Авиация спецназа

Авиация спецназа

Виктор Марковский

Продолжение.

Начало см. в «ТиВ» № 12/2005 г., № 1,3–7/2006 г.

К сожалению, сохранилась лишь отрывочная информация о деятельности бригад и отрядов СпН 40-й армии: ввиду «нетипичное™ характера боевых действий» их опыт толком не изучался и все их оперативные дела в архивах МО в середине 1990-х гг. были уничтожены. Имеющиеся данные позволяют оценить их результативность лишь на отдельных участках: так, 186-й оспн по итогам 1985 г. провел 200 засад и 45 патрульных вылетов, с появлением же у него «своей» авиации в 1986 г. удалось организовать 229 засад (из них 16 удачных), а число вылетов на досмотры возросло вчетверо — до 168. В следующем году засад провели 176 при все возрастающем количестве вертолетных досмотров (238). Соответственно выглядели и итоги действий отряда: за 1986 г. были уничтожены 279 мятежников, 6 автомашин, 6 «безоткаток» и захвачены в качестве трофеев 68 единиц СО, 4 РПГ, 99060 патронов и гранат, а также 358 PC: 1987 г, дал выдающиеся результаты — 39 уничтоженных машин, 6 тракторов, 583 убитых душмана, на месте уничтожили 7 «безоткаток», 5 ДШК, 6 РПГ, 25 «стволов» и 169 PC, представив внушительные трофеи — 4 безоткатных орудия, 10 РПГ, 3 ДШК и 185 единиц стрелкового оружия, а также более 2070 кг медикаментов. Свои потери за 1986 г. составили 5 убитых и 24 раненых бойца и офицера, за 1987 г, — 17 убитых и 98 раненых.

Крупного «новогоднего» успеха в 186-м оспн добилась разведгруппа В. Ковтуна в начале января 1986 г. Высадившись морозной ночью на дороге под Калатом, бойцы перехватили грузовую «Татру», битком набитую оружием. Только стрелкового оружия в ней насчитали более 200 единиц, тут же находились 35 PC и боеприпасы, для вывоза которых потребовалось несколько рейсов «вертушек».

После авиаудара: разбитый бомбами дувал и изрытые воронками окопы и стрелковые ячейки вокруг. Степь Сангсар, провинция Кандагар, осень 1987 г.

Лашкаргахский 370-й оспн находился в пустынной местности, где обширные пространства Регистана и Дашти- Марго были, по большей части, безлюдны и ожидание караванов в засадах долгое время не приносило успеха. Более эффективной оказалась рейдовая тактика с активным поиском противника на автомобилях, «броне» и особенно на вертолетах, позволявших существенно расширить сферу деятельности. Пункт дислокации отряда от приграничной зоны отделяли 200 км, что потребовало использования на вертолетах дополнительных баков, а с середины 1986 г. были оборудованы аэродромы «подскока» в пустыне и предгорьях вблизи перевала Мазари и афганской погранзаставы Калагу, куда заранее выдвигались топливозаправщики. С этих полевых площадок вертолеты осуществляли патрулирование приграничной «ленточки» в зоне до реки Гильменд, к кишлакам у которой направлялись караваны. В одном из выле тов над Дашти-Марго 3 июня 1986 г. группа В. Мельника наткнулась на верблюжий караван; перебив охрану и сопровождавших караван разведчиков-мотоциклистов, спецназовцы обнаружили среди тюков уникальный трофей — три мешка, набитых деньгами, общим весом под 130 кг и на сумму в 15 млн. афгани.

В другом случае разведгруппа В. Козела, выполнив «штучную» задачу по уничтожению душманского главаря и его охраны, осталась без вертолетного прикрытия, ушедшего из-за нехватки топлива. У ведущей в окружении бой группы уже были раненые и подходили к концу патроны, когда на помощь пришла пара Ми-8, пролетавших неподалеку с грузом почты. Уже при посадке на борт смертельные ранения получил один из бойцов, но остальные 18 были спасены. Злоключения на этом не кончились: уже по дороге домой оказалось, что не хватит топлива, садиться пришлось в пустыне и там до утра ждать заправщиков. По возвращении на базу летчиков, допустивших нарушение полетной дисциплины и отклонившихся от маршрута, ожидало взыскание.

Не ограничиваясь охотой за караванами, засадами и облетами, отряды 22-й брспн также осуществляли налеты на обнаруженные базы и лагеря душманов. Эти операции проводились нечасто: в пустынях вокруг противник практически не располагал сколько-нибудь значительными объектами, но в горных отрогах имелись все возможности для оборудования укрытий и маскировки.

Налеты требовали тщательной подготовки и более крупных сил, зачастую с привлечением всего состава отряда. Так, 186-й оспн в 1985 и 1986 г. организовал по два налета на душманские базы. Значимым стал налет летом 1986 г. на кишлак Шинкай, крупный уездный центр, лежавший у входа в ущелье в провинции Заболь и имевший славу оплота душманов, где хозяйничали сразу три исламские группировки. Операция началась со штурмового удара звена Су-25 и боевых вертолетов, после чего прямо на площади перед мечетью четыре Ми-8 высадили десант, поддержанный подошедшей с бронегруппой ротой. Отход растерявшегося противника блокировала засадная группа спецназа, заранее высаженная в тылу у входа в ущелье. В Шинкае были вскрыты склады с оружием и взяты немалые трофеи.

В августе 1986 г. силами 173-го оспн провели захват базового района Чииарту, служившего опорным пунктом группировки муллы Маланга, наиболее мощной на юге страны. Для отвлечения внимания был пущен слух о готовящейся армейскими силами операции на другом направлении, куда и отошли отряды противника. В это время на его базу обрушились штурмовики, подавившие ПВО, а на окружающие высоты высадился десант с Ми-8. Базу прочесали спецназовские группы, истребляя сопротивляющихся, после чего бойцы занялись сбором трофеев, их погрузкой в севшие туг же вертолеты и уничтожением оставшихся запасов. Вся операция заняла 8 часов, своих потерь ни разведчики, ни эскадрилья не понесли.

Результаты ударов вертолетов 280-го овп по опорному пункту душманов в «зеленой зоне» Кандагара. Дувал был разрушен прямыми попаданиями ракет.

Осколочные повреждения фюзеляжа Ми-8 335-го обвп после обстрела аэродрома Газни. Зима 1985 г.

След от разрывной пули на бронеплите Ми-8МТ. Газни, 3-я эскадрилья 335-го обвп, зима 1985 г.

Последняя боевая потеря в первом составе 205-й овэ произошла 10 января 1987 г. под Кандагаром, когда высаженная под вечер засада вскоре «засветилась», оказавшись в окружении, и нуждалось в эвакуации. При подлете и заходе на посадку вертолеты встретил плотный огонь. Сесть смогла одна «восьмерка» капитана Дубины, экипажу которого уже на земле пришлось отстреливаться от наседавших «духов». Борттехник ст. лейтенант В. Цуркан вел огонь из ПК через боковой иллюминатор, и когда он нагнулся за новой патронной лентой, туда влетела граната из РПГ, разорвавшаяся прямо в грузовой кабине. Борттехника спас висевший за спиной парашют, принявший осколки. Машину быстро охватило пламя, и экипажу пришлось поспешно выскакивать наружу.

В наступавших сумерках вертолет напарника подобрать их не смог, летчикам пришлось под огнем уходить в горы вместе с разведчиками, отрываясь от преследования. В перестрелках прошла ночь, а утром на выручку прибыли свои вертолеты, под защитой Ми-24 вывезшие домой всю группу. История имела трагикомическое продолжение: незадолго до этого борттехник, на свою голову, поссорился со снабженцами, и теперь те, припомнив недавние указания Минобороны об усилении материальной ответственности, вменили ему в вину потерю бронежилета, оставшегося в сгоревшем вертолете. Споры со складскими прапорщиками были безнадежны, а у офицера еще несколько лет после случившегося исправно вычитали деньги за утраченное казенное имущество.

По иронии судьбы, этот вертолет был потерян в самый канун широко провозглашенного «национального примирения», призванного умиротворить оппозицию. В числе прочих мер армии давалось указание: «Приостановить ведение боевых действий, вернуть войска в пункты постоянной дислокации, перейти на регламент мирного времени», ограничиваясь выполнением «оборонительных и экономических задач». Шедшим «на мировую» отрядам оппозиции и селениям обещалась поддержка и сотрудничество, включая прямую оплату и снабжение продуктами и даже оружием (газеты тогда наперебой сообщали, с какой радостью «вчерашние враги» получают новенькие винтовки и автоматы). Однако на деле те вовсе не торопились переходить на сторону «народной власти» и, расценивая действия Кабула как временную передышку, старались использовать ее для укрепления своих сил. Политика национального примирения оказалась «пустоцветом», она не поддерживалась последовательными шагами правительства и, более того, расценивалась оппозицией и самим населением как признак слабости существующего строя, не способного добиться своего силой.

Катастрофа Ми-24В капитана Петухова из 205-й овэ, разбившегося при взлете с площадки Фарахруд. Рядом с вертолетом лежит шлем погибшего штурмана В.Е. Шагина, получившего смертельные ранения при ударе. Провинция Фарах, 9 июня 1986 г.

С места аварии эвакуируют разбитый Ми-8МТ капитана В.М. Голева из 205-й овэ. Командир экипажа погиб при падении вертолета.

Уже в феврале 1987 г. в провинциях Кундуз и Кандагар крупными силами 40-й армии возобновилось проведение масштабных операций, за которыми последовали плановые боевые действия в центре страны и у Газни, в которых были задействованы от 12 до 19 батальонов. Что касается ВВС, то командование авиации 40-й армии с объявлением «примирения» поначалу намеревалось сократить объемы боевой работы, заменив ее «обычной боевой учебой». Однако спустя считанные недели ход событий восстановил привычный распорядок и авиация продолжала работать с прежней нагрузкой.

Записи из дневника вертолетчика 50-го осап капитана А. Маслова передают обстановку этого периода:

«7 января. До 15-го числа придется попотеть. Командир сказал, что все операции нужно провести до этого времени, чтобы духи не были против перемирия. Конкретно: если узнаем, что в каком — то ки шлаке есть духи, то толпой срываемся и долбим до последнего.

10 января. Вот тебе и перемирие: в район Гардеза опять пришла банда с целый полк. Вчера вечером в районе первого разворота по Ан-26 были четыре пуска «Стингер». Летчику как сказали о пусках, он крутой крен сразу завалил и АСО-2В градом, ракеты прошли мимо.

12 января. В Джелалабаде сегодня сбили нашу 24-ку, погиб борттехник. Оператор и командир выпрыгнули, высота была 100 м. Черт дернул бортового полететь, ведь они здесь на Ми-24 не летают. В Кандагаре «разложили» два Ми-8, погибли 5 десантников, экипаж жив. Это только начало перемирия.

14 января. Духи под Суруби сбили Ми-8 ПЗРК. Экипаж благополучно покинул вертолет. Командир говорит, что их с земли обстреливали, когда они на парашютах снижались. А три пассажира сгорели вместе с вертолетом, еще троих весь день сегодня искали, но не нашли.

16 января. На взлете из Баграма нас обстреляли PC, по мы вовремя улетели. Шли на ПМВI все духи как на ладони, кто приветственно махал, а кто и кулаком. У меня голова сама в плечи втягивалась, вспоминались рассказы о духовских снайперах.

23 января. Какое, к черту, перемирие, мы о нем только в газетах читаем! Нашли сбитого позавчера летчика с Су-25, его к нашему посту подбросили, всего изуродованного, точнее, не его, а то, что от него осталось.

29 января. Командующий издал приказ: на каждый удар духов отвечать достойным ударом. Вот тебе и примирение! А в наших газетах пишут все больше о сдаче духов правительству и возвращении беженцев. Они, если и возвращаются, так с другими целями… Перед отбоем объявили, что ночью ожидается обстрел РСами жилого городка».

Незадолго до замены 239-я овэ принимала участие в крупной операции по уничтожению укрепрайона на юге Нангархара у пакистанской границы. Десанту предшествовали продолжительные БШУ, наносившиеся Су-25, в то время как подошедшие из Джелалабада вертолеты с бойцами ожидали команд на аэродроме «подскока». После бомбардировки в район первой направилась шестерка Ми-8, ведомая замполитом эскадрильи майором А.Ф. Потаником. Сопротивление противника не позволило сесть всей группе, и потребовалась дополнительная огневая обработка огневых точек и подавление вновь выявленных зенитных средств, после чего вертолеты 239-й овэ и 335-го обвп смогли высадить десант на площадке.

С весны 1987 г. в 40-й армии была введена в действие система «Барьер», имевшая целью установление контроля за приграничной полосой на востоке и юго-востоке Афганистана, которая должна была перекрываться сплошной цепью засад и патрульных заслонов. Наработанный опыт сказался на усовершенствовании тактики спецназа и его взаимодействии с авиацией, позволив повысить эффективность работы и снизить ненужный риск. Были введены в действие инструкции, оговаривавшие распределение обязанностей и ответственности в группе, ведение связи и целеуказание. За командирами вертолетных экипажей закреплялись досмотровые группы, подготовка к выполнению задания проводилась совместно; в ее ходе утверждались маршруты полетов, места возможных посадок, конкретные способы и средства обозначения своих групп разведчиков.

Последний вопрос оставался в числе самых насущных: отыскать среди гор и барханов в пустыне немногочисленную группу было нелегко, особенно при достаточно скудном навигационном оборудовании на борту вертолета, экипаж которого располагал лишь индикатором курса да компасом. Проблематичным было указать ориентиры па однообразной местности, где все было «на одно лицо» (и в то же время одну и ту же скалу было не узнать с разных ракурсов), а для самой группы попытка обозначить себя сигнальными кострами или дымовыми шашками означала опасность привлечь внимание неприятеля. На этот счет у спецназа, выходившего в назначенную точку для снятия засады, существовало правило: если в указанном месте через 5- 10 мин не появились вертолеты, группе следовало немедленно его покинуть и броском уходить в сторону.

Прощание с погибшими вертолетчиками 335-го обвп — лейтенантами Е.А. Погорелым и О.А. Шебановым. Вертолет Ми-24 Погорелого был подбит над Джелалабадом 25 сентября 1986 г., командир дал возможность выпрыгнуть с парашютом оператору В.Н. Третьякову, но сам он и борттехник спастись уже не успели и разбились в упавшей на минное поле машине.

Борттехник заправляет Ми-24 перед повторным вылетом. 205-я овэ, июнь 1987 г.

Обозначить свое положение было крайне важно и при вызове авиаподдержки — во-первых, чтобы нe попасть под огонь своей же авиации, а точность и эффективность удара в основном зависели от возможностей авианаводчика (в его роли обычно выступал командир группы) дать целеуказание авиа торам. В инструкции авианаводчику на этот счет по-военному исчерпывающе говорилось: «Сама технология наведения летательных аппаратов на цель, предусматривающая обозначение авианаводчиком своего местоположения (например, с помощью оранжевых дымов, что, как правило, обнаруживает и противник), обуславливает даже в штатном варианте создание условий, в которых оно становится первоочередной задачей».

Для обозначения своего местоположения разведчики использовали цветные дымовые шашки, более компактные и удобные пирофакелы, осветительные ракеты и реактивные сигнальные патроны РСП, являвшиеся непременным атрибутом снаряжения и размещавшиеся в карманах «лифчика»- разгрузки, где они всегда были под рукой. При указании «воздуху» они служили меткой, от которой по радио давалось направление и удаление до цели, а по первым разрывам корректировался огонь. Для целеуказания могли использоваться и трассирующие пули.

Имевшиеся на вооружении спецназа специальные радиостанции оказались недостаточно подходящими: связь велась телеграфным кодом, а на шифровку и расшифровку кодированных сообщений требовалось время, которого в случае экстренного выхода в эфир, как правило, уже не оставалось: если разведчики могли управиться сами, то связь могла и подождать, а срочный выход в эфир и вызов помощи означал, что группа ведет бой и нуждается в срочной поддержке. Приходилось использовать штатные армейские Р-159 и Р-392 УКВ-диапазона, способные работать в режиме телефонной связи, а также KB-станции Р-143 и «Ангара», обеспечивавшие связь на большой дальности. Для связи с авиацией широко применялись Р-855 «Комар», заимствованные из комплекта аварийного НАЗ, и милицейские «Ромашки».

Прапорщики группы вооружения 205-й овэ Р. Султаншин и Р. Гаспарович меняют отказавший пулемет на Ми-24В. Кандагар, осень 1987 г.

Борттехник 335-го обвп занимается набивкой патронных лент для пулемета ПКТ. Для снаряжения лент использовалась специальная набивочная машинка.

Подготовка патронных лент к пушке ГШ-2-30К включала обязательную проверку, смазку и «добивание» — выравнивание патронов в ленте для предотвращения перекосов и заклинивания в приемнике орудия. Лежащая лента снаряжена 30-мм патронами с осколочно-фугасно- зажигательными снарядами ОФЗ-30.

С 1985 г. в войска стали поступать специально разработанные для авианаводчиков легкие и компактные радиостанции Р-853В1 «Варево-1», весившие всего 2,5 кг, а затем и Р-853В2 «Варево-2», имевшие и ДМВ-диапазон работы с большей дальностью.

Положение осложняло массовое появление у противника современных мобильных средств связи: последние модели «Моторол» и «Сони» вызывали зависть, не только осуществляя надежную и четкую связь, но и позволяя перехватывать работу чужих станций, сканируя их и создавая помехи. К Р-159 была разработана приставка, обеспечивающая ведение связи в закрытом режиме. Предлагались и более хитроумные средства связи специального назначения — текстовые передатчики и приемники, функционировавшие наподобие пейджера, а также радиомаяк УДАРМ (угломерно-дальномерный автоматический радиомаяк), предназначавшийся для скрытого обозначения местоположения и привязки на местности при работе с авиацией. Но крайне громоздкая и тяжелая система не прижилась в разведгруппах: ее блоки и аккумулятор требовали двух человек для переноски, и при использовании УДАРМ приходилось размещать на машине или БТР бронегруппы.

Вертолетные части 40-й армии, в свою очередь, получили несколько специальных воздушных командных пунктов (ВКП) Ми-9 с бортовым комплексом связи, обеспечивавшим координацию, управление и наведение авиации. Для этого вертолет оснащался внушительным набором связной аппаратуры, включавшим КВ- и УКВ-радиостанции и приемники Р-856М-Б, Р-886Б, Р-802ВЯ. радиостанции связи с наземными войсками Р-832М «Эвкалипт» и Р-111, а также радиорелейную аппаратуру дальней связи Р-405М. На борту машины были оборудованы рабочие места операторов, входивших в состав экипажа ВКП. Вертолеты спецназначения обеспечивали решение многих специфичных задач, но обладали и рядом недостатков, проявившихся в непростых афганских условиях.

ВКП был «вооружен» только спецаппаратурой, не имея даже бортовых пулеметов, и каждый его вылет требовал прикрытия более «зубастыми» коллегами. «Девятка» при ощутимой перегруженности оборудованием (отечественная аппаратура никогда не отличалась компактностью, и полдюжины стоек с радиостанциями тянули почти на тонну) унаследовала от базового Ми-8Т двигатели ТВ2-117 явно недостаточной мощности, на треть меньшей, чем у «эмтэшек», от которых Ми-9 отставал по всем параметрам. Особенно заметным это было в высокогорье, где Ми-9 не мог держаться в строю с обычными «восьмерками», и ВКП избегали задействовать в операциях в подобных районах, используя в лучшем случае в качестве ретранслятора, кружившего в отдалении.

Продолжение следует