Глава 24 Немецкий еврей в армии США Живе, Бельгия Январь 1945

Глава 24

Немецкий еврей в армии США

Живе, Бельгия

Январь 1945

Каждое утро Гарри Эттлингер, последний мальчик, справивший свою бар-митцву в синагоге Карлсруэ, садился на автобус возле своего дома в Ньюарке, штат Нью-Джерси, и ехал в школу в центр города. Его семья провела в Америке три года, прежде чем отец нашел наконец постоянную работу сторожа на чемоданной фабрике. Семья бедствовала, так что введения продовольственных карточек Гарри почти не заметил. Но из окна его автобуса перемены были очень даже видны. В крошечных дворах многоэтажек жители высаживали бобы, морковь и капусту – точно так же, как это делала Элеонора Рузвельт на лужайке Белого дома. «Огороды победы», так их называли. Даже заброшенные участки земли расчищались школьниками и засаживались бобами. Теперь дети и их родители ездили на «велосипедах победы», сделанных из непригодных для фронта металлов и переработанной резины. Автобус проехал мимо фонарного столба, на котором висел плакат: «Едешь один – едешь вместе с Гитлером» – призыв пользоваться общественным транспортом или хотя бы подвозить друг друга. Гарри даже радовался, что у его семьи не было машины. Поговаривали, что тем, кто катался без цели, просто для удовольствия, мог грозить штраф.

Автобус въехал в индустриальный район Ньюарка, где ночи напролет гудели фабрики. До войны этот маршрут не пользовался особой популярностью, но теперь все изменилось. На остановках у фабрик, где садились возвращающиеся с ночной смены рабочие, автобус набивался так, что в нем не оставалось даже стоячих мест. Из окна Гарри было видно, как люди терпеливо поджидают автобус на тротуарах – в основном пожилые мужчины и женщины, усталые, но гордые. Чтобы сэкономить ткань, женщины стали носить короткие платья, и Гарри удивленно смотрел на их сильные ноги. По той же причине мужчины носили брюки без манжет – но эта перемена впечатляла его гораздо меньше.

И еще кругом было очень много американских флагов, практически на каждом здании. И в окнах почти каждого жилого дома висели стяги с синей звездой на белом фоне с красной окантовкой. Это означало, что кто-то из членов семьи сейчас на фронте. Если звезда была золотой, а окантовка желтой – значит, в семье есть погибшие на войне.

Когда он окончит школу, думал Гарри, его родители тоже вывесят такой флаг с синей звездой, а может, и два, потому что его брат Клаус собирался записаться во флот, как только ему исполнится семнадцать. Уже сейчас мальчики из школы уходили на фронт. Призвали лучшего выпускника, Казимира Чокала, – позже он погибнет над Тихим океаном. На выпускной вечер из класса Гарри явится примерно треть мальчишек. Остальные уже проходили обучение, готовясь стать танкистами, пехотинцами или пилотами.

Гарри не собирался отлынивать от военной службы, но и записываться в армию не спешил. Война никуда не сбежит, ему придется в ней поучаствовать. Конечно, глубоко внутри эта мысль его совсем не радовала, но деваться было некуда. Как и каждому выпускнику 1944 года, Гарри Эттлингеру предстояло вступить в армию, отправиться за океан и стать гордым, дисциплинированным и до смерти напуганным солдатом. Он и представить себе не мог, что его жизнь может повернуться как-то иначе. Но пока у него были другие обязанности. По утрам он отправлялся в школу. После школы работал на фабрике, чтобы поддержать семью. До войны мануфактуры Шимана производили ювелирные изделия. Теперь они штамповали одноразовые долота для военных дантистов.

Как он и ожидал, повестка пришла почти сразу после выпускного. 11 августа Гарри Эттлингера отправили на военную подготовку. К этому времени союзники уже вовсю вели военные действия в Нормандии, и конечно же его мать следила за картой продвижения фронта на север и восток Европы, которую ежедневно печатали в газетах. Но Гарри и других призывников не слишком интересовали успехи и провалы армии. Все одно: они отправятся в Европу, они будут воевать, и кто-то из них умрет. Где именно это случится, было не столь уж важно.

Но пока они застряли в городе Мейкон, штат Джорджия, и их жизнь свелась к простой последовательности действий: проснуться, умыться, одеться, безупречно заправить койку, завтрак, построение, шагом марш туда и шагом марш обратно, разобрать винтовку «М1» и собрать ее, «да, сэр!», «нет, сэр!», марш туда-сюда, еда, снова марш, умыться, спать, ранний подъем, и все сначала. Весь день, каждую минуту они проживали сообща, в отрядах из десяти человек, выстроенные по росту от самого высокого до самого низкорослого (Гарри был четвертым).

В середине ноября, когда их обучение вот-вот должно было завершиться, Гарри Эттлингера вызвали на утреннем построении.

– Являетесь ли вы гражданином Соединенных Штатов, рядовой Эттлингер? – спросил его офицер.

– Нет, сэр.

– Вы немец, не так ли, рядовой?

– Немецкий еврей, сэр.

– Как давно вы в нашей стране?

– Пять лет, сэр.

– Следуйте за мной.

Через несколько часов перед лицом местного судьи Джорджии Гарри Эттлингер принял присягу гражданина США. Шесть недель спустя он уже был в бельгийском городке Живе, неподалеку от родины, и ожидал отправки на фронт.

Живе был пересыльным пунктом пополнений, военной базой, где распределяли новичков. Гарри Эттлингер и тысяча таких же новобранцев жили здесь в огромных бараках и спали на трехэтажных койках. Это был самый холодный январь в европейской истории: тепло от угольных печек немедленно уходило наверх, а в огромные дыры в деревянной обшивке задувал пронизывающий ветер. Две недели небо было затянуто тучами, а в первый ясный день Гарри увидел в небе самолеты – так он открыл для себя мощь союзников. Ход Арденнской операции уже переломился, немцев удалось отбросить назад, союзники снова наступали. Но все понимали: немцы не сдадутся, пока все их города до последнего не сожгут и не сровняют с землей. За каждый клочок немецкой земли будут сражаться и умирать тысячи солдат союзников, а вместе с ними тысячи солдат и жителей Германии. Безоблачное небо означало бомбы, смерть, а для солдат в Живе – прежде всего морозы. Та ночь была одной из самых холодных в жизни Гарри.

Прошло еще несколько дней, и поступили приказы о распределении. Солдаты отправлялись в путь. На следующее утро у казармы выстроились сотни грузовиков. Шел густой снег, офицеры выкрикивали номера подразделений, и солдаты с оружием и пожитками забирались в грузовики. Они понятия не имели, куда едут, знали только, что им предстоит присоединиться к 99-й пехотной дивизии где-то на фронте. Гарри был в пятом грузовике вместе с остальными восемью солдатами своего отряда (еще один таинственным образом исчез в пути), с которыми не расставался вот уже больше пяти месяцев. Они не обмолвились и парой слов, слушая с волнением и страхом, как загружаются остальные грузовики, как заводится мотор первой машины и колонна начинает движение.

Но вдруг за конвоем побежал сержант, сигналя первому грузовику и приказывая остановиться. Когда колонна затормозила, сержант пошел вдоль нее, громко выкрикивая три имени – так, чтобы услышала вся тысяча людей:

– Эти трое, следуйте за мной с вещами!

Гарри так удивился, услышав свое имя, что даже не сошел с грузовика.

– Эй, тебя же зовут, – подтолкнул его один из товарищей.

Гарри слез и положил вещевой мешок на землю у своих ног. Он видел, как еще двое вышвыривают из грузовиков свои пожитки. Он в последний раз оглянулся на восьмерых братьев по оружию, оставшихся внутри. Не пройдет и месяца, как трое будут мертвы, четверо – тяжело ранены и только одному удастся вернуться с войны без единой царапины.

– Рядовой Эттлингер, сэр! – Гарри отдал честь подошедшему к нему сержанту.

Сержант кивнул, вычеркнул имя из списка и дал колонне отмашку двигаться дальше. Грузовики покатили вдаль, а Гарри поднял свой мешок и поплелся обратно в казармы, не зная, куда и зачем его отправляют, но понимая, что не на фронт. Это было 28 января 1945 года, в его девятнадцатый день рождения. До конца своих дней Гарри будет считать этот день лучшим днем рождения в своей жизни.