Трагедия под Сталинградом
Трагедия под Сталинградом
Как известно, трагедия под Сталинградом стала поворотным пунктом всей восточной кампании. Она ознаменовала собой начало окончательного поражения Третьего рейха. А ведь направления главных ударов и сила советских наступательных операций вовсе не были для нас неожиданными. Мы прекрасно отдавали себе отчет и в том, что наша операция в юго-восточном направлении все более растягивала левый фланг. А это представляло собой скрытую для нас самих угрозу. Советы прекрасно разобрались в обстановке и поняли, что здесь можно нанести сокрушающий фланговый удар. Но его можно было предупредить. Задолго до русского наступления мы имели немало разведывательных данных, свидетельствовавших о возможности появления в районе Сталинграда еще в октябре – ноябре 1942 года новых крупных мобильных сил противника, готовых к ведению боевых действий в зимних условиях.
Так, 4 ноября 1942 года поступило важное донесение по линии абвера. В нем говорилось:
«По полученным от доверенного лица сведениям, 4 ноября состоялось заседание военного совета под председательством Сталина, на котором присутствовали двенадцать маршалов и генералов.
На нем приняты следующие основные решения:
а) в ходе операций принимать необходимые меры, чтобы избежать больших потерь в людях;
б) территориальные потери не столь важны;
в) сохранение промышленных предприятий и баз снабжения, их своевременная эвакуация из угрожаемых районов – жизненно важная задача (уже отдан приказ об эвакуации нефтеперегонных и машиностроительных заводов из Грозного и Махачкалы в районы Нового Баку, Орска и Ташкента);
г) полагаться на собственные силы, а не на помощь западных союзников;
д) строжайшие меры против дезертирства: с одной стороны, усиление политико-воспитательной работы в войсках и улучшение обеспечения личного состава продуктами питания и, с другой, расстрел на месте и строжайший контроль со стороны НКВД;
е) провести все запланированные наступательные операции по возможности еще до 15 ноября, насколько это позволят погодные условия.
Главные удары:
– от Грозного в направлении Моздока,
– в районе Нижнего и Верхнего Мамона в Донской области,
– под Воронежем, Ржевом, южнее озера Ильмень и под Ленинградом.
Фронтовые части усиливаются за счет резервов».
* * *
В декабре 1942 года я провел совещание с офицерами службы оперативной разведки групп армий и армий, с одной стороны, и сотрудниками первой группы своего отдела – с другой и высказал конкретные пожелания и рекомендации нашего отдела по поводу улучшения оформления и качества ежедневных донесений. Речь шла, прежде всего, об оценке противника, важнейших показаниях пленных, нумерации частей, а также о данных радиоразведки и тактической разведки.
В заключение я затронул и некоторые технические проблемы, которые хотя и были прекрасно известны всем присутствующим, но на практике с ними обращались небрежно, что нередко приводило к непониманию и путанице:
а) когда противник переходит в наступление, докладывать главным образом о его силах и одновременно, если это возможно, нумерацию введенных им в дело частей;
б) данные авиаразведки докладывать с указанием времени, когда она производилась;
в) малоизвестные населенные пункты описывать более подробно;
г) донесения представлять в срок, даже если к указанному времени не собраны еще все необходимые данные. Для сотрудников первой группы нашего отдела было гораздо легче заблаговременно начинать работу даже при наличии отрывочных сведений, нежели после длительного ожидания получать полные донесения, которые они не могли уже тщательно проанализировать к докладу командованию.
Постоянную заботу в то время представляли собой донесения по данным авиаразведки, так как в основной своей массе они поступали в отдел слишком поздно. Поэтому мы ввели телефонные донесения по точно установленному графику, в ходе которых офицеры службы оперативной разведки армий, отвечавших за связь с авиацией, докладывали в штабы групп армий все поступившие сведения, естественно, без дешифровки аэрофотоснимков. В соответствии с нашей установкой дневные донесения от групп армий поступали в генеральный штаб до 19 часов, а ночные – до 7 часов утра. Передаваемые офицерами службы оперативной разведки групп армий дневные донесения с данными авиаразведки играли значительную роль при оценке противника. Но их не всегда можно было использовать в докладах фюреру, поскольку главнокомандующий военно-воздушных сил не считал их официальными, в связи с чем часто происходили недоразумения. Поэтому я обратил внимание на необходимость своевременного получения нашим отделом официальных донесений, идущих через офицеров службы оперативной разведки в авиации.
Дословно я тогда сказал:
«Десятидневные донесения о дислокации и действии артиллерии противника иногда отвергались командованием: слишком много в них было неточностей и пустых слов. Однако, пройдя стадию детской болезни, эти данные стали неплохо вписываться в общую картину положения на фронте. Предложения некоторых армий и групп армий об упрощении донесений в середине декабря учтены в новом приказе, так что теперь не остается оправданий для опозданий и ошибок.
К другим донесениям относятся целиком и полностью те критические замечания и требования, что предъявлены к донесениям об артиллерии противника. Они чего-то стоят лишь тогда, когда поступают вовремя в генеральный штаб. На многих примерах можно показать, что в них содержатся ценнейшие данные о положении противника, особенно в отношении перегруппировок его войск или же сосредоточения сил на главных направлениях.
Для того чтобы вовремя получать важнейшие сведения, отдел ввел в практику предварительные донесения по телефону. В результате этого общая картина положения артиллерии противника теперь выясняется в кратчайшие сроки. Вместе с тем остается в силе распоряжение о своевременном представлении письменных донесений, поскольку в них содержатся детали, значительно дополняющие обстановку.
Десятидневные донесения о пленных и захваченных трофеях зачастую представлялись лишь после напоминаний главным командованием. Так как эти сведения предназначены не только для начальника генерального штаба, но и для ориентировки фюрера, необходимо соблюдать указанные сроки составления и представления сводок вермахта и тому подобного.
Представлены донесения своевременно или же с опозданием, все равно работа нашего отдела должна идти по установленному графику. Конечно, соблюдение сроков облегчает наш труд, делает его более эффективным.
Перехожу к последнему вопросу: речь идет о разведывательных сводках.
Разведывательные сводки в общем-то представляются регулярно, однако желательно еще более ускорить этот процесс. Обращаю при этом внимание на то, что все армии и группы армий представляют нам сводки обязательно. Что же касается корпусных и дивизионных сводок, то их следует присылать в тех случаях, когда в них содержатся новые сведения особой важности. К ним относятся, например, данные о настроениях, морали, боевом духе противника, то есть те вопросы, которые в текущих донесениях обычно не содержатся, но представляют несомненный интерес для общей оценки. Нужно не задерживать и отправку трофейных документов, поскольку в настоящее время они поступают в значительной своей части в главное командование сухопутных войск столь поздно, что их оценка становится бесполезной».
* * *
10 февраля 1943 года я написал следующие «Соображения по обстановке»:
«Ретроспективный анализ событий приводит к выводу, что их развитие с середины ноября по настоящее время – за исключением первого удара противника против 3-й румынской армии – результат серии грубейших ошибок со стороны верховного руководства, причем военное командование в момент принятия того или иного решения полностью понимало, к каким последствиям они могут привести. Причины, почему они, эти решения, тем не менее были приняты, в рамках данного обзора не затрагиваются.
Не говоря уже о полной несостоятельности наших союзников, русским удалось добиться крупных успехов благодаря применению немецких же принципов управления войсками: русское военное командование, в частности маршал Жуков, пользуется полной свободой действий в рамках выполнения поставленных перед ним задач; принципы ведения боевых действий русские строят теперь на основе немецких методов и оперативных взглядов. Мы же, напротив, в значительной степени переняли русские методы жесткого регулирования сверху всех вопросов, вплоть до мелочей, чем отчасти объясняются наши поражения. Командный состав ныне избегает принятий самостоятельных решений и действий из опасения предстать перед военно-полевым судом. В результате теряется одна из важнейших предпосылок успешного ведения маневренных боевых действий. Мы слишком связали себя и не действуем более оперативно. Забыто, что война – искусство и требует полной отдачи от военного человека всех его физических и духовных сил, знаний, умения и способностей. Учиться и еще раз учиться – вот, пожалуй, первое требование, которое предъявляется к немецкому офицеру. Необходим и высококвалифицированный генеральный штаб, во всех звеньях которого используются лучшие качества офицеров-фронтовиков.
Исходным пунктом для оценки возможностей развития обстановки в будущем является ретроспективный анализ ее развития с ноября прошлого года.
Нужно сказать о том, что намерения противника и возможное развитие обстановки оценивались нами всегда своевременно. Это подтверждают представленные начальнику генерального штаба ежедневные вечерние письменные оценки противника и положения на фронте. Вот образчики таких документов.
А) Наступательные операции противника против 3-й румынской и нашей 6-й армии.
Первые признаки готовящихся операций, которые позднее привели к окружению 6-й армии, были нами вскрыты в конце октября – начале ноября 1942 года. На основании наших документов генерал-полковник Гальдер неоднократно докладывал о том, что противник может перейти к наступательным операциям в районах устья Хопра и излучины Дона. Начиная с 9 ноября 1942 года в оценке положения противника указывалось на готовящуюся им крупномасштабную наступательную операцию против 3-й румынской армии. Почти одновременно мы отмечали подготовку наступления против 8-й итальянской и 2-й венгерской армии в районе Воронежа. 21 ноября 1942 года были вскрыты намерения противника окружить 6-ю армию, а через три дня – 24 ноября – кольцо советских войск вокруг нее замкнулось.
Для будущих историков хочу подчеркнуть: с того момента в генеральном штабе высказывалось мнение о целесообразности немедленного вывода 6-й армии из окружения. Это нужно было сделать обязательно, учитывая, что у нас не хватит сил для деблокирования армии Паулюса. За отход немецких войск от Сталинграда говорило и то обстоятельство, что мы не смогли бы организовать ответный контрудар из-за нехватки резервов: на других направлениях наши войска были скованы активными действиями русских.
Отвод армии Паулюса спас бы ее от уничтожения. К тому же ее можно было бы использовать для усиления группы армий «Дон», которая остро нуждалась в резервах. Уже тогда выдвигался план (в духе традиционных немецких генштабистских решений крупного масштаба) – быстрый отвод группы армий «А» за Дон с оставлением плацдарма в восточной части, на рубеже Таманского полуострова, что дало бы возможность разгромить имевшимися силами наступавшие в центральной части Дона русские войска и сохранить инициативу в наших руках для нового наступления на юге. Выдвигавшееся в то время возражение, что состояние дорог в зимних условиях не позволит провести такие операции, было опровергнуто ходом дальнейших событий…
Б) Наступление противника против 8-й итальянской и 2-й венгерской армии.
9 декабря 1942 года в оценке противника указывалось, что русские после того, как их наступление в центре захлебнулось, перенесут свои основные усилия на южный фланг, чтобы перейти к решающим операциям, используя свои предыдущие успехи. 16 декабря 1942 года начались наступательные действия против 8-й итальянской армии, а 12 января 1943 года – против 2-й венгерской армии. И в том и в другом случаях вскоре после начала наступления проявилась полная несостоятельность наших союзников, несмотря на то что на их поддержку были брошены отдельные немецкие части.
Немецкая САУ Marder III на окраине Сталинграда
Позднее, с началом развала итальянской армии в середине декабря 1942 года, стало ясно: восстановить линию фронта и возвратить инициативу можно лишь в том случае, если мы примем нелегкое решение и отведем наши войска и силы наших союзников на новые рубежи. Решение об отводе частей группы армий «А», несмотря на настойчивые предложения моего отдела, было принято только в конце декабря 1942 года. Эта затяжка сказалась на положении группы армий «Дон», которую пришлось отводить позже из-за начавшегося отхода частей группы армий «А» в северном направлении на Ростов. 11 января 1943 года мы доложили о трудном положении 2-й армии, а 15 января, через три дня после начала наступления противника против 2-й венгерской армии, – о тяжелой обстановке в группах армий «А», «Дон» и «Б». Несмотря на дальнейшее ухудшение обстановки на правом фланге 2-й армии, решение об ее отводе, предложенное нами, затягивалось, в результате чего русские 24 января 1943 года разгромили правый фланг этого объединения. Обстановка на фронте 29 января 1943 года свидетельствовала об опасности подобного развития событий для южного фланга группы армий «Центр» и положения всех наших войск в целом.
В) Дальнейшее развитие обстановки в районах действий групп армий «Дон» и «Б» до 10 февраля 1943 года.
26 января 1943 года мы предупредили о возраставшей для группы армий «Дон» опасности, которую представляли части противника, продвигавшиеся через Старобельск и Славянск в глубину ее фланга. Но и в этом случае решение о вызывавшемся складывающейся обстановкой отводе войск, которое можно было бы принять еще 31 января (последние части группы армий «А», выходившие на север к Ростову, заняли уже новые оборонительные рубежи), было вынесено только после долгих колебаний. Их отход начался лишь 9 февраля 1943 года. Потеря десяти дней отразилась не только на сохранении сил группы армий «Дон», но и на обстановке в целом, так как у нас не оказалось в нужный момент достаточных сил и средств, чтобы задержать рвущиеся к Днепру через Харьков объединения противника (6-я и 3-я танковые армии, 69-я и 40-я общевойсковые армии).
Быстрое изменение обстановки на южном фланге уже 28 января 1943 года позволило нам сделать следующий вывод: в результате прорыва противником восточного фланга и центра 2-й армии положение всего фронта значительно усложнилось. Противник, по-видимому, понимает, что ему представилась возможность для достижения успеха:
а) путем нанесения удара в южном направлении через Славянск поставить группу армий «Дон» в такое положение, что она будет не в состоянии удержать фронт;
б) в результате продвижения в западном и северном направлениях за линию Купянск – Белгород овладеть значительной территорией, прежде чем нам удастся восстановить сплошную линию фронта;
в) используя свой успех по разгрому 2-й немецкой армии, продолжить наступательные операции в направлении Курска, чтобы выйти во фланг группе армий «Центр».
Таким образом, обстановка на южном фланге наших войск начинает приобретать решающее влияние на положение всего фронта.
Тем не менее, после выдвижения резервов из глубины боевых порядков группы армий «Центр» к ее южному флангу у нее останется достаточно сил и средств для создания прочных узлов обороны. Поэтому следует полагать, что направление главного удара в ходе дальнейшей операции русских будет перенесено в полосу действий нашей 2-й армии. Целью ее будет, по-видимому, попытка взломать линию фронта группы армий «Центр» с правого фланга во взаимодействии с фронтальными ударами. Однако противник сможет сохранить преимущество лишь в том случае, если будет в дальнейшем так же инициативно проводить свои операции».
Данный текст является ознакомительным фрагментом.