неудивительно, что Вашингтону казалось, будто жестокий албанский коммунистический режим с шаткой экономикой, построенной по сталинской модели, не сможет противостоять не только шпионажу, но и последующей попытке свержения правительства. Поскольку Соединенные Штаты, возглавляемые Дуайтом Эйзенхауэром и Джоном Фостером Даллесом, планировали нечто большее, чем простое «сдерживание» коммунизма, то Албания представлялась прекрасным местом для осуществления этих планов.

К несчастью, американское руководство оказалось излишне оптимистичным в определении того, чему еще предстояло научиться в будущем: каким образом лучше осуществить свержение правительства другой страны. И хотя Америка уже доказала свои прекрасные возможности в проведении военных операций во время Второй мировой войны, впоследствии ей потребовалось приобрести совершенно иные навыки, необходимые для борьбы с жестокими и коварными коммунистическими врагами.

Американцы, вовлеченные в эту антиалбанскую кампанию, независимо от того, были ли они связаны с ЦРУ, военной разведкой, государственным департаментом или с Белым домом, брали за образец опыт сотрудничества Англии и Соединенных Штатов с французским антифашистским Сопротивлением в годы Второй мировой войны, полагая, что аналогичная помощь может привести к свержению коммунистических режимов в Восточной Европе. Однако мы забыли, что у нас не было никакого опыта борьбы с подобными просоветскими правительствами, так как в период недавней войны Советский Союз являлся нашим союзником, а не противником. Мы совершенно не понимали разницы между сопротивлением в странах Западной Европы германским оккупационным силам, имевшим дело почти с поголовно враждебно настроенным населением, и послевоенной ситуацией в только что образованном коммунистическом блоке.

В период 40–50-х годов в корне изменилось соотношение сил на политической карте мира. Советские оккупационные войска, не знавшие сострадания, имевшие подавляющее превосходство в численности, поддерживали тесную связь с коммунистическими силами внутренней безопасности восточноевропейских стран и постоянно помогали удерживать власть, захваченную с помощью советского оружия. Главной нашей ошибкой была попытка провести аналогию между ситуацией, сложившейся в Восточной Европе, находившейся под властью коммунистов, с Францией 1943 года. Однако даже без учета особого отношения албанцев к Америке, труднопроходимый горный рельеф и независимый национальный характер местного населения предоставляли нам особые возможности для ведения подрывной работы, если бы не обстоятельство, о котором в тот момент мы не имели ни малейшего понятия, — в наших рядах оказался предатель. Поэтому все попытки освобождения Албании с помощью проникновения в страну лояльных Западу албанцев были обречены на неудачу из-за постоянного и систематического противодействия человека, которому мы, к сожалению, полностью доверяли.

Ни разу не став жертвой предательства за все предыдущие четыре года военной службы, я меньше всего ожидал столкнуться с ним на новой службе, где секретности и внутренней безопасности уделялось особое внимание. Однако невозможно было не удивляться действию до странности усложненной бюрократической машины Вашингтона, пытавшейся провести одновременно две разные операции, участники которых из-за маленьких размеров страны часто только мешали друг другу.

Наладить координацию между ними оказалось сложно, так как одна управлялась из греческого отделения ЦРУ, а руководство другой осуществлялось с территории Италии. Лично меня не слишком беспокоило то, что планировалось в Афинах, потому что все мои операции управлялись из Рима.

Как потом выяснилось, направленная против Албании формально независимая, но на самом деле «скоординированная» силовая акция, спланированная в Греции, проводилась в соответствии с договоренностью совместно с англичанами. Следуя примеру тесного англо-американского взаимодействия во Франции во время войны, это новое соглашение предполагало обмен информацией о целях и деталях тайной деятельности в Албании членов команд наших двух стран. Однако, как оказалось, именно это соглашение и послужило причиной полного провала всех наших планов. Концепция обязательной координации, положенная в основу албанской операции, подразумевала наличие посредника между офицерами ЦРУ и британской разведки, базирующимися в Риме и Афинах. В Вашингтоне взаимодействие со штаб-квартирой ЦРУ осуществлял высокопоставленный сотрудник британской разведки Гарольд «Ким» Филби. С 1949 по 1951 год, в самый активный период албанской операции, Филби имел полный доступ к информации о действиях обеих стран, работая в тесном контакте с Джеймсом Энглтоном из ЦРУ, являвшимся в то время начальником оперативного отдела, а позже занявшим пост главы вновь организованного подразделения контрразведки. В обеих своих ипостасях Энглтон делился с англичанами сведениями о координатах предполагаемых точек заброски албанских агентов, работающих на ЦРУ, причем контролируемых как из Греции, так и из Италии. (Под точками заброски подразумеваются тщательно отобранные площадки, на которые воздушным путем доставляются люди и снаряжение.)

К несчастью, за внешним шармом Филби и кажущейся преданностью англо-американскому союзу скрывалась его давняя лояльность по отношению к Советскому Союзу и КГБ. Гораздо позднее выяснилось, что вся информация об операциях поступала непосредственно его советским хозяевам, что позволяло тем заблаговременно снабжать коммунистическое албанское правительство точными координатами каждого места высадки десанта. И хотя из собственного опыта ранее мне неоднократно приходилось быть свидетелем замедленной реакции албанских военных, в данном случае они уничтожили всех наших агентов.

Лично для нас, кто отвечал за вербовку албанских лазутчиков, за их профессиональное обучение и заброску на родину, невозможность связаться с ними сразу после их высадки и последующее понимание того, что они, должно быть, арестованы, стало огромным психологическим шоком. В чем были наши ошибки? Вновь и вновь анализируя свои действия, мы не могли не изумляться эффективности действий служб албанской госбезопасности в противодействии нашим планам. Никому в ЦРУ и в голову не приходило, что наши соотечественники-албанцы были обречены на смерть обходительным офицером связи британской разведки, напрямую работающим на СССР.

Интересно вспомнить, что много лет спустя обаятельный и весьма неглупый Джеймс Энглтон сказал мне: «Я всегда подозревал, что с этим Филби что-то не так». Однако это заявление вызывает определенные сомнения, поскольку он никогда не делился своими подозрениями ни с кем из своих коллег и не предпринимал в то время никаких превентивных мер.