Авиация спецназа

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Авиация спецназа

Виктор Марковский

Продолжение. Начало см. в «ТиВ» № 12/2005 г.

Афганский фронт

Ухудшавшаяся обстановка требовала адекватных и скорых ответных мер. В числе первостепенных мероприятий выделялось усиление авиационной группировки и привлечение спецназа, имевшего репутацию хорошо подготовленных и профессиональных сил, приспособленных для действий в разнообразных условиях, в первую очередь разведывательно-ударного и диверсионного характера, осуществляемых автономно и на вражеской территории.

Уже находившиеся в ДРА 177-й и 154-й отряды к весне 1984 г. перевели к новым местам дислокации — в Газни и Джелалабад на пакистанском направлении, обновив личный состав подготовленными разведчиками с должной выучкой и опытом. Их дополнил 173-й отряд в Кандагаре, а затем и 668-й, размещенный у Бараки. В течение года полностью оформились зоны ответственности спецназа, к апрелю 1985 г. насчитывавшего уже восемь отрядов. Из Союза перебросили 334-й, 370-й и 186-й оспн, а на месте дополнительно сформировали 411-й оспн в Фарахе. Организационно с того же месяца отряды перестали быть отдельными и были сведены в две бригады СпН — «восточную» 15-ю в Джелалабаде и «южную» 22-ю в Лашкаргахе.

Структурные перемены существенно сказались на эффективности спецназа: бригадная организация позволяла перекрывать большие пространства, осуществляя маневр силами, проводя сбор и обмен информацией и обеспечивая весь спектр деятельности отрядов: от снабжения и налаживания разведывательной сети до организации боевых выходов и взаимодействия. Зона ответственности 15-й брспн перекрывала горные районы провинций Кунар, Нангархар, Газни и Лактия, в то время как под контролем отрядов 22-й брспн находились, по большей части, обширные пустыни и степи Регистана, Дашти-Марго и Хаша.

Формирование и комплектация отрядов СпН существенно отличались от «союзных» частей спецназа: так, в их состав включались подразделения минирования, огнеметные и гранатометные взводы, а на оснащение поступала бронетехника (БТР, БМП, БМД). Все это обеспечивало выход групп на задания и способность поддержать их в бою. Что же касается подготовленности и организации спецназа, то сама выучка его бойцов и командиров с выработкой тактических навыков и самостоятельности выгодно отличалась от общевойскового уровня, что оказалось особенно ценным в специфичных афганских условиях (оценивая действия Советской Армии, западные военные эксперты отмечали такие недостатки, как «неуклюжестьуправления, отсутствие всякой свободы принятия решения до уровня командира батальона, отсутствие какой-либо инициативы офицерского состава в ротном звене и ниже»). Стиль подготовки и характерный «почерк» спецназа, без всякой иронии, был воплощением ленинского положения о том, что «без инициативного, сознательного солдата и матроса невозможен успех в современной войне» 1*.

Круг задач спецназа был достаточно широк, но на первом месте постоянно находилась борьба с поставками оружия и боеприпасов душманским формированиям. Поскольку практически все снабжение и обеспечение деятельности моджахедов велось со стороны сопредельных государств (на месте те располагали разве что мастерскими по ремонту оружия и лазаретами, да и то на самых крупных базах), то пресечение этих поставок непосредственно сказывалось на активности противника, лишая его всего необходимого для ведения боевых действий — от патронов и амуниции до медикаментов и средств связи, которых на месте взять было просто негде.

1* В.И. Ленин, ПСС, Ш.9. с. 155.

Смотр десантной разведроты перед боевым выходом. Кабул, 70-я отдельная разведрота 103-й вдд.

Разведгруппа уходит на задание.

Поднимаясь в горы, технику, как правило, приходилось оставлять, и бойцы могли рассчитывать только на собственное стрелковое оружие. Группе в 15–20 человек обычно придавался автоматический гранатомет АГС-17 и крупнокалиберный пулемет «Утес», которые разбирали для переноски.

«Восьмерка» уходит в Панджшерское ущелье. Район Анава, 262-я овэ.

Характеризуя работу штаба 40-й армии, ее командующий Б.В. Г ромов писал: «В первую очередь наши усилия были направлены на борьбу с банд!руппами и караванами, проникавшими с территории Пакистана и Ирана». С апреля 1984 г. вступил в действие план «Завеса», ставивший целыо перекрытие границы и караванных маршрутов. К его исполнению привлекались 11 мотострелковых батальонов, 3 разведбатальона, 11 разведрот и 60 разведвзводов, ежедневно выставлявших 30–40 засад в приграничной зоне протяженностью 1000 км при глубине 100–300 км. Очевидно, что при охвате таких пространств добиться сколько-нибудь эффективного решения задачи было проблематично. Перехват караванов на вероятных маршрутах их движения среди пустынных пространств, множества горных проходов и троп оставался эпизодическим: так, по итогам летнего периода 1984 г. (май-сентябрь), лишь 8 % выставленных засад дали результат с захватом оружия и боеприпасов (при этом «стволов» удалось взять меньше, чем в предыдущем году, — 3839 штук против 4334 в 1983 г.).

Требовались более подготовленные, мобильные и оснащенные для достижения таких специфичных целей формирования. Отчитываясь о результатах осуществления плана «Завеса», начальник боевой подготовки СВ генерал-майор А. Лучинский констатировал, что при значительном количестве задействованных армейских сил «основу составляют батальоны спецназа и отдельная рота спецназа».

Стоит заметить, что командование 40-й армии пришло к практически тем же выводам, что и американцы во Вьетнаме: увязнув в борьбе с вездесущими партизанами и убедившись в бесперспективности «вьетнамизации» конфликта силами южновьетнамской армии и многочисленных попыток лишить партизан опоры на местах путем привлечения на свою сторону населения, строительством укрепленных «стратегических деревень», а то и тактикой «выжженной земли» с полной эвакуацией местных жителей, ведущую роль отвели «длинной руке» авиации и операциям «тайных сил», осуществлявшихся спецподразделениями армии и морской пехоты. Их главной задачей было разрушение структуры партизанского движения, от уничтожения баз и истребления верхушки вьетконговцев до пресечения снабжения партизан. На фоне массированных бомбежек джунглей такие операции обеспечивали наибольшую эффективность и целенаправленность, однако требовали действий на контролируемой противником территории в отрыве от основных сил. Спустя полтора десятилетия ситуация повторилась в Афганистане, и, испробовав «уставные» варианты, командование обратилось к помощи спецподразделеиий.

Размеры подконтрольных зон с учетом разнообразия местных условий, рельефа и климата районов Афганистана диктовали широкий спектр тактических приемов отрядов спецназа. Так, разведгруппы «южного» пояса большей частью практиковали засадные и рейдовые действия на автомашинах вдоль дорог и

вскрытых в пустыне караванных маршрутов. Отряды 15-й бригады, действовавшие среди горных массивов, малолюдных каменистых плоскогорий, ущелий и в «зеленке» кишлачных зон вдоль рек, чаще прибегали к налетам и захватам складов и лагерей мятежников. Трофеи при этом, по возможности, вывозились, асами базы «на будущее» минировались.

Обширность зон ответственности в большинстве случаев требовала использования авиации. Тому же 370-му оспн была поставлена задача «держать» участок в 300 км по фронту и до 200 км глубиной. Бронетехника и приданная артиллерия далеко не всегда могли поддержать действия разведгрупп. В горах их просто не удавалось вывести в нужный район, а на пустынных просторах они легко обнаруживались противником. Сама организация боевого выхода «на броне» с силами обеспечения была чересчур громоздкой, растянутой по времени и привлекала ненужное внимание к задуманным «мероприятиям», напрочь лишая рейд или засаду главных преимуществ — неожиданности и скрытности. На помощь приходили вертолетчики армейской авиации, успевшей подтвердить свою значимость в решении практически любых задач афганской кампании. Взаимодействие с авиацией придавало спецназу необходимую мобильность и оперативность действий. Нередко вертолеты оказывались единственным средством доставки и поддержки разведгрупп, к тому же, с воздуха удавалось контролировать значительно большие районы (как оценивал ситуацию зам. начальника разведки 177-го оспн К. Таривердиев, в горах и бездорожье «поход «брони» даже на 50–60 км можно было смело приравнивать к подвигу, причем даже эти несчастные полсотни километров «броня» порой проходила за 6–8 ч, а то и больше»). Многочисленные сторожевые заставы и посты в большинстве своем ограничивались наблюдением за окрестностями и обеспечивали защиту самих себя и прилегающих километров дороги.

Ко времени развертывания сил спецназа вертолетные части и подразделения находились практически во всех значительных гарнизонах, располагая более чем 300 машинами. Уже с августа 1980 г. вертолетные эскадрильи ВВС 40-й армии начали переводить на усиленные штаты, увеличивая число звеньев с 4 до 5; в вертолетных полках насчитывалось по 3–4 эскадрильи, причем все полки и отдельные вертолетные эскадрильи (овэ) включали помимо транспортных Ми-8 и Ми-6 и боевые Ми-24. Базировавшиеся в Кабуле вертолетчики 50-го осап поддерживали операции «столичной» 469-й роты СпН и 177-го отряда СпН из Газни, где их экипажи несли постоянное дежурство. Джелалабадский 335-й обвп также держал одну из эскадрилий в Газни, обеспечивая деятельность отрядов 15-й бригады спецназа — 334-го, 154-го, 668-го и 177-го, для чего другая его эскадрилья периодически работала из Асадабада. Кандагарский 280-й овп привлекался для помощи спецназу 22-й бригады — 173-му, 186-му, 370-му и 411 — му отрядам, причем со спецназовцами Фараха часто «подрабатывала» и шиндандская 302-я овэ.

Высадка разведгруппы спецназа в Панджшере. 50-й осап, июль 1986 г.

Выполненив десантирование, вертолет возвращается на базу. Высадившаяся. группа по тропе уходит на заданиев глубь ущелья… Панджшер, июль 1986,г

Вместе с тем взаимодействие конкретных авиационных подразделений и спецназа не было постоянным, при необходимости вертолетчиков привлекали к работе в других районах, где готовились крупные операции или отмечалась возросшая активность оппозиции. Причинами «кочевой» жизни с работой с других аэродромов нередко становились значительные потери в соседних эскадрильях, выход их машин из строя или нахождение в ремонте (тем более что износ матчасти в Афганистане превышал все нормы и быстро «выбивал» ресурс техники), а то и недостатки в работе или отсутствие должного опыта у соседей. В итоге многим экипажам помимо своей зоны то и дело приходилось работать в других районах, в непривычной местности и условиях.

Совместная с «воздухом» работа как нельзя лучше способствовала решению задач СпН. В первую очередь этим достигалось значительное увеличение подконтрольных зон разведформирований, радиус которых возрастал до 150–180 км (он определялся характеристиками вертолетов при типовой нагрузке и заправке с учетом запаса топлива на возможное развитие ситуации — от поддержки втянувшейся в бой разведгруппы до навигационного резерва). Существенно возрастала мобильность спецназа, оперативно попадавшего в назначенный район, прежде нередко попросту недоступный. Высадка групп осуществлялась более скрытно и скоротечно, в малозаметных местах и без привлечения лишнего внимания ревом моторов и тучами пыли, сопровождавшими выход бронегруппы на всем ее пути. Патрулирование на вертолетах позволяло выполнять «просмотр» обширных участков и протяженных маршрутов, а при досмотре каравана, стычке с душманским отрядом и налете на селение или базу с огрызающимся противником огневая поддержка с воздуха оказывалась как нельзя кстати. Во внимание принималась и возможность эвакуации при неблагоприятном развитии событий: как гласил один из принципов спецназа, «прежде чем куда-то влезть, подумай, как потом выбраться».

Облеты местности с привлечением вертолетов армейской авиации осуществлялись еще в начале кампании: в соответствии с приказом штаба 40-й армии с марта 1980 г. такие действия организовывались в зонах ответственности армейских подразделений. Участвовал в них и спецназ: из состава 469-й роты СпН были выделены три группы, вылетавшие на Ми-8 50-го осап по маршрутам от Кундуза и Мазари-Шерифа на севере до Гардеза и Газни на юге. В одном из первых вылетов пара Ми-8 с разведгруппой лейтенанта М. Лукомского перехватила у Газни грузовик с грузом оружия. Сопровождавшие его боевики, ошарашенные атакой с воздуха, разбежались, что позволило разведчикам беспрепятственно взять грузовик. Обнаружив, что им противостоит всего шесть бойцов, душманы попытались отбить машину. Сразу же вскрылись недостатки «импровизации» при подготовке вертолетного досмотра: опыта взаимодействия не было, и разведчики, не имея радиосвязи, не только не могли запросить поддержку с воздуха у круживших неподалеку вертолетов, но и дать тем знать о происходящем. К счастью, вертолетчики заметили отчаянную жестикуляцию командира группы и подоспели на выручку, рассеяв нападавших, а затем забрав захваченные трофеи. Результатом досмотровых действий, осуществлявшихся полтора месяца всего парой групп и насчитывавших 15 бойцов, стало значительное число взятого ими оружия, превосходившее захваченное всей ротой за два года войны.

Тем не менее подобное «неуставное» патрулирование было вскоре сочтено нерациональным и прекращено по команде «сверху», а кабульский спецназ переориентировали на ведение разведки в приграничных с Пакистаном районах (469-я рота СпН, первым командиром которой был капитан А. Латыпов, находилась под особым патронажем командования, ее неоднократно посещал начальник Генштаба генерал армии Ивашутин, лично ставя задачи, контролируя и оговаривая детали; к сожалению, такое пристальное внимание руководства по известным причинам не всегда способствовало результативности работы). Перед новым заданием инструктаж провели сам командующий 40-й армии генерал-лейтенант Ю.В. Тухаринов и его нач штаба, для скрытности бойцов обрядили в афганскую военную форму, провели непременные партийные и комсомольские собрания.

Место десантирования находилось у кишлака Алихейль, известного как центр «страны Душмании», для доставки и обеспечения разведгрупп выделялись вертолеты 50-го осап. Полк, в обиходе по-свойски именовавшийся «полтинником», располагал тогда 12 Ми-8 и 12 Ми-24. С переходом на усиленные штаты в августе 1980 г. число машин возросло до 20. В 50-м осап 2-я эскадрилья летала на Ми-24, 3-я — на Ми-8, вто время как 1-я имела транспортные самолеты Ан-12 и Ан-26.

Подвеска блоков НАР УБ-16-57 на вертолете Ми-8. В боевой работе снаряжение и обувь изнашивались очень быстро, и на ногах борттехника М. Келя — резиновые шлепанцы, доставшиеся вместе с трофеями.

4-я эскадрилья 280-го овп, Кандагар, лето 1980 г.

Борттехники Ми-8 лейтенанты А. Ивановский и М. Кель готовят пулеметные ленты к ПКТ. Боеприпасы всегда брали с запасом, держа наготове в кабине 10–12 патронных ящиков. В лентах на 250 патронов чередовались обычные патроны типа ЛПС, трассирующие Т-46 и бронебойно-зажигательные Б-32.

Бойцы готовят к зарядке блоков ракеты C-5M1 — 57-мм НАР с фугасной боевой частью.

Уже в этой операции в апреле 1980 г. сказались ограниченные возможности Ми-8Т-основной тогда машины армейской авиации 40-й армии: малая располагаемая мощность двигателей «тэшки» не давала толком загрузить вертолеты снаряжением группы; на высокогорной площадке в намеченном районе сесть вообще не удалось, и высадку пришлось производить в более подходящем месте, откуда разведчики в пешем порядке двинулись на позицию. Под вопросом оказался и последующий подбор группы с той же площадки, где она уже «засветилась» при высадке. Сказались трудности с ориентированием и вновь проблемы со связью. Хотя группа и имела радиостанцию вместе с «солдат-мотором» (так в обиходе звали генератор ПЗУ — переносного зарядного устройства), но контакт с «воздухом» она не обеспечивала из-за различия рабочих частот. Пришлось полагаться только на дымовые шашки и пирофакелы, обозначая свое положение. В целом первые выходы особых успехов не принесли и пошли в зачет спецназу как «приобретение боевого опыта в горных условиях».

В очередном вылете на обнаружение душманской группировки и складов под Гардезом разведгруппа лейтенанта В. Сомова по ошибке оказалась высаженной не в том районе, была замечена, и ее пришлось эвакуировать под прикрытием подоспевшего из Кабула вертолетного звена. Следующий выход вновь обернулся стычкой малочисленной группы замкомандира роты Боева с отрядом душманов в полторы сотни человек, отбиться от которых помогли вызванные на помощь Ми-8 и Ми-24. Разведчиков подобрал Ми-8МТ, заходивший на посадку в вечерней полутьме на свет их фонарика и принявший на борт всех 16 человек, с трудом дотянув до Кабула на остатках топлива. Стычки с противником, обычно достаточно многочисленным, происходили все чаще, и для оперативности при связи радисты ввели краткий условный сигнал «77777», без лишних слов и шифров сообщавший, что группа ведет бой и требует подмоги с воздуха.

Делясь опытом, полученным в весенних операциях 1980 г., командир разведывательного взвода А.П. Пивоваренко назвал три ключевых момента для успешной «зачистки» района: «Первое — выявить средствами разведки местонахождение бандформирования, его состав и вероятный характер действий; второе — ограничить маневр бандформирования, выход его из-под удара силами блокирования, лишить противника всех путей отхода путем маневра подразделения, действиями тактических десантов и рейдовых отрядов; третье — разгром противника действиями главных сил путем прочесывания или фронтальным наступлением. Необходимо активно входить в соприкосновение с противником, сковывать его боем и одновременно осуществлять маневренные действия с целью блокирования, окружения и разгрома бандформирования. Противника нужно искать, а значит, необходимо эффективнее использовать разведывательные подразделения».

Доводы, высказанные тогдашним лейтенантом, в полной мере были актуальны все последующие годы афганской кампании. Со всей очевидностью поддержка армейской авиации становилась залогом успеха решения всех перечисленных задач, многократно повышая мобильность, оперативность и эффективность ведения как разведки, так и блокирования и огневого поражения противника. К сожалению, авиацией разведчики не располагали, а подобные «инициативы снизу» большей частью мало принимались во внимание штабным руководством, придерживающимся мнения: «Служи по уставу — завоюешь честь и славу».

469-й роте СпН, до 1984 г. остававшейся единственным в армии профессионально подготовленным формированием подобного рода, приходилось действовать по всему Афганистану. В сентябре 1980 г. разведчики участвовали в операции по зачистке Герата на западе страны, где высаживались в пустыне у иранской границы с целью перехвата душманских караванов. В одном из таких вылетов группе замполита роты С. Михалькова в засаде удалось полностью перебить душманскую банду в 62 человека, сжечь две машины и захватить трофеи, включая даже знамя. Вертолеты при этом отсекли огнем кочевье, откуда следовали боевики.

Ми-8 взлетает с полевой площадки у Анардары.

Пылевое облако, окутывавшее вертолет, резко ухудшало видимость, земля и препятствия вокруг едва просматривались, и взлет требовал изрядного опыта и внимания. 280-й овп, лето 1981 г.

Старший лейтенант Ефименко у своего Ми-24В. Вертолет несет блоки Б-8В20, снаряженные 80-мм НАР типа С-8. Кундуз, лето 1983 г.

Борттехник-стрелок Ми-8МТ ведет огонь из ПКТ через боковой иллюминатор. Шкворневыми упорами под оружие десанта были оборудованы пять иллюминаторов «восьмерки».

В декабре 1981 г., работая из Джелалабада по спецзаданию штаба армии, разведчики В. Сомова осуществили налет на опорный пункт боевиков, где находился мулла — духовный лидер местных моджахедов. Захват весьма уважаемого в этих краях пленного диктовался особой необходимостью: накануне душманы выкрали советского советника, для обмена которого и требовалась такая серьезная ставка. Ввиду важности операции к ней привлекались солидные силы — советские мотострелки, сотня афганских ополченцев, а вертолетчики 335-го обвп выделили 14 Ми-8 и 4 Ми-24. Подготовка к штурму включала аэрофотосъемку местности и самого селения, работу с агентурой, офицеры-спецназовцы загодя на вертолете облетели и весь район будущих действий. Штурм обошелся без жертв: ошарашенный такой армадой в небе, противник не оказал сопротивления, муллу и два десятка человек его охраны взяли в плен, захватив и их оружие.

При отсутствии ясного понимания роли спецназа его использование не было достаточно эффективным. Разведвыходы на выполнение специальных задач были нечастыми, а сами подразделения отвлекались для выполнения охранно-дозорных функций и сопровождения транспортных колонн. Примером такого рутинного и не самого удачного применения сил стало задание, полученное в начале декабря 1981 г. разведротой 177-го отряда ооспн: в составе автоколонны из 120 машин с грузом выполнить марш из Андхоя на севере страны в Меймене. Протяженность пути составляла 80 км, что позволяло рассчитывать на его прохождение в течение одного дня, еще до темноты. В прикрытие, помимо штатных БМП-2, выделялась зенитная «Шилка» и огнеметное отделение РПО-А, шедшее «на броне», а при необходимости в воздух поднимались из Файзабада Ми-24 из состава 181-го овп. Старшим колонны выступил замкомандира 177-го отряда Н. Бексултанов.

Размещение формирований спецназа ГШ 40-й армии в Афганистане.

Взаимодействие авиации и бронегруппы под Кандагаром. Ми-8МТ из 280-го овп садится на дороге для согласования вопросов дальнейшей совместной работы. Район Аргандаб, лето 1988 г.

Хмурым зимним утром 5 декабря 1981 г. колонна подошла к селению Даулатабад. Разведчики головного дозора заметили, что кишлак безлюден, а это было верной и недоброй приметой: прячущиеся жители наверняка знали о готовящейся засаде. Когда колонна втянулась в селение, по головной БМП-2 и шедшему следом топливозаправщику открыли гранатометный огонь. Подбитые машины загородили узкую улочку, и на замершую колонну обрушился огонь отовсюду. Огневое прикрытие отбивалось беспорядочной стрельбой, не видя противника. Восстановив управление, разведчики втянулись в бой среди дувалов, выбивая душманских стрелков. Переломить события помогло подоспевшее звено боевых вертолетов. Наладив связь с авианаводчиком в колонне, Ми-24 принялись утюжить кишлак. После трехчасового боя противник отошел. К этому времени колонна, рассеченная на несколько частей, потеряла пять сгоревших автомашин и две БМП-2. Вместе с машинами сгорели четверо солдат-водителей, притом что противник, по всей видимости, располагал небольшими силами — у спецназа потери ограничились шестью ранеными.

С вводом в Афганистан спецназовских батальонов масштабы взаимодействия с авиацией резко возросли, и вертолетным частям напрямую ставилась задача обеспечить их боевую работу в системе «Завеса». В штабе 40-й армии руководство действиями спецназа осуществляла оперативная группа, занимавшаяся сбором разведданных, постановкой задач и координацией привлекаемых сил. По результативности уже в первые месяцы выделились кандагарский 173-й и шахджойский 186-й оспн, через зоны ответственности которых пролегали оживленные караванные маршруты. Поток военных грузов здесь был таким, что в качестве транспорта преобладали уже не привычные вьючные животные, а джипы и грузовики. Начав боевую работу в середине мая 1985 г., к концу года 186-й отряд майора Лихидченко имел на своем счету проведение 202 засад и налетов (г.е. без боевых выходов не обходился практически ни один день), а также 45 вылетов досмотровых групп, в которых удалось уничтожить 34 автомобиля, 2 трактора (последние благодаря своей проходимости и грузоподъемности в условиях афганского бездорожья широко использовались для перевозок), ЮДШКи 108 PC. Отдельной строкой засчитывались трофеи — объективное свидетельство результативности отряда, тем более что не только взять их, но и доставить на базу было задачей не из легких: захвачены были «на ходу» 5 машин и 4 трактора, 8 ДШК, 38 PC и 78 «стволов», ну а собранные в караванах и душманских «схронах» патроны считать приходилось уже сотнями тысяч.

Бойцам джелалабадской 15-й бригады СпН пришлось воевать в сложных условиях, среди изрезанных ущельями гор с редкими кишлачными зонами, чередуя засады с налетами и прочесыванием местности в поисках душманских складов и стоянок. Особенно нелегко приходилось 334-му оспн майора В. Терентьева в Асадабаде, лежавшему у самой границы и окруженному цепью укрепрайонов и баз противника. Гарнизон просматривался с сопредельной стороны и то и дело обстреливался минометами и PC, ч то не позволяло наладить там постоянное базирование вертолетов, сберечь которые от периодических обстрелов было проблематично (территория части и без того была перепахана разрывами и усыпана осколками, не раз горел автопарк, а приданная артбатарея как-то полностью была уничтожена при огневом налете). Тем не менее и здесь была оборудована небольшая вертолетная площадка с полосой всего в 180 м и стоянкой на самом берегу приграничной реки, однако практически без каких- либо средств наземного обслуживания. Рассчитывать на заправку или на запуск от местного источника питания прилетавшим экипажам не приходилось. В силу этого вертолеты привлекались к взаимодействию от случая к случаю, и спецназу больше приходилось рассчитывать на собственные силы.

Избранная тактика сопровождалась значительными потерями. В одном из первых выходов в апреле 1985 г. рота капитана Цибрука, действовавшая без какой-либо поддержки, попала в ловушку в Мараварском ущелье — месте, и без того сложном в тактическом отношении, заросшем «зеленкой» с селениями и вплотную примыкающем к пакистанской границе. Оказавшись под огнем, отрезанная от своих рота потеряла 29 человек, включая двух офицеров и самого командира.

К концу года 334-му оспн удалось уничтожить и захватить 4 автомашины, 33 вьючных животных, 116 единиц стрелкового оружия (СО) и 304 PC, причем зачастую и при удачных выходах их результативность толком не позволяла оценить отсутствие трофеев — свидетельства «грубого и зримого», шедшего

Капитан Я. Мельников из разведотдела 103-й вдд в кабине Ми-8МТ. Карманы и лямки разгрузочного жилета офицера-разведчика заняты сигнальными средствами — пирофакелами оранжевого дыма и реактивными сигнальными патронами РСП.

разведчикам «в зачет», в отличие от подававшихся многими командирами победных рапортов, составлявшихся по принципу «бумага все стерпит», из-за чего по ним суммарные потери противника уже едва ли не превосходили все население Афганистана (справедливости ради надо сказать, что к подобной отчетности командиров прямо подталкивало командование, требовавшее «хороших результатов» в качестве оценки их деятельности). Спецназу после налета часто приходилось отходить с боем, захваченное оружие и боеприпасы вывезти было нечем, и трофеи уиичтожали на месте, сжигая и подрывая, в лучшем случае забирая с собой лишь образцы новых типов вооружения.

В то же время отлаженная совместная работа с авиацией давала ощутимые результаты. Наиболее эффективными являлись вертолетное патрулирование и высадка засад. Вертолетчики 50-го осап регулярно выделяли для этого несколько машин, проводя по 3–5 досмотров транспорта за день. Основные маршруты Ми-8 с досмотровыми группами из 177-го и 668-го оспн пролегали вдоль дорог и караванных путей Газни-Ургун и Газни-Гардез-Бараки. Обычно с утра выполнялась пара вылетов в поисках караванов, вышедших в путь после ночлега, а к вечеру в очередных вылетах старались подловить тех, кто не успел укрыться в кишлаках для ночевки (досмотра в селениях избегали: он был малоэффективен, ведь караван успевал рассредоточиться среди дувалов, спрятав вьюки, а его сопровождающих было не отличить от местных жителей; к тому же, всегда оставался риск нарваться на мощное сопротивление, не имея представления о силах противника, прячущегося под защитой строений и стреляющего в спину из узких улочек).

Продолжение следует