Игорь Белов

Одним из наиболее запоминающихся событий, случившихся со мной в Афганистане, стала Мармольская операция. У нее была своя предыстория. 2 января 1983 года в Мазари-Шарифе были захвачены шестнадцать советских специалистов. В тот же день оперативную группу собрали на закрытое совещание в Ашхабаде. Туда же прибыл Начальник пограничных войск генерал армии Вадим Матросов. Докладывал начальник оперативного отдела Елтуховский. Он был прикомандирован на период стажировки откуда-то с западной границы.

Офицер оперативной группы Термезского пограничного отряда майор Игорь Белов на захваченной базе душманов в Мармольском ущелье. 1984 год

Из доклада выяснилось следующее. В Мазари-Шарифе, на местном мелькомбинате работали гражданские специалисты из СССР. После работы они возвращались к месту проживания на автобусе. Все специалисты были без оружия, за исключением одного из них, вооруженного пистолетом. Душманы остановили автобус, вывели заложников и убили одного из них — как раз того самого, что был с пистолетом. Перерезали ему горло.

За специалистов отвечали не сотрудники КГБ или пограничники, а представители Советской армии. Поэтому руководство операции по освобождению под свой личный контроль взял руководитель Оперативной группы Министерства обороны в ДРА маршал Советского Союза Сергей Соколов (будущий министр обороны СССР). Несмотря на это, почти сразу же после захвата заложников, по тревоге были подняты все пограничные части — оперативная группа в Термезе, мотоманевренная группа в самом Мазари-Шарифе и т. д. Были перекрыты все возможные направления отхода бандитов. Однако бандитам удалось уйти.

Сразу после совещания последовала команда: «Оперативная группа на выход». Самолетом нас перебросили в Термез. Там переоделись из повседневной в полевую форму одежды и отправились в Мазари-Шариф. Там начали оперативную разработку, организовали поиск. Вдогонку банде была направлена мангруппа. От Мазари-Шарифа вглубь Афганистана тянулись два ущелья — Мармольское и Шадианское. По какой-то причине, руководители поиска решили, что душманы с заложниками отправились в Шадианское ущелье. Но на самом деле они выбрали Мармольское. Мы же некоторое время плутали по Шадианскому ущелью, пока стало ясно, что там нет никаких следов. А время, между тем, уходило!

Позже выяснилось, что ночью мы прошли буквально рядом с бандитами. Они вместе с заложниками укрылись в придорожных канавах и слышали, как мы проходили мимо, буквально рядом! Переждав, душманы двинулись в сторону Мармоля.

Множество разведчиков и оперативников буквально «рыли землю», собирали данные о возможном местонахождении специалистов и банды. Поскольку освобождению заложников придавалось политическое значение, за ходом операции лично следил Андропов. Оперативные данные о местонахождении заложников приходили самые противоречивые, но каждое такое сообщение отрабатывалось в полном объеме. В предполагаемом районе нахождения банды с заложниками было выброшено множество боевых групп, перекрывавших каждую тропу, каждое ущелье.

Одно из предполагаемых, мест, где могли держать заложников, был кишлак Окупрук. Он располагался в ста километрах от Мазари-Шарифа, в сторону Ирана. Туда вылетела самая боевая десантно-штурмовая маневренная группа — Керкинская. Я высаживался в ее составе в качестве старшего офицера оперативной группы. Десантниками командовал майор Анатолий Турулов. Его подчиненные были отлично подготовлены и готовы ко всему. Перед вылетом меня экипировали так же как всех бойцов группы. За спиной был тяжелый ранец. Я лумал, что в нем сухпай на несколько дней или что-то для выживания. Но ранец был забит под завязку исключительно боеприпасами! Для бойцов ДШ это было главным средством выживания.

На улицах Мазари-Шарифа

В составе десанта было сто с лишним человек. Мы высадились под Окупруком с задачей перекрыть пути отхода в сторону Ирана. Группа быстро заняла выгодные рубежи, перекрыла заслонами все возможные маршруты выдвижения противника. Но в кишлаке противника не оказалось. Забавно, но местные жители решили, что у Окупрука высадились… американцы. На эту мысль их навела пограничная пятнистая форма, которая тогда еще не была в ходу у «армейцев».

На ночлег расположились прямо на земле. Погода была — хуже не придумаешь. То снег, то дождь. К тому же ночью в горах дул пронизывающий ветер, при минусовой температуре. Ночью от ветра тент палатки разошелся, и я проснулся в луже воды. Турулов принял решение найти более подходящее укрытие. Развернули РЛС и с ее помощью обнаружили в горах пещеру. На всякий случай произвели вглубь ее несколько выстрелов из гранатомета, а затем зашли внутрь, разожгли костер. Удивительно, что пещера имела такую форму, что туда не залетал ветер снаружи. От костра становилось жарко как в бане.

Судя по следам копоти на стенах, люди жгли здесь костры тысячи лет!

Пещера оказалась огромной, состоявшей из множества галерей. Там могло уместиться множество воинов, вместе лошадьми. Попав в эту пещеру, я вдруг осознал, что такое Афганистан. Для меня лично на задний план ушла война, душманы, боевая операция, трудности связанные с погодой. Глядя на пещеру, в свете костра, я почувствовал тысячелетнюю историю этой страны.

В Окупруке наша группа пробыла пятнадцать дней. Кроме нас еще множество групп было разбросано на огромной территории с задачей — не дать увести заложников из блокированного района. Однако, оказалось, что заложники все это время находились совсем в другом районе. Нашли их достаточно случайно. Как раз в то самое время я улетел с Окупрука, намереваясь помыться в бане. Шутка ли — почти полмесяца в горах. И тут поступили новые данные, что заложников держат в Мармоле, в одном ущелье, вне зоны операции по поиску специалистов, появились некие подозрительные люди. Это место находилось вне зоны ответственности пограничных войск. За Мармоль отвечала 40-я армия.

Когда информация о местонахождении заложников поступила в оперативную группу, там находился советник оперативного батальона подполковник Василий Вахренев. Он предложил оперативному дежурному проверить информацию. Как назло, на тот момент все боевые подразделения были рассредоточены на огромной территории — блокировали район проведения операции. В результате в распоряжении Вахренева оказались не боевики или спецназовцы, а солдаты из различных тыловых служб — писаря, повара и прочие.

На двух бортах группа Вахренева прибыла к предполагаемому месту содержания заложников — старой заброшенной кошаре. Вахреневу предстояло просто проверить полученную информацию. Никто даже не представлял, что бандиты с заложниками сумели уйти так далеко!

Заложников сторожили двое охранников. Когда вертолет с группой Вахренева сел рядом с кошарой, у одного из охранников не выдержали нервы, и он открыл огонь по пограничникам, затем, через стену, стал стрелять по заложникам. Двое специалистов погибли, еще один, таджик-переводчик был ранен. Заложники, видя, что им нечего терять, сами набросились на охранников, отобрали оружие. Тут, на подмогу подоспела группа Вахренева.

Когда специалисты были освобождены, на место событий прибыл руководитель Оперативной группы Министерства обороны в ДРА маршал Соколов. Навстречу ему с докладом вышел подполковник Василий Вахренев. Я был свидетелем этой сцены. Вахренев, только что вышедший из боя был одет не вполне по форме — «пятнистая» полевая форма, кроссовки и пыжиковая шапка. Он доложил:

— Товарищ маршал Советского Союза. Из пятнадцати захваченных заложников одиннадцать живы, один умер в вертолете. Доложил советник оперативного батальона подполковник Комитета Государственной безопасности Вахренев!

Соколов сразу как-то скис и пробормотал в ответ что-то вроде:

— Тьфу, и здесь чекисты обошли…

После этого случая началась подготовка к Мармольской операции. В Мармоле базировалась крупная банда во главе с Забибулло. Он был для пограничников настоящей занозой. Предположительно он и организовал похищение специалистов в Мазари-Шарифе. Забибулло был далеко не рядовым бандглаварем. Он обладал огромным авторитетом и возглавляя весьма многочисленное, и боеспособное бандформирование, которое дестабилизировало обстановку в районе Мазари-Шарифа, считавшегося у местных жителей священным местом.

Ранее армейские части уже пытались выковырять Забибулло из Мармоля, но ничего не добились, понеся большие потери в личном составе и технике. Вход в ущелье был очень узким, закрытым управляемыми минными полями. Небольшая группа хорошо вооруженных людей могла эффективно сдерживать крупные силы наступающего противника. В результате неудачного штурма, потери 40-й армии в людях в Мармоле составили до трехсот человек. На входе в Мармольское ущелье громоздилось множество разбитых танков, БТРов и т. д. Забибулло очень бахвалился той победой. Над входом в ущелье его бандиты даже написали матерный лозунг, что-то вроде «Брежнев, ты хрен сюда войдешь!»

Между собой офицеры оперативной группы называли операцию в Мармоле «ПЗ» (расшифровывалось «п…ц Забибулло», либо, в зависимости результата, «п…ц Згерскому» — командующему Среднеазиатским погранокругом). Этой операции предшествовала серьезная подготовка.

Район расположения душманской базы в Мармоле не входил в зону ответственности пограничников. На протяжении первых четырех километров ущелье представляло собой узкий коридор, а затем оно расширялось в виде чаши. Чем-то оно напоминало каньоны из фильма «Золото Маккены».

Операция несколько раз откладывалась. Решение о начале операции принимал лично Матросов, а ее разработкой занималась оперативная группа из Москвы. Разработка велась на основе данных от разведчиков, оперативных служб и т. д. Я, как старший офицер оперативной группы по инженерному обеспечению боевых действий в ДРА, также давал свои предложения.

Имелись данные, что вход в ущелье был прикрыт мощными минно-взрывными заграждениями. Это была сложная и многоуровневая система из управляемых фугасов, мин и т. д. Она была похожа на те минно-взрывные заграждения, что применялись в странах НАТО. По информации от разведчиков в ее создании участвовали французские специалисты. Другие разведданные говорили о похищении в этом районе душманами нескольких машин с мощными 100—250-кг авиабомбами. Позже мы обнаружили эти бомбы, мне довелось их подрывать.

До начала операции я долго размышлял — как именно противник будет устанавливать эти самые заграждения? Имелись аэрофотосъемка, различные оперативные данные, но они мало что давали. Провести инженерную разведку, понятное дело, было невозможно — заграждения были плотно прикрыты долговременными огневыми точками, оборудованными в глубине скального массива. Говорят, легендарный русский химик Менделеев увидел свою периодическую таблицу во сне. Со мной случилось нечто схожее. По-видимому, напряжение перед началом операции было столь сильным, что однажды мне эта система приснилась! Утром я проснулся с четким осознанием — как и где установлены фугасы, как они подключены к питанию, как они бы применялись и так далее.

Авиабомбы, служившие основой для фугасов, обнаруженных на базе душманов в Мармольском ущелье. 1984 год

Когда я предложил свои соображения в оперативной группе, меня поначалу всерьез не приняли — мол, майор, в Москве по-другому считают! Но недаром в опергруппе было немало людей соображающих. Мои доводы поддержал офицер-разведчик по фамилии Гулов. Благодаря ему, через различные высокие чины информация дошла до Председателя КГБ СССР Виктора Чебрикова. Поскольку операция в Мармоле выходила за зону ответственности пограничных войск в ДРА, одобрить ее мог только сам Председатель КГБ.

Говорят, Чебриков поинтересовался — откуда появилась такая информация? Высокие чины поспешили «перевести стрелки» — это идея майора из оперативной группы. На что Чебриков ответил:

— Майору на месте виднее, слушайте его.

Так было на самом деле или нет, не знаю. Но — говорят. Я склонен верить в эту историю, поскольку Чебриков во время Великой Отечественной войны был заместителем командира взвода 82-миллиметровых минометов. Он участвовал в боевых действиях под Сталинградом, на Курской дуге. Войну закончил в Чехословакии в звании майора. Он перенес три ранения, в том числе два тяжелых, а также контузию и обморожение. И именно поэтому Чебриков доверял мнению людей с передовой больше, чем тех, кто был далек от нее.

С учетом моих предложений, была начата подготовка к взятию Мармоля. Была увеличена численность авиации. От армии пограничным частям был придан танковый взвод и дивизион PC30 «Град». Замысел операции был следующий. На господствующие высоты должен был высадиться вертолетный десант. Под его прикрытием в ущелье должны были войти штурмовой отряд и группа инженерных подразделений, призванная разминировать проход и обеспечить прохождение основных сил вглубь Мармольского ущелья.

Штурмовой отряд был создан на базе дальневосточной май-группы. Мне довелось заняться подготовкой и руководством инженерных подразделений. Прежде всего, необходимо было подобрать грамотных офицеров. Одним из них стал начальник инженерной службы Пянджского пограничного отряда майор Олег Улеватый — один из лучших саперов округа. Заполучить на операцию офицера такого уровня было проблематично. Пришлось поспорить с начальником инженерного отдела округа полковником Ильиным. Я обратился к начальнику оперативной группы САПО — полковнику А. Ф. Борисову. Он был боевой офицер и хорошо понимал, что необходимо для успешного выполнения задачи. Благодаря ему, я заполучил Улеватого.

Командный пункт в ходе операции по взятию базы в Мармольском ущелье. 1984 год

Наступил день операции. У меня сохранилась фотография, сделанная перед самым началом операции. Я проинструктировал личный состав инженерной группы. Вслед за мной выступил политработник — полковник Малец. Он увлекся, стал сыпать политическими лозунгами. Между тем нам пора было выдвигаться. Я аккуратно прервал его:

— Хватит говорить, пора действовать! По машинам!

Когда мы выдвинулись ко входу к ущелью, по нему начала работать авиация и установки «Град». Изначально предусматривалось, что РСЗО выпустят по цели пять боекомплектов. Однако они выложили больше. Причина крылась в следующем. Накануне к нам, в Мазари-Шариф, прибыл армейский артиллерист — полковник. Устроился в моей землянке. Разговорились — оказалось он мой земляк, с Ишима, из Тюменской области! Более того, мы жили на одной улице, наши дома стояли напротив друг друга. Я даже вспомнил старика, сидевшего у его дома. Артиллерист аж воскликнул:

— Да это же мой дед!

Вот же судьба свела! Всю ночь болтали, вспоминали прошлое. В какой-то момент артиллерист спросил:

— Кто у вас, пограничников, пойдет первым?

— Я пойду…

Ничего мне в ответ не сказав, мой новоявленный земляк подошел к телефону и, связавшись со своим тылом, приказал:

— Доставить сюда еще пять б/к.

Той же ночью прибыла колонна с дополнительными боеприпасами. В результате артподготовка была, наверное, самой длительной за всю войну. Это дало положительный эффект. Часть магистральных кабелей, соединявших поля с подрывниками противника оказалась перебита. Затем, под прикрытием мангруппы в ущелье отправилась инженерная группа под командованием майора Улеватого, а на ключевые высоты с вертолетов высадился десант.

В результате действий группы Улеватого, а также воздействия от разрывов установок «Град», минное поле не сработало. Даже если душманы нажимали на «кнопки», мины не сработали. Позже, осматривая поле боя, нам удалось найти пульт управления минным полем, а из-под земли извлечь множество фугасов из авиабомб.

После ликвидации минно-взрывных заграждений, наша группировка двинулась на Мармоль. Операция шла в три этапа: ввод войск в ущелье, зачистка от противника и выставление мангруппы. Душманы фактически не сопротивлялись — потеряв выгодный оборонительный рубеж у входа в ущелье, они предпочли действовать мелкими группами, внезапно нападая то тут, то там. Одну за другой их блокировали, уничтожали авиацией и артиллерией. Большая часть банды побросала оружие, притворившись мирными жителями. Их пришлось выявлять оперативными методами.

Я покинул Мармоль после выставления там опорного пункта мотоманевренной группы от Термезского пограничного отряда.

Подрыв арсенала, найденного на базе в Мармоле. 1984 год

Это было 8 марта, в Международный женский день. В 23 часа я доложил командующему САПО — генералу Геннадию Згерскому о выполнении поставленной задачи:

— Товарищ первый, мы на точке.

Доклад ушел в Москву — к начальнику войск генералу армии Матросову, а затем — Председателю КГБ СССР Чебрикову. В ответ Згерский прислал мне бутылку коньяка и палку сервелата. Отныне и до вывода войск из ДРА, некогда неприступное Мармольское ущелье оставалось под контролем советских пограничников.

За Мармоль я был представлен к награждению орденом Боевого Красного Знамени. Награду получил три года спустя.