Война одиночки

Война одиночки

Временами казалось, что Пеньковский ведет свою личную войну одиночки — против СССР в целом, и Хрущева в частности. Времена были нелегкие, и тон задавал лидер Коммунистической партии Советского Союза, которого Кеннеди охарактеризовал как деятеля, наполненного «внутренней яростью». Однако сам Пеньковский, если не на деле, то, по крайней мере, психологически, был настроен не менее кровожадно. Неудовлетворенные личные амбиции в сочетании со стремлением к свободе, которую невозможно было получить, проживая в Советском Союзе, объясняли частые эмоциональные взрывы Пеньковского, какими бы излишне преувеличенными ни казались они людям, никогда непосредственно не сталкивавшимся с жестокостью сталинских и послесталинских времен. За время зарубежных командировок Пеньковского сотрудники ЦРУ и британской разведки неплохо его узнали, поэтому выслушивали весьма экстравагантные предложения своего агента с должным хладнокровием и невозмутимостью.

Пеньковский совершил три поездки на Запад: две в Лондон (в апреле — мае и июле — августе 1961 года) и вскоре после этого еще одну командировку в Париж, во время которых с ним было проведено несколько длительных секретных встреч. На них присутствовали одни и те же сотрудники спецслужб (двое американцев и двое англичан). Все беседы записывались на магнитную ленту и тщательно переводились. Поскольку создавалось впечатление, что он высказывал вслух почти каждую мысль, приходящую ему в голову, эти переводы предоставляют многочисленные свидетельства мотивации лихорадочной активности Пеньковского. Поэтому, если и можно говорить о каких-либо трудностях в определении его личности с помощью пространных записей этих бесед, то эти трудности вызваны не недостатком, а скорее, обилием материала.

На первых встречах с сотрудниками разведки все мысли Пеньковского крутились в основном вокруг тщательно спланированного упреждающего ядерного удара, направленного против советских руководителей, а также главных военных объектов Советского Союза. Этот кровожадный план должен был быть проведен в жизнь не ударами ракет с воздуха, а с помощью групп «саботажников» на земле. Возглавить эти группы хотел сам Пеньковский, поскольку мишенью главного удара должна стать Москва, а он знает столицу лучше, чем кто-либо другой. Подобные идеи фонтанировали из него, напоминая непредсказуемые извержения гейзера, поэтому в целях анализа следует привести их в некоторый, хотя бы произвольный порядок. Во время первой лондонской встречи в апреле 1961 года, на которую он пришел с планом Москвы, чтобы показать оперативникам местоположение ключевых военных объектов, предложения его звучали следующим образом:

«Генеральный штаб Министерства обороны сосредоточен в районе Арбата. Его можно взорвать с помощью маленькой двухкилотонной бомбы….[Кроме того], являясь офицером стратегической разведки, выпускником двух академий, некоторое время работавшим в штабе, я знаю самые уязвимые места. Я убежден в том, что моя точка зрения абсолютно верна, и заключается она в следующем. На случай будущей войны, за две минуты до времени начала операции [час «Ч»], все основные мишени, такие как Генеральный штаб, здания КГБ на площади Дзержинского, Центрального Комитета Коммунистической партии… должны быть уничтожены не бомбами с воздуха, а зарядами, ранее размещенными на поверхности. Подобное оружие не обязательно должно помещаться внутри самих зданий — оно может быть спрятано в многочисленных строениях, расположенных поблизости, таких как жилые дома и магазины. К примеру, возле здания КГБ находится большой гастроном. Небольшая группа диверсантов, имеющая бомбы, снабженные часовыми механизмами, должна установить их в местах, гарантирующих полное уничтожение запланированных ключевых точек… Должны быть также уничтожены все региональные военные штабы… Их легко обнаружить в каждом крупном городе. Для этого понадобится всего лишь по одной бомбе на каждый военный округ, что, в свою очередь, воспрепятствует работе мобилизационных и организационных структур, составляющих костяк армии. А это значительно понизит оборонительные возможности СССР».

Находясь в одном из таких демонических настроений, Пеньковский изрекал самые мрачные пророчества:

«Все мы знаем Советский Союз как опасного врага, стремящегося напасть на вас первым, и он сделает это… когда все будет готово… в одну ужасную ночь он это сделает!..

Когда наступит час «Ч», у вас будет всего две минуты. Все должно быть наготове, имея в виду мины мощностью две килотонны, которые могут быть размещены в небольшом чемодане (это моя собственная идея) либо сумке и оставлены поблизости от нужного здания… и пусть все взлетает на воздух. Затем, когда лидеры… верховное командование и центральные ведомства — танковые, авиационные, артиллерийские и ракетные… когда все это будет уничтожено, посмотрим, что они будут делать!..

Лучший момент для взрывов — время между 10 и 11 часами утра, поскольку весь командный состав будет на своих рабочих местах. Мы, простые смертные, начинаем работу в девять утра, однако начальство с их поздними завтраками, делами и тому подобным раньше десяти не появляется».

Здание, которое Пеньковскому особенно хотелось разрушить, это находящийся в центре Москвы Комитет государственной безопасности: «В нем семь подземных этажей, на седьмом, самом нижнем, есть камеры, в которых русских людей — выдающихся личностей, патриотов, мудрецов — отдают на съедение крысам… Там находится специальная комната со стеклянными стенами. Кого не могут сломать и кто не говорит того, что от него ждут, или не подписывает признание, помещают в эту комнату. Сквозь стену проведены гладкие пластиковые трубы, через которые пускают десятки крыс, бросающихся на человека. А они кричат ему в микрофон: “Ну что, теперь скажешь, на кого работаешь?”».

В процессе рассказа Пеньковского воображение его разыгрывалось все сильнее, описания творящихся в СССР ужасов становились все живописнее, голос звучал громче и громче. Ни на одной из записей встречавшиеся с ним сотрудники ни разу не подвергли сомнению заявления Пеньковского, возможно, потому, что у них не было на это никаких оснований. Все они являлись специалистами по Советскому Союзу и хорошо характеризовались по службе.