XXI. Финский залив. “Ермак”. 17 марта 1899 г.

XXI. Финский залив. “Ермак”. 17 марта 1899 г.

Вы, вероятно, удивились, получив мою телеграмму из г. Ревеля. Впрочем, я и сам до сих пор удивляюсь, как это я сюда попал. Началось с того, что мы 8-го самым мирным образом слушали лекцию в Морском собрании. Читал полковник Мышлаевский о Прутском походе и читал очень увлекательно. Лекция кончалась в 9 часов 30 минут вечера. В 9 часов 45 минут мы узнали, что завтра “Ермак” идет в Ревель спасать пароходы, а в 10 часов 15 минут мы уже получили разрешение адмирала Макарова ( С. Макаров в своей книге “Ермак” во льдах” пишет в дневнике от 8 марта: “Поздно вечером ко мне явились два мичмана, Развозов и Вырубов, и просили, чтобы я взял их на какую угодно должность. Я охотно согласился на это, назначив их вахтенными начальниками, и был ими очень доволен, так как они всюду поспевали и везде умели быть полезными”.- Ред. изд. 1910 г.).

С такою же быстротой было получено согласие и берегового начальства, которое отнеслось с большим одобрением к нашему намерению и всячески нам содействовало. Моего экипажного командира я поймал чуть-чуть уже не в постели. 9-го в девять часов утра мы с Развозовым уже были на “Ермаке”, а в 10 часов 20 минут ушли в море. Собрались мы настолько быстро, что нечего было и думать доставать что-нибудь теплое, кроме того, что было в запасе. Мне пришлось довольствоваться шведской курткой и шелковой сеткой. Как на зло 8-го, я все свои деньги сплавил в сберегательную кассу, оставив себе на расход около десяти рублей. Касса открывается только около десяти утра, и пришлось оставаться с тем, что было в кармане. Однако я рассчитывал, что этого хватит. К несчастью, в Ревеле в морском собрании была устроена торжественная встреча: пришлось покупать эполеты, портупеи и белые перчатки. В общем, наказали нас на девять рублей каждого.

Сначала думали, что “Ермак” пробудет в отлучке около недели, но когда мы теперь попадем в Кронштадт, одному богу известно. Жалеть нам не приходится, хотя служба довольно тяжелая, зато действительно увидали много интересного и кое-чему научились.

До Ревеля пробивались сплошным льдом. За туманом невозможно было определиться, из-за чего и шли двое суток. Пароходы, из-за которых мы шли, увидали одиннадцатого. Они действительно завязли основательно в торосах от пятнадцати до двадцати пяти фут толщиною, которые мы взяли воистину молодецки в несколько часов, но зато нам пришлось промучиться двое суток, буксируя всю эту компанию в семь штук по пробитому нами каналу. Сколько за это время нами разворочено пароходных носов и порвано буксиров это просто уму непостижимо.

Адмирал и командир с вахтенного мостика все это время не сходят: работают они больше нас всех вместе взятых. В Ревеле нас встретили овациями. Биржевой комитет поднес серебряную братину с чарками в стиле рококо, очень изящной работы.

Морское и военное собрание приглашали нас нарасхват, но было весело и симпатично только в собрании Двинского полка. Насколько ценную услугу мы оказали своей работой, видно из того, что, например, один из пароходов “China” имел грузом на шестьсот тысяч рублей серебряной монеты, чеканенной во Франции, и как раз он-то и имел наибольшие шансы погибнуть. Из Ревеля мы вывели еще восемь пароходов и ввели пять. Затем пошли в Ганге, где погибала еще целая компания пароходов, но из-за туманов опять должны были вернуться к Ревелю, где кстати ждала нас новая партия пароходов. Завтра мы зайдем в Ревель, чтобы узнать, в каком положении пароходы у Ганге и затем, вероятно, пойдем их спасать.

Живется, в общем, очень недурно. Компания на “Ермаке” собралась просто на редкость, начиная с адмирала. После кронштадтского сидения служба, хотя и труднее, несется с удовольствием.